- Сейчас кое–что посмотрю, и уйдем, - пообещала она и подошла к калитке.
Замка на ней не было, и дверца открылась при повороте ручки. Выглянув, Настя увидела набережную с пирсами и стоявшие у причалов корабли. В порту кое–где уже зажгли свет, а за оградой базы виднелись какие–то утопающие в зелени дома и высокий холм.
- Глупо запирать калитку, если сюда можно легко зайти по воде, - сказал Олег и сбросил кроссовки. - Пойду хоть помочу ноги.
Он приподнял штанины и по воде вышел за ограду. Стало уже совсем темно, но стоявшие на рейде корабли были неплохо освещены. В базе их было всего три.
- Возвращайся, - позвала его Настя. - Ты все брюки замочил. Теперь придется застирывать, а то выступит соль. Дай мне свои руки.
- Подожди, а то увезешь меня отсюда без кроссовок, - остановил он подругу. - Сама оставляешь обувь в экзотических местах… Все, я их взял. Тебе хватит одной руки?
- Мне еще нужно твое сердце! - засмеялась девочка, взяла его руку и вызвала сферу.
- Слушай, нельзя прилетать ниже? - спросил Олег, быстро сев на дно сферы. - Я не привык висеть так высоко над землей. И твоего шара совсем не видно. Вроде никогда не боялся высоты, а в нем кружится голова.
- Это из–за хлопка, - виновато объяснила Настя. - Я к высоте давно привыкла. Закрой глаза, сейчас будем в квартире.
Когда прилетели, юноша вытер ноги, обулся и, простившись с Никитиными, побежал домой. Он понадобился отцу, а мобильный телефон почему–то не сработал.
На следующий день для Насти начались трудовые будни. Работа уже наладилась, поэтому свою норму в пять тысяч больных она выполнила. Очутившись дома, девочка тепло оделась и пошла в школу. Когда вышла через калитку, проверилась магией. За ней следили, причем несколько человек. Один такой любопытный сидел в стоявшей неподалеку машине, а других она искать не стала. Следят - и черт с ними! Наверное, кто–то из следивших ее охранял. Ей повезло: директор был на месте и после небольшого воздействия быстро написал график сдачи экзаменов, как она и просила, по два в день. Первые два экзамена нужно было сдавать уже сегодня, как и раньше, с двух часов. До этого времени оставалось всего двадцать минут, поэтому она вышла в коридор и подождала, пока закончится урок. Вид несущихся в раздевалку школьников вызвал что–то вроде ностальгии, которая быстро прошла. В учительскую стали собираться учителя, многих из которых девочка уже знала, поэтому она подошла ближе к дверям.
- Ты меня поражаешь, Никитина! - сказала Клавдия Ивановна, когда Настя показала ей график. - Выучить все предметы за девятый класс всего за месяц! Что ты мне хочешь сдать?
- Я занималась почти полтора, - сказала она. - Если нетрудно, примите у меня и алгебру, и геометрию. Оба этих экзамена в графике на сегодня. Я вас не задержу.
Потратив на сдачу десять минут и получив свои две пятерки, она поспешила домой. Когда подходила к калитке, ее хотел остановить какой–то хорошо одетый тип с неприятной физиономией. Пришлось его самую малость притормозить магией, чтобы без объяснений проскочить во двор.
- Две пятерки по математике, - отчиталась она матери.
- Молодец, - без особой радости сказала привыкшая к ее пятеркам Надежда. - Пообедай, а потом можешь включить телевизор или сесть за свой компьютер. О твоем лечении уже говорят везде. Тысячи вылеченных доходяг впечатлили даже медиков. Пока шумят только у нас, а за границей не знают, что об этом думать. Наверное, через несколько дней это волнение превратится в шторм. Ну и заварила ты кашу, дочь! Тысячи обреченных людей получили надежду, только не все они живут в столице и имеют силы и средства в нее приехать. А если даже и приедут, кто их пустит в ваш центр? Вам надо было сразу сказать, как их будут лечить. И много вопросов по времени работы центра. Никто не может понять, почему в нем лечат только несколько часов. И это только начало! Что–то твои начальники не доработали.
Надо было матери высказываться после обеда, потому что ее слова напрочь отбили аппетит. Наскоро поев суп, Настя не стала есть второе и ушла к компьютеру смотреть новости. Шума было много, но пока гораздо меньше, чем она думала. В комментариях чувствовалась не столько радость или возмущение, сколько растерянность. Наши научные светила предпочитали отмалчиваться, а вот зарубежные молчать не стали, дружно заявив, что таких машин быть не должно, а русские, как обычно, врут. Некоторые из них, правда, срочно вылетели в Москву. Настя хотела созвониться с Зелениным, но потом передумала. В правительстве сидят не дураки, поэтому должны были предвидеть такую ситуацию и к ней приготовиться. Если пока молчат, значит, так надо. Она позвонила Олегу и сказала о результатах экзамена. Долго не разговаривала и к себе не пригласила. Настроение было паршивое, и он это почувствовал и не обиделся. Перед медитацией Настя осмотрела Джуну. У мартышки был уже почти человеческий овал лица, только крупные для ее размеров зубы немного портили впечатление. Странно было видеть на обезьяньем туловище красивое человеческое лицо. Ума у нее было как у ребенка лет пяти, вот только с разговором пока ничего не получалось. Прочитав о голосовых связках обезьян, она попыталась с помощью перстня вырастить недостающие мышцы. Надежды на удачу почти не было. Мало получить мышцы, нужно еще как–то научиться ими управлять. Ладно, пусть растут, а там будет видно. Может быть, что–нибудь и получится. Медитация прошла… так себе: после нее осталось чувство неудовлетворенности, но хоть удалось немного успокоиться. Отец приехал позже обычного из–за покупки новой машины. Старую продавать не стали, и Настя отправила ее на хранение. Таня не приехала: опять осталась у жениха. Женихом ее Слава стал законным, потому что они сегодня, как и собирались, подали заявление в ЗАГС.
- Держись, дочка! - после ужина сказал Насте отец. - Знай, что бы ни случилось, мы тебя всегда поймем и поддержим! Все твои неприятности рано или поздно пройдут. А ты готовься к всенародной любви и восьмичасовому рабочему дню.
- Ничего не получится, папа, - ответила она. - Я не из–за собственного удобства ограничила это время. Если переберу сегодня, то не успею восстановить силы и на следующий день не смогу нормально лечить. Остается только воскресенье, но жить совсем без выходных… С такой монотонной работой я скоро свихнусь.
Понедельник закончился, а на следующий день, еще до лечения, в центр приехал Зеленин.
- Я хотела вам позвонить, но передумала, - призналась Настя. - Хотелось узнать, почему никто не внес ясность с центром. Я говорю не о себе, а о порядке лечения.
- Сам точно не знаю, - сказал он, - есть на этот счет мысли… Если сейчас официально что–то заявить о лечении, нужно раскрывать вас, иначе потом обвинят во лжи. Пока в ней можно обвинить только руководство центра, которое эти обвинения переживет. Но если это скажет кто–нибудь из правительства, всех потом обольют грязью. А если сейчас заикнуться о коммерческом лечении иностранцев, будет еще хуже. Поэтому я бы пока помолчал. Нашему директору стоило бы сказать, что по мере ввода больничных корпусов и освобождения коек в лечебных заведениях Москвы, будут приниматься для исцеления больные из других городов. Если молчание будет чревато неприятными последствиями, или выступят американцы, мы предъявляем вас и объясняем, чем вызваны ограничения. А когда центр заработает на исцеление иногородних, а за границей поднимут хай до небес, выделим им квоту на коммерческое лечение.
- И что обо мне скажут? - поинтересовалась девочка. - Вы же понимаете, что потребуют объяснений? И говорить придется какую–то часть правды, иначе потом опять обвинят во лжи. Или вы рискнете придумать что–нибудь свое? Наверняка американцы не будут молчать, а мою биографию начнут изучать с микроскопом. И вскроются девять месяцев моего отсутствия, экстернаты за месяц и неизвестно откуда взявшаяся сестра. Кто его знает, что еще смогут вытянуть. Если мои школьные подруги начнут болтать о гипнозе и опишут эпизод в сквере…
- Надо было вам меньше выпендриваться, - сказал Дмитрий Павлович. - Мы уже об этом подумали и навестили ваших подруг. К сожалению, их кто–то навестил раньше наших ребят. Догадываетесь, кто это мог быть? Вряд ли американцы после их рассказа поверили в то, что вы с трудом можете что–то внушить кому–то одному, да еще без гарантии. Чужой на темной аллее, который заставил обделаться толпу гопников, не стыкуется с вашей дезой.
Глава 22
- Можешь меня поздравить, - сказала Настя. - Я уже десятиклассница!
- Ты умница, - сказала мать. - Будешь сдавать дальше?
- Конечно, я уже написала заявление. Что нового передали?
- Все то же, - Надежда выключила телевизор, встала с кресла и обняла дочь. - Боюсь я за тебя, Настя! Этот шум до небес, причем уже и за границей… Вопрос о вашем центре хотят рассматривать в Думе, а в Европе кое–кто уже дошел до угроз. Я думаю, что через день–два о тебе все узнают. Что там с нашей новой квартирой?
- Когда закончила лечение, сбегала посмотреть. Сама квартира готова, сейчас приводят в порядок весь корпус, а завтра должны доставить персонал, включая работников столовой. За день они освоятся, так что послезавтра и переедем. Да не переживай ты так! Эта квартира никуда не денется, через несколько месяцев сюда вернемся.
- Дурочка ты еще, несмотря на весь свой ум! - сказала мать. - Дело не в квартире, хотя я к этой уже привыкла. Мы меняем не квартиру, а жизнь. В квартиру, может быть, когда–нибудь вернемся, а вот возврата к прежней жизни уже не будет. Таня ушла сама, а тебя у нас могут отобрать. Если узнают, что Оля из другого мира, и у нее не будет нормальной жизни.
- Смотря какую жизнь считать нормальной, - сказала Настя, - но хорошо, что ты мне о ней напомнила, а то я со своими делами закрутилась и кое о чем забыла.
Девочка поцеловала мать и ушла в свою комнату.
- Оля, отвлекись от учебников, - сказала она, сев в одно из кресел. - Иди ко мне, будем решать, что менять в твоей внешности.
- Наконец–то! - радостно воскликнула сестра, поторопилась занять второе кресло и сделала заказ: - Хочу быть такой, как ты!
- Я не буду делать из тебя свою копию, - отказалась Настя. - У тебя очень славное лицо, его нужно только немного подправить. А вот с фигурой поработаем больше.
- И что ты в нем собираешься править? - спросила Оля. - Если фигура будет, как у тебя, то лицо можно сильно не трогать. Для мужчин главное - это тело!
- Рано тебе думать о мужчинах, - засмеялась Настя. - Так, начнем с лица. Глаза сделаем чуть больше и немного их разнесем. Нос у тебя замечательный, поэтому мы его трогать не будем.
- Хочу густые и длинные ресницы! - заказала Оля.
- Сделаем, - пообещала Настя. - Рот нормальный и скуластость тебя не портит, а волосы - просто блеск! Уши не трогаем…
- А что тогда менять? - разочарованно спросила сестра. - Одни глаза и ресницы?
- А тебе мало? Давай договоримся так: я меняю фигуру и то, о чем сказала, а потом ты на себя посмотришь и скажешь, что тебя не устраивает.
- Так можно, - успокоилась Оля. - Долго мне сидеть?
- Уже все, - ответила Настя. - Считай, что ты уже красавица. Только учти, что все изменения затянутся на два–три месяца. Подожди убегать, возьми этот перстень и надень на любой из пальцев.
- Он для меня большой, - разочарованно сказала Оля, взяв в руки невидимый перстень.
- А ты попробуй. Перстень должен изменить размеры.
- Точно! - воскликнула малышка. - Он стал совсем маленьким, даже трудно снять с пальца.
- Вот и не снимай, - сказала Настя. - Сейчас он тебе не нужен, но если потеряешь или его заберут, у тебя в этом мире не будет детей. Все поняла? А теперь возьми эту перевязь и постарайся, чтобы она всегда была с тобой. Даю ее на всякий случай. Если тебе будет грозить опасность, используй их без колебания!
- Твои ножи, - взяв в руку перевязь с метательными ножами, сказала Оля. - Раньше ты мне их не давала. И сейчас говоришь, как будто прощаешься. Это из–за твоего лечения?
- Из–за всего, - ответила Настя. - Я не собираюсь умирать или куда–нибудь от вас сбегать, но всякое может случиться, а я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
- Если с тобой что–нибудь случится, мне будет не хорошо, а плохо! - всхлипнув, сказала Оля. - Я и сюда прилетела только из–за тебя! У Ларры появился муж, и Недор меня никогда не любил, а теперь и ты скоро выйдешь замуж!
- Не так уж скоро, - засмеялась девочка. - Когда это случится, ты станешь гораздо старше. Пройдет несколько лет, и у тебя тоже появится любимый человек. Там у тебя не было родителей, а здесь есть. Они не очень часто тебя ласкают, но все равно любят. Просто их так воспитали, со мной в твоем возрасте тоже много не возились. И есть еще дед.
- Звонят, - прислушавшись, сказала Оля. - Кто–то пришел.
Как оказалось, к ним приехал Николай Алексеевич.
- Ты почему не позвонил? - спросила открывшая ему Настя. - Я бы тебя доставила быстрее такси. Мы о тебе, дед, только что говорили.
- Это хорошо, что вы обо мне не забываете, - сказал он и поцеловал ее в щеку. - Есть надежда, что будете помнить, когда отдам концы. А звонить тебе насчет транспорта мне запретили.
- Как запретили? - не поняла она. - Кто мог такое запретить?
- Твои друзья из ФСБ, - ответил старик. - Так и будешь меня держать в прихожей или все–таки пустишь в квартиру?
- Пойдем в гостиную, - сказала Настя. - Сядь и объясни толком, что произошло!
- Ничего особенного, - сев на диван, ответил он. - Они объяснили, что вокруг меня вертятся разные мутные типы, которым по силам слушать мои разговоры и определить, есть ли кто–нибудь в квартире. Сейчас таких приборов много. А теперь представь, что я тебе позвонил, а ты прилетела и меня забрала. И что они увидят? Был один человек, потом непонятно откуда появился второй, а затем оба исчезли. Если к этому приложить запись разговора, можно сделать выводы, которые тебе не понравятся.
- Я о такой возможности не подумала, - призналась Настя. - Здесь у нас все защищено, а твоей квартирой не занимались.
- Ладно, бог с ней, с квартирой, ты мне лучше скажи, как собираешься жить?
- Назло всем! - ответила девочка. - Через два дня мы собираемся отсюда переезжать. В центре подготовили четырехкомнатную квартиру.
- Значит, о тебе скажут, - сделал вывод Николай Алексеевич. - Я так и думал. Много будут говорить или просто представят уникумом?
- Спроси что–нибудь попроще, - сердито сказала она. - По идее, прежде чем меня кому–то представлять, должны поговорить со мной, а на деле пока такого разговора не было, и курирующий наш проект Зеленин ничего не знает. О шаре точно будут молчать, а скрывать остальное большого смысла нет из–за американцев. Но это мои мысли, а что придумали наверху… Если помолчат еще пару дней, я на этот самый верх сама слетаю. Если Магомет не идет к горе…
- С квартирой хорошо придумали, - одобрил он. - Здесь вам житья не будет. Мне тоже нужно будет на время уехать, иначе замучают просители и пресса. Съезжу я, наверное, к одному приятелю в Карелию. Поселок там совсем маленький, а его дом на отшибе. Идеальное место, чтобы отсидеться, но с условием, что ты вылечишь его семью.
- Без проблем, - пообещала внучка. - Сделай снимок его дома и сбрось мне по почте. Я подскочу и все сделаю, а заодно посмотрю Карелию. Говорят, там очень красиво.
- Смотреть можешь только в своем шаре, - сказал дед, - только сначала всех вылечишь и на прощание подправишь мозги, чтобы потом не болтали.
- Приехал дед, а ты молчишь! - упрекнула Настю прибежавшая в гостиную Оля. - Деда, а я скоро стану такой же красивой, как сестра!
- Ты для меня и так красивее всех, - сказал старик и посадил ее себе на колени. - Рассказывайте, что вы еще придумали.
- Ничего особенного, - ответила Настя. - Исправлю ей дефекты фигуры и самую чуточку поработаю с лицом. Станет красавицей, но сохранит свою индивидуальность. Ладно, вы общайтесь, а мне нужно позвонить.
Она хотела позвонить Олегу, но это пришлось сделать позже, потому что позвонили ей самой. Звонил директор ФСБ.
- Здравствуйте, Настя, - поздоровался он. - Мне нужно с вами поговорить. Я буду в своем кабинете один.
- Хорошо, Александр Васильевич, - ответила она. - Скоро буду.
Через три минуты она влетела в его кабинет и убрала сферу, предварительно кашлянув.
- Это правильно, - одобрил он, - вот так же кашляйте и в дальнейшем. Садитесь, Настя, нам с вами нужно решить, что и как о вас будут говорить. Наши специалисты кое–что приготовили, поэтому почитайте и дайте свою оценку.
Девочка села, взяла в руки лист бумаги и внимательно прочитала.
- Решили выложить всю правду, - сказала она, положив лист на стол. - Только богиню перекрестили в пришельца и скрыли ее цели, мой способ передвижения и кое–какие возможности. И зачем все это? Думаете, в такое поверят?
- Мы же поверили, - ответил он. - Если вы тряхнете доказательствами, скептикам крыть будет нечем, а вы станете героиней и коронованной особой и привлечете к себе симпатии очень многих людей. Наши психологи считают, что это самый выигрышный ход. Вы прошли через страшные испытания и сделали такое, что не под силу многим взрослым. И все это для того, чтобы вернуться домой. И здесь вы поставили свои способности на службу людям. После этого на вас будет трудно лить грязь. Одновременно объявим, что начинаем лечение больных из других городов и рассматриваем возможность принимать нуждающихся из–за границы. Если на кого и посыпятся шишки, то не на вас.
- Вы ставите под удар мою сестру, - сказала Настя. - У нее не будет нормальной жизни.
- Смотря что считать нормальной жизнью, - повторил директор ее слова. - Нормальная она у королевы Великобритании? Ваша сестра - принцесса королевства с другой планеты, единственный человек в нашем мире с нечеловеческим геномом. И она, кстати - одно из основных ваших доказательств. Геном - это такая штука, которую не подделаешь. Я думаю, что у нее будет завидная судьба. Детей, правда, не будет, но многие…
- Будут у нее дети, - перебила Настя Бабурина. - Я об этом позаботилась своей силой и тем перстнем, который сейчас у нее. Надеюсь, что он у нее и останется.
- Тем более! - сказал он. - Внимания и любви у вашей сестры будет больше, чем у кого бы то ни было, постарайтесь только подействовать на нее так, чтобы у девочки от всего этого не закружилась голова.
- Все будут с ней носиться, а я одна воспитывать! - с сарказмом сказала она. - Думаете, у меня получится? Ладно, вашим психологам видней, но я все–таки думаю, что многие люди не поверят в сказку. Я буду демонстрировать им чудеса, а они объявят их мошенничеством или действием инопланетной техники. Еще и скажут, что мой экстернат - липа, потому что я своей силой мутила мозги учителям.