Тильт вздрогнул, медленно повернул голову. Он вдруг осознал, что могла сотворить его писанина, и побелел от ужаса. Пересилив страх, он на цыпочках подкрался к сложенной из булыжников стене, приложил к ней ухо, замер без дыхания.
Он был готов заорать от малейшего шума.
Но по ту сторону стояла мертвая тишина…
Тильт выдохнул, вернулся к столу, собрал бумаги. Походил с ними по комнате, не зная, куда их деть: сунуть ли в печку, выкинуть ли в помойное ведро, убрать под тюфяк или свернуть и спрятать за посудой на высокой полке.
Выбрал последнее.
И, уже слезая со стула, услышал звук, от которого мурашки побежали по коже.
Замурованный в нише мертвец скреб каменную кладку ногтями.
ГАЙ. ГОВОРЯЩИЙ СКРАТЧ
Дорога петляла меж округлых холмов, лишь изредка набираясь смелости и взбегая на крутой склон.
– Небось шибко тебя поколачивали, пока учили? – прищурясь, поинтересовался Лори. – Когда я у кузнеца одного лошадей подковывать обучался, на мне живого места не было. Весь побитый ходил, синий был, ровно спелая слива.
– Нет, что ты, – отмахнулся Гай. – Били редко, да и то веревкой. А вот без обеда оставляли. И на горох коленями ставили. Но это за большую провинность, если, к примеру, дорогую бумагу попортишь. А обычно отец Абак меня иначе наказывал, на свой манер. Очень уж он "Заповедь Имма" чтил. Там всего-то шесть листов, зато каждая буковка с такой хитростью сделана, что не сразу хитрость эту и распознаешь. Вот и заставлял он меня за малейшее согрешение эту заповедь переписывать. А потом тыкал носом в каждую ошибочку да назидательные слова приговаривал.
– Злился на него? – спросил Скабби.
– А чего злиться? Человек он хороший… Знать бы, что с ним сейчас, жив ли…
За далеким холмом блеснула широко разлившаяся вода – то ли озеро, то ли река. Из долгой ложбины выбрался на пригорок светлый осиновый лесок, пристроился к дороге сбоку – низкое рыжее солнце так и замелькало меж стволов.
– Подъезжаем, – поворотившись, крикнул Грифф и, пришпорив Чачика, погнал его вперед. Приятели притихли, наблюдая, как постепенно меняется скучный пыльный пейзаж, и пытаясь угадать, что ждет их впереди.
Дорога пошла вверх. Из-за вытянутого языком лесочка показался краешек капустного поля. Откуда-то ощутимо дохнуло дымом. Круто вывернулась и прильнула к обочине составленная из кривых жердей изгородь.
В конце долгого подъема телега нагнала Гриффа. Тот, спешившись, стоял на плешивой макушке круглого холма и со странным выражением лица смотрел вниз. Внизу были блещущий изгиб реки, темные, поросшие кустами овраги, заливные луга, заставленные копнами сена, и большой, словно бы размазанный по земле хутор.
– Вот и прибыли, – сказал наемник, поглаживая Чачика по мягким горячим ноздрям.
– А что это за место? – спросил Скабби, выпрыгивая из телеги.
– Мой приют, – непонятно ответил Грифф…
Обители хутора заметили чужаков издалека. Три человека вышли на дорогу встречать путников. У них не было при себе оружия, только один нес на плече грабли, а другой при ходьбе опирался на высокий посох. Не похоже было, что они чего-то боятся, даже на приближающихся троллей они смотрели со спокойным интересом.
– Вот и свиделись опять! – улыбнувшись, крикнул им Грифф. – Принимайте гостей!
Ответа не последовало, но наемник, кажется, и не ждал его.
– Это Мадс, – представил он высокого худого мужчину с посохом. – Он тут рыбачит. А вот это Казур, – наемник кивнул на седого, будто мукой обсыпанного, но нестарого мужичка. – Он за старшего. Ну и Зова, – Грифф показал на колченогого паренька с одутловатым расслабленным лицом. – Главный помощник у нас.
Гай, Скабби и Лори нестройно поприветствовали хозяев, но, кроме сдержанных улыбок, в ответ ничего не получили и оттого слегка растерялись.
Седой Казур обнялся с Гриффом и, внимательно осмотрев гостей, жестом велел всем следовать за ним…
Хутор сильно отличался от всех деревень, когда-либо виденных Гаем. Жилой дом здесь был всего один – зато огромный, наполовину каменный и с несколькими входами. Разных сараев вокруг него имелось несчитанное множество – они тянулись до самой воды: какие-то уже развалились, а другие светились свежетесаными досками. Из крытой ямы валил дым; судя по запаху, там коптилась рыба. Подтверждением тому служил вкопанный здесь же стол, заляпанный чешуей и потрохами. Две большие кудлатые собаки с добрыми сытыми глазами лежали неподалеку. Завидев гостей, они лениво махнули хвостами, и даже выглянувший из мешка кот не переменил их благодушного настроения.
– Осматривайтесь, устраивайтесь и отдыхайте, – Грифф вел себя будто вернувшийся домой хозяин. – Здесь безопасно. Даже корабли, идущие по реке, стараются не останавливаться в этом месте.
– Почему? – спросил Гай.
– Есть старое поверье, будто излучина эта проклята. Вроде бы как ночами на берег здесь выползают демоны, вид которых лишает людей речи, рев – слуха, а взгляд отнимает разум. Еще говорят, будто человек может жить здесь только три дня, а в конце срока он обращается в камень.
– Но это неправда? – осторожно спросил Лори.
– Конечно, правда.
Лори вытаращил глаза и схватился за мешок с котом.
– Да я пошутил! Посмотри на Мадса, на Казура, на Зову, – Грифф широко улыбнулся. – Они живут здесь, сколько себя помнят. И живут неплохо.
"Да, – мысленно признал Гай, – хозяйство тут большое, богатое. В оврагах небось ягод полно, в перелесках грибы по осени нарастают, в реке рыба не переводится, а уж земли – пахать не перепахать".
– Жить станете в горнице, она специально для гостей срублена. Все нужное там есть. Но если понадобится чего, скажете Казуру, он принесет. Далеко не отлучайтесь. Хоть и спокойно тут всегда было, но – как знать.
– А ты сам куда? – спросил Лори.
– Говорил же: дело одно мне надо закончить. Отлучусь на пару дней и вернусь.
– Нехорошо как-то, – выразил сомнение Скабби. – Что же мы тут отсиживаться будем? У чужих людей нахлебниками. Ждать непонятно чего.
– А я тебя, почтенный, насильно не держу, – неприязненно отозвался Грифф. – Вот она, дорога: хочешь, прямо сейчас иди. Куда только? Тралланам в плен? Или в город какой, мертвецами осажденный?… Я вам, можно сказать, в который уже раз жизни спасаю. А вы чего-то трепыхаетесь, недовольны чем-то.
– Я всем доволен, – заметил Лори.
– А вам, почтенные тролли, нравится ли здесь? – спросил Грифф по-авальдски.
– Мне нравится, – ответил Хнаварт, украдкой потягивая ноздрями вкусный дым и приглядываясь к рыбьим потрохам на столе.
– Здесь хорошо, – подтвердил Борр.
– Ну а ты что думаешь, маленький мастер?
– А я не знаю, – честно признался Гай. – Я когда Обитель покинул, мне все казалось ясным, понятным. Думал, работу найду, жизнь устрою. А что теперь будет – представить не могу.
– То же и будет, – заверил его Грифф. – Станем жизнь устраивать. Вы, главное, меня дождитесь. Если выйдет задуманное, то я вам все и расскажу, как вернусь. Договорились?
– Договорились! – ответил за друзей Лори…
Все время, пока длился этот разговор, со стороны за гостями внимательно и напряженно наблюдал седой Казур…
Грифф ушел рано утром, не простившись и не сказав никаких наставительных слов. Он просто исчез, и лишь темная дорожка на мокрой траве показала направление, в котором унес его легконогий Чачик. Но и она вскоре пропала вместе с высохшей росой.
В тот же день Гай и Скабби попытались хоть что-то выведать у занятых делами хозяев и обнаружили, что Мадс совершенно глух, Казур лишен языка, а Зова настолько слаб умом, что и двух слов связать не может. Заподозрив, что к этому могут быть причастны выходящие из реки демоны, о которых упоминал наемник, Гай и Скабби поделились своими опасениями с Лори. Но тот лишь посмеялся над приятелями.
– Мало ли на свете увечных? – сказал он. – А здесь всего трое… И неудивительно, что они вместе сбились, таким гуртом легче жить, да и хозяйство большое в одиночку не потянешь…
Впрочем, вскоре выяснилось, что на хуторе живет и еще кое-кто. В окне дома прогуливающийся Скабби заметил старушечье лицо, а забравшийся на крышу сарая Гай видел девушку, латающую сети на далеком песчаном берегу. Подойти к ней не позволил Казур; он появился перед Гаем, когда тот спрыгнул с лестницы, приставленной к стене сарая, и, мотнув головой в сторону реки, строго погрозил пальцем. Пояснения не требовались.
К концу дня у приятелей сложилось впечатление, что за ними постоянно присматривают. Незаметно и ненавязчиво, не выдавая своего внимания до последнего момента – до момента, когда надо вмешаться и невнятным мычанием, жестом или взглядом остановить направившегося не туда гостя. Скабби чудился в этом какой-то подвох, а Лори заступался за хозяев, утверждая, что и сам вел бы себя точно так, окажись у него в гостях незнакомцы с троллями.
Борра и Хнаварта переживания людей трогали мало. Они получали огромное удовольствие от окружившего их комфорта. Дикие великаны, прежде укрывающиеся от холодов невыделанными шкурами и до недавнего времени полагающие, что самая удобная постель – это пружинистый лапник, накиданный на землю, теперь открыли для себя большой человеческий мир – удобный, теплый и расслабляющий. Они пробовали все: пытались есть ложками, нахлобучивали на макушки широкополые рыбацкие шляпы, с затаенным дыханием разводили в печи огонь, усердно крутили ручные жернова, до исступления парились в баньке. Они успели сломать два стула, они согнули кочергу и утопили в колодце ведро, но хозяева не проявили недовольства. Тролли были счастливы.
Второй день пребывания на хуторе прошел спокойней. Гай, Скабби и Лори уже знали, где им бывать не следует, и обходили запретные места стороной. Они ничуть не страдали от ограничений, поскольку доступного пространства вокруг имелось с лихвой. На току за амбаром приятели наловили нитяными силками лесных голубиц, пробежались наперегонки по дороге вдоль капустного поля, искупались в реке и обсушились на крыше лодочного сарая. Грея бока под солнцем, они гадали, что расскажет вернувшийся Грифф, и сходились во мнении, что наемник предложит им вступить в его команду; Лори называл ее бандой, а Скабби – отрядом.
– Проворней меня ему не сыскать, – хвастался маленький плут. – Не зря же меня в Диле в ночную армию зазывали. Сам Ларс звал! Да только я и его провел!
Будто желая подтвердить звание успешного жулика, Лори стянул у хозяев большую копченую рыбину. Он, давясь, ел ее весь вечер. Гай и Скабби от такого угощения отказались. И даже тролли, получившие на ужин котелок пареной репы, отварную баранью ногу и блюдо моченой капусты с клюквой, не смогли помочь Лори и облегчить его муки.
Ночью страдания воришки продолжились, поскольку кишки не выдержали произведенного над ними издевательства. Раз десять бегал Лори до стоящей на заднем дворе сараюшки, мешая товарищам спать. Но те не роптали, понимая, что такая беда может случиться с каждым. А вот Скратчу ночная суета пришлась шибко не по душе: стоило ему пригреться у хозяина на ногах, как тот спрыгивал с постели и без штанов мчался на улицу. Мышей половить тоже не получалось – повторяющийся топот разогнал грызунов по дальним норам. Скратч терпел-терпел, но, когда пробегающий мимо Лори наступил ему на хвост, не выдержал и диким голосом взвыл:
– Хва!
Лори аж подпрыгнул от такого вопля. А кот не унялся:
– Хва! Хва! Хватит ужже!
В очередной раз пробудившийся Гай подумал, что ослышался.
– Заговорил! – приглушенно воскликнул Лори, топчась на месте и не зная, что ему делать: начать ли беседу с обиженным котом или же со всех ног, пока не поздно, мчаться во двор. – Бона, слушайте, заговорил опять!
– Тиххо, – Скратч поднялся на задние лапы, а передними пригнул себе уши. – Не шшуми, пжалусста.
Произносил-то он человеческие слова, но звучали они как-то совсем не по-человечески. Кошачий голос был неровный и неприятный, от него хотелось морщиться, будто от дергающей зубной боли.
– Ну и шшто? – протянул Скратч, вспрыгнув на стол. – Заговорил, и шшто? Я жже не ррыба. Не тарракан. Я кот.
Гай решил, что видит сон.
– Но другие коты не говорят! – воскликнул пританцовывающий на месте Лори.
– Они дурраки. Я не дуррак. Я сспать хочу!
– Так спи! Кто тебе мешает?
– Ты мешшшаешь. Шшумишь, бегаешшь.
– Вон к троллям ляг.
– Они паххнут.
– Ну к Гаю тогда.
– Он верртитсся.
– А к Скабби?
– Он чужжой.
– Тьфу! На тебя не угодишь! Один ложись!
– Не ххочу один. Не ххочу!…
– Ну что с тобой делать! – восхитился Лори. – Нет, вы только поглядите на него! – Он повернулся к друзьям. Даже в темноте, слегка разбавленной светом масляной лампы, было видно, как сияют его глаза. – Он возмущается! Слышишь, Гай? А ты вроде сомневался. Не верил, что мой Скратч говорит! Ну давай, спроси его что-нибудь. Спроси, ну!…
– Э-э… – Гай растерялся, пытаясь придумать, что этакого можно спросить у кота. Он не знал даже, как правильно к нему обратиться.
– Ну же! – торопил выплясывающий Лори. – Спроси,давай!
– Почтенный Скратч… – Гай облизал губы и устремил взгляд в потолок. – А-а… э-э…
Кот молча смотрел на писца, и морда его, как ни удивительно, выражала высшую степень ехидства.
– А сколько языков вы знаете? – придумал наконец Гай.
– Большше, чем ты, – тут же ответил кот и оскалился, показывая белые, похожие на иголки, зубы.
– Ладно! – не выдержал Лори. – Я сейчас вернусь! – Хлопнув дверью так, что лепесток пламени едва не оторвался от крошечного фитиля, он исчез на улице.
– Гляди, Борр: кот опять говорит, – раздался глухой шепот в установившейся тишине.
– Слышу, Хнаварт. Кот сказал, что хочет спать. Я тоже хочу спать.
– Мяу, – вполне по-человечески проговорил Скратч кошачье слово и запрыгнул на приставленную к печи лавку. Там он свернулся клубком и укрыл хвостом мокрый голый нос.
Больше в ту ночь Скратч ничего не произнес.
Утром, только проснувшись и даже не встав с постели, а лишь приподнявшись на локте, Гай поинтересовался у Скабби, слышал ли тот разговорившегося Скратча. Скабби удивленно на него вытаращился, и Гай поспешил предположить, что это был всего лишь сон.
– Вот и я так думал, – сказал Скабби, подсаживаясь к приятелю на кровать. – Пока ты не спросил. Получается, что мы оба видели один и тот же сон. А разве такое бывает?…
Может, конечно, и не бывает так, что один сон снится разным людям, но и котов говорящих вроде бы не бывает тоже. Чтоб разобраться, пришлось будить измученного ночным мытарством Лори; трогать спящего кота друзья не решились.
Растолкать хозяина Скратча удалось не сразу. Он мычал, пытался отвернуться от настырных приятелей, прятал голову под подушкой и даже вяло отбрыкивался. Но в конце концов Лори сдался и приоткрыл один глаз.
– Слушай, – спросил Гай, глядя в мутное, ничего не понимающее око. – А кот твой действительно, что ли, говорит?
– Угу-
– И сегодня ночью говорил, да? -Угу.
– А как он так?
Лори, поняв, что в покое его не оставят, открыл и второй глаз.
– Умный он потому что.
Такой ответ не удовлетворил Гая. Заметив, что умный кот мог бы заговорить и раньше, писец попросил уточнить, когда у Скратча открылся дар речи.
– Так на болоте же, – признался зевающий Лори. – Или я не рассказывал? Грифф уверял меня, что это какой-то мелкий демон в Скратча забрался. Их на Гнилом Покосе навалом. Помнишь того, со щупальцами? Вот он как бы самый главный у них. А бывают другие: совсем маленькие, безобидные, крохотные. Такого вдохнешь или проглотишь с нечистой ягодой – и не заметишь. Вот в Скратче такой и поселился. Это Грифф так говорит. Но я с ним не согласный. Если так, то почему Скратч на свое имя отзывается? У демона небось собственное имя должно быть. Я думаю, Скратч просто шибко тогда напугался. Знаешь, наверное, что если человека напугать, то он запросто может речи лишиться. А коты, может быть, наоборот устроены: они от испуга заговорить могут.
– Напуганных котов я видел много, – с сомнением в голосе возразил Скабби, – а вот говорящего встречаю в первый раз.
– Ну не веришь – и не надо, – пожал плечами Лори. – Может, тех котов не так пугали или не тем. А мой-то кот все равно говорит…
Кот молчал. Сперва потому, что спал, потом потому, что ел, а после – по одному ему ведомой причине. Лори уж как только с ним ни заговаривал, что только ему ни нашептывал, но Скратч отмалчивался и вел себя как самый обычный хитрый кот.
– А может, ему надо на хвост наступить? – предположил Гай.
Лори от такого предложения отказался и даже возмутился, но вскоре не вытерпел и, проходя мимо греющегося в солнечном пятне Скратча, легонько и словно невзначай наступил тому на хвост. Кот мявкнул, вскочил на лапы и с укором глянул на вероломного хозяина. Лори смутился и оставил свои попытки разговорить животное…
Прошло еще два дня.
Скратч так и не заговаривал больше. Он охотился на мышей, воровал мелкую рыбешку, ссорился с местными котами и дружил с местными же собаками. Гай, Скабби и Лори проводили время в праздности: играли в митс за самодельной доской, купались в реке вместе с троллями, катались вдоль берега на сбитом из бревен плоту, загорали и отъедались. Хозяева им не мешали: глухой Мадс рыбачил с самого утра до первых сумерек, немой Казур занимался домом, рыбой и скотиной, а слабоумный Зова то воду таскал, то дрова колол, то пни в садочке корчевал – все были при деле. Несколько раз показывалась на улице старуха, которую Скабби заметил в первый день. Старуха выплескивала помои на заднем дворе, собирала по куриным гнездам теплые яйца и рвала на огороде разную траву. А вот девушка, однажды виденная Гаем, так больше и не появлялась.
Несколько раз приятели подходили к Казуру и пытались выведать у него, когда вернется Грифф. Наемник обещал решить свое дело за пару дней, а срок этот давно миновал. Долго ли еще ждать? Может, Гриффу помощь какая нужна?
Седой Казур слушал гостей, не отрываясь от дел. Потом останавливался, выпрямлялся, устремлял палец на солнце и медленно вел руку к западу, то ли советуя ночи дождаться, то ли еще один день имея в виду… Странный он был, седой Казур. Да и все здесь было немного странное…
Вечер четвертого дня не принес ничего нового. Понаблюдав со стороны, как вернувшийся с рыбалки Мадс перетаскивает добычу в ледник, и подивившись на невиданных прежде рыбин, неразлучные Гай, Скабби и Лори отправились в горницу. Тролли еще раньше ушли спать на сеновал – там водились мыши, и великаны надеялись изловить хотя бы парочку. Мысль эту подал им Лори: маленький плут давно желал хотя бы на одну ночь избавиться от троллей, поскольку считал, что тесное соседство с ними навевает на него кошмары.
– Мы вроде бы сдружились с ними давно, – разводя руками, объяснял он укладывающимся приятелям. – Но что ни ночь, видится мне, как Хнаварт гложет мою отрубленную ногу, а Борр свежует меня, ровно оленя какого. Еще в охотничьей избушке это мне снилось, когда Грифф в Гарду отправился, а меня одного с троллями оставил.
– Так уж и одного, – весело возразил Гай. – У тебя же Скратч был!