- Вы не можете взять только их одних, - крикнул Арунден Моргейн, махнув рукой в сторону братьев. - Вот этот должен мне - но я прощаю ему долг. И не буду требовать ни с него, ни с его брата деньги за его содержание. Но, клянусь Небом, если, вы, леди, хотите от меня гарантий безопасности, в моей земле вам будем мало этих двоих, и вам не обойтись без моих всадников. Это чистая правда, леди, хотя только Бог знает, что они наплели вам для того, чтобы уехать вот так, без прощального кубка и не извещая меня, но вы плохо сделали, послушавшись их.
- Милорд Арунден, я советуюсь с вами, но я хочу ехать как можно быстрее, а вы сами знаете, что чем меньше народа, тем быстрее, тише и безопаснее едешь.
- Стрелы быстрее, чем любая лошадь, - сказал Арунден, упершись кулаками в бедра, и пошел вперед. Сиптах дернул головой, почувствовал, что поводья натянулись потуже, и Вейни послал Эрхин вперед, ближе к ней, так что они образовали жесткую стену, перед которой Арундену пришлось остановиться. - Миледи Моргейн - там нет дороги для любого кел, а тем более для женщины с кучкой мужчин, двоих из которых я сам никогда не взял бы с собой, и которой я не разрешал уйти и проехать по моей земле. Мои стражи остановят вас, и, в лучшем случае, вернут сюда, а в худшем застрелят без разговоров! Чтобы эти два негодяя не сказали вам, лучше послушайте меня: вы никогда не проедете через эти леса - а также любые другие! - без надежных людей вокруг себя, и, клянусь Богом, вы не проедете по дороге без таких мужчин, которых знают мои стражники, иначе - клянусь Небесами! - кто-нибудь захочет повязать ваши волосы вокруг своего шлема. Первым делом прикройте ваши волосы, прежде чем кто-нибудь решит, что перед ним один из сородичей Гаулта, и подождите, пока мы не снимем лагерь. Мы поднимем для вас несколько кланов, миледи, и я лично довезу вас до Дороги.
- Мы не нуждаемся в помощи, - сказала Моргейн. - Нас четверо, этого достаточно. И не давите на меня, лорд Арунден. Лучше приглядывайте за Гаултом.
- Не дурите, - сказал Арунден и, отступив на несколько шагов, махнул рукой своим людям. - Сворачивайте лагерь.
Люди мгновенно задвигались, но замерли на месте и повернулись обратно, как только красный огонь прорезал туман и трава занялась прямо у ног Арундена. Какое-то мгновение Арунден стоял, ничего не понимая, потом взглянул вокруг и в страхе отпрыгнул назад, когда крошечный огонек начал разрастаться. Его глаза расширились и он растерянно посмотрел на Моргейн и на Вейни, сидевшего в седле с рукой на рукоятке меча.
- Ведьма! - крикнул Арунден, и священник поднял свой меч.
- Вы были моим хозяином, - холодно сказала Моргейн. - Поэтому я пока буду вежливой с вами, милорд. Поэтому я не тронула вашу страну. Но не ошибитесь во мне. Здесь повелеваю я, и это мои люди, которые поскачут туда, куда прикажу я или Вейни. Не надо мне грубить - вам это очень не понравится. А если вы хотите мою благодарность - милорд - тогда позаботьтесь о безопасности южной границы, где, скорее всего, Гаулт очень недоволен тем, что мы делали с его владениями.
По лицу Арундена пробежало несколько выражений, сменяющих друг друга: от страха до других, более непонятных.
Зато священник, не думая ни секунды, выбросил вперед меч и, сделав знак креста, завыл, перемежая молитвы с проклятиями, бросая гневные взгляды в толпе и в Небеса над ним. Ведьма, слово зашуршало по быстро тающей толпе; даже в глазах Брона появился страх, пока он успокаивал лошадь. У ног священника огонь описал маленький круг, наткнувшись на мокрую траву, и тот внезапно прыгнул на него и стал ожесточенно топтать, пока Арунден и его люди шептались за его спиной. - Огонь, - крикнул священник, - тот самый огонь, который уничтожил лес в долине. Огонь, который ты низвела на землю. Тот, кто сжигает леса - проклят Богом! И вы все прокляты, все, кто едет с ней…
Вейни сдерживал себя. Брон и Чи сделали непонятный знак рукой и отвели лошадей назад, пока священник несся вперед с рукояткой меча, поднятой к Небесам. - Эй! - крикнул Вейни, заметив, что он бежит прямо к Моргейн, выехал вперед и отбросил его назад плечом Эрхин.
- Прокляты навеки! - Священник взмахнул тяжелым мечом и обрушил его прямо на шею Эрхин. Вейни только успел подставить свой меч в ножнах и отбить обнаженное лезвие, потом ударил священника ногой, отправив его кувыркаться по дымящейся траве, священник завыл и, внезапно, подпрыгнул, когда сквозь кольчугу почувствовал тепло огня. - Прокляты! - он вскочил на ноги и нагнулся за мечом.
Арунден ударил ногой по рукоятке меча священника, заставив его воткнуться в обожженную землю.
- Это и есть ваша помощь? - сухо спросила Моргейн. - Тогда я обойдусь без нее, милорд Арунден.
- Вы возьмете то, что я вам даю!
- Я уже сказала вам, что я - враг Гаулта. Если вы будете так добры и сделаете то, о чем я вас просила, то я успею дойти туда, куда собираюсь и сделать то, о чем уже говорила вам, прежде, чем Гаулт поднимет тревогу и сообщит обо всем своему хозяину. Если бы я владела землями, граничащими с владениями Гаулта, милорд, я бы воспользовалась этим советом. Но, конечно, я не собираюсь указывать свободному Человеку, что он должен делать. Теперь ваш выбор - помогать или мешать.
- Не слушайте ее! - крикнул священник и ухватился за меч, когда Арунден задумчиво шагнул вперед.
Арунден повернулся и вытянул руку в то самое мгновение, когда Вейни обнажил клинок; лорд схватил меч за рукоятку, вырвал из руки священника и отбросил далеко в сторону, на траву. - Миледи, - сказал он, - Лучше примите мой совет. Я не собираюсь спорить с вами о стратегии. Я сам пойду с вами, и еще десяток моих людей. Один мой помощник пойдет на юг и закроет дорогу, другие на восток и запад, и передадут ваш совет предводителям других кланов. Череп Ичандрена до сих белеет на шесте рядом с Морундом, и только мое слово заставит моих разведчиков поверить, что эти парни до сих пор люди, и, кстати, ваш Вейни, тоже. Я могу поручиться за вас, и доставить к воротам Теджоса так, что вам не придется выезжать на Дорогу. Мое слово кое-чего стоит в этих холмах, между которыми бродит множество банд - никто не сможет сказать, что я один из прислужников Гаулта! Эй, священник, ты, который ест мою еду и греется у моего огня. Сними проклятье! Сними, ты слышишь меня?
- Бог запомнит, - пробормотал священник и сделал знак рукой в сторону Арундена, изобразив что-то вроде половинки глаза.
- Хорошо сделано, - весело сказал Арунден. - Видите? Мы друзья.
- Лио, - сказал Вейни на родном языке. - Этот человек неисправим. Вы пожалеете о любом добром деле, которое сделаете ему. И тем более о помощи, которую получите от него. Не принимайте его предложение, даже частично.
Но Моргейн молчала, а Арунден стоял перед ней, глядя снизу вверх, мрачный и трезвый.
- Вы не пожалеете, - настойчиво сказал Арунден. - Придет время, и мы понадобимся вам, миледи - вам понадобится кто-нибудь, кого знают люди из других кланов, человек, которого они будут слушать.
- Тогда докажите это сейчас, - сказала Моргейн. - Пошлите гонцов во все кланы, помешайте Гаулте забраться в ваши земли и добраться до южных ворот. Трое ваших людей могут стать нашей гарантией безопасности. Но вся эта земля пожалеет, если Гаулт узнает, что я здесь, поблизости, а потом один из людей Гаулта успеет добраться до южных ворот и привести помощь из Манта - сделайте мне одолжение, милорд Арунден, и буду у вас в неоплатном долгу.
Лицо Арундена почернело, на щеках расцвели красные пятна. Он закусил губу и провел рукой по растрепанным волосам, там, где они торчали из кос воина.
- Тот, кто распоряжается этой позицией, - сказала Моргейн, - доминирует на юге. Когда ворота умрут - вы почувствуете это в воздухе. И тогда вы узнаете, что я выполнила свое обещание; и вскоре вы будете лордом Морунда. Вот то, что я предлагаю вам - то, что вы можете взять и удержать. Югу необходим сильный правитель. Я могу взять с собой трех человек, которых вы мне предложите. Я отошлю их обратно, как только выеду из ваших владений. Но моих собственных я сохраню!
Она повернула Сиптаха и неторопливо поехала прочь, а Арунден застыл с открытым ртом, в его глазах мелькали тысячи злых и жадных мыслей. Вейни не повернул Эрхин. - Езжайте за ней, - сказал он Чи и Брону, которые двинулись, чтобы встать рядом с ним; братья повернули и поехали за Моргейн, оставив его лицом к лицу с Арунденом и его людьми.
- Милорд, - твердо сказал Вейни. - Ваши три человека.
Арунден пришел в себя и назвал три имени, на что Вейни наклонил голову, уважая его выбор. - Я думаю, - сказал Вейни, стараясь, чтобы в его тоне не было и следа наглости, - что ваши люди без труда отыщут наш след.
Потом он повернулся и поехал за Моргейн и ап Кантори.
- Проклят тот, кто поднимает руку на священника Бога, - вслед ему выкрикнул священник. - Да будешь ты проклят!
Вейни бросил взгляд назад. Не блеснул ни один клинок. Одни слова. Моргейн ждала впереди, на склоне, Брон и Чи стояли по сторонам, темные фигуры среди призрачных высоких деревьев.
- Были еще неприятности? - спросила Моргейн, когда он подъехал к ней.
- В спину, во всяком случае, ничего не вонзилось, - ответил Вейни, расслабляясь. Он чувствовал скорее гнев, чем усталость.
- Он не очень-то священник, - сказала Брон. - Никто не смотрит на него всерьез. Все это только слова.
- Мы немедленно едем, - сказала Моргейн, - ничего не изменилось. - Она махнула рукой Чи и Брону, чтобы они ехали вперед. - Вейни?
Вейни пустил Эрхин сразу за Сиптахом, и братья повели маленький отряд через туманную поляну, а потом по тропинке среди деревьев.
- У нас будет эскорт? - спросила Моргейн.
- Он не отказал, - ответил Вейни. - Я сказал ему, чтобы они нашла нас по следу.
- Хорошо, - сказала Моргейн. Потом, на языке Карша: - Разве я не говорила тебе? Сила. Арунден не знает, кто я такая. Он думает, что знает, и хочет сунуть нос во все дыры. По меньшей мере это честная жадность. В любом королевстве случается, хотя и крайне редко, что первый же бунтовщик становится королем. Обычно им становятся те, кто идет за ним, намного худшие.
Он посмотрел на нее, пораженный ее цинизмом. - Бывают лучшие случаи?
- Еще более редко. Не исключено, что он - или священник - замыслил предательство.
- Те трое, которых он посылает?
- Может быть. Или гонец, которого он может послать перед нами - или за нами.
Вейни решил обдумать все это сам. Ему не нравились такие умозаключения. Быть может он должен был бросить Арундену вызов и выбить из него все мысли о предательстве.
Он слишком хорошо знал, что далеко не так умен, как Моргейн, которая в доли секунды находила выход из сложнейших положений и смогла использовать даже этого человека; но прошлой ночью Арунден коснулся ее старого кошмара: однажды он почувствовал, как ее рука сжала его, когда они сидели около костра.
Они не слушают, сказала она в тот момент, человеческие лорды выходят из под контроля; потому что я женщина, они не хотят слышать меня.
И десять тысяч сильных воинов, армия и королевство пали перед ее глазами.
Так началось ее одиночество, в котором только он один сумел проделать брешь. И то, что они почти сделали в ту ночь, было чем-то почти сверхъестественным для нее - Небеса знают, что любое расслабление означает риск, особенно учитывая ношу, которое всегда при ней, ношу с рукояткой в форме дракона, как раз сейчас недобро сверкающую со спины, пока она едет, а также учитывая то, что, как она считала, окружающий мир мог только помешать тому, что она делала, и доверие - большая глупость.
Так что, подумав, он решил сегодня днем не продолжать события предыдущей ночи, и не становиться кем-то другим, но остаться дружинником, преданным своей госпоже, особенно на глазах других.
Мокрые листья стряхивали на них росу, пока они ехали прежним неторопливым шагом, но без остановки, не собираясь помогать медлительным людям Арундена. Толстый странный зверь опрометью бросился в кусты, убегая от подков лошадей: единственное живое существо, которое они видели в тумане. Тропинки поворачивали и пересекались, ныряли в ямы, шли вдоль оврагов и поднимались по их склонам, в этом месте люди ходили много и часто.
Наконец сзади послышалось ржанье лошадей и возгласы всадников. Моргейн натянула поводья. Они остановились на широком плече низкого холма и стали ждать.
- Им потребовалось слишком много времени, - недовольно сказала Моргейн. Она перевесила Подменыш на бок, расправила складки двухстороннего плаща, который ей дали эрхендимы, накрыла голову капюшоном - серая фигура на сером коне, смутно видимая через утренний туман; в следующее мгновение на краю оврага появились всадники - один, второй и третий. Они казались невооруженными, пока через удар сердца не подъехали поближе; тот, кто ехал впереди заколебался, его люди и лошади заволновались.
- Мы не враги, - негромко сказал Вейни, пока человек спускался со склона и поднимался к ним.
- Леди, - сказал самый старший из них, осадил лошадь и почтительно наклонил голову, могучий мужчина с поседелыми косами и потрепанным вооружением.
- Благодарю, - мрачно сказала Моргейн, опираясь на луку седла. - Я буду делать только одно: ехать, ехать быстро и тихо. Я хочу найти дорогу, которая ведет в землю кел, и не хочу навредить никому, и вам в том числе. Я не хочу, чтобы мне говорили о других возможностях, все равно что. Скачите впереди меня, если хотите. Когда мы выедем на дорогу, ваша миссия закончится и вы можете вернуться к вашему лорду. Вопросы?
- Нет, леди.
Она кивнула на тропу, и все трое быстро поскакали вперед. Взгляд Моргейн скользнул по Брону и перешел на Чи, пока она брала в руки поводья серого; последним она взглянула на Вейни.
- Если они не перережут нам горло, - прошептал он на языке Эндар-Карша, и, пока они ехали, оставался поближе к ней. Всадники впереди уже растаяли в тумане, и Брон с Чи ехали гуськом по узкой тропинке. - Брон, - сказал Вейни, - ты знаешь этих троих?
- Старший - Эогар, - ответил Брон. - Остальные - его кузены: Тарс, который потемнее, и Патрин, с лицом в шрамах. Это все, что знаю, милорд - они не хуже и не лучше, чем все остальные.
- Выедем на дорогу - избавимся от них, - со своей стороны заметил Чи, - но хорошо и то, что пока они у нас есть. В словах Арундена очень много правды.
Дождь опять пошел, мелкий и надоедливый, ветер то уносил холодный туман, то он опять лез во все дыры. До полудня солнце никак не могло прорваться через облака, и после полудня лучше не стало. По низинам между холмами бежали ручейки Скругленные ветром головы холмов промокли насквозь, вода бежала по их лицам и шеям, а лесистые бока неясно вырисовывались в водяной дымке.
Отряд двигался ровно, но не быстро, и Моргейн недовольно молчала - Вейни знал этот взгляд, читал выражение поджатого рта и заметил несколько нетерпеливых взглядов, брошенных в небо, и нахмуренные брови, как если бы она глядела на живого врага.
Время, подумал он. Все больше и больше потерянного времени.
- Как далеко Дорога, - утром спросила она у Чи. - Два дня, - сказал Чи, - и мы опять выедем на нее. - Потом подумал и добавил, - Но может быть больше.
Их проводники внезапно остановились, дожидаясь их на тропинке; они потуже завернулись в плащи, а их лошади, прижавшие уши к спине, казались очень мокрыми и несчастливыми.
- Мы должны разбить лагерь, - сказал их предводитель, Эогар, так назвал его Брон. У него был жалкий, потерянный взгляд, он болезненно щурился, вода капала с его волос, и Вейни вспомнил прошлую ночь, лагерный костер и количество питья, которое влилось в глотки еще перед тем, как они ушли.
- Нет, - сказала Моргейн. И опять "Нет", когда Эогар стал говорить о погоде, дожде, лошадях, о скользких камнях и откосах. - Насколько хуже путь дальше? - спросила она, глядя на Чи и Брона, которые подъехали поближе к ним.
- Точно такой же, - ответил Чи, хотя самому ему было намного хуже, чем Эогару: одеяло плохо заменяло плащ, вода пропитала волокно и уже текла внутрь. - Ничем не хуже. Но и не лучше.
Только взглянув на него и на Брона, подумал Вейни, Моргейн оторвалась от своих мрачных мыслей и в ее взгляде появилось что-то более сложное - тревога. - Вперед, - тем не менее сказала она Эогару и его кузенам.
- Леди, - запротестовал Эогар, но Моргейн взглянула на него, и губы воина сами закрылись, борода дрогнула и во взгляде появилось что-то вроде страха. - Да, леди. - Вейни убрал руку с рукоятки меча, и три мокрых и очень несчастных человека повернули своих лошадей и пустили их дальше по голой тропинке, идущей вниз со склона холма.
Он не осмелился ни слова сказать Моргейн, хорошо зная ее настроение и черную ярость, сейчас клокотавшую в ней; он понимал, что за взгляд заставил трех здоровенных мужчин повернуться и без разговоров поехать вперед.
Тем не менее она не поехала за ними, а, глядя с тревогой на Чи, спросила, - Как ты?
- Терпимо, - ответил Чи, и, поглубже вздохнув, выпрямился в седле, - миледи.
Лицо Чи съежилось от холодного дождя, вода текла с волос, но в его глазах светилась не благодарность, нет, но, скорее, обожание. Да, обожание.
Вейни опустил голову и сосредоточился на тропе, по которой их вели проводники, пристально вглядывался в верхушки деревьев и глубины оврагов, которые Эрхин переходила своими уверенными аккуратными шагами.
Он не понимал, почему выражение лица Чи должно волновать его. Это не был взгляд юноши на девушку, которую он страстно желал. Он уже видел такой взгляд - он точно помнил - в часовне, при свете свечи, картина на дереве, лицо за лицом, все одинаковые…
Он не понимал, почему воспоминания из детства и Церкви постоянно возвращались к нему, более реальные, чем мир вокруг, более материальные, чем серый туман, посеревшие от тумана сосны и сколький гранит, или почему они вспомнились ему, когда Чи впервые подошел к ним, и этот горящий сумасшедший взгляд, у которого нет ничего общего с чистым лицом серьезного молодого человека, который почтительно разговаривает с Моргейн и глядит на нее так, как если бы она святая.
Но все-таки маленьких холодок страха он сумел объяснить себе - он понял, что стоит за участливым вопросом Моргейн, дружеским, не похожим на ее обычный разговор с Чи, особенно если она была чем-то отвлечена: Моргейн по-настоящему встревожена.
Я совсем не совершенство, вот что она хотела сказать, снова и снова, предостерегая его. И я не могу позволить себе быть идеалом.
И опять, этой ночью: как ты можешь любить меня?
И этим утром: Я лгу, ты знаешь, что я лгу, скажи ему…
Точно, он почувствовал в ней страх, вот что превратило его внутренности в спутанный клубок: растущее чувство паники, разница между тем, как она заботится о Чи и холодно обращается с Броном; и эти изменения в отношениях между ним самим и ей; а еще этот сумасшедший священник и проклятый подарок пограничного лорда. Нет времени подумать обо всем этом, надо скакать по холмам и оврагам в обществе людей, которым они не доверяли, по земле, где на каждом шагу может ждать засада: он может думать только о том, где они скачут, и что в лесу может подсказать ему о засаде, и о поведении людей, скачущих перед ним. Но, на самом деле, опасность исходила не из леса. Она была сзади, в молчании Моргейн, в том, как она смотрела на Чи и на него самого.
Возможно в этой предвещающей грозу полутьме она обдумывала то, что они оба сделали, обещали или сказали друг другу.