* * *
Конан допил остаток вина и, подняв глаза, увидел, что рядом стоит Парвез.
- Добрый вечер, капитан Конан! - приветствовал его дипломат. - Как тебе живется в Йезуде?
- Спасибо, что помешал драке, почтенный, - буркнул Конан, - но меня зовут Ниал, я здешний кузнец.
Хмыкнув, туранец выдвинул свободный табурет и уселся.
- Так вот чем ты тут промышляешь. Что ж, я буду звать тебя Ниал. Только не думай, что я не узнал тебя. Кстати, куда ты девал Чагора?
- Я хорошенько его выкупал, теперь его можно учуять издали. А вот и он сам.
Чагор шел пошатываясь, вода каплями стекала с него. Он вызывающе оглядел комнату, но Парвез сурово ткнул пальцем, и боец послушно поплелся к столу, где сидели его товарищи.
- Что ж, я рад, что ты не причинил ему серьезного вреда, - сказал Парвез. - Они хорошие ребята, но по временам в них как будто дьявол вселяется.
Конан придвинул кубок Рудабе к Парвезу.
- Допей, раз уж моя спутница спит.
Парвез вдохнул аромат вина и отпил глоток.
- Киросское? Должно быть, ты при деньгах.
- Что ты здесь делаешь? - пропустив мимо ушей замечание дипломата, спросил Конан.
- Дипломатическое поручение, - почти шепотом ответил Парвез и огляделся по сторонам. - Возможно, мы сумеем быть полезными друг другу. Я кое-что расскажу тебе, потому что на тебя, знаю, можно положиться. Ты от меня зависишь, и мне известно о тебе более, чем ты думаешь. Давай же доверять друг другу. В Аграпуре я слышал о тебе как о человеке, который держит слово, несмотря на вспыльчивость.
Конан, набычившись, проворчал:
- Я не разглашу твоих тайн, как и ты - моих.
- Итак, договорились? А теперь скажи, что тебе известно о похищении госпожи Джамили?
Конан рассказал Парвезу о своей встрече с Харпагусом в Мегарских болотах. Рассказал он также и то, что сообщила ему Рудабе о женщине в вуали. Наконец киммериец спросил:
- Как тебе удалось выследить, где находится госпожа?
- Это не составило труда. Верховный Жрец Заца в послании сообщил нашему королю, что его любимая жена жива и здорова, но ее не отпустят, пока планы Феридуна не осуществятся.
- На кой черт, - спросил Конан, - понадобилась жрецам Заца туранская фаворитка? Богатства храма невозможно даже вообразить. Не хотят ли они насадить поклонение Зацу в Туранском королевстве?
- Нет - во всяком случае, пока. Я был сегодня на приеме у Верховного Жреца, чтобы получить ответ на этот же самый вопрос. Феридун с презрением отметает всяческие предложения выкупа, и, конечно же, речь его изобиловала всевозможными аллегориями и иносказаниями. Если собрать воедино все намеки и бахвальство, то становится ясно: в Заморе готовится некий переворот, который сбросит с трона "развращенного и изнеженного", по словам Феридуна, правителя. Очевидно, госпожа им нужна, чтобы предотвратить вмешательство короля Йилдиза, если тот вознамерится спасти своего собрата монарха, как предписывает старинный договор. Верховный Жрец уверял меня, что пленнице обеспечен надлежащий уход и она получит свободу, как только в стране завершится "очищение".
- Я не причастен к ее похищению, как некоторые подозревают, - резко заявил Конан. - Не в моих правилах использовать женщин будто пешек в игре.
Господин Парвез насмешливо приподнял брови:
- Я первый был уверен, что ты замешан в похищении госпожи, поскольку вы исчезли в одну ночь, и даже послал вслед погоню. Теперь я рад, что тебе удалось бежать, так как убедился в твоей непричастности, но в Туране тобой недовольны из-за убийства Оркана.
- Я убил его, так как был вынужден защищаться, - буркнул Конан, - что бы там Наркия ни наплела.
Парвез пожал плечами:
- Это меня не касается, как бы там ни было на самом деле. Верховный Жрец Тугрил поклялся, что отомстит за смерть сына, но это его и твоя забота, а не моя. - Парвез задумчиво почесал подбородок.
- Мне известны его замыслы. - И Конан рассказал Парвезу о нападении Вартрана на Катигерна и о том, какая сумма назначалась за его, Конана, голову. - Не понимаю только, - продолжал Конан, - почему этот мерзавец напал на Катигерна, а не на меня. Разве мы похожи?
- Это нетрудно объяснить, - сказал Парвез. - Представь, Тугрил посылает человека, чтобы тот нанял надежного убийцу. Среди подонков Шадизара посланник встречает Вартрана и говорит ему: "Иди и убей Конана-киммерийца - это дюжий детина, который бежал в Йезуд и служит там стражником в храме". Вартран прибывает сюда и видит двух огромных детин, вступивших в драку. Но один из них в штатском платье, а на другом - мундир наемного воина. Разумеется, в качестве жертвы он намечает Катигерна.
- Тебе известен каждый мой шаг, - недовольно заметил Конан.
- Твое дело - сражаться, а мое - собирать сведения. А теперь, друг, - ах, вспомнил! - Ниал, у меня есть для тебя предложение.
- Ну? - буркнул Конан, и глаза его засветились интересом.
- Нам нужна Джамиля, живая и невредимая. Ты единственный человек, кто может нам помочь.
Конан, подумав над его словами, сказал:
- Как же я, по-твоему, это сделаю? Госпожа упрятана в лабиринте храмовых коридоров, где именно - мне неизвестно. И даже если я узнаю, где она, - удастся ли провести ее мимо бритунийских стражников? Там их великое множество - что днем, что ночью.
Парвез небрежно махнул рукой:
- В прежние и не столь почтенные времена - не думай, что мне неизвестно о них, - тебе удавались кражи, где требовалось не менее смелости и изворотливости.
- Но и тогда я не умел взламывать замки. Мои друзья во… мои помощники говорили, что у меня слишком грубые, неловкие пальцы, бесполезно даже учить меня. Как же я войду к ней в комнату сквозь запертую дверь? Слабаком меня не назовешь, и все же сломать толстые дубовые двери не под силу человеку. Мне бы понадобился топор, а на его стук сбежится стража.
Дипломат улыбнулся:
- Вот тут я смогу тебе помочь. Посылая меня сюда, Его Величество приказал освободить госпожу, даже если для этого понадобится тайком проникнуть в храм. В случае неуспеха он велит отрубить мне голову. Но чтобы увеличить мои шансы, он заставил дворцового чародея отдать мне вот эту безделушку.
Парвез достал украшенную драгоценными камнями серебряную стрелку, длиною не больше пальца.
- Это, - пояснил он, - Ключ Гацрика, волшебная безделушка из королевской сокровищницы. С ее помощью ты откроешь любую дверь. Мне не доводилось воровать, и потому страх не оставлял меня, но вот я встретил тебя - и это упрощает задачу.
- Как этой штуковиной пользоваться? - спросил Конан.
- Прикоснись концом стрелки к замку и скажи: "Капинин ачилир гениши!" - и замок сам откроется. Волшебный ключ способен отодвинуть засов, но не слишком тяжелый. Пусть эта стрелка будет у тебя, пока ты не освободишь госпожу Джамилю.
- Хм. А сколько мне заплатят за эту работу?
- Я могу заплатить тебе пятьдесят золотых монет из тех, что у меня с собой. Мне понадобится много денег, прежде чем я вернусь в Туран с госпожой.
- Ха! - воскликнул Конан. - За такой риск? Нет уж, мой господин. Подобные услуги стоят гораздо дороже.
- Вернувшись домой, я похлопочу о присвоении тебе более высокого звания и увеличения жалованья. Я пользуюсь влиянием при дворе и уверен, что тебя назначат старшим капитаном.
Конан покачал головой:
- Если бы это случилось до несчастного происшествия с сыном Тугрила… Но Тугрил уже подослал ко мне одного убийцу и может подослать другого. Подстроить ловушку, подсыпать яду - на это он скор, как говорят. В Туране мне от него не спрятаться.
- Тогда скажи, что бы ты хотел получить от меня - в пределах моих возможностей?
Глаза Конана блеснули голубым пламенем:
- Пятьдесят золотых монет - в качестве аванса - и эту серебряную стрелку, но не на время. Мне бы хотелось владеть ею постоянно.
Парвез горячо спорил, отказываясь отдать Ключ Гацрика Конану насовсем, но киммериец твердо стоял на своем, и посланник уступил.
- Стрелка твоя, - сказал он наконец. - Король будет недоволен, но благодарность за возвращение Джамили перевесит огорчение из-за утраченной безделки.
Парвез передал Конану волшебный ключ и отсчитал пятьдесят золотых монет.
- Полагаю, эта стрелка понадобится тебе для иных затей. Король Йилдиз высоко бы оценил глаза Заца.
Парвез, подмигнув, протянул руку киммерийцу, которую тот пожал в знак заключения сделки. Глядя на спящую Рудабе, посланник добавил:
- Как ты доставишь свою прекрасную спутницу домой? Хоть она и закутана, я полагаю все же, что это красавица.
Конан потряс девушку за плечо. Он даже шлепнул ее легонько, но без успеха. Рудабе продолжала спать.
- Я отнесу ее, - проворчал Конан, поднимаясь. Он взял танцовщицу на руки и пожелал Парвезу доброй ночи. Когда он проходил мимо стола, где сидели спутники Парвеза, Чагор сплюнул на пол и пробормотал грозное ругательство. Не обращая внимания, Конан вышел из гостиницы. Небо было усыпано звездами.
* * *
Прохладный ночной воздух не пробудил Рудабе, которая продолжала спать мертвым сном. Конану пришлось подниматься по дороге на холм к воротам Йезуда, неся девушку на руках. Молча прошел он мимо стражников, которые открыли для него маленькую дверцу в воротах. Он был уверен, что бритунийцы не станут наушничать и жрецы ничего не узнают: наемные солдаты и сами частенько впутывались в сомнительные приключения.
Поначалу Конан хотел отнести Рудабе прямо к дверям храма. Но потом он сообразил, что, если он там оставит ее спящую, трудно даже вообразить, какие неприятности могут последовать. Да и Конану жрецы будут задавать щекотливые вопросы. Поразмыслив, он пронес ее через кузницу в свое собственное жилище.
Ночь была безлунной, и в комнате Конана было темно, как в яме, только угольки светились в жаровне. Продвигаясь наугад, Конан уложил девушку на свой соломенный тюфяк и снял с нее плащ. Рудабе шевельнулась, но продолжала спать.
Конан зажег щепку от жаровни и засветил свечу. Когда он подошел со свечой поближе, он увидел, что Рудабе и в самом деле красавица. Любуясь ею, он пришел в волнение. Кровь ударила в виски, киммериец поставил свечу и принялся тихонько раздевать спящую гостью.
Он развязал тесемки плаща и откинул его полы, затем расшнуровал тонкую сорочку Рудабе, обнажив ее крепкие груди. Слабо освещенная комната поплыла перед глазами Конана, едва только он взглянул на свой трофей. Дыхание участилось. Конан принялся быстро стаскивать с себя платье, но внезапная мысль поразила его.
Конан гордился тем, что никогда не брал женщин силой или обманом. Он охотно откликался на их желания, но ему еще не приходилось ни принуждать, ни обманывать девушку ложными обещаниями. Овладеть Рудабе, пока она спала, по его понятиям, было почти что равно насилию.
И все же желание овладеть ею не покидало его. Конан стоял неподвижно как статуя, раздираемый противоположными устремлениями.
Неожиданно к варвару явился образ матери, прекрасной Маев, погибшей от руки вожака гиперборейских бандитов - злобного Дуума. Видение лишь на миг мелькнуло перед ним, это перевесило чашу весов. Сказав себе, что у него еще будет возможность открыто заслужить любовь девушки, он наклонился и принялся завязывать тесемки ее сорочки, и тут Рудабе вновь шевельнулась и открыла глаза.
- Что ты делаешь? - пробормотала она.
- О! - воскликнул Конан. - Ты жива, хвала Митре. Я собирался послушать, бьется ли твое сердце.
- Думаю, ты замышлял что-то другое, - сказала она, поднимаясь. - Кхм… сейчас меня стошнит!
- Только не на пол! Вот сюда! - Конан подтолкнул ее к умывальнику и нагнул голову над тазом.
Спустя полчаса, незадолго до полуночи, Конан оставил Рудабе, умытую и трезвую, у двери храма на северной стороне.
- Спасибо, - сказала девушка, - но тебе не следовало так щедро угощать меня киросским.
- В другой раз я буду скупей. Когда мы увидимся снова?
Девушка вздохнула:
- До того как Феридун стал Верховным Жрецом, можно было подойти к этой двери и стукнуть четыре раза. Старик Оксиатрес открывал, и ты, заплатив ему монетку, вызывал девушку, с которой хотел поговорить. Но с Феридуном все это прекратилось. Теперь нужно ждать, пока жрецы снова отпустят меня домой, а когда это будет - и самому хитроумному астрологу не предсказать. Встретимся опять при случае в доме у моей матери.
- Тебе бы хотелось пойти опять в гостиницу Бартейка?
- О нет! Я не отважусь теперь и носа высунуть за городскую стену. Чудом Дариус не узнал меня, но второй раз я не пойду на такой риск.
Девушка быстро поцеловала его и ушла. Конан возвратился к себе в кузницу, угрюмо ворча. Если бы он воспользовался ею сонной, навряд ли бы он чувствовал себя таким дураком, как теперь.
Глава 8
ВОСЕМЬ ГЛАЗ ЗАЦА
Несколько дней Конан провел за работой. Он надеялся вновь увидеться с Рудабе в доме ее матери, но девушка не появлялась.
- Жрецы так загрузили бедную девочку, - жаловалась Амитис, - что никак нельзя угадать, когда она опять заглянет к нам. Они обещали, что будут отпускать ее четырежды в месяц; но надо считать везеньем, если удастся выкроить хотя бы три свободных вечера.
Когда Конану удалось наконец справиться со всей накопившейся еще при старом кузнеце работой, он почувствовал себя свободней. Ежедневно час-другой он объезжал своего коня. Однажды он остановился близ гостиницы Бартейка, чтобы побеседовать с Парвезом, который выказывал явное беспокойство.
- Не могу же я освободить ее, не зная, где ее прячут! - возразил Конан.
- Постарайся узнать, - сказал Парвез. - Ходят слухи, что переворот, на который намекали жрецы, начнется уже через неделю.
- Возможно, ты прав, - проворчал Конан. - Я сделаю все, что смогу.
* * *
На следующий день Конан вновь посетил службу в храме Заца - отчасти из желания быть на хорошем счету у жрецов, но также и затем, чтобы освоиться с планировкой. Он выслушал разглагольствования Феридуна о грядущем великом очистительном перевороте. Когда появились танцовщицы, он сосредоточил все свое внимание на Рудабе. В нем закипало желание при виде ее обнаженного тела, прикрытого только редкой паутиной из черных блестящих бусин. В чашу прислужника он опустил большую по стоимости, чем в первый раз, монету: пусть думают, будто он склоняется к культу Заца.
С неменьшим вожделением Конан смотрел на огромные драгоценные камни, украшавшие статую паука, - крупные опалы, каждый величиной с детский кулачок, - четыре камня, уложенные в ровный ряд спереди, по одному с каждого бока и два на верхушке. Если бы удалось, завладев ими, ускользнуть и добраться до какой-нибудь отдаленной страны, тогда он купил бы себе поместье и титул или высокую должность в армии и был бы обеспечен до конца своих дней. Нет, он не собирался порывать с жизнью, полной опасности и приключений, но приятно было бы сознавать, что существует уголок, куда бы он мог вернуться и спокойно передохнуть после очередной отчаянной вылазки. Конан перебрал уже несколько планов, как бы он мог заполучить эта сокровища, но ни один из них не годился вполне.
После службы он задержался в притворе, сделав вид, что вытряхивает камушек из обуви. Когда все молящиеся вышли, он не последовал за ними, но свернул в коридор направо, если стоять лицом к святилищу, - туда, куда Моркант повел его в первый раз. Он прошел уже половину пути, озираясь по сторонам и пытаясь угадать, что лежит за толстыми дубовыми дверьми.
Коридор поворачивал, и, зайдя за угол, Конан наткнулся на стражника-бритунийца, который охранял проход в другой, примыкавший к первому, сумрачный коридор. Конан, судя по экстерьеру храма, сообразил, что этот коридор проходит внутри первого из четырех крыльев храма, лежащих на правой стороне.
Необходимо было немедленно отвести подозрения стражника.
- Привет, Урайен! - небрежно проговорил Конан. - Ты опять потерял свой выигрыш?
Стражник нахмурился:
- Ничуть не бывало. Но что ты тут делаешь, Ниал? Мирские люди наподобие тебя могут появляться здесь только в сопровождении жреца или послушника…
- Да я ради храма и стараюсь, - начал было Конан, но замолчал, заметив, что бритуниец смотрит ему за спину. Оглянувшись, он увидел викария Харпагуса, в черном балахоне и белом тюрбане, который неслышными шагами приближался к нему. - Наверное, многие изделия из металла здесь, в храме, нуждаются в починке, викарий. Надо бы проверить каждый крючок и гвоздь без отлагательств.
Харпагус холодно улыбнулся:
- Это хорошо, что ты беспокоишься о том, чтобы у нас было все в полном порядке, Ниал. Но слуги Заца ревностно стараются выявлять недостатки. Если возникнет необходимость, они обратятся к тебе. Как обстоят дела в кузнице?
- Спасибо, ничего, - пробормотал Конан. - Работы хватает.
- Вот и хорошо! Один из заказчиков жаловался, что выделка груба по сравнению с твоим предшественником. Я объяснил ему, что ты долго служил солдатом и давно не держал в руках молота. Со временем, надеюсь, дела пойдут успешней.
Конана подмывало сказать викарию, как неудачливому заказчику следует поступить с починенным изделием, но он сдержался.
- Я постараюсь, господин. Сейчас я перековываю чугунный узор для двери.
- Минуточку, почтенный Ниал. Поговорим у меня в кабинете, надо кое-что выяснить. Пожалуйста, идем со мной.
Пытаясь угадать, зачем бы это он понадобился жрецу, Конан вернулся за Харпагусом в притвор и вышел из храма через главную дверь. Молящиеся, как оказалось, еще не разошлись по домам: бритунийские стражи, скрестив алебарды, удерживали их на ступенях. Через городские ворота, заполняя улицы, входило большое овечье стадо, животные, теснясь, проходили перед храмом и сворачивали, скрываясь за западным крылом; их гнали двое пастухов в кожаных туниках, при пастухах была собака. Когда бритунийцы наконец подняли алебарды, викарий повел Конана вслед за стадом, к западному крылу. Стадо сгрудилось у двери в конце первого крыла на западной стороне. Эта дверь, подобно двери на противоположной стороне, была высокой и прочной.
Собака бегала с лаем вокруг стада, сгоняя животных в гурт, если они пытались разбрестись. Пастухи стояли опершись на посохи и ждали. Викарий протолкнулся меж овцами к двери. Он отодвинул засов, отпер замок ключом и отворил дверь. Отступив на шаг, он махнул пастухам, чтобы те вели стадо.
Под громкий лай собаки пастухи принялись загонять овец в зияющее отверстие. Когда овцы почти все уже вошли, собака вдруг отскочила назад, с вставшей дыбом шерстью и рыча, как если бы почуяла чужой, угрожающий запах. Пастухи толкали оставшихся овец при помощи увесистых посохов.