Волшебник же рассеянно улыбался…
Сперва из-за зеленого холма, украшенного желтой лентой дороги, явилось длинное, полосатое, бело-синее копье с розовой лентой под острием. Копье было очень длинное, слишком длинное. Оно все росло и росло из-за холма, а тот, кто его нес, все не появлялся.
Заворожены этим удивительным зрелищем были все, даже Илларион.
Наконец, показалась огромная голова вороной лошади, могучего рыцарского коня. Через минуту явился и всадник, уверенно держащий странное копье, и Моника ахнула, а Алесио засмеялся: так они выражали свое изумление, ведь на широченной спине жеребца-гиганта уверенно сидел мальчик лет шести, в рыцарских доспехах, покрытых сверху белым кафтаном с изображением черного льва на груди. За этим удивительным всадником показался и второй - тоже мальчик, тоже в доспехах, но попроще и без кафтана, на такой же большой, но рыжей лошади, без копья, но со щитом и двумя мечами при седле.
- Странствующий рыцарь и его оруженосец, - шепнул Илларион Монике.
- Но это же совсем крошки, - сказала девушка. - Посмотри, какие у них нежные лица, мягкие ладошки…
Тем временем лошади мальчиков приблизились к провалу в каменной изгороди, через который Илларион, Моника и Алесио, разинув рты, смотрели на них. Маг пришел в себя первым, перепрыгнул через ограду и поклонился юным всадникам:
- Приветствую вас в своих владениях, благородные воины. Позвольте пригласить вас в мой дом, отдохнуть, отобедать.
Мальчик со львом на груди ответил "благодарю вас, сэр, вы очень добры" и поклонился чародею. Илларион, приветливо улыбаясь детям, взял вороного под уздцы и повел к воротам.
Через пару минут два рыцаря-малыша покинули седла и остановились на лужайке перед теми самыми ступенями, где любил лежать и выдумывать новые украшения всемогущий чародей. Остановились, чтоб запрокинуть головы в сияющих саладах и оценить высоту стен замка Иллариона.
Алесио, перепрофилировавшись из садовника в конюха, повел рыцарских лошадей на задний двор: там, благодаря магическим хлопотам Иллариона, уже были готовы просторная конюшня, прохладная вода в корытах, душистое сено и вкуснейшее зерно, - все самое лучшее для благородных животных.
- Прекрасная крепость, - сказал мальчик со львом. - Но каков ваш герб, сэр? Я не вижу ни одного стяга…
- Мой герб - дуб в лентах, - ответил волшебник, указывая на весьма кстати разукрашенное дерево.
- О, чародейский герб, - с уважением молвил юный рыцарь и снял свой шлем, это движение повторил за ним его оруженосец.
Ветер растрепал золотистые кудри малышей, когда они поклонились Иллариону и назвали себя:
- Сэр Кристоф и мастер Андре из Блуа.
- Илларион, самый крутой маг этого мира, - сообщил чародей и представил свою рыжеволосую подругу. - Леди Моника, самая прекрасная дама этого мира…
Тут нежное лицо сэра Кристофа вспыхнуло, а голубые глаза метнули молнии:
- Нет, и не было, и не будет в этом мире дамы прекрасней юной Катерины из Блуа! - заявил мальчик, отбрасывая шлем в сторону и хватаясь за рукоять своего меча. - И вы должны немедленно это признать, сэр! И поцеловать край ее ленты! - он указал на ленту, что развевалась на копье.
Моника испуганно захлопала ресницами, но Илларион успокоил девушку ласковой улыбкой, а потом надменно выпрямился, сложил руки на груди и заявил:
- Никто никогда не заставит меня назвать самой прекрасной дамой кого-либо кроме леди Моники!
- Я не могу спустить вам этого, сэр! - яростным фальцетом вскричал кроха-рыцарь. - Хоть вы и хозяин этих прекрасных земель, а берите меч и защищайтесь! Я заставлю вас назвать даму Катерину прекраснейшей из всех! Андре, дай ему один из моих мечей! - и мальчик выхватил свой клинок, а солнце тут же пробежалось лучами по его зеркальной стали.
Маг Илларион, как был - босиком и в льняной пижаме - с поклоном взял из рук Андре один из мечей сэра Кристофа и сделал два-три взмаха, чтоб опробовать оружие.
А потом Моника, в испуге прижав ладонь к губам, увидела ту самую битву на мечах, подобные которой устраивают мальчишки в любом дворе любой страны (только воюют они палками): Кристоф бил клинком по клинку Иллариона, а потом Илларион - по клинку Кристофа. Причем во время этого поединка они обменивались репликами, типа:
- Вам лучше сдаться, сэр!
- Ха-ха! Еще неизвестно, чья возьмет!
А клинки-то были настоящими. И если Илларион (Моника видела) тщательно следил за тем, чтоб не зацепить маленького воина, то Кристоф, распалясь, нападал все яростней и яростней и все пытался достать чародея своим мечом.
Наконец, Илларион дал крошке-рыцарю такую возможность, раскрылся, и клинок мальчика на добрые два пальца вошел в левое подреберье волшебника.
Маг заохал, прижимая руку к ране - бежевая пижама вмиг окрасилась кровью - и весьма драматично повалился на траву.
Моника, взвизгнув, подбежала к нему, подняла запрокинувшуюся голову Иллариона и хотела обозвать Кристофа дрянным мальчишкой, но волшебник вдруг поднял руку, приложил палец к губам девушки, и она потеряла дар речи, а Илларион жалобно застонал:
- А! А! В честном бою вы победили меня, благородный Кристоф. И я признаю даму Катерину из Блуа самой прекрасной дамой этого мира.
- Хорошо, - отвечал Кристоф, убирая меч в ножны. - Я удовлетворен. Теперь позвольте моему оруженосцу перевязать вашу рану, сэр.
- О, это лишнее, - мотнул головой волшебник и бодро встал на ноги, отряхнул штаны и рубаху, и кровавые пятна исчезли от одного касания. - Пойдемте лучше в столовую. У нас нынче грибной суп-пюре, жареная форель и куча цветной капусты…
- Цветная капуста? - скривились Кристоф и Андре. - Фууу!
- Все! - тут же объявил Илларион. - Тогда - рис с овощами! А после обеда - вишневое мороженое.
- Хорошо, - улыбнулись рыцари-крохи и потопали в столовую, звеня шпорами…
Вечером Илларион и Моника выкупали и высушили малышей, затем напоили их парным молоком и уложили спать в комнате для гостей, а после вышли посидеть и покурить кальян на террасу.
- Милый, что это? Кто эти мальчики? - спросила девушка, нежно обнимая своего могущественного чародея, чуть не погибшего в жестокой дуэли.
- Чье-то заплутавшее детство, милая, - улыбнулся Илларион. - Кто-то до сих пор мечтает о доспехах, боевых конях, прекрасной даме и верном оруженосце. А еще - о победах над крутыми чародеями… Согласись: мы прекрасно провели время…
- Но зачем ты дал себя ранить?!
- Они мне понравились - я им подыграл. Дети часто ранят в сердце. Но так уж им положено…
- А тебе? Тебе положено ранить в сердце меня? - Моника нахмурилась и стукнула мага пальцем в лоб. - Я же чуть не умерла со страху! Я даже забыла, что ты волшебник!
Илларион улыбнулся и подхватил красавицу на руки:
- В таком случае, пойдем в спальню, восстановим твое душевное равновесие…
Август 2008 года
Магическая хворь
С каминной полки понесся тихий звон золотых колокольчиков.
Старинные часы, украшенные миниатюрными изображениями прекрасных Аполлона и Артемиды, проиграли восемь утра.
Маг Илларион проснулся, зевнул и потянулся. Потянулся на другую половину широченной кровати - к мягкой и теплой Монике, которая покойно сопела, укутавшись в легкое шелковое покрывало.
От ласк чародея девушка пробудилась, тихо засмеялась и обняла шею любимого, потянулась губами к его губам, привлекла к себе, дав понять, что утренние забавы - это то, о чем она минуту назад грезила.
Илларион улыбнулся, прижался к Монике плотнее и вдруг охнул, потерял сознание от дикой боли, пронизавшей все его тело…
Открыл глаза после того, как до смерти перепуганная девушка забрызгала ему все лицо и грудь холодной водой.
- Что случилось? Что такое? - спросила красавица, присаживаясь рядом и беря чародея за руку.
- Сам не пойму, - ответствовал Илларион.
Он тоже сел, откинул в сторону одеяло, которым его накрыла заботливая любимая, стал себя осматривать.
Моника тоже не отводила глаз от его тела, восхищенных глаз: красивым Илларион был парнем, тут никто бы не поспорил. Красивым во всех отношениях.
- Ноги, руки - все в порядке, - промурлыкала девушка и лукаво улыбнулась. - Где ж поломка?
Волшебник кивнул - физическое тело изъянов не имело. Тогда он прищурил правый глаз, чтоб осмотреть свою астральную сущность. И вот тут Иллариона ждал неприятный сюрприз: астрал нехорошо вздулся в районе солнечного сплетения. В багровом пульсирующем шаре мигали то там, то сям крохотные белые молнии. И при каждом их появлении, словно иглы раскаленные вонзались в тело мага.
- Бедняжка, какой ты бледный, - покачала головой Моника и обняла чародея, надеясь, что ее ласки облегчат страдания парня.
Илларион снова охнул и снова потерял сознание: прижавшись к нему, девушка опять потревожила астральное вздутие, которого видеть не могла, и новая волна боли накрыла мага с головой…
Ехать лечиться пришлось далеко - на Урал. Хотя, не совсем уж и далеко: Иллариону хватило одного слабого щелчка пальцами, чтоб перенестись к древнему горному хребту.
Там, в старых-престарых шахтах жил себе поживал единственный в своем роде специалист по магическим хворям - доктор Наваркин. Больше всего он любил плести коврики из конопли, потом - скуривать эти коврики, и уже потом - запугивать местное (очень суеверное) население: по причине своих не совсем обычных склонностей Наваркин надевал парик, рядился в женское и прыгал по временной спирали, являясь шахтерам то там, то сям, за что был уже давно прозван Хозяйкой Медной Горы.
Такие шалости он себе позволял потому, что магов и чародеев в мире было очень мало, болели они не часто, а потому непосредственным своим делом Наваркин мог заниматься крайне редко. Вот и скучал. А из-за скуки умом слегка повредился.
Так что, когда в обитель Наваркина (двухэтажную пещеру со всеми удобствами) заявился крутой маг Илларион, бледный и стонущий, оказалось, что у специалиста по магическим хворям даже нормально оборудованной палаты для пациента нету.
- Ой, да ладно, - махнул рукой доктор, наряженный в обтрепанные джинсы с кучей карманов, тельняшку и бескозырку, не имевшую ленточек, и потыкал кривоватым указательным пальцем в животик толстой седой белке, которая сидела у него на плече и грызла огромный сухарь из булки с изюмом и корицей. - Мы и так все прекрасно увидим, правда, Осип?
Белка цокотнула что-то недовольно и повернулась к Иллариону спиной.
- Ложитесь-ка сюда, голубчик, - сказал Наваркин магу, указывая на вполне больничную кушетку, покрытую голубой клеенкой.
Чародей, тяжко вздыхая (всякое движение доставляло ему боль), опустился на кушетку, вытянул ноги и расслабился. И даже улыбнулся: ему немного полегчало.
А Наваркин и с места не сдвинулся. Лишь прищурился и тут же протянул довольным тоном:
- Ага-а-а! Вот оно что!
- Что? - осведомился Илларион.
- Грыжа у вас, батенька. Астральная грыжа. Да-с.
Волшебник, забыв о своем состоянии, резко сел и, ахнув от нового приступа боли, опрокинулся в обморок.
Придя в себя, увидел, как доктор роется у него в дорожной сумке и уже тасует, словно игральные карты, многочисленные кредитки.
- Они вам зачем, батенька? - спросил Наваркин, показывая на пластик.
- Ну. Я с их помощью плачу по счетам. Так люди делают.
- А магией? Магией не пользуетесь?
- Редко. Мне больше нравится, как все…
- Ага! Вот и причина! - возопил вдруг доктор, швыряя кредитки прочь - карточки разлетелись в разные стороны, будто всполошенная стайка воробьев.
- Причина чего? - похлопал ресницами Илларион.
- Грыжи вашей! Астральная грыжа - это все из-за вашей лихости. Из-за вашей крутости. Магии у вас - пруд пруди. А вы ею не пользуетесь. Вот она, невостребованная, и выперла. Да-с.
Илларион просиял от радости:
- Как все просто! Да я сейчас всякое наколдую! - он тут же пальцы приготовил, чтоб щелкнуть ими громко-громко и соорудить в окрестностях Уральских гор ряд новеньких Эйфелевых башен (по его мнению, данные "аксессуары" должны были положительно сказаться на местном ландшафте).
Наваркин, не теряя ни секунды, прыгнул к чародею и схватил его за всемогущую руку:
- Ни-ни! Торопиться не надо! Сейчас вам наоборот надо переждать, переболеть. Астральная грыжа - дело тонкое. Она должна рассосаться естественным путем. Если начнете по крупному колдовать, вздутие лопнет и забрызгает все вокруг неконтролируемой магией. Это может привести к небольшому такому гравитационному коллапсу. Да-с.
- О, - выдохнул Илларион и посмотрел на свою опухоль весьма осуждающим взглядом. - Но мне больно. Очень больно. И, знаете, девушка моя недовольна: очень уж это в постели мешает… Как долго эта грыжа будет рассасываться?
Наваркин наморщил лоб, нахмурил брови и принялся усиленно тереть правой рукой мочку правого уха.
Белка на плече доктора озабоченно зацокотала.
- Ты прав, Осип, - кивнул зверьку Наваркин. - Так сразу и не ответишь. Надо в фолиантах посмотреть. А вы, батенька, пока лежите и не волнуйтесь. Ответ я вам дам минут через тридцать. Да-с…
Доктор и белка удалились в соседнюю комнату, а маг Илларион вновь расслабился на кушетке и глаза закрыл. И - вот странное дело - почти сразу уснул. Наверное, это астральная грыжа дала такой побочный эффект, как моментальное засыпание.
Чародею снился знаменитый Парад Победы на Красной площади в Москве. Все было, как всегда: красиво и торжественно. Только высокомерный маршал Жуков, проезжая вдоль войска, недобро посматривал на могущественного мага Иллариона, который в своей мятой пижаме и босиком топал по исторической брусчатке. А потом (наверное, мстительный Жуков так распорядился) солдаты в круглых шлемах и перчатках принялись метать немецкие флаги и штандарты не на землю, а Иллариону в живот.
Все эти знамена и орлы павшего Третьего Рейха влетали под ребра волшебнику и больно ранили, заставляли охать и ахать. И увернуться или как-то по-другому спастись Илларион почему-то не мог…
- Ишь ты, как забавно, - заметил Наваркин, выбираясь из самой разлапистой голубой елки и весело сверкая зелеными глазками.
Илларион тут же проснулся и скривился: астральная грыжа продолжала досаждать острой болью.
- Прикольный тебе сон снился, - сказал магический врачеватель. - И красивый: цветной, с размахом…
- Интересно: что бы он значил, - вздохнул волшебник, потирая ноющий живот.
- Это мы мигом сейчас узнаем! - пообещал Наваркин и вытащил из ближайшей колченогой тумбочки толстенную книгу в потертом кожаном переплете.
- Это сонник, - сообщил доктор магу и принялся шелестеть рыжими страницами.
Илларион терпеливо ждал, рассматривая потолочную роспись пещеры. Там было на что посмотреть: и на то, как люди с копьями охотятся на мамонтов, и на то, как запускают ракету в космос, и даже на какие-то странные чертежи, в которых маг не без удивления узнал схемы вечных двигателей.
- Да-да, - сказал Наваркин, заметив, что волшебник направил взгляд на потолочные рисунки. - Меня после косячков часто на художество тянет. Взлетаю под потолок и рисую всякое-такое… Ага! Вот и ваш сон, батенька! М-м-м… Видеть Парад Победы в Москве на Красной площади тысяча девятьсот сорок пятого года… так-так… слоняться по площади, видеть елки и Жукова на белом коне… ага, - читал доктор, водя пальцем по странице, - видеть, что солдаты кидают немецкие флаги не к подножию Мавзолея, а спящему в живот… ну один в один! Обожаю этот сонник! - он перевернул страницу и торжественно объявил. - К неудачам на работе!
- Шикарно, - протянул Илларион, натыкаясь взглядом на схематичное изображение обнаженной женщины.
- Да-да, сонник шикарен, - согласно кивнул Наваркин.
- А что узнали про мою хворь?
- Я тут много фолиантов разных перерыл, - сообщил врачеватель, швыряя "шикарный" сонник в дальний угол и присаживаясь у кушетки больного. - В общем, все как всегда крутиться вокруг трех желаний.
- То есть?
- То есть, вам надо выйти из дома, пройти по дороге, встретить какого-нибудь типа и выполнить его три желания. Три желания первого встречного. И твоя грыжа рассосется. Да-с.
- А! это я мигом! - радостно выпалил Илларион и, в самом деле, очень резво подхватился с кушетки.
- Тишь, тишь, - замахал руками Наваркин. - Все не так просто. Есть одна мелочь. Одна очень важная мелочь. Без которой - никак.
- Ну?
- Желания эти надо выполнять без применения магии, - хмыкнул доктор.
- Ё-о! - протянул Илларион, ушам своим не поверив.
- Да-да-с, - развел руками светило магической медицины. - Ничего не поделаешь.
- А как? А вдруг? А если этот встречный пожелает в космос улететь? Или римским императором стать? Или еще чего пожелает заоблачное? Как же я все это смогу без магии? - маг протянул к Наваркину раскрытые ладони, словно милостыню попросил.
- Тут я не советчик, - покачал головой Наваркин. - Тут уж ты сам себе помогай. Голову используй - она поможет. Должна помочь. Да-с…
Илларион поскреб светловолосый затылок и тут же кое-что придумал, даже просиял от своей придумки:
- Можно с Моникой договориться! Чтоб она утречком пошла по дороге, а я ее типа встречу…
- Ну-у-у, тогда и лечение получится "типа лечение", - ухмыльнулся Наваркин. - Нет уж. Не жухай! Первый встречный должен быть именно первым встречным. Да-с.
- О-о-о! - простонал Илларион, падая обратно на кушетку. - Это невозможно!
- И это мне говорит самый крутой маг этого мира? - подивился Наваркин. - Ну-ну, с таким крутнем до коллапса недалече. "Ты знаешь, все в твоих руках, все в твоих руках…" - пропел он вдруг и замахал на чародея руками. - Ну все, все. Прием закончен, батенька. У меня сейчас другие мероприятия запланированы.
- Что? Как? - не сообразил Илларион.
Белка Осип соскочила с плеча Наваркина и сердито зацокала на непонятливого чародея.
- Домой, домой валите, батенька, - объяснил доктор. - Вам я уже не нужен. Меня конопля заждалась. Да и Осип не кормлен…
- Какая конопля? Какой Осип? Я ж еще не здоров! - возмутился могущественный маг.
- Ну, так что? Я свое дело сделал: диагноз поставил, как лечиться - рассказал. Пожалуйте плату за труды и всего хорошего, господин маг. Как говориться: "бывайте здоровы, живите богато…"
- А как же…
- Большего делать мне не положено, - строго сказал Наваркин. - Гоните золото, товарищ.
Илларион тяжко вздохнул и вытащил из кармана штанов небольшой кожаный кошель, вывернул его содержимое на ладонь - заискрили, засияли три крупных сапфира.
- М-м-м, - довольно промычал Наваркин, и глазки у него хищно загорелись. - Красота. Куплю себе новые валенки. От Гуччи… со стразами…
Август 2008 года
Три спасительных желания
Над миром, в темно-синем небе висела половинка луны.
Под ночным ветром качались, словно змеи в трансе, молодые сосны, шелестели листвою тонкие березы; где-то зловеще ухал филин, пугая мышей и мелких птиц.
Крутой маг Илларион брел по ухабистой русской дороге. Он отмахивался от назойливых местных насекомых, понуро смотрел на темнеющий лес и предавался унылым думам.