Огнем, к некоторому удивлению Винки, парни очень даже пользовались. А в родном селении болтали, что нелюди боятся пламени, как и все дикие звери. Но и Вьюн, и Дрозд, когда приходилось ночевать в лесу или поле, перекидывались в животных и с удовольствием устраивались вместе с девушкой у заранее разведенного костра. Так и спали втроем, улегшись потеснее, чтобы не мерзнуть. Видно, сказки о страхе оборотней перед огнем происходили из того же дремучего источника, что и сведения об их незамедлительном бегстве при виде серебра.
Люди в долине попадались редко. Несколько раз Винка замечала одинокие хутора, работников в полях и пасущихся коров, но парни не стремились к общению с кем бы то ни было. Они большей частью шли без дороги, ориентируясь по солнцу да еще каким-то известным лишь нелюдям приметам.
- Вы бывали здесь раньше? - спросила как-то Винка.
- Лезть в такую дыру дважды? - фыркнул Вьюн. - Ты меня за кого принимаешь? Я - городской кот, сколько можно повторять!
- Как же ты так уверенно идешь? - не отставала девушка, давно привыкшая к приступам недовольства котяры и смирившаяся с ними, как с моросью, висящей с утра в воздухе. И то, и другое малоприятно, но приходится терпеть.
- Оборотни умеют находить дорогу, - ответил кошак, напустив на себя важный вид.
- Как? По запаху?
- По запаху собачки бегают. У нас, котов, есть чувство направле…
Не договорив, шедший чуть впереди Вьюн взмахнул руками и исчез. Винка едва успела защитить лицо от хлестнувших ивовых веток и встала как вкопаная. Дрозд чуть не налетел на нее.
- Похоже, на сей раз чувство направления подвело твоего котика, - глубокомысленно заявил он, отодвигая девушку с дороги и осторожно заглядывая вперед.
Винка тут же шагнула следом и чуть не полетела вниз. Дрозд вовремя подхватил ее за талию.
- Виночка, не рвись на помощь, с котиком все в порядке. Слышишь?
Девушка прислушалась. Действительно, из зарослей у подножья глинистого склона, прочерченного гладкой полосой, оставленной съехавшим вниз кошаком, доносились вопли, сначала нечленораздельные, а после сменившиеся отборной бранью, произносимой, впрочем, с абсолютно счастливыми интонациями.
- Что с ним?
- Не знаю, - пожал плечами Дрозд. - Даже боюсь предположить. В последний раз он так ругался, правда, шепотом, когда подглядывал за влюбленной парочкой оборотней-медведей. На них, конечно, стоило посмотреть. Я, к примеру, много нового узнал, но молчал при этом. А кошаково шипенье в конце концов услыхал косолапый, оторвался от своей медовой бочечки - это его собственное выражение - и пошел разбираться. Котик тут же выпустил когти и взлетел на дерево, а я полночи бегал по лесу от разъяренного мужика. Но сейчас там вряд ли есть кто живой, судя по тому, как Вьюн орет.
- Тогда спускаемся? - спросила Винка, слегка смущенная рассказом Дрозда.
Пес и девушка съехали вниз по скользкой от дождя глине, и оказались в высоких густых зарослях какой-то травы. Листья ее уже начали желтеть, на пышных зонтиках соцветий вместо цветов кое-где виднелись еще не сорванные ветром семена с пушистым хохолком наверху. Винке растение показалось смутно знакомым, Дрозд и вовсе не обратил на него внимания, вломившись в заросли в поисках друга.
- Валерька… - послышалось счастливое бормотание Вьюна, пришедшее на смену громоподобному извержению ругательств. - Эх, трава-травушка, травушка-муравушка… Наконец-то повезло, впервые с того дня, как Осинка выперла… Дрозд! Винка! Спускайтесь сюда!
- Да мы уже, - ухмыльнулся пес, вырастая за спиной сидящего на земле кошака.
Тот так и подскочил, будто его подкинуло в воздух.
- Рехнулся? Чего подкрадываешься? Я скончаюсь от испуга прежде, чем успею насладиться всем этим богатством!
- Я не подкрадываюсь, это ты совсем обалдел, ничего вокруг не замечаешь. Беру свои слова назад: направление ты все же выдержал правильное. Так это и есть ваша кошачья дурь-валерька? - Дрозд сорвал один из стеблей и понюхал. - По запаху обычная трава.
- Что б ты понимал, - буркнул Вьюн, поднимаясь. - Это сверху трава. А вся сила и приятность в корне, - не сдержал ухмылки. - Так что раздевайся, приятель, и перекидывайся.
- Зачем? - удивилась Винка, выдергивая один из стеблей и принюхиваясь. - Да это же валерий корень! Ты плохо спишь? - с удивлением взглянула на Вьюна. - Хотя он помогает и когда на душе неспокойно или просто не в духе…
- Отдай! - кошак выхватил у девушки вырванный корень, поднес к лицу и судорожно втянул воздух. - Хороша! Зрелая, душистая… - отцепил от пояса фляжку, быстро смыл землю и откусил кусок буроватого корневища.
- Стой! - наполовину раздевшийся Дрозд отнял у приятеля остатки. - Не сейчас, давай сначала накопаем.
- Да зачем вам? - не отставала Винка.
- Виночка, кошаки эту травку для поднятия настроения употребляют, - пояснил ухмыляющийся Дрозд. - И очень ценят. За один корешок можно неплохие деньги выручить, особенно в большом городе вроде Надреченска. Так что помогай, ладно? Тогда и тебе что-нибудь перепадет.
- Так и быть, перепадет, - промурлыкал жующий Вьюн, по физиономии которого разливалось выражение несказанного блаженства. - Особенно если нижнюю рубашку дашь, чтоб травушку туда сложить.
- Нет, рубашку не дам, - замотала головой девушка. - Она у меня единственная. Возьми свою сменную, я знаю, Осинница тебе подарила.
- У-у, жадина! Припомню, когда выручку делить будем. Дро-озд, - капризно затянул Вьюн. - Уступи рубаху, а? У тебя ведь тоже две.
- Ага, щас, - парень уже сидел на земле, собираясь перекидываться. - Свою бери.
- Мои хорошие, тонкие, а у тебя обычные, холщовые. Ну чего жмешься? В городе тебе хоть полдюжины купим, когда валерьку продадим. Дай, а?
- Угораздил Клыкастый с тобой связаться, - махнул рукой Дрозд. - С такими замашками и манерами тебе бы найти вдовицу преклонных лет или старую деву. Они б тебя обхаживали и все капризы выполняли. Бери, только отстань!
- Спасибо! Настоящий друг! Ну, давай, давай, перекидывайся!
Винка, глядя на кошака, только диву давалась. Наглость рыжего по-прежнему не ведала границ.
Вдруг в зарослях валерьки послышался шорох, а через мгновение показалась чумазая мордашка мальчишки лет десяти. Он с опаской взглянул на Винку, а, увидев корчившегося на земле получеловека-полупса заверещал в голос:
- Оборотни! Здесь оборотни! - и исчез.
Вьюн, воспаривший в полуденные кущи от одного вида вожделенной "травушки", да еще и пожевавший чудесного корешка, даже головы не повернул. Винка вскочила, беспокоясь за Дрозда, но тот уже закончил оборот и гавкнул, глядя на девушку. Мол, не волнуйся. Она, тем не менее, настороженно прислушивалась. В зарослях шуршало, раздавались детские голоса. Наверное, поблизости селение, и мальчишки пришли сюда поиграть или даже накопать по чьей-нибудь просьбе валерьего корня. Только бы ребятня не привела взрослых…
Дрозда появление посторонних, казалось, совершенно не заботило. Он легонько прихватил Вьюна за ухо, и, когда тот выглянул из своих личных полуденных кущ, гавкнул, и кивнул на котомку.
- Чего? А, мешок из рубахи сделать. Сейчас. Ты копай, копай.
Дрозд отошел в заросли, и вскоре оттуда полетели комья земли и выдранные с корнем растения. Винка принялась обламывать хрупкие стебли и отряхивать от грязи ценный товар. А когда кошак завязал ворот рубахи, начала складывать добычу в импровизированный мешок. Вьюн, несколько очнувшийся от блаженного дурмана, помогал ей.
Споро работая втроем, они, наконец, набили рубаху, включая рукава, и кошак как следует завязал ее. Над местом стоянки висел острый запах валерьего корня и разрытой сырой земли. Усилившийся дождик смывал грязь с разбросанных кругом стеблей валерьки.
Дрозд отряхнулся по-собачьи и принялся перекидываться.
- Ну, вот, все руки в земле, - вздохнул он, вставая. - Вьюн, полей из фляжки.
- И мне тоже, - попросила девушка.
- К чему из фляжки поливать, если дождь идет? Само отмоется. Вода нужна для питья.
- А ты голову задери и рот открой, тебе туда сразу накапает, - посоветовал Дрозд, забирая у Вьюна фляжку и поливая девушке на руки, потом принимаясь за свои.
- Здесь селение рядом, - сказала Винка. - Уж в воде-то нам не откажут.
- Селение? Откуда ты знаешь? - не поверил рыжий.
- Ты что, не заметил мальчишку? - удивилась девушка.
- Котик твой как валерьки нажуется, только королевен вокруг замечает, больше никого, - сказал одевшийся Дрозд. - Смотри, Вьюн, чтобы завтра не икнулось. И пошли-ка отсюда, пока селяне с дубьем не пожаловали.
Мужское население небольшой деревеньки с вилами, топорами и цепами поджидало путников у околицы.
- Правду ответствуйте: вы люди аль нелюди? - вопросил здоровенный мужик с буйной шевелюрой и бородой в пол-лица.
"Наверное, староста", - подумала Винка.
- Мы нелюди, - чуть ли не пропел Вьюн. - Мы самые что ни на есть нелюдские нелюди. И окрестности вашего заср… замечательного… - поправился он после тычка Дрозда, - селения для нас - что кущи Крылатой.
Мужики запереглядывались, некоторые выставили перед собой крылики. Видно, их напугало, что нелюдь произнес имя Всеблагой безо всякого вреда для себя.
- Не слушайте его, добрые люди, - начал Дрозд. - Не в себе он. В младенчестве головой стукнутый.
Вьюн вытаращил глаза и в гневе воззрился на друга.
- Я не нелюдь, - осмелилась вступить в разговор Винка. - Это мой брат, - дернула пса за рукав. - По матери.
- По самой разъядреной матери, - пробормотал кошак, но Дрозд предусмотрительно наступил ему на ногу.
Мужики запереглядывались еще более настороженно. Пришельцы едва ли не каждым словом рушили привычную картину мира. Где это видано, чтобы у обычной девки брат был оборотень?
- Ты это, руку-то дай, - волосатый мужик поманил Винку. - Староста я, должон проверить.
Девушка подошла к нему. Дрозд двинулся было за ней, но селяне угрожающе выставили вперед свое оружие. Староста приложил крылик к ладони Винки, несколько стоящих поблизости сунулись посмотреть.
- Глядит-ко, и впрямь человек!
- А эти-то двое обротни, иль сбрехал Чижик с перепугу?
- Оборотни мы! - заорал оскорбленный Вьюн. - Куда хошь серебро прикладывай! Хоть сюда, - повернулся задом и попытался стащить штаны. Дрозд вовремя дал ему пинка, схватил за шиворот и встряхнул.
- Люди добрые, - примирительно заговорил он. - Не обижайтесь на ущербного. Я правда оборотень, меня ваш парнишка и видел. Хотите - проверьте, - и протянул руку.
- Пущай сестрица твоя крылик приложит, - распорядился староста.
Винка подчинилась, правда, рука у нее дрожала, ибо причинять боль Дрозду вовсе не хотелось. Но парень помог ей, прижав пальцы девушки посильнее. Метка получилась видная, и он показал ее селянам. Те удовлетворенно закивали, загомонили.
- Что делать-то будем, Козодой? Девка из людей, рыжий - дурачок. А на голову слабеньких Крылатая не велит обижать. Пустить в селение али как?
- А надо ли путникам в селение? - вопросил староста, прозывавшийся Козодоем.
- Виночка, радость моя, - прошипел сквозь зубы Дрозд, пихая обмякшего Вьюна девушке. - Подержи этого олуха и не давай ему рот раскрывать. Я попробую с селянами договориться. Провизия у нас на исходе, дождь не прекращается. Надо устраиваться на ночь под крышей.
Винка с трудом удержала покачивающегося кошака, который тут же облапал ее и принялся гладить, бормоча какую-то чушь: то ли ныть, то ли скабрезничать. Девушка отвела его подальше, чтобы, упаси Крылатая, селяне не услышали. Одежда намокла от бесконечной, то стихающей, то усиливающейся, мороси и переночевать под крышей очень хотелось.
- Почтенные, - начал Дрозд. - Мы были бы вам очень признательны, если б вы позволили заночевать в селении. - Мужики опять запереглядывались, послышался недовольный гомон. - Не в доме, а в сарае или на чердаке. Нам не привыкать. В долгу не останемся.
- И сколько ж дадите? - спросил Козодой.
- Дать много не сможем, - ответил Дрозд, всем своим видом выражая сожаление, - но ответим добром на добро.
- Какое там добро от тварей Клыкастого? - вякнул низенький тщедушный мужичонка, потрясая вилами чуть ли не с себя ростом.
- Понимаешь, почтенный, у вас тут в округе целое поле влерьего корня имеется.
- И что с того? - раздалось несколько голосов, староста шикнул на крикунов.
- Оборотни эту травку очень жалуют, - продолжал Дрозд. - Не меньше, чем люди - пиво да вино, а может, и больше. Мы вот целый мешок нарыли, - кивнул на грязный куль у своих ног. - Когда доберемся до Надреченска и станем корешки продавать, у нас, конечно, спросят, где мы ими разжились. Мы можем подробно рассказать, как найти ваше гостеприимное селение, а можем направить любителей валерьки в другую сторону.
Селяне зачесали в затылках. Перспектива нашествия оборотней их определенно не вдохновляла.
- А мы вот вас щас как порубим-приколем, - поигрывая топориком, заявил плечистый молодой мужик с аккуратной бородой и перехваченными кожаным ремешком волосами, то ли кузнец, то ли местный громила. - И ни один нелюдь не прознает ни про траву вашу, ни про наши Лучицы.
- Погодь-погодь, Крапивец, - осадил его староста. - Мы не вурдулаки какие, Всеблагую чтим и заветам ее следуем. Кого рубить собрался? Девку и недоумка?
Крапивец засопел и перестал поигрывать топором.
- Эй, парень, - из толпы выступил опрятно одетый мужик с хитрыми глазками. - Расскажи-ка про эту самую траву. За нее и впрямь денег дают?
- Я с радостью отвечу на все вопросы, почтеннейшие, - улыбнулся Дрозд. - Только не здесь, а в кабаке. Надеюсь, в Лучицах такое заведение имеется?
Заведение имелось, и оказалось вполне уютным и готеприимным. Народу туда набилось немало, всем оказалось интересно послушать про валерьку, да и просто узнать от прохожих новости. Уже после второй кружки пива большинство присутствующих и думать забыли, что привечают оборотней.
Рассказ Дрозда про чудесные свойства валерьего корня, подкрепленный наглядной демонстрацией блаженного Вьюна, пришелся селянам по сердцу. Некоторые тут же навострились, несмотря на дождь, бежать за лопатами, а потом к глинистому обрыву. Пес быстро сообразил, что падение цен на валерьку в Надреченске им невыгодно, и остановил особо рьяных любителей легкой наживы.
- Почтенные, сейчас не лучшее время для заготовок… - начал он и осекся, ибо совершенно не знал, как убедить в этом селян.
- Травы собирают, когда они в полном цвету стоят, - вовремя нашлась Винка, в свое время частенько помогавшая бабушке-травнице. - Мы не удержались, накопали, потому как идем далече и в ваших краях вряд ли еще когда окажемся. А за такой товар много не выручишь. Оборотни сразу учуют, что валерий корень по осени брали.
- Не врешь ли, девка? - засомневался хитроглазый мужичок, первым углядевший выгоду в буйных зарослях дикой травы.
- Не врет, - прошамкал из угла сморщенный дедок. - Всякий травник знает, что самая сила в зеленях во время цветения.
Селяне облегченно вздохнули и вернулись к пиву и разговорам. Некоторые про себя подумывали, а не выделить ли полоску-другую под валерий корень где-нибудь с края поля, у канавы.
Утром Винка проснулась на лавке в кабаке, где прикорнула с вечера под монотонный говор селян. Какая-то добрая душа укрыла ее старым кафтаном. Наверное, Крапивец, действительно оказавшийся деревенским кузнецом. Он уселся за столом рядом с Винкой и задержался на весь вечер, не давая девушке скучать, но и не навязываясь.
Дрозд сопел на лавке неподалеку, Вьюна нигде видно не было.
Девушка встала, подошла к парню и затрясла его за плечо. Он тут же сел.
- Утро уже? - принялся протирать заспанные глаза. - Хорошо вчера посидели.
- А где Вьюша?
Стоило девушке вспомнить про кота, как в дверь кто-то заскребся. Дрозд встал и пошел открывать. Внутрь тут же пролез кошак, взлохмаченный и помятый.
- Пошли отсюда скорей, - сказал он и громко икнул.
- Не отпечатавшаяся в памяти ночь с очередной королевной? - поинтересовался Дрозд. - Я предупреждал насчет неумеренного жевания валерьки.
- Не все такие праведники, как ты, - ощерился кот. - Ромашечка, присмотри за моей одеждой, а я вас за околицей подожду.
Он быстро разделся, перекинулся и шмыгнул на улицу.