Фееркул оглянулся по сторонам и вздохнул.
- Четыре серебряные монеты, - признался он.
- Две мои, - заявил старик и схватил его за руку. А поскольку Фееркул не торопился расстаться с деньгами, старик нетерпеливо дернул его за пальцы. - Гони две монеты, или останешься голодным.
Ворча и ругаясь, Фееркул протянул ему две монетки. Старик скрылся в глубине склада, а Фееркул наблюдал за тем, как он складывает в один пакет семь маленьких мешочков. Потом старик снова подошел к окошку и протянул пакет.
Фееркул опять огляделся.
- За тобой кто-нибудь шел? - спросил старик.
Фееркул пожал плечами:
- Кругом полно любопытных глаз. Возможно, люди Барама или Таэрла, у них с едой еще хуже.
- Кенсидан расставил стражу по всему своему Кораблю, - заверил его старик. - Барам и Таэрл не осмелятся выступить против него, а Курту заплачено провизией. Так что за тобой, наверное, следили стражники. И можешь мне поверить, они не станут нянчиться с Фееркулом, если он решит ограбить кого-то, кто находится под защитой Кенсидана!
Фееркул забросил мешок на плечо.
- Это для вдовы Дарвуса, - повторил он и повернулся, чтобы уйти.
Не успел он сделать и шага, как окошко с треском захлопнулось, и за его спиной осталась такая же неприметная стена, как и раньше.
Фееркул постепенно выбросил из головы мысли о соглядатаях, которые, как он знал, следили за ним из каждого переулка и окошка и со многих крыш. Он думал о своей ноше и с удовольствием ощущал ее вес. Вдова Дарвуса пообещала ему еще немного специй, чтобы отбить странный вкус мяса, которым Кенсидан снабжал всех своих подопечных, а под его крыло в эту холодную и жестокую зиму собиралось все больше людей, и все они клялись в верности Кораблю Ретнора. Фееркул уже предвкушал отличный ужин из мяса со специями и каких-то незнакомых плотных грибов.
Он дал себе слово не слишком жадничать, не есть все сразу и выделить сестре, у которой под Главной Башней погибли муж и двое детей, больше, чем причитавшуюся ей седьмую часть всего запаса.
Выходя из переулка, он оглянулся и искренне прошептал слова благодарности Верховному Капитану Кенсидану.
В другой части Лускана, не слишком далеко от того района, по которому шел Фееркул, на перекрестке стояли несколько мужчин, собравшиеся погреться у разожженного костра. У одного из них от голода громко забурчало в животе, и сосед довольно больно стукнул его по плечу.
- Заставь его замолчать, - бросил он.
- И как я могу это сделать? - спросил тот, у кого живот издавал недовольное ворчание. - Крыса, которую я ел вчера, ничуть не наполнила желудок. Меня вырвало, и я выблевал на землю больше, чем съел.
- У нас у всех подвело животы, - заметил третий.
- Барам говорил, что сегодня ожидается груз продовольствия, - с надеждой вставил четвертый.
- Все равно на всех не хватит, - сказал первый, который пустил в ход кулак. - Никогда не хватает. Я никогда в своей жизни не был так голоден, даже в море, когда мы попали в мертвый штиль и проболтались несколько дней.
- Жаль, что мы не едим человеческое мясо, - невесело усмехнулся третий. - На острове Сабля полно жирных трупов.
- Жаль, что мы не служим Ретнору, - вдруг сказал первый, и все остальные тотчас удивленно посмотрели в его сторону.
За такие слова человека могли убить на месте.
- А говорят, что старик Ретнор помер, - заметил кто-то.
- Да, теперь ими заправляет его сынок, этот хитрец, которого прозвали Вороном, - ответил первый. - Он всегда достает провиант. Никто не знает, как ему это удается, но он неплохо кормит своих парней этой зимой. Я думаю, Бараму пора перестать с ним ссориться и тоже добыть для нас немного еды.
- А я думаю, что такие разговоры не доведут нас до добра, - произнес еще один человек таким тоном, что никто не решился с ним спорить.
Это резкое предупреждение, которое можно было принять и за угрозу, положило конец дискуссии, и люди снова стали молча потирать руки над огнем, зато их животы громко жаловались, осуждая дурацкую сентиментальность.
***
На острове Сабля в тот вечер все шло прекрасно, и в баре собрались люди, не страдавшие от голода и достойно кормившие свои семьи благодаря щедрости сына Ретнора.
Арумн Гардпек со своего места за стойкой бара заметил пару новых лиц и припомнил, что они уже не раз появлялись в его заведении. Толкнув локтем своего приятеля и самого верного клиента по прозвищу Лягушачий Джози, он кивнул в сторону парочки, устроившейся в дальнем углу бара.
- Не нравятся они мне, - буркнул Джози, едва взглянув в их сторону. - Это наша таверна.
- Больше посетителей, больше монет, - напомнил Арумн.
- Больше неприятностей, ты хотел сказать, - поправил его Джози.
Словно в подтверждение его слов в таверну вошел дворф, телохранитель Кенсидана, и направился прямиком к стойке. Он заметил их настороженные взгляды и тоже обернулся на незнакомцев.
- С улицы Заходящего Солнца, - бросил дворф.
- Значит, это люди Таэрла, - сказал Джози.
- Или уже Кенсидана, а? - спросил Арумн и протянул дворфу его обычную кружку эля.
Дворф кивнул, не сводя глаз с незнакомцев, поднес кружку к губам и осушил ее одним глотком, пролив эль на черные косички бороды. Некоторое время он стоял, все так же пристально разглядывая двух людей в углу и прислушиваясь к разговору Арумна и Джози. Потом протянул руку за следующей порцией, и Арумн, неплохо питавшийся за счет щедрости Кенсидана, с готовностью выполнил его требование.
Спустя некоторое время двое незнакомцев ушли, и дворф, осушив последнюю кружку, последовал за ними на улицу. Двое мужчин не успели далеко уйти, потому что задержались у выхода, чтобы получить обратно сданное оружие. По приказу Кенсидана в заведении Арумна оружие не допускалось, но это правило не относилось к его личным служащим и, уж конечно, к телохранителю-дворфу, так что он вышел без промедления.
Дворф, следуя по пятам за незнакомцами, даже не пытался этого скрыть, и один из людей несколько раз недоуменно оглянулся. Телохранитель Кенсидана решил, что эти двое осмелятся напасть на него прямо на улице, на глазах у многочисленных прохожих, но вместо этого они, к его удивлению и радости, свернули в узкий темный переулок.
Он довольно усмехнулся и продолжил идти следом.
- Уже достаточно далеко, - раздался впереди него голос одного из людей. Дворф повернул голову в направлении звука и вгляделся в одинокий силуэт, застывший у кучи отбросов. - Мне не нравится эта черная борода, и еще больше не нравится, когда за мной следят.
- Ты, наверное, собираешься на меня пожаловаться стражникам Таэрла, - предположил дворф и заметил, как человек смущенно поежился, вспомнив, что находится на чужой территории.
- Я… Я по приглашению Ретнора, - пробормотал он.
- Я думаю, ты пришел поесть.
- Да, меня пригласили.
- Нет, приятель, - сказал дворф. - Приглашение Ретнора относится к тем, кто вступает в его команду, а не к тем, кто потом уходит и обо всем рассказывает другим верховным капитанам. Ты работаешь на Таэрла, и тебя это устраивает.
- Я собирался… - промямлил мужчина.
- Ба-ха-ха-ха, - насмешливо бросил дворф. - Ты был здесь уже пять раз, вместе со своим дружком, который спрятался. И все пять раз возвращался прямиком домой. Здесь немало таких, как ты, из Корабля Таэрла. Ты считаешь, мы все время будем тебя кормить?
- Я же п-плачу, - заикаясь, ответил он.
- За то, что не предназначено для продажи, - заметил дворф.
- Если мне продают, почему бы и не купить, - возразил человек, но дворф, скрестив на груди могучие руки, медленно покачал головой.
Слева от дворфа на крыше появился второй незнакомец; он спрыгнул сверху, держа перед собой кинжал, словно воображая себя летящим копьем. И неожиданно для себя обнаружил, что перед ним дворф - легкая добыча.
Точно так же решил и его компаньон, остававшийся на земле. Он даже издал победный крик, но внезапно оборвал его, когда дворф стремительно перешел к действиям. Дворф резко забросил руки за голову, сделал сальто назад и в то же время ловко схватил свое оружие - два усеянных шипами металлических шара на цепочках. Устойчиво приземлившись на носки, дворф нагнулся вперед, оттолкнулся и ринулся вперед.
Прыгнувший с крыши человек с поразительной ловкостью сумел изменить свою траекторию и довольно умело сделал кувырок в сторону. Он твердо встал на ноги и резко развернулся, взмахнув кинжалом, чтобы удержать дворфа на расстоянии. Удар кистеня задел его вытянутую руку, и хотя он не был достаточно силен, чтобы раздробить кости, с поверхности шара посыпались искры магического заряда. Кинжал моментально согнулся и отлетел в сторону вместе с тремя отрубленными пальцами.
Нападавший взвыл от боли, но выбросил вперед вторую руку, а раненую прижал к груди.
Однако дворф его опередил. Шар в правой руке, выбивший нож, отлетел в сторону, а левой рукой дворф крутанул над головой, и шар на цепочке поднялся, повторяя маневр первого кистеня. Он легко уклонился от неудачного удара, шагнул вперед и резко опустил левую руку. Шар просвистел у него над головой и, достигнув полной длины цепи, угодил противнику в колено.
Вслед за треском костей раздался мучительный вопль, нога подогнулась, и человек рухнул на землю.
Его приятель, ринувшись вперед с мечом и кинжалом, едва не споткнулся о ноги раненого, но сумел сохранить равновесие и замахнулся на нагнувшегося дворфа. Он яростно бросился в атаку, стремясь ошеломить противника энергичными выпадами.
И почти достиг своей цели, но лишь потому, что дворф не мог удержаться от смеха и даже не делал попыток обороняться.
Человек отчаянно пытался защитить своего раневого, жалобно стонавшего друга и в выпаде выставил перед собой меч.
Его клинок встретил лишь пустоту, поскольку дворф совершенно спокойно шагнул в сторону, уклоняясь от лезвия.
- Ты испытываешь мое терпение, - предостерег его дворф. - Мог бы и убежать, отделавшись только парой ударов.
Человек был слишком напуган, чтобы понять, что ему предлагают сохранить жизнь, и продолжал
Когда усеянный шипами шар ударил его по ребрам, раздробив все кости, он понял свою ошибку. А когда второй шар коснулся черепа, человек утра-
Его напарник, увидев, что друг рухнул на землю, а его мозг забрызгал мостовую, взвыл еще
Он так и не переставал выть, пока дворф не схватил его за ворот рубахи и не приподнял, а потом с ужасающей силой швырнул о стену.
- Парень, ты будешь меня слушать? - спросил дворф, когда несчастный, наконец, умолк. - Сейчас же возвращайся на улицу Заходящего Солнца и скажи парням Таэрла, что им здесь нет места, - сказал дворф. - Если ты остаешься с Таэрлом, значит, ты не Ретнором, а если ты не с Ретнором, значит, иди и лови крыс, чтобы поесть.
Человек с трудом перевел дыхание.
- Ты слышишь меня? - спросил дворф и энергично встряхнул парня.
Хоть он и держал свою жертву только одной рукой, бедняга ничего не мог поделать.
Он бессмысленно кивнул, и дворф бросил его на землю.
- Теперь уползай отсюда, парень. А если надумаешь приползти еще раз, не забудь принести присягу Кораблю Ретнора.
- Да, да, да, - залепетал тот, а дворф спокойно, словно ничего не произошло, повернулся и зашагал прочь по темному переулку, на ходу убирая свое страшное оружие в специальные чехлы, висевшие на спине.
***
- Ты слишком увлекся, - сказал дворфу Кенсидан немного погодя.
- Тогда увеличь мне плату.
Кенсидан сдержанно ухмыльнулся:
- Я же тебе говорил, чтобы ты никого не убивал.
- А я еще раз повторяю: если они пускают в ход сталь, я пускаю кровь, - ответил дворф.
Кенсидан, все еще усмехаясь, примирительно махнул рукой.
- Они впадают в отчаяние, - сказал дворф. - В большинстве домов Кораблей Таэрла и Барама все время не хватает еды.
- Хорошо. Интересно, как теперь они будут относиться к капитану Дюдермонту?
- Губернатору, ты хотел сказать.
Кенсидан закатил глаза.
- Твой приятель Сульджак живет немного лучше, чем эти двое, - продолжал дворф. - Если ему послать еще немного провианта в придачу к тому, что он получает от Дюдермонта, он мог бы выкарабкаться, как и вы с Куртом.
- Очень проницательное наблюдение, - саркастически заметил Кенсидан.
- Я играл в политику задолго до того, как отец твоего отца сделал свой первый вздох, - ответил дворф.
- Тогда ты должен понимать, что не в моих интересах продвигать Сульджака к новым вершинам и достижениям.
Дворф с любопытством взглянул на Кенсидана:
- Ты оставляешь его возле Дюдермонта в качестве своего агента.
Кенсидан кивнул.
- Но он все принимает близко к сердцу, - предупредил его дворф.
- Мой отец потратил годы, защищая Сульджака, чаще всего от него самого, - сказал Кенсидан. - Пора ему доказать, что наши усилия того стоили. Если он не сумеет понять, что от него требуется, он лишится нашей помощи.
- Ты мог бы ему и сказать.
- Ага, а заодно Таэрлу и Бараму. Нет, я не думаю, что это хорошая мысль.
- И как сильно ты намерен на них давить? - спросил дворф. - Дюдермонт еще пользуется немалым влиянием, и если эти двое к нему переметнутся…
- Барам всей душой ненавидит Дюдермонта, - опроверг Кенсидан опасения дворфа. - А я рассчитываю на твое суждение об уровне недовольства жителей. Нам надо переманить у них часть людей, но ровно столько, чтобы они знали свое место, когда начнут летать стрелы. Не в моих интересах ослаблять их силы до полного истощения или заставлять бросаться к Дюдермонту ради спасения своих жизней.
Дворф кивнул.
- И больше никаких убийств, - предупредил его Кенсидан. - Выгоняй нахлебников или указывай им путь к сытой жизни. Разбей пару носов. Но больше не убивай.
Дворф хлопнул себя ладонями по бедрам, выражая недовольство таким строгим ограничением.
- На твою долю драк хватит, когда Дюдермонт сделает свой шаг, - пообещал Кенсидан.
- Одни обещания, и никаких сражений, - вздохнул дворф.
- Скоро наступит весна, - сказал Кенсидан. Мы продержали Лускан на плаву в эту зиму, но город на грани голода. И когда ранней весной в Лускан не придут корабли и караваны, жители разбегутся от своего доброго капит… губернатора. Его обещания будут такими же пустыми, как животы его подданных. Из спасителя он превратится в обманщика, в огонь, который не греет в канун долгой зимы.
Вот так проходила долгая зимняя ночь Лускана. Припасы поступали из Корабля Ретнора на Охранный остров к Курту, к Сульджаку и понемногу даже на северный берег реки, в новый губернаторский дворец Дюдермонта, перестроенный из гостиницы "Красный дракон". Те небольшие излишки, что оставались у Дюдермонта, распределялись между двумя оставшимися верховными капитанами и мирабарцами, служащими в лусканской гвардии. С течением времени Сульджак по наущению Кенсидана все больше и больше времени проводил с Дюдермонтом. Несколько кораблей, оставшихся на зиму в порту, получали продовольствие от Курта, поскольку Кенсидан уступил ему контроль над гаванью.
Самые холодные месяцы уже прошли, и зима не пощадила полуразрушенный город. Люди со слезящимися от слабости глазами и пустыми желудками наблюдали за прибавлением светлого времени, но были слишком голодны, чтобы надеяться на скорое избавление.
***
- Я не буду этого делать, - сказал Мэймун, и Курт удивленно моргнул.
- Десяток хорошо нагруженных и плохо охраняемых кораблей, - сказал Верховный Капитан. - Чего еще может желать пират?
- В них нуждается Лускан, - ответил Мэймун. - Твои люди пристойно пережили зиму, но за пределами острова…
- Твой экипаж не голодал.
Мэймун вздохнул. По правде говоря, Курт неплохо позаботился о мужчинах и женщинах, оставшихся на борту "Тройной удачи".
- Ты собираешься свергнуть власть Дюдермонта, - догадался сообразительный капитан. - Но лусканцы с надеждой смотрят на юг, ожидая продовольствия и зерна, чтобы засеять свои поля. В городе не хватает еды, чтобы поддерживать жизнь всех его обитателей, хотя их и так осталась только половина.
- Лускан не крестьянская ферма.
- Тогда что? - спросил Мэймун, уже зная ответ.
Курт и Кенсидан решили превратить город в свободный порт, торговый центр, где никто не задавал бы лишних вопросов, где пираты держали бы ответ только перед другими пиратами, где грабители могли бы сбывать добычу и прятать пленников в ожидании выкупа. Мэймун понимал, что этой зимой что-то произошло, что-то слегка изменилось. До прихода зимних штормов два капитана-заговорщика были более сдержанны в своих амбициях. По первоначальному плану Дюдермонт должен был править Лусканом, а они собирались найти к нему подход.
Теперь они захотели полностью прибрать город к рукам.
- Я не буду этого делать, - повторил молодой пират. - Я не могу так наказывать лусканцев ради чего бы то ни было.
Курт мрачно посмотрел на него, и на мгновение Мэймуну показалось, что к выходу ему придется пробиваться с боем.
- Ты слишком далеко зашел в своих предположениях и допущениях, - сказал Курт. - Дюдермонт получил Лускан, и нас это вполне устраивает.
Мэймун тотчас почувствовал ложь, но постарался не подавать виду.
- Продовольствие из Глубоководья все равно попадет в город, но придет оно не через губернаторский дворец, а через Охранный остров, - объяснил Курт. - А идущие по суше караваны принадлежат не Дюдермонту, а Кенсидану. Люди Лускана будут нам благодарны. И Дюдермонт будет благодарен, если мы не наделаем глупостей. Я думал, ты умнее.
На такой сценарий у Мэймуна не нашлось возражений. Он знал капитана Дюдермонта, как знал его каждый, кто когда-либо служил на "Морской фее", и Мэймун сомневался, что Дюдермонт настолько глуп, чтобы считать Курта и Кенсидана спасителями Лускана. В конце концов, кража ради награды была самой старой и самой простой из пиратских уловок.
- В качестве награды я предлагаю "Тройной удаче" возглавить операцию, - сказал Курт. - Это не приказ, а предложение.
- Тогда я вежливо отказываюсь.
Курт медленно кивнул, и рука Мэймуна в ожидании нападения уже потянулась к висевшему на поясе мечу.
Но никакого наказания не последовало, и вскоре молодой пират благополучно покинул Охранный остров и поспешил на свой корабль.
А в дальнем углу комнаты Курта возникла темнота, возвестившая о том, что Верховный Капитан уже не один.
- Он мог бы здорово помочь, - произнес Курт. - "Тройная удача" достаточно быстроходное судно, чтобы нарушить строй кораблей из Глубоководья.
- Мы уже позаботились о захвате этой флотилии, - заверил его голос из темноты. - За определенную плату, разумеется.
Курт глубоко вздохнул и провел рукой по худощавому лицу, прикидывая, какой должна быть плата за оказанную услугу. В этот момент Верховный Капитан был совершенно уверен в том, что Кенсидан наверняка захватит идущий по суше караван и что благодаря этим загадочным поставкам продовольствия он становится все сильнее и могущественнее.
- Надеюсь, у вас все получится, - согласился он.