Винка вздохнула и легла рядом. Снаружи донеслось пронзительное свиристение ласточек. Солнечные пятна потихоньку уползали в слуховые окошки, и золотистый сумрак становился скучным, серым. В селении тявкали собаки, во дворе кабака и внутри слышались людские голоса. Заплакал ребенок, наверное, тот самый чумазый карапуз, ползавший во дворе. Интересно, дети оборотней могут перекидываться с рождения? Может, спросить Дрозда? Нет, неловко, особенно после того, как он отказался отвечать на другие вопросы. Почему с ним так непросто? То ли дело рыжий. Он хоть и лапы распускает, и скабрезничает, а никакого смущения нет и в помине. Смешно только.
- Дроздок… - в конце концов Винка не выдержала: спать не хотелось, лежать молча было скучно.
- Ну? - в голосе пса сонливость тоже не слышалась.
- Здешняя хозяйка ведь не знает, что Вьюн - оборотень. Так что ты проспорил. Она его из-за крысы взяла.
Дрозд тут же повернулся лицом к Винке и впился ей в губы. Она хотела оттолкнуть его, но он уже и сам отстранился.
- Ты что? - от неожиданности девушка чуть не заговорила в полный голос, но вовремя спохватилась.
- Как "что"? Сама сказала - я проспорил.
- Да ну тебя, Дрозд! - Винка толкнула парня кулачком в грудь и отвернулась.
- Не дуйся, Виночка, - он потрепал ее по плечу, она сбросила его руку. - Хозяйка знает, что кошак - оборотень, я уверен.
- Откуда? - любопытство взяло верх, да и отворачивалась Винка скорее для вида, чем от обиды.
- Кабатчики - народ тертый, особенно бабы. У них глаз ого-го как наметан. К тому же они постоянно имеют дело с прохожими-проезжими, а многие в свое время сами поскитались, пока на заведение деньги сколотили. Да и Вьюн не больно-то таился. Достоинство свое выставил и на хозяйку пялился не по-кошачьи. А на воробьев в пыли и внимания не обращал. Кому надо, просечет с первого взгляда.
- Получается, это я тебе проспорила, - не подумав, ляпнула Винка.
- Да, Виночка, - ухмыльнулся Дрозд. - Я жду, - и уставился на нее поблескивающими глазами.
Она зажмурилась и чмокнула его в нос.
- Нет, не годится, - засмеялся он. - Этак и пса приласкать можно. Давай по-настоящему.
Винка раньше никогда не целовала парней сама. Сельские ухажеры иной раз срывали у нее один-другой поцелуй, примерно также как Дрозд. Разве что не отстранялись быстро, а терзали губы, пока не становилось больно, да еще и щипали за грудь. Девушке такие ласки вовсе не казались приятными и пробовать их на оборотне желания не имелось. Да и за что его щипать?.. Винка густо покраснела, сдерживая смех. Нет, общение с Вьюном ни к чему хорошему не приводит. Опять какая-то похабщина в голову лезет…
Дрозд терпеливо ждал, не отворачиваясь и не сводя с девушки глаз. Она собралась с духом, придвинулась к нему и осторожно прижалась губами к его рту. Парень давно не брился, и отросшая щетина, почти превратившаяся в бороду, щекотала и покалывала лицо, а его губы были теплыми, нежными и на удивление мягкими. Винка поцеловала их, но вместо того, чтобы отстраниться, продолжала скользить по его устам, ласково отвечавшим на ее прикосновения. Через несколько мгновений Дрозд судорожно вздохнул и отодвинулся.
- Тебе не понравилось? - прошептала она.
- Понравилось, даже слишком. Поэтому не надо больше.
Он повернулся к ней спиной и больше ничего не говорил. Винка, снова чувствуя неловкость, тоже молчала. Так они и лежали, пока не заснули.
Оба проснулись под утро от тихого, но настойчивого мявканья под дверью. Дрозд встал и впустил Вьюна. Тот сразу нырнул к девушке под бок и замурлыкал. Винка принялась тискать и тормошить рыжего. Где-то на задворках сознания гуляла мысль о том, чем оборотень, скорее всего, занимался ночью, но в руку сейчас тыкался не парень, а кот, и сердиться на него не получалось. Да и, собственно, почему она должна сердиться?
- Оборачивайся, приятель, - сказал Дрозд. - Тебя хозяйка наверняка приласкала на месяц вперед.
Вьюн недовольно фыркнул, но подчинился. Перекинулся, одеваться, как обычно, не спешил, развалился на тюфяке, почти не оставив места девушке, не говоря уж о Дрозде, и принялся стонать.
- Хозяйка приласкала! Тебя бы так приласкали, кобель несчастный! Вот уж точно на месяц вперед. Выдоила досуха, да еще заставила крысу ловить. Объятия у нее медвежьи, чуть ребра не переломала. И никакой еды, жалкая мисочка сметаны и все! Ромашечка, у тебя молоко еще осталось?
Винка подала рыжему кувшин, он сел и принялся жадно пить.
- Ну вот, полегчало, - Вьюн перевел дух, отдавая опустевшую посудину девушке. - Вы, небось, тоже тут времени не теряли? Что, Дрозд, можно девочку домой отправлять? Господин из замка ей теперь не страшен?
Девушка сердито замахнулась на кошака кувшином.
- Пошел ты! - буркнул пес.
- Не, я ночью много где побывал, так что лучше тут подремлю маленько, - лениво отмахнулся от возмущенной парочки рыжий. - Да, пока не забыл. Как тебе удалось провести стражу с крыликом? Ты его не лизнул?
- Лизнул. Слегка, но лизнул. И язык мне обожгло, понятное дело. Но я умею быстро заживлять раны, вот никто ничего и не заметил. Зверей же обычно не проверяют, глаз на такие вещи у стражников не наметан.
Вьюн уставился на друга.
- А меня научишь царапины затягивать?
- Да тут и учиться особо нечему, надо просто хорошую реакцию иметь. Обернуть быстро только пострадавшую часть. Ты же хвост в людском облике умеешь отращивать и когти выпускать.
- Так-то так, но и навык не помешает.
- Сребрик в пальцах покатай, очень способствует.
- Дай попробую.
Дрозд осторожно достал монетку из пояса и протянул кошаку. Тот взял и принялся перекидывать меж пальцами, время от времени шипя от боли. Винка в темноте не видела ожогов, но звуки, издаваемые рыжим, были достаточно красноречивы.
- Дрозд, - спросила она. - Перекидываться больно?
- Больно? - переспросил Вьюн, не дав приятелю ответить. - Пожалуй, но я уже привык. Или, может, с возрастом тело крепнет и становится не так больно. Когда мелким был, иной раз орал во время оборота, мамка утешала. А теперь хорошо даже, будто потягиваешься всласть после сна. Потянуться иной раз и до судороги можно, а все равно приятно… Ох и жжется кругляш! - зашипел и, сунув сребрик девушке, затряс рукой.
- Но ведь и больно? - настаивала Винка, сжимая в кулаке безопасную для нее монету.
- Боль - не самое страшное, - заговорил Дрозд. - А вот чувство уязвимости…
- Пожалуй, - согласился рыжий. - Да, это самое худшее. Ни удрать, ни отпор дать. Тело будто тесто, кости - леденцы. Надо же, а я и не думал об этом. Мне как мамка вдолбила в детстве, что для оборота надо выбирать безопасные места, так и живу. Дышать ведь не забудешь? А тебя никто не учил, что ли?
- Учили-учили, - буркнул пес.
Винка попросила у Дрозда пояс и убрала туда сребрик. Ей стало грустно. Оборотни не только обжигались о серебро. Превращение в зверей и обратно, оказывается, тоже причиняло им боль.
Девушка всегда была жалостливой да еще привыкла заботиться об имевшихся в хозяйстве животных. Вьюна и Дрозда, которых впервые увидела именно в зверином облике, она в глубине души до сих пор воспринимала больше как безобидных животин, чем как вполне способных постоять за себя мужчин. Винка никогда не могла спокойно смотреть, когда деревенские мальчишки мучали мелкую живность: лягушек, кошек, мышей, и иной раз ей самой доставалось за попытку защитить очередную четвероногую жертву. Вспоминая пройденную накануне заставу, она не знала, что возмутило больше: непонятное, но явно оскорбительное предложение молодого стражника, или требование приложить крылик к носу Дрозда, равно как и последующая попытка пнуть Вьюна.
Сегодня она расстанется с оборотнями. Будет пытаться наладить жизнь в селении, где почти каждый день придется сталкиваться с ушлой кабатчицей, противным Коськой и злобным Воронцом. Вспомнив этих троих Винка похолодела. Они же спросят ее, куда делись пес и кот!.. А вот и не спросят, потому что она не желает здесь оставаться. И не потому, что боится расспросов, а потому, что народ здесь неласковый. Да еще не хочется бросать на произвол судьбы Дрозда и Вьюна, бедных, всеми обиженных звериков…
Девушка чуть улыбнулась. Все-таки она чересчур жалостлива. Ну какие они бедные? Два взрослых лба, пес большой и сильный, кошак хитрый. И тем не менее они даже с кабатчицей не могут расплатиться, не обжегши пальцев. А заставы? А болезненный оборот?..
На память пришла Осинница, приютившая беглянку и жестоко поплатившаяся за это. Оборотням ворожея тоже помогла. И раз не получается отплатить добром ей, нужно попытаться помочь хотя бы этим двоим…
- О чем задумалась, Ромашечка? - прервал ее мысли голос Вьюна. - Выглядишь кислой, как третьеводнишнее молоко летом.
В каморке было темно, но кошак, конечно, и без света разглядел грустное выражение лица девушки.
- Давайте, я провожу вас до города, - решилась она. - Помогу пройти заставы. Только… Вьюн, объясни эту шутку… с пряжкой.
Кошак захихикал, Дрозд тут же отвесил ему тумака.
- Виночка, не надо, мы сами дойдем.
- Нет, надо, надо. Пусть черный один отправляется, если хочет, а ты со мной, - Вьюн по-кошачьи прижался к девушке и задышал ей в шею.
- Так что там с пряжкой? - она увернулась от щекочущего дыхания.
- Ромашечка, не беспокойся, мало у кого из стражников она серебряная.
Винка не собиралась отступать и повернулась к Вьюну, ожидая ответа. Тот вздохнул и, косясь на всякий случай на сердитого приятеля, сидящего на полу напротив, принялся шептать в девичье ушко, постепенно становившееся все более розовым.
- Врешь! - девушка не выдержала и оттолкнула кошака. - Это ж надо такую гадость выдумать!
- Вовсе не гадость. И не только мужики так думают. Спроси у кабатчицы.
- Дрозд!
- Я не слышал, что он тебе говорил, но, думаю, правду. Все еще хочешь с нами идти?
- Вы же не станете… - девушка мучительно покраснела.
- Без твоего желания - никогда! - горячо заверил Вьюн.
Винка с облегчением вздохнула, убежденная, что желание проделать непотребство, описанное кошаком, у нее не появится. И про кабатчицу он наверняка бессовестно врал, прекрасно понимая, что девушка ни за что не решится задать той подобный вопрос.
Отправились в путь утром, попрощавшись с хозяйкой. Вернее, прощалась с ней Винка и, отчасти, Вьюн, небрежно потершийся о подол кабатчицы и быстренько шмыгнувший к ногам девушки.
- Спасибо за кота. Тут тебе кой-какая снедь в дорогу, - Винка с благодарность приняла узелок. - Крысолов твой рыжий отменный. И такой затейник! - женщина не сдержала довольной улыбки, девушка смутилась. - Хотя что я тебе рассказываю, ты, чай, сама знаешь. А пес той же породы?
Постороннему наблюдателю разговор хозяйки и постоялицы мог бы показаться странным, но по случаю раннего часа в кабаке никого не было.
- Нет, он просто пес.
Дрозд на сей раз хорошо играл роль "просто пса". В очередной раз клацнул пастью в попытке поймать разбуженную утренним солнышком муху и даже ушей не повернул в сторону говоривших.
- Тоже неплохо, - кивнула женщина. - Жаль, моя Жучка сейчас не готова, от такого кобеля щенки хорошие получились бы. Я б и заплатила.
- Да, жаль, - пробормотала Винка, про себя очень радуясь этому обстоятельству. Она не знала тонкостей отношений оборотней с животными, но почему- то была уверена: Дрозду идея кабатчицы не нравится.
Как бы пес к этому не относился, вел он себя по-прежнему безупречно. Поймал, наконец, надоедливую муху, и теперь тряс головой, не открывая пасти.
Когда селение осталось далеко позади, и парни приняли человеческий облик, Вьюн не преминул обсудить заинтересовавший его предмет.
- Слушай, Дрозд, а у кабатчицы голова варит. Неплохой источник дохода предложила.
- Слушай, Вьюн, я бы сказал тебе кое-что, да не хочу при Виночке.
- А оборотни не… - начала было девушка, вспомнив обрывки историй про нелюдей, слышанные в родном селении.
- Нет! - отрезал Дрозд.
- Некоторые очень даже да, - хихикнул Вьюн. - Это я не о себе, конечно, - поспешно добавил он. - У меня традиционные вкусы, но и любители остренького среди нас встречаются.
- Мерзость, - буркнул пес.
- Значит, про оборотней все же правду говорят… - огорчилась Винка. - Это и впрямь… отвратительно. И у собаки после могут появиться щенки?
- А вы, люди, что, лучше? - возмутился Вьюн. - Кто с малолетками, кто со своим же полом. А уж чего некоторые людины желают, когда с оборотнем спят… Про мужиков не знаю, но, подозреваю, отсутствием фантазии они тоже не страдают.
- Помолчи, рыжий, а? - Дрозд определенно злился. - Не бывает у животных от оборотней приплода.
- Все печешься о людинке? По-моему, она должна знать правду о жизни и о своем племени.
- Во-первых, я просил тебя Виночку так не называть. Во-вторых, она перед тобой ни в чем не виновата. Правда правдой, а ты просто злость на людей срываешь. Мне что, возненавидеть всех рыжих, если один когда-то насолил?
- У-у, кикимору тебе… - пробурчал Вьюн, и быстро зашагал вперед.
- Не сердись на котика, Дроздок, - Винка потеребила парня за рукав. - Я знаю, что он не злой. Наверное, люди и впрямь обходились с ним неласково. А это слово, "людина"… Что оно означает?
- Не важно. Нехорошее слово, и все.
* * *
Они сидели на высоком обрывистом берегу реки и смотрели на расстилавшуюся впереди долину, опоясанную сверкающей лентой излучины.
- Это Ясеница, - пояснил Дрозд Винке. - На ней стоит Надреченск. Вон, на другом конце излучины, на том же берегу, что и мы, видишь?
Парень указывал на что-то, вероятно, видное ему, но девушка ничего не разглядела в изумрудно-голубой дымке, в которую сливались вдали река, зелень полей и синь небес.
Оборотни уже не в первый раз спорили, как лучше добираться до города. Вьюн предлагал идти по наезженной дороге, шедшей вдоль крутого берега реки. Дрозд хотел переправиться через Ясеницу и срезать излучину по прямой, через долину. Там, где остановились путники, перейти реку вброд было просто, несмотря на ширину. Судоходной Ясеница становилась чуть ниже Надреченска, после того, как принимала в себя полноводный Кленовец.
Город разросся благодаря расположенному поблизости речному порту. Оттуда товары и люди отправлялись дальше на восток, к устью Ясеницы, где стоял Венцеград, столица Лада. В Надреченск стремились торговцы и путников с севера, юга и запада, ибо для многих водный путь оказывался наиболее удобным. Городом и прилегающей областью уже много лет правил королевский наместник лорд Орлик.
Оборотни не раз бывали в Надреченске, Вьюн даже довольно долго жил там, успев завязать некоторые полезные знакомства среди местных нелюдей.
- На тракте одна застава за другой, да и петлю он вслед за рекой делает немалую, - напомнил Дрозд. - А по долине в два раза короче, и, скорей всего, никаких проверок.
- Через заставы мы проходить наловчились, спасибо Ромашечке, - сказал Вьюн, поглядывая на Винку. - На дороге можно в телегу попроситься, авось подвезут. А по долине твоей топать придется на своих двоих. Да еще к Надреченску через мост идти, а там тебя проверят почище всяких застав. И в пасть заглянут, и под хвост.
- С тракта в город тоже свободно не войдешь. Зато долиной быстрее и не придется все время в зверином облике путешествовать. На дороге-то и патрулей полно, не только беленые будочки. Значит, нам на четырех бежать. Предлагаешь Виночке весь путь котомки на себе тащить?
- Слушай, приятель, тебе сон дурной приснился? Чего ты так стражи забоялся?
- Считай, что приснился, - неохотно ответил Дрозд. - Осинка же предупреждала, что теперь оборотней еще строже держат. И еще неизвестно, кто сжег ее дом, и кого они искали. Зачем нарываться? Береженого и Крылатая бережет.
- Людское присловье! - фыркнул кошак. - Клыкастый никого не бережет, но если очень попросить, не станет тебе гадить.
- Не надо о нем, - попросила девушка.
- К ночи перестану поминать, обещаю, - заверил Вьюн. - А ты, Ромашечка, каким путем идти хочешь?
- Наверное, коротким.
Предложенный Дроздом путь выглядел более спокойным. Весь последний день они шли по весьма оживленному участку дороги, и девушке было очень не по себе от внимания иных прохожих-проезжих. Те, как и предупреждал Вьюн, считали, что идущая с двумя молодыми оборотнями особа (нелюдей в ее спутниках распознавали почти сразу по отсутствию на шеях крыликов) и другим не откажет. Парни огрызались на подобные предложения, но история о родстве Винки с Дроздом мало кого убеждала, а идти на открытый конфликт с людьми пес и кот не осмеливались. Спасал положение лишь откровенный испуг девушки и ее бросающаяся в глаза наивность.
Для Винки это было первое путешествие, и она уже насытилась прелестями дорожной жизни, все чаще жалея, что не осталась в одном из пройденных селений. Но увидеть город, к тому же большой, по-прежнему хотелось. Попутчики ей не надоели, хотя с каждым днем меньше и меньше напоминали беззащитных зверушек. Винка твердо решила, что расстанется с парнями в Надреченске.
Путешественники без труда переправились через Ясеницу. Река текла по широкому мелкому руслу, омывая многочисленные отмели и перекаты. Пологий и болотистый противоположный берег не спешил привечать парней и девушку. Троица долго брела по топкому мелководью сквозь сизые заросли рогоза, ближе к твердой земле украшенные яркими лиловыми кострами плакун-травы. Наконец удалось выбраться на сушу. Впереди тянулся широкий сырой луг, весной наверняка скрывающийся под разливом.
Заливной луг казался бесконечным, жилья поблизости видно не было, и Винка приуныла, вспомнив, что у них осталось не так уж много еды. Парни вряд ли беспокоились о такой мелочи, ведь они всегда могли наесться в зверином обличье, а что будет делать она? Ей почему-то не пришло в голову, что изловленных псом кроликов можно зажарить над костром.