- Эта работа одновременно воодушевляет и изматывает меня, - признался второй маг и вернул своему собрату волшебную палочку. - Мне действительно нравится применять полученные знания на практике. - Он перевел взгляд на мостовую, где неподвижно лежавший мальчик все еще негромко стонал. - Но…
- Крепись, брат, - ответил первый, уводя его прочь. - Мы служим великой цели, и в Лускане сохраняется спокойствие.
Пожар не утихал всю ночь и успел уничтожить еще три соседних дома, пока местные жители не справились с огнем. Утром из-под развалин извлекли одиннадцать тел, включая и Пимиана Лудрана, который с такой гордостью принес утром своей голодной семье цыпленка и свежих фруктов. Настоящего цыпленка! Первая приличная еда за целый год, когда они питались только заплесневевшим хлебом и подгнившими овощами.
Первая настоящая еда для его маленькой дочки.
И последняя.
***
- Если бы я хотел поговорить с отпрыском Ретнора, я бы так сразу и сказал! - воскликнул Дюраго, старший капитан из команды Верховного Капитана Барама.
Закончив тираду, он замахнулся на солдата из команды Ретнора, пытавшегося проводить посетителя в приемную Кенсидана. Но, увидев у входа страшного Ворона, до лицу которого было видно, что он слышал каждое слово, Дюраго удержался от удара.
- Мой отец передал мне все текущие дела, - спокойно сказал Кенсидан. В соседней комнате, недосягаемый для глаз Дюраго, при этих словах тихонько усмехнулся Верховный Капитан Сульджак. - Если ты хочешь говорить с капитаном Ретнором, придется обсуждать проблемы со мной.
- Верховный Капитан Барам приказал мне говорить лично с Ретнором. Как ты можешь отказать Верховному Капитану к переговорам равным ему по званию?
- Но ты же не Верховный Капитан.
- Я его доверенный представитель.
- И я тоже, для своего отца.
Этот разговор сильно обескуражил не слишком образованного Дюраго, но он так энергично замотал головой, что Кенсидан уже представил себе, как из его ушей вот-вот посыплются тараканы. Наконец капитан потер огромными ладонями покрасневшее лицо.
- И ты будешь передавать мои слова Ретнору, так что они попадут к нему из вторых рук… - попытался он спорить.
- Из третьих, поскольку Барам передал свое сообщение через тебя.
- Вот еще, - огрызнулся Дюраго. - Все, что сказал Барам, я повторю слово в слово!
- Тогда начинай.
- Но мне не нравится, что ты потом будешь передавать мои слова своему отцу и решать, что делать.
- Если после твоего сообщения и надо будет что-то предпринять, мой добрый Дюраго, командовать буду я, а не мой отец.
- Ты что, считаешь себя Верховным Капитаном?
- Ничего подобного, - ответил сообразительный Кенсидан. - Просто я веду все текущие дела, в том числе и переговоры с такими посетителями, как ты. Так что, если ты хочешь рассказать, что беспокоит Верховного Капитана Барама, можешь сделать это сейчас, и поскорее, поскольку у меня ещё много дел на сегодняшний день.
Дюраго оглянулся по сторонам и снова потер обветренное лицо руками.
- Пойдем вон туда, - потребовал он, указав на дверь за спиной Кенсидана.
Кенсидан поднял руку, чтобы задержать посетителя, а сам открыл дверь кабинета.
- Освободите кабинет, нам надо обсудить важные дела! - крикнул он, якобы для стражников, а на самом деле давая время Сульджаку выйти через боковую дверь в соседнее помещение, откуда он мог так же хорошо слышать их разговор.
Затем он жестом пригласил Дюраго в свою приемную и, пройдя первым, занял ничем не приметный, но самый высокий стул.
- Ты чуешь дым? - спросил Дюраго.
Известие о том, что кто-то из верховных капитанов обратил внимание на причиненный магами Главной Башни ущерб городу, вызвало на лице Ворона слабую усмешку.
- Здесь нет ничего смешного! - рыкнул Дюраго.
- Верховный Капитан Барам приказал тебе сказать именно это? - спросил Кенсидан.
Дюраго, широко открыв глаза и раздув ноздри, едва сдерживался.
- Мой капитан из-за этого пожара лишился весьма ценного купца, - сказал он.
- И о чем ты хотел попросить Ретнора?
- Мы хотим выяснить, у какого Верховного Капитана служил этот мошенник, который навлек на себя огонь возмездия, - объяснил Дюраго. - Его зовут Пимиан Лудран.
- Я уверен, что никогда раньше не слышал этого имени, - ответил Кенсидан.
- И твой отец сказал бы то же самое? - усомнился Дюраго.
- Верно, - последовал ответ. - А какое тебе до дело? Ведь Пимиан Лудран уже мертв, не так ли?
- А откуда тебе известно, если ты даже не слышал его имени? - подозрительно спросил Дюраго
- Мне донесли, что двое магов сожгли дом, где скрылся человек, навлекший на себя гнев Главной Башни, - объяснил Кенсидан. - Я полагаю, что их жертва не могла ускользнуть, хотя лично мне нет до этого дела. Так вы хотите получить компенсацию с того Верховного Капитана, который держал у себя на службе этого глупца Лудрана, если только он вообще где-то служил, верно?
- Мы хотим выяснить, что произошло.
- Чтобы потом подать в Совет Пяти заявление о понесенных убытках и так возместить материальный ущерб?
- Это было бы только справедливо, - проворчал Дюраго.
- "Справедливо" было бы в том случае, если бы вы получили компенсацию с Главной Башни и Арклема Грита, - возразил Кенсидан.
Крепыш Дюраго поморщился при одном лишь упоминании о могущественном архимаге, и, глядя на его сконфуженное лицо, Ворон снова улыбнулся.
- То, что произошло вчера вечером, характер и жестокость наказания, все это было проделано с одобрения Арклема Грита и его собратьев, - сказал Кенсидан. Он уселся поудобнее, закинул ногу на ногу, и, хотя Дюраго остался стоять, он, казалось, уменьшился в размерах перед этим хрупким и расслабленным на вид исполнителем обязанностей Верховного Капитана. - Проступок этого глупца, возбудившего гнев Главной Башни, - как, ты сказал, его зовут? Лудран? - это другой вопрос. Возможно, у Арклема Грита имелись свои претензии к одному из Верховных Капитанов, если только допустить, что этот глупец действительно состоял на службе у кого-то из них, в чем я сильно сомневаюсь. Но скорее всего дело не в этой. Тем не менее прямым виновником понесенных Барамом убытков является не кто иной, как Арклем Грит.
- Мы так не считаем, - решительно возразил Дюраго, но его решительность была вызвана тем, что при одной мысли обвинить в чем-то всесильного архимага его охватывал непреодолимый ужас.
Кенсидан пожал плечами.
- Тебе нет смысла разговаривать с Ретнором, - сказал он. - Мой отец не знает этого глупого Лудрана, так же как и я.
- Но ты даже не спросил его, - сердито произнес Дюраго и обвиняющим жестом выставил перед собой заскорузлый палец.
Кенсидан поднял перед собой руки, несколько раз постучал друг о друга кончиками пальцев, потом скрестил руки, все это время глядя в упор на Дюраго и ни разу не моргнув.
Старший капитан Барама как будто съежился под его взглядом: он только что осознал, что находится на вражеской территории и надо бы поостеречься, выдвигая свои обвинения. Он беспокойно посмотрел по сторонам, на лбу выступила испарина и дыхание заметно участилось.
- Иди и передай Верховному Капитану Бараму, что Ретнор ничем не может помочь ему в этом деле, - сказал Кенсидан. - Нам ничего не известно о происшествии, кроме слухов, наводнивших улицы со вчерашнего вечера. Это мое последнее слово по данному вопросу.
Дюраго выпрямился и постарался хотя бы отчасти вернуть свое достоинство. Но справа и слева в комнату уже вошли стражники дома Ретнора, для которых последняя фраза Кенсидана послужила сигналом окончания аудиенции.
- И не забудь передать Верховному Капитану Бараму, что в случае необходимости обсудить вопрос какой-то еще с Ретнором Кенсидан его с радостью примет, - добавил Ворон.
Не успел Дюраго найти достойный ответ, как Кенсидан, повернувшись к двум стражникам, жестом приказал проводить посетителя.
Как только Дюраго покинул приемную, из-за боковой двери появился Верховный Капитан Сульджак.
- Как удачно для нас, что Арклем Грит немного переусердствовал и что этот человек, к счастью, жил по соседству с купцами Барама, - сказал он. - Барама не так-то легко было склонить на нашу сторону. Отличное совпадение по времени и месту действия.
- Только глупец может полагаться на удачу и совпадения в такое критическое время, - довольно откровенно высказался Кенсидан.
За его спиной вооруженный дворф, перехватив недоуменный взгляд Верховного Капитана Сульджака, негромко хихикнул, а тот в очередной раз понял, что сын Ретнора опережает его в своих мыслях на много шагов вперед.
- Сегодня при высоком приливе в нашей гавани бросит якорь "Морская фея", - сказал Кенсидан, стараясь не рассмеяться при виде изумления на лице Сульджака. - А вместе с ним и три корабля лорда Брамблеберри из Глубоководья.
- Интересные настали времена, - только и мог вымолвить Верховный Капитан Сульджак.
***
- Мы могли бы пройти прямиком в Долину Ледяного Ветра, - заметил Реджис, когда он и Дзирт проходили через тяжелые, хорошо охраняемые ворота Лускана.
При этом он оглянулся через плечо и с негодованием посмотрел на стражников. Воины не слишком тепло приветствовали гостей, и в основном их подозрение было направлено на темнокожего спутника Реджиса.
Дзирт не стал оглядываться: если суровые лица стражников его и беспокоили, то он этого никак не показывал.
- Никогда бы не подумал, что мой друг Реджис предпочтет тяжелую дорогу теплой постели в полном соблазнов городе, - сказал дроу.
- Я уже устал от постоянных критических замечаний, - пожаловался Реджис. - И от насмешек. Как ты можешь все это выносить? Сколько еще тебе придется доказывать свою полезность и достоинство?
- Почему меня должно беспокоить отношение невежественных стражников в чужом городе? - спросил Дзирт. - Вот если бы они не позволили мне войти, как это случилось во время возвращения вместе с Бренором в Мифрил Халл, тогда бы это коснулось меня и моих друзей, тут-то и следовало бы огорчаться. Но мы ведь прошли через ворота, не так ли? Их взгляды не могут повредить моей спине, даже если бы на мне не было рубашки из мифрила.
- Но ведь ты истинный друг и союзник Лускана! - с негодованием воскликнул Реджис. - Ради их спокойствия ты не один год сражался на "Морской фее". И это было не так уж давно.
- Эти стражники мне незнакомы.
- Но они должны знать тебя, хотя бы понаслышке.
- Если бы они еще и верили этим рассказам.
Реджис возмущенно тряхнул головой.
- Я не собираюсь доказывать, что могу приносить пользу, никому, кроме тех, кто мне дорог, - сказал ему Дзирт, обняв хафлинга за плечи. - И это я делаю всю свою жизнь и уверен, что те, кого я люблю, оценят добро и примут зло. Разве что-то другое имеет значение? Разве взгляды стражников, которых я даже и не знаю могут как-то повлиять на мое настроение, на взлеты и падения в моей жизни?
- Меня просто злит…
Дзирт благодарный за поддержку, привлек хафлинга к себе и засмеялся.
- Если такой презрительный взгляд я получу от тебя, Бренора или Кэтти-бри, вот тогда я буду переживать, - сказал дроу.
- Или у Вульфгара, - добавил Реджис, и при этом плечи Дзирта слегка поникли, потому что он не знал, чего можно ожидать от встречи с другом-варваром.
- Пошли, - сказал Дзирт, увлекая приятеля в боковую улочку, - Давай насладимся комфортом "Абордажной сабли" перед самым тяжелым участком дороги.
- Дзирт До’Урден! Приветствую! - закричал человек с противоположной стороны улицы, узнав дроу, который так прекрасно проявил себя в героической команде капитана Дюдермонта.
Дзирт ответил улыбкой и помахал рукой.
- А это заслуживает твоего внимания, в отличие от презрительных взглядов стражников? - ехидно спросил Реджис.
Дзирт попался в ловушку и ненадолго задумался, опасаясь оказаться непоследовательным или неискренним. Реджис его поддел. Если для него важно лишь мнение друзей, и ничье другое, тогда, согласно логике, его не должно волновать не только отрицательное отношение, но и положительное.
- Только потому, что я сам это позволяю, - наконец ответил дроу.
- Из тщеславия?
- Верно, - пожав плечами, рассмеялся Дзирт.
Вскоре они добрались до "Абордажной сабли" - ничем не примечательной портовой таверны в доках Лускана, где собирались прибывшие или готовившиеся к отплытию моряки торговых судов. Здесь, поблизости от гавани, было нетрудно понять, почему Лускан называли еще и Городом Парусов. Вдоль длинных причалов поднимались высокие остовы кораблей, и еще больше судов стояло на якорях. Их было так много, что Дзирту казалось, будто весь город мог поместиться на их палубах и выйти в море.
- Никогда не испытывал тяги к морским прогулкам, - сказал Реджис.
А когда Дзирт оторвался от живописного зрелища и опустил взгляд, его встретила понимающая усмешка хафлинга.
Дроу только улыбнулся в ответ и повел своего друга в таверну.
В приветствии поднялась не одна полная кружка; особенно тепло здоровались с Дзиртом, чья репутация в Лускане и впрямь была хорошо известна. Но кое-кто просто окинул странную пару мимолетным взглядом, поскольку в "Абордажной сабле" трудно было удивить кого-то необычным видом.
- Да это же Дзирт До'Урден во плоти, в своей черной плоти! - воскликнул дородный хозяин заведения, когда дроу подошел к стойке бара. - Что заставило тебя вернуться в Лускан после спустя столько лет?
Хозяин протянул руку, и Дзирт крепко пожал ее.
- Рад тебя видеть, Арумн Гардпек, - сказал он. - Возможно, я вернулся лишь для того, чтобы убедиться, что ты по-прежнему стоишь за стойкой. Мне нравится, когда все идет своим чередом.
- А на что еще способен такой старый глупец, как я? - ответил Арумн. - Значит, ты приплыл вместе с Дюдермонтом?
- С Дюдермонтом? Разве "Морская фея" в гавани?
- Да, а рядом с ней еще три корабля какого-то лорда из Глубоководья.
- И все они рвутся в бой, - добавил один из посетителей, худой коротышка, тяжело облокотившийся о стойку, словно не мог стоять без поддержки.
- Ты же помнишь Лягушачьего Джози, - сказал Арумн, когда Дзирт оглянулся, чтобы посмотреть на нового собеседника.
- Да, - вежливо ответил Дзирт, хотя и не был в этом уверен. Но поддержал разговор с Джози: - Если капитан почему же он сошел на берег?
- На этот раз он воюет не против пиратов, - пояснил Джози, не обратив
призывающего его держать язык за зубами и кивающего на некоторых посетителей, которые прислушивались чересчур внимательно. - Дюдермонт выбрал более крупную добычу! - со смехом добавил Джози и, заметив помрачневшее лицо Арумна, с невинным видом пожал плечами.
- Ходят разговоры, что сражение произойдет в самом Лускане, - тихо заговорил Арумн, так, чтобы услышать его могли только Дзирт и Реджис - и Джози, который даже наклонился в его сторону, - Дюдермонт привел с собой целую армию, и, как говорят, у него есть на это свои причины.
- Его бойцы не для сражений в открытом море, - опять громким голосом заявил Джози, за что получил еще один сердитый взгляд Арумна.
Все четверо помолчали, и Реджис с Дзиртом посмотрели друг на друга, не зная, как отнестись к таким новостям.
- Мы идем прямиком на север, - напомнил Реджис Дзирту.
Дроу с готовностью кивнул, но Реджис почему-то не был уверен в его намерениях.
- Дюдермонт был бы рад тебя увидеть, - сказал Арумн. - Очень рад, могу поспорить.
- Я тоже могу поспорить, что стоит тебе с ним встретиться, и ты останешься, чтобы сражаться с капитаном бок о бок, - смиренно произнес Реджис.
Дзирт усмехнулся, но промолчал.
Ранним утром следующего дня Реджис и Дзирт покинули "Абордажную саблю", предположительно направляясь в Долину Ледяного Ветра, но их путь проходил мимо причалов Лускана, где на своем обычном и почетном месте стояла "Морская фея".
Еще до полудня Дзирт встретился с капитаном Дюдермонтом и энергичным молодым лордом Брамблеберри из Глубоководья.
И два друга из Мифрил Халла в тот день так и не покинули Город Парусов.
Часть 2
Принцип морали
После выхода из Длинной Седловины я постарался успокоить Реджиса. Я старался держаться спокойно и уверенно, полный решимости продолжать путь. Да, внутри меня все переворачивалось и сердце сжималось от боли. Увиденная мной картина в недавно мирном и спокойном поселении потрясла меня до глубины души. Я давно знал Гарпеллов, вернее, думал, что знаю, и больно было видеть, что они вступили на опасный путь авторитарной жестокости, достойной разве что служителей проклятого Карнавала Воров в Лускане.
Я не могу утверждать, что ситуация там критическая и требует безотлагательного вмешательства, но потенциальный исход, который я так ясно вижу, вызывает у меня глубочайшую печаль.
И я спрашиваю себя: где пролегает граница между стремлением к порядку и моралью? В какой момент мы ее переступаем и, что более важно, когда, если такое вообще возможно, во имя высшего добра можно поступаться основными принципами морали?
В мире, в котором я живу, подобные тонкости часто связаны с расовыми различиями. Благодаря своей темной коже и эльфийскому происхождению я сам в этом не раз убеждался. Рамки морали очень удобно, растягиваются, когда дело касается "чужаков". Можно безнаказанно уничтожать орков или дроу, а вот дворфов, людей и эльфов трогать нельзя.
Что станет с этой моралью, если король Обальд и дальше будет придерживаться своего необычного курса? А как она может отразиться на мне? Можно ли считать меня и Обальда аномалиями, исключениями из жестоких и давно укоренившихся правил, или это проблески более широких возможностей?
Я этого не знаю.
В Длинной Седловине я сдерживал слова и клинки. Это была не моя битва, поскольку у меня нет ни времени, ни статуса, ни сил, чтобы привести ситуацию к логическому завершению. Мы с Реджисом не могли бы даже вмешаться в происходящие на наших глазах события. Потому что Гарпеллы, при всем их безрассудстве, весьма могущественные чародеи. Они не будут спрашивать ни разрешения, ни одобрения у темного эльфа и хафлинга, идущих своей дорогой вдали от дома.
И может ли в таком случае прагматизм оправдать мое бездействие и мои последующие заверения, высказанные Реджису, явно обеспокоенному увиденным?
Я могу солгать ему или, по крайней мере, скрыть собственную тревогу. Но не могу скрыть ее от самого себя. Увиденная в Длинной Седловине сцена сильно потрясла меня, она ранила мое сердце и возмутила мысли.
И еще напомнила мне, что я лишь мельчайшая частица огромного мира. В запасе у меня еще остались надежда и вера в правильность выбора Гарпеллов. Это прекрасное и благородное семейство, обладающее если не здравым смыслом, то высокими принципами морали. Я не могу поверить, что совершаю ошибку, доверяясь им, но все же…