- Не вор, - мрачно ответил капрал, - а самый натуральный осквернитель. Не на моих воротах то было, врать не стану, но взяли осквернителя. Ты понимаешь, что началось бы, попади он в город?
- И чего это стоило страже? – уточнил растерявший всю дурную весёлость Чокнутый.
- Да почти всех на тех воротах, - ответил капрал, - но они задержали тварь достаточно надолго. Против десятка мушкетёров и пятерых алебардщиков он уже не сдюжил, да и у ворот его изрядно потрепали.
Осквернитель был одним из самых неприятных видов чумных тварей. Если заразители получались из людей никчемных, завидующих всем вокруг, мечтающих отомстить миру за все обиды, нанесённые им, как реальные, так, по большей части, мнимые, то осквернители были совсем из другой породы. Говорили, что это высшая форма нечистых, вроде тиранов, те, кто запросто мог стать некромантом, но вместо этого впустил себе в жилы чернила добровольно, чтобы нести чуму по миру, увеличивая собственные силы. А уж сил этих осквернителям было не занимать. Они куда сильнее и быстрее обычных людей, и прикончить осквернителя в схватке один на один сможет разве что очень опытный боец. Так что разбираться с ними предпочитали отрядами, причём желательно, чтобы солдаты были вооружены огнестрельным оружием, чтобы не подпускать осквернителя слишком близко. И тяжёлые алебарды лишними не будут, чтобы превратить тело твари в отдельные куски исходящего кровью и чернилами мяса.
- Дела, - протянул командир Чокнутых. – И что же такое в Шварцвальде творится, а?
- Главное, что они к нам не суются больше, - отмахнулся капрал, - а то ведь с месяц по казармам жили, жёнок с детьми только на праздники в церкви и видали. Покуда не заявилась к нам делегация от вильдграфа во главе с сынком его. И после этого всё как рукой сняло – тишь да гладь по всей границе. Если и лезут его люди в кантоны, то далеко отсюда.
Я хотел было расспросить капрала о церемонии и делегации из Шварцвальда, раз уж представилась такая возможность, но тому надоело рассказывать, и он решил сам позадавать вопросы.
- Говорят, в Лугано чертовщина какая-то была, - заявил он, - а после неё суд Божий. Ты ж с той стороны едешь, может, знаешь чего?
- Да ты же чуть не сгноил у себя участника этого самого суда, - воскликнул Чокнутый. – Ты думаешь, как он вообще к нам попал-то.
Капрал так внимательно уставился на меня, что не нужно было никаких слов. Он желал услышать всю историю из первых уст. Ну, и его солдаты тоже.
Снег сыпал с самого утра, а потому суд всё не начинался. На улице сильно похолодало, зима вступала в свои права, стремительно тесня позднюю осень и не желая мириться с числами и даже месяцем на календаре. Я кутался в тёплый плащ с меховым воротником, стараясь запасти как можно больше тепла. Ведь драться придётся в рубашке и рейтузах, никакого доспеха и ничего, что мешает и сковывает движения. Таковы правила суда Божьего. Те, кто решил рискнуть, может положиться только на своё умение и холодную сталь, ну и конечно, на Господа. Ведь он решает, кто прав.
Наконец, снег перестал, и слуги как можно скорее утоптали для нас площадку. Надо будет пройтись по ней перед началом схватки. Думаю, и дон Бласко поступит также. Никому не хочется погибнуть из-за камушка или неровности, нечаянно попавшейся под ногу в самый ответственный момент.
Не было ни труб, ни герольдов, нас с доном Бласко просто пригласили пройти на площадку. Каждого из нас сопровождали двое солдат, скорее, для проформы, потому что такова традиция. Однако за доном Бласко на всякий случай приглядывали и те, кто несли наше оружие, держались от него подальше.
Суд Божий проходил во внутреннем дворе гарнизона. Собственно, тюрьма Лугано, где мы сидели, и где пытали Агирре, находилась тут же. Нас просто вывели из подземелья, где мы коротали время до поединка в камерах. О том, чтобы отпустить меня, у Габелера, по всей видимости, и мысли не возникло.
Кроме штадтфогта и командира гарнизона тут же присутствовали и несколько священников не последнего сана. Конечно же, кому же свидетельствовать суд Божий, как не его первым слугам.
Мы с доном Бласко разошлись в разные стороны невеликой площадки, и солдаты протянули нам оружие. Кастилец выбрал себе длинный, тяжёлый меч – оружие пары ударов, он явно рассчитывал покончить со мной очень быстро. Я же взял из оружейной привычный мне палаш, правда, этот оказался отменного качества – лёгкий, удобный, с ажурной, но отлично защищающей ладонь гардой. Очень надеюсь, что мне оставят его после суда. Если, конечно, я его переживу.
- В сей день и час, - пробасил священник, - благородный идальго, дон Бласко Манрике де Лара, виконт Паредес, вызывает на суд Божий обвинившего в богохульстве и потворстве наичернейшему колдовству Рейнара – человека низкого происхождения, честного слугу Авиньонской церкви.
Не самое худшее представление, какое мне приходилось слыхать в свой адрес. А ведь насчёт дона Бласко я не ошибся. Он был куда титулованней, нежели хотел показаться. Спесь ведь просто так и под дерюгой не скроешь, а актёрским талантом его Господь явно обделил.
- Начинайте! – махнул нам Габелер.
Однако мы не спешили кидаться друг на друга. Для начала мы начали кружить по площадке, проверяя её ногами. Мороз уже начал ощутимо кусать меня за кожу, тепла много накопить под плащом не удалось, но я старался не обращать на него внимания. Сейчас мой взгляд был прикован к глазам усталого святого, которыми смотрел на мир дон Бласко.
Он атаковал первым. Быстрый взмах тяжёлого меча – клинок сверкнул на ярком солнце будто молния. Будь у меня хоть немного хуже оружие, быть мне покойником. Но я успел принять удар на сильную часть клинка. Боль отдалась в предплечье, стрельнула в плечо, так силён был выпад, но я не обратил на неё внимания. Я тут же контратаковал. Дон Бласко вынужден был отскочить на полшага, разрывая дистанцию, лёгкий клинок палаша лишь на волос разминулся с его лицом. Он не остался в долгу, рубанув от души, с плеча, как будто верхом сражался. Парировать столь мощный удар тяжёлого меча было попросту глупо, и я отпрыгнул вправо, чтобы помешать противнику сразу нанести новый удар.
Однако дон Бласко был куда лучшим фехтовальщиком, нежели я думал о нём. Оголовье рукоятки врезалось мне в зубы – рот мгновенно наполнился кровью. Зубы затрещали от удара, очень надеюсь, что он не все их мне выбил. Я не успел ни парировать, ни уклониться от следующего выпада. Спасло лишь небольшое расстояние между нами. Дон Бласко не смог как следует размахнуться и резанул меня по плечу. Я упал на колено, чувствуя, как по груди обильно стекает кровь. Дон Бласко совершенно не рыцарским пинком в лицо отправил меня на снег. Я растянулся во весь рост, закашлялся от наполнившей рот крови.
Крутанув меч, чтобы уж точно прикончить меня, дон Бласко рубанул меня сверху вниз. В последний момент я успел перекатиться – клинок его меча на полпяди ушёл в плотно утрамбованный снег, и звякнул о камни внутреннего двора гарнизона, скрывавшиеся под ним. Я же, не вставая, полоснул его коротким, но заточенным до бритвенной остроты ножом по ноге. Метил в ахиллесово сухожилие, но попал выше, почти по всей длине располосовав ему икру.
Дон Бласко закричал, а после принялся ругаться, да так, как совсем уж не пристало благородному идальго, и виконту в придачу. Я же, как можно скорее вскочил на ноги, оказавшись у него за спиной и коротко рубанул его палашом. Как оказалось, недостаточно быстро. Молниеносным движением дон Бласко сумел забросить меч за спину клинком вниз, парировав мой удар, и тут же хитро провернулся, попытавшись нанизать меня на его остриё. Вот только из-за раны, ноги его двигались не так стремительно, как ему бы хотелось. Я сумел уклониться и снова полоснул его ножом, на сей раз по лицу.
Длинная алая полоса перечертила правую щёку дона Бласко, бровь и дошла до середины лба. Он прижал к лицу левую руку, однако не забылся от боли и попытался отмахнуться от меня, перекрестив воздух перед собой клинком меча. Я легко отбил оба этих удара и сделал просто классический, как в фехтовальной школе учат, выпад. Дон Бласко не увидел, но скорее чутьём, присущим всякому хорошему бойцу, ощутил моё движение, вот только среагировать уже не успел. Клинок палаша на треть вошёл ему в грудь. Я с хрустом провернул оружие в ране и выдернул.
Дон Бласко покачнулся, руки его опустились, меч выпал из обессиленных пальцев. Он постоял пару мгновений, ещё пытаясь бороться за жизнь, но проиграл, и рухнул на стремительно краснеющий снег.
- Суд Божий свершился, - торжественно произнёс священник, - дон Бласко Манрике де Лара, виконт Паредес, признан виновным перед лицом Господа.
Мост через Рейн был можно сказать величественным сооружением. Конечно, на первый взгляд – ничего особенного он из себя не представлял, но стоило сопровождавшему меня командиру Чокнутых поведать его историю, как я изменил своё мнение.
- Это тебе не Чёртов мост, под который взрывчатки напихал побольше, да следи, чтобы не отсырела, - сообщил он мне. – Здесь конструкция! Видишь быки какой формы? – Он указал мне на поддерживающие мост столбы, которые на мой взгляд ничем не отличались от других, но я, конечно же, кивнул, как будто понял, что он имеет в виду. – Там установлены машины, которые мост поднять могут на высоту примерно полсотни футов – никакая, даже самая шустрая тварь так высоко не запрыгнет.
- Разве только для этого предусмотрен этот механизм? – удивился я.
- Нет, конечно, - кивнул командир Чокнутых, - ещё и для того, чтобы речные суда пропускать. За хорошую плату, разумеется. Куда надёжней всех этих примитивных цепей и прочих штук в том же духе, верно?
Я согласился – к чему спорить с очевидным.
- Но и это ещё не всё, - с энтузиазмом продолжал Чокнутый. – Шварцвальдский мост – просто произведение инженерного искусства, иначе не скажешь, ей-богу. Мост не только поднимается, его сложнейший механизм, разработанный едва ли не самим Леонардо да Винчи, слыхал о таком?
- Доводилось, - кивнул я, кто же не слышал о гениальном учёном на службе семейства Медичи, что владеют Флоренцией и окружающими город землями.
- Так вот, мостовой механизм позволяет не только поднимать среднюю секцию, но и разводить мост, отгораживая этот берег от противоположного.
- Зачем такие сложности? – удивился я. – Не достаточно только поднимать?
- Угол подъёма секций оказался слишком острым, и суда не могут проходить под мостом, поэтому инженерам, работавшим по проекту да Винчи, пришлось прямо при строительстве совершенствовать его конструкцию. Говорят, что сам Леонардо был на открытии моста, и когда показывали обе функции, был впечатлён тем, что кто-то превзошёл его.
- А кто был этот инженер, который сумел внести изменения в чертежи да Винчи?
- Чёрт его знает, - пожал плечами Чокнутый. – Никогда не задумывался над этим.
- Я понимаю, ты долго ещё можешь про этот мост рассказывать, - сказал я ему, - но времени у меня не слишком много. Ещё на той стороне душу мотать начнут, а мне до вечера надо до первых постоялых дворов в Шварцвальде добраться. Так что будь здоров, спасибо за компанию.
Я поправил заплечный мешок, подтянул оружейный пояс, который оттягивали взятый для суда Божьего в Лугано палаш и шестопёр, прежде принадлежавший капитану Гальярди, и обернулся к командиру Чокнутых.
Тот протянул мне руку, и я крепко пожал её.
- А ведь ты мне совсем не понравился на первый взгляд, - сообщил он мне на прощание.
Высокий, отчаянно рыжий парень в разномастной одежде кричащих цветов, под которой позвякивала кольчуга, глядел на меня, конечно, не с открытой неприязнью, скорее оценивающе. И тот, кого он видел, ему совсем не нравился.
- Навязали, значит, тебя на нашу голову, - без обиняков заявил он. – Оружия у тебя порядком, а владеть всем умеешь?
Мне вручили и палаш, которым я дрался на суде Божьем вместе с кинжалом, вернули шестопёр, а к ним добавили тяжёлый меч покойного дона Бласко. Не думал, что на ордалии распространяется право трофея. Да и оружие-то мы выбирали в гарнизоне, а значит принадлежит оно городу. Однако отдавший мне его молодой солдатик сослался на приказ Габелера и явно обратно в оружейную ничего тащить не собирался. Я закрепил длинный и непривычно тяжёлый меч за спиной, так что хоть нести будет немного сподручней.
- Вроде того, - пожал плечами я. – Мечом махать не раз приходилось.
- Так то махать, - ответил рыжий, - а мне надо, чтобы владеть.
- И владеть – тоже, - кивнул я.
- Что – тоже?
- Приходилось.
- Да иди ты к чёрту, - сплюнул раздосадованный парень и махнул мне. – Давай за мной.
Вышло несколько двусмысленно, но я не стал указывать ему на это.
- Мы – Чокнутые, - по дороге к небольшому обозу из пары телег сообщил мне рыжий. – Нас так зовут потому, что никто в здравом уме раньше не стал бы ездить между городами кантонов. Да только как ни крути, а надо было делать это.
- А я думал, это как-то связно с постом у Чёртова моста на Сен-Готарде, - заявил я.
- Смотрю, ты много о нас знаешь, - глянул на меня через плечо рыжий. – Да и с этим тоже. Думаешь, нормальные согласятся сидеть почитай что на бочке с порохом, да ещё и с зажжённым фитилём в руках?
- Лихо у вас всё устроено, - уважительно кивнул я.
- Да уж как есть, - кивнул рыжий. – Так и живём.
Отряд, сопровождавший телеги, был одет примерно так же кричаще, отчего бойцы его смахивали на банду ландскнехтов перед битвой. Да и вели себя Чокнутые соответственно.
- Ты глянь, кого нам навязали, - толкнул один другого локтем.
- Да ладно тебе, это ж воин – сразу видать, - ответил тот, кого ткнули, - сколько оружия на себя нацепил.
Вид у меня, наверное, и в самом деле был несколько комичный. Обычно так представляют себе людей, ничего не смыслящих в настоящем деле, а потому считающих, что чем больше у тебя оружия – тем лучше. А это верно далеко не всегда.
- Вы что же, не узнали его или ослепли, - встрял третий. Обсуждали меня совершенно спокойно, как будто и не стоял я прямо перед Чокнутыми. – Это ж победитель ордалии. Я сам видел, как он того кастильца прикончил!
- А что, и правда он? – спросил первый, глянув на приятеля, которого только что локтем в бок толкал. Тот в ответ лишь пожал плечами.
- Я ж там не был, - сказал он. – Только командира нашего во внутренний двор пустили. Мы в это время в гарнизоне торчали, а из окна не больно-то насмотришься. Ничего толком не разобрать.
- Ладно, - махнул всем рукой рыжий. – Хватит трепаться, в дорогу пора.
- Где мне вещи кинуть? – спросил у него я.
- А вон телега, - указал он. – Там и ящики удобные и солома мягкая, да и ход у неё поплавнее будет.
Я не почувствовал подвоха, и устроился в указанной телеге. Только на вечернем привале мне объяснили, что в ней везут какую-то новую взрывчатку для алхимика на Чёртовом мосту. Потому и соломы там больше и телега с более плавным ходом. Но мне было откровенно всё равно, что в ящиках, на которых я сплю. И если суждено мне погибнуть, то смерть от взрыва ничем не хуже и не лучше другой. Мой фатализм Чокнутым понравился, и меня с первого же вечера приняли в свою компанию.
А вот теперь пришла пора расставаться. Меня до моста провожал всё тот же рыжий Чокнутый, остальные готовили обоз в обратный путь или же просто разбрелись по местным кабакам, чтобы отвести душу за несколько дней опасного путешествия. И вот что интересно, я ведь провёл с ними в дороге эти несколько дней, нам не выпало даже сражаться вместе, а на душе было тяжело. Как будто от старых друзей ухожу. Ни уход тевтона, ни исчезновение вора не вызвали и тени похожих эмоций, а ведь с ними я, как ни крути, а не один пуд соли съел. Воистину, чужая душа – потёмки, раз уж в собственной порой разобраться не получается толком.
- Ну, бывай, - сказал мне рыжий Чокнутый. – Не знаю, что тебе нужно в Шварцвальде, но желаю удачи. И все наши желают.
Он на прощание ещё раз крепко стиснул мои пальцы, я ответил ему тем же.
- И вам удачи, Чокнутые, - ответил я.
- Да ты теперь такой же, как мы.
Я только кивнул в ответ – зачем спорить с очевидным – и решительно развернувшись, зашагал по мосту через Рейн. Впереди отчётливо виднелись стены небольшого деревянного форта на той стороне реки, а за ним лежала цель моего, в общем-то недолгого, но оказавшегося весьма трудным, путешествия. Шварцвальд.
Однако я отчего-то был уверен, что самое сложное у меня впереди – и всё ещё только начинается.
Глава 16.
По ту сторону Рубикона.
Кроме духовных книг в Пассиньяно я читал и вполне светскую литературу, благо библиотека в обители обширнейшая, а запасы свободного времени у меня в пору моего заключения в монастыре были просто неисчерпаемы. Тогда-то я прочёл и пару томов из "Комментариев к Галльской войне" Цезаря, и труды Плутарха со Светонием о самом великом полководце античности. Моим Рубиконом стал величественный Рейн, который я перешёл по Шварцвальдскому мосту.
Противоположную сторону его охранял небольшой деревянный форт, вроде того, что встретил нас со Скрипачом на берегу Люцернского озера. Не ожидая подвоха, я вошёл в него, и тут же оказался в окружении далеко не самых приятных личностей. Все они явно были наёмниками не самого лучшего пошиба. Одежда хотя и была некогда вполне приличной, но сильно истрепалась, доспехи, в которых щеголяла пара офицеров, тоже пребывали не в лучшем состоянии, равно как и оружие. Но хуже всего были их откровенно алчные взгляды, которыми они окидывали меня. Словно оценивали, как бы получше разделаться со мной и поделить принадлежавшее мне добро.
- Смотрю, ты грозный воин, - обратился ко мне один из офицеров, - сколько оружия на себя нацепил.
- Погодите, минуту, - осадил его второй офицер, выглядевший несколько приличней. – У вас, дорогой гость, за спиной приторочен кампеадорский меч, не так ли? Разрешите на него взглянуть.
- Только без резких движений, - добавил первый, - у нас тут люди нервные на заставе. В Шварцвальде одному дьяволу известно что творится, так что если будете дёргаться, в вас могут и пулю пустить.
Он как бы невзначай махнул рукой, указывая наверх, где на единственной невысокой башенке форта пристроился стрелок с дымящейся фитилём аркебузой. Серьёзный аргумент, чтобы не творить глупостей, но я и так не собирался – мне вполне хватало десятка ландскнехтов, окруживших меня не слишком тесным кольцом.
Я снял со спины ножны с трофейным мечом, отданным мне после ордалии с доном Бласко, для этого пришлось поставить вещевой мешок под ноги, но так удобней будет драться в случае чего. Офицер кивнул одному из ландскнехтов и тот взял у меня оружие.
- Так и есть, - кивнул офицер, вынув меч из ножен всего-то на ладонь, - клеймо наваррское. Вы тот самый кампеадор, который должен был приехать с ведьмой?
В голосе его сквозило откровенное сомнение, и попытайся я солгать, точно получил бы пулю или полфута холодной стали в спину. Меньше всего я походил на одного из наваррских кампеадоров – любимых рыцарей королевы Марго. Конечно, среди них попадаются и уроженцы других земель, а не только невеликого приморского королевства, однако отчего-то мне казалось, что дона Бласко тут знали едва ли не в лицо. И играть с людьми на заставе бесполезно.