Каренса долго тащили по каким-то коридорам, потом, кажется, выволокли на улицу - подул свежий ветерок, - а через некоторое время попросту швырнули на землю. Мошенник тихо застонал сквозь стиснутые зубы - за почти девяносто лет криминальной карьеры он впервые попал в подобную переделку.
Потом с головы сдернули мешок.
Каренс ошалело мотнул головой, привыкая к блеску факелов, и разглядел уставившиеся на него злые глаза.
- Ну вот и встретились, убийца, - тихо прошипел менестрель, не отрывая ненавидящего взгляда от темного эльфа.
- Прирежешь его здесь? - лениво поинтересовался кентавр, перебрасывая музыканту тяжелый мачете.
Менестрель попытался перехватить клинок в воздухе, промахнулся и с тихой руганью отдернул ногу, когда нож вонзился в землю в опасной близости от сапога. Кентавр, ухмыльнувшись, опустил глаза. Найрид выдернул мачете:
- Не имею права. Кровь моих родичей была пролита, когда никого не было рядом, а значит, и его смерть должно увидеть лишь небо, - вздохнул менестрель, возвращая нож хозяину и встряхивая за плечо мошенника, по-прежнему лежащего на земле: - Вставай давай!
Каренс дернулся от очередной вспышки боли и поднялся, с трудом опираясь на связанные руки.
Фнуур Аахфхыыр некоторое время стоял, провожая взглядом направляющиеся в сторону леса две фигуры, медленно растворяющиеся в ночной темноте. Что-то ему не нравилось в происходящем. Но вот что, кентавр так и не смог сформулировать. Офицер шумно фыркнул и направился обратно под своды замка.
Каренс Дрей и менестрель шли недолго. Через несколько мгновений после того, как они скрылись под сенью леса, Каренс опустился на землю и, опершись спиной о ближайшее дерево, мрачно сообщил:
- Дальше я не пойду! Можешь убивать здесь.
- Хорошая идея, - хмыкнул менестрель, вытаскивая из сапога короткий кинжал.
Взвесив клинок в руке, он присел на корточки рядом с эльфом. Резкий взмах - и веревки, стягивающие руки Каренса, упали на землю.
Мошенник вздохнул и, потирая ноющие запястья, недовольно пробубнил:
- Между прочим, ты заставил меня понервничать. К чему это было: убийца, кровь моих родичей?..
- Ну извини, - фыркнул менестрель, пряча клинок обратно в сапог. - По-другому просто не получилось бы.
Каренс недовольно поморщился:
- Что так?
Менестрель сбросил с плеча небольшую суму, аккуратно положил гитару и поправил ремень, чтобы невзначай не наступить на него в темноте:
- Как мне рассказали, местный сюзерен попросту не понимает слов типа "дружба" и "верность". Другое дело, если речь заходит о кровной мести. Вот и пришлось придумывать.
- И что ж ты наплел?
Менестрель задумчиво воздел глаза к темному небу:
- О, это была печальная история о любви и ненависти, отваге и предательстве.
- Вот только не надо пересказывать мне содержание своих баллад, - недовольно скривился мошенник. - Коротко и по теме, пожалуйста!
- Если коротко и по теме, - ухмыльнулся менестрель, - я поведал о том, как злобный коварный и ужасный темный эльф вырезал по пьяни половину табора.
- Ты с ума сошел? - выдохнул потрясенный мошенник. - Ты вообще думаешь, что говоришь?
Менестрель усмехнулся:
- Зато теперь я точно знаю, что Остан, эта бездарность, сюда еще не приходил - это ж его баллада, я ее всего лишь в прозе пересказал.
- Знаешь что? - не выдержал шулер.
- Что?
- Ты - идиот!
Найрид, успевший за время разговора набрать охапку хвороста, только хмыкнул:
- И это вместо благодарности?
- А что ты хочешь? - поморщился эльф, потирая ноющие ребра. - Благодаря тебе я теперь уже никогда не смогу прийти в Септиан.
Музыкант, ломая тонкие ветки, насмешливо фыркнул:
- По-твоему, если бы тебя повесили, ты мог бы заглядывать сюда каждый день?
Не дождавшись ответа, он принялся рыться в кошельке на поясе, выискивая огниво.
Еще несколько минут прошло в гробовом молчании - и рядом со спутниками разгорелся небольшой костерок. Каренс вздохнул и протянул ладони к огню: есть хотелось дико, но не просить же, в самом деле, у Найрида - и так из беды вытащил.
- Голоден? - тихо поинтересовался менестрель, подтягивая к себе брошенную возле гитары сумку.
- А есть что-нибудь? - оживился джокер.
Найрид вытащил из сумы еду, оставшуюся с позавчерашнего дня: запастись провизией в Септиане не было никакой возможности. Кусок хлеба да фляжка родниковой воды - вот и все, что составило ужин. Да и тем пришлось поделиться.
Перекусив, мошенник благодарно кивнул Найриду и снова поморщился: ребра болели так, что хотелось выть в полный голос.
Менестрель как раз прятал в сумке недопитую флягу:
- Что случилось?
- Да так, - скривился Каренс, - ничего особенного. Со стражниками плотно пообщался.
- А лечить тебя, конечно, мне! - засмеялся менестрель, вытаскивая из кошелька на поясе небольшой флакончик. - Нет, сперва тебя спаси, потом накорми, потом вылечи - знал бы, что так дорого обойдешься, задержался бы до утра, а потом распродал висельника на реагенты алхимикам!
Мошенник, в очередной раз скривившись, подхватил переброшенный пузырек в воздухе и, раскупорив, поинтересовался:
- И с чего это ты такой добрый? И спас, и помог - я тебя прям не узнаю!
Светло-зеленый дымок, выскользнувший из флакончика, застыл удивленным вопросительным знаком.
- Ну, - хмыкнул менестрель, - если я скажу, что мы вместе выросли и я тебя пожалел, ты наверняка не поверишь. Что бы придумать? О, идея! Ты мне на день рождения, когда мне исполнилось пять лет, конфету подарил, вот я и расплачиваюсь.
- Надо же, - задумчиво прищурился эльф, наблюдая, как дымок, определившись наконец с пациентом, скользнул к нему в рукав. - Такая помощь за какую-то конфету, да еще надкусанную. Надо было две подарить. Глядишь, еще бы чем помог.
Найрид усмехнулся и внезапно вспомнил:
- Стоп! Я ж тогда с тобой рассчитался! На стреме постоял, когда ты яблоки из сада тырил. Значит, конфета не пойдет.
- Как придумаешь новую версию, скажешь, - ухмыльнулся мошенник, поудобнее устраиваясь на расстеленном плаще. Конденсированное заклинание начинало работать, и боль медленно покидала измученное тело.
Менестрель тоже лег и, уже закрыв глаза, услышал сквозь сон:
- Совсем забыл: спасибо.
Утро встретило Каренса пинком под ребра. Причем пинком весьма ощутимым. Мошенник подскочил на месте и, резко усевшись, принялся озираться по сторонам. В голове крутилось нездоровое подозрение, что септианская стража передумала и решила-таки его выловить.
Какого же было удивление, когда, продрав глаза, шулер разглядел, что рядом с ним стоит всего-навсего нагло ухмыляющийся менестрель.
- И?.. - мрачно поинтересовался мошенник, вновь ложась на землю и переворачиваясь со спины на бок. - Это вместо доброго утра?
- А тебе не понравилось? - хмыкнул менестрель. - Могу повторить, может, тогда проникнешься.
- Да иди ты, - отмахнулся мошенник, переворачиваясь на другой бок.
Менестрель вытряхнул на угли, оставшиеся от костра, последние капли из фляги: насколько он помнил, в нескольких часах хода от места ночевки протекал небольшой ручеек. А к полудню можно и до следующего города дойти.
- Я-то пойду, - рассмеялся он. - А ты здесь останешься?
- Не понял? - Каренс резко сел. - Что значит "останешься"?
- То и значит. Я дальше иду. Хочешь - оставайся.
- Джальдэ!
- Это ты обо мне? - не удержался от подколки Найрид. Мошенник гордо промолчал.
Ближе к полудню в ворота вольного Тиима вошли двое мужчин. Один точно был темным эльфом, о расовой принадлежности второго могли, пожалуй, поведать лишь его родители.
Вошли они в город вместе, но шагов через десять расстались: менестрель направился к дверям расположенной у самых стен города таверны - в помещении проще играть, чем на улице, - ну а мошенник, махнув на прощание рукой, скрылся в кривых закоулках. Каждого ждала своя работа.
Колок на пятой струне плохо держал натяжение: по-хорошему, его уже месяца три как стоило поменять, но то руки не доходили, то какие-нибудь проблемы на голову сваливались - вон как вчера. Так что даже сейчас менестрелю было не до починки. Держится - и ладно, а как отломается окончательно, так и поменяем. Пока же надо лишь изредка подстраивать.
Хвала всем богам, на этот раз капризный инструмент решил не показывать свой норов: настройка струн практически не сбивалась, и крутить колки барду пришлось два раза за все выступление. Поэтому перерывов между песнями практически не было, а стало быть, и заработал менестрель порядочно.
Что еще радовало, за ночлег платить не пришлось: посетители, привлеченные игрой менестреля, тратили денег больше, чем обычно, а потому внакладе не остался не только бродячий музыкант, но и хозяин заведения.
Сильно ныли натертые струнами за день пальцы. Менестрель устало вздохнул и, отставив в сторону уже ненужный инструмент, обессиленно повалился на кровать в небольшом номере на втором этаже. Двери он не запирал принципиально. Смысл? Воровать все равно нечего. Все, что есть, - гитара да горсть заработанных монет, и хорошо еще, если там наберется пара-тройка злотых. Заберут воры деньги - не страшно. А гитара - никто в здравом уме и не подумает ее украсть! Корпус поцарапан, полировка давно стерлась, на грифе не хватает пары порожков. Другое дело - звучание. Но чтобы понять это, надо самому быть музыкантом.
Говорят, жизнь менестреля - сахар: знай себе бренчи на гитаре да подпевай изредка. Вот только пара аккордов не сделает всего. Нужно уметь чувствовать аудиторию. Нужно осознавать, когда подойдет полушутливая пьеска, услышанная в южных землях, а когда необходимо, лишь изредка касаясь струн, продекламировать трагическую вису. А если людям хочется радоваться и пьянствовать, самая красивая печальная баллада не найдет отклика в их душах. Нужно уметь чувствовать. Иначе не заработаешь ни медянки.
Но колок на гитаре придется все-таки поменять.
Решив, что с утра непременно заглянет к мастеру, Найрид устало прикрыл глаза.
Грохот резко отворившейся и со всей дури ударившейся о стену двери показался уже задремавшему музыканту громом небесным. Он подскочил на плохо застеленной кровати и ошалело уставился на замершего на проходе Каренса, судорожно хватающего ртом воздух:
- За мной погоня! Прикрой!
- Какого черта? - мрачно спросил менестрель нежданного гостя.
- Да все того же! - огрызнулся темный эльф, захлопнув дверь, а потом, для верности, еше и заперев на засов. - Не любят здесь мошенников.
- Ты опять играл?
- Мне же надо было заработать. Ну придумай же что-нибудь - меня ж сейчас повесят! И тебя, кстати, тоже - за помощь преступнику.
- Мы так не договаривались! - поперхнулся менестрель, вскакивая с кровати.
Мошенник мотнул головой в сторону запертой двери:
- Им расскажешь!
На первом этаже загрохотали тяжелые подкованные сапоги.
- Запомни, - быстро говорил тем временем менестрель, - все, что тебе надо: пятая струна. Третий, пятый, а потом седьмой лад. И опять: третий, пятый, третий. И пожалуйста, отожми струны как следует, иначе мы оба - трупы.
Дверь, за которой скрылся сбежавший преступник, пришлось выламывать: он совершенно не реагировал на окрики городской стражи и, судя по звукам, доносящимся из комнаты, решил просто так не сдаваться, взяв в заложники хозяина номера и начав его пытать.
Роль тарана сыграла голова младшего лейтенанта Давниела. Младший лейтенант был против, но его, к сожалению, никто не слушал.
Каково же было удивление ворвавшихся в комнату военных, когда за рухнувшей дверью их взорам предстала более чем странная картина: на кровати, застеленной посеревшим от времени бельем, сидел темный эльф, небрежно закинув ногу на ногу, и изо всех сил дергал струны гитары. Именно эти звуки городская стража и приняла за стоны пытуемых.
Перед эльфом стоял, скрестив руки на груди и нервно постукивая носком сапога, мужчина лет тридцати пяти. После очередного стона гитары он страдальчески закатил глаза и выдал длинную цветастую фразу на оркском. В крайне вольном переводе на гьерольский его речь звучала примерно так:
- О, неверный сын собаки! Будь проклят тот день, когда я доверил тебе в руки этот ценный инструмент, сделанный великим Хрхрыыном! Будь проклята та минута, когда твой лживый язык убедил меня взять тебя в ученики! Пусть твоя мать…
- Кхе-кхе, - вежливо прервал вдохновенную речь неизвестного капитан городской стражи Эмскиел.
Мужчина вздрогнул и обернулся.
Надо сказать, что столь длинную тираду Найрид высказывал весьма искренне: ему было почти физически невыносимо смотреть на то, как Каренс издевается над его инструментом. Каждый взвизг струн менестрель воспринимал как личное оскорбление. Но приходилось сжимать зубы и терпеть. Когда мошенник поспешно опустил глаза, уставившись взглядом на гриф гитары, менестрель понял, что у их неотрепетированного спектакля появились первые зрители. Пришлось импровизировать. И вот теперь бард отыгрался по полной. Жаль только, не удалось высказать мысль до конца.
- Что вам угодно? - мрачно поинтересовался менестрель, старательно подбавив в голос ледяных ноток.
И если бы кто знал, каких сил ему стоило сохранять видимость спокойствия.
- Мы пришли арестовать этого эльфа! - бойко сообщил капитан стражи, не забыв уверенно ткнуть пальцем в сторону мошенника на случай, если кто не догадался, какого именно эльфа пришел арестовывать отряд.
В отличие от Найрида Каренсу приходилось общаться с представителями властей, а потому, сидя на кровати, мошенник чувствовал себя вполне естественно. Первая волна страха, нахлынувшая во время бега по закоулкам Тиима, давно прошла, и сейчас, глядя в лицо хлыщеватому троллю, начальнику стражи, он был абсолютно спокоен.
Если бы еще не надо было удерживать эту чертову гитару, так и норовившую соскользнуть с колена, было бы совсем хорошо. Но Найрид его со свету сживет, если на этой балалайке появится новая царапинка!
- А кто вам дал право арестовывать моего ученика?
- Ученика? - презрительно прищурился тролль. Менестрель медленно склонил голову, что вполне могло быть расценено как кивок:
- Совершенно верно, ученика.
- О, как интересно! - скривился начальник стражи. - И вы, конечно, знаете, где находился ваш ученик сегодня после обеда?
- Разумеется. Со мной.
- Да-а-а? - В голосе тролля зазвучата неприкрытая издевка. - И есть те, кто может это подтвердить?
- Разумеется! - холодно обронил менестрель. - Хозяин этой таверны.
Повинуясь короткому жесту начальства, один из солдат сорвался с места, и всего через пару минут перед стражниками появился худощавый, трясущийся от страха гоблин:
- Скажите, любезнейший… - начал было тролль, но менестрель не дал ему продолжить:
- Вы ведь можете подтвердить, что мой ученик был весь день со мною?
Гоблин уже открыл рот, собираясь возразить, что ничего подобного он подтвердить не сможет, но в этот момент мошенник, сидящий на кровати, как бы невзначай сдвинулся в сторону, и взгляду трактирщика предстала небольшая горка монет.
- Конечно-конечно! - поспешно закивал он. Гоблина мгновенно вытолкали из комнаты, а тролль перевел тяжелый взгляд на менестреля и его "ученика".
- И ваш ученик, - он сделал ударение на последнем слове, - конечно, сможет что-нибудь сыграть?
Менестрель только вздохнул, когда пальцы эльфа коснулись струн.
Пятая струна опять ослабла, а потому единственная разученная мошенником мелодия звучала очень фальшиво. Но капитан бессмертную мелодию, сыгранную "учеником", определил безошибочно. И даже тупой Давниел тихо заржал, расшифровав короткое "послание". И тут же замолчал под злобным взглядом начальства.
Капитан окинул комнату еще одним разъяренным взглядом и, процедив:
- Чтоб на рассвете вашей ноги в городе не было! - вышел.
Менестрель мгновенно подскочил к окну и, убедившись, что последний из солдат вышел на улицу, тихо сказал:
- Никакой пользы от тебя, Каренс, одни убытки. А потом пошел рассчитываться с трактирщиком. Найрид сам не мог сказать, каким богам он молился в тот момент, когда джокер несмело коснулся струны. Скхрон чересчур изменчив, а Великий дух - говорят, он не обращает внимания на полукровок.
В любом случае сейчас надо было благодарить всех.
Когда берешь гитару в руки в первый раз, самое главное - как следует отжать струны, не заглушив при этом их пение. Иначе вместо звука раздастся безжизненный хрип. Как ни странно, мошенник смог не только запомнить нужные лады, но и сыграть саму мелодию. Сыграть, а не просто поиздеваться над гитарой, вызвав вместо музыки натяжные хрипы.
Расплатившись с трактирщиком, которому за молчание пришлось отдать все заработанные за сегодняшний вечер деньги, Найрид вновь поднялся на второй этаж.
Шулер по-прежнему сидел на кровати. Услышав шаги, он испуганно дернулся, намереваясь одним прыжком доскочить до окна, и замер, разглядев, что в комнату вошел всего-навсего менестрель.
- Хвала богам! - тихо выдохнул он, возвращаясь к постели. - Я уже думал, что пропал. Честное слово, ты просто спас меня!
- А то я не знаю! - фыркнул Найрид, привязывая к поясу пустой кошелек. - Вот только что ты теперь собираешься делать?
- В смысле? - не понял джокер.
- Что ты собираешься делать? - тихо повторил менестрель, как бы невзначай проводя ладонью по отставленной в сторону гитаре. На мгновение ему показалось, что инструмент, подобно кошке, мурлыкнул, прильнув к ладони. Но все это, конечно, просто показалось. - Нам двоим на рассвете надо уйти из города. Иначе я даже не знаю, что будет. Сказать, что иначе ты станешь трупом, значит не сказать ничего.
Шулер задумчиво побарабанил кончиками пальцев по спинке кровати, а потом наконец решился:
- А ты как?
- А что я? На рассвете уйду из города. Пойду, скорее всего, в столицу. Жаль только, из заработанного не осталось ни медянки. Ну да ладно, это поправимо.
Мошенник задумчиво закусил губу:
- А как ты смотришь на то, чтобы взять ученика?
- Что? Какого еще ученика?
- Понимаешь, - тихо начал Каренс, осторожно подбирая слова, - я не дойду до ближайшего города. Если после Септиана еще оставалась надежда, то теперь, после Тиима, у меня нет никаких шансов. Одного меня местные солдаты возьмут на первом же перекрестке. А вот если я прикинусь твоим учеником, тогда можно будет спокойно добраться до столицы и уже там разойтись.
- А почему не раньше?
Мошенник хмыкнул:
- Значит, по поводу того, что я прикинусь твоим учеником, возражений нет?
- Ну ты и… - Бард не смог даже подобрать достойного эпитета.
- Джальдэ? - услужливо подсказал ему Каренс.
- Именно.
Если бы через пару минут кто-нибудь заглянул в комнату, занятую Найридом Лингуром, он увидел бы весьма необычную картину. А услышал бы и того похуже.
- Повторяю в последний раз: я не буду учиться играть на гитаре!
- Тогда каким образом ты собираешься прикидываться моим учеником?