19
Награда последовала не сразу. Белгород пировал три дня. На торговой площади сбили длинные столы, из княжьих закромов волокли вареный мед, пиво, мясо, пироги, хлеб, прочую снедь. Люд тащил из домов свое. Радость переполняла людей. Не нужно более думать о приходе врага, разорении и самой смерти. Ушло тягостное ожидание несчастья. На площади и улицах кричали "славу" князю, здравицы воеводе, отважным воям, сотнику Некрасу и его змею. Пьяные валялись повсеместно, некоторые так и не проснулись. Городские ворота стояли в распашку, брошенные перепившейся сторожей. Если б враг захотел в эти дни захватить Белгород, то сделал бы это легко и без крови. Но врагов не было: Святослава разбили, а другие князья сидели далеко.
В княжьем дворце пили не меньше, чем на площади. Некрасу было мучение. Его сажали по левую руку от Ростислава (по правую сидел Светояр), и пока князя, бесчувственного от выпитого, не оттаскивали почивать, улизнуть не удавалось. Приходилось слушать славословия и здравицы, говорить самому, подымать кубок и пить, пить, пить… В первый день Ростислав пожаловал сотнику золотую шейную гривну. Княжеский подарок! Князем на Руси можно стать рождению и никак - по заслугам, золотая гривна не делала Некраса ровней Ростиславу, однако честь была велика. Многие глаза зажглись завистью. Оляте тоже пожаловали гривну, обычную, серебряную. Оляте по юным летам не довелосьь сидеть за княжьим столом, было хоть кому приглядеть за смоком. Не то с голоду околел бы! Некрасу дали в житло опустевший дом Улыбы, но там поселились отрок с сестрой. Некрас отказался. Ему и змею нашли конюшню в пяти верстах от Белгорода. Домик при конюшне был маленький, не чета сгоревшему в Волчьем Логу, но сотник не жаловался. Змей в конюшне помещался, а Некрасу, еле приползавшему после пиров, было все равно, где спать. У дома его встречал Малыга, помогал сотнику слезть с коня и добраться до лавки. Некрас проваливался в тяжкий сон, а чуть свет его толкали присланные из Белгорода гонцы: "Князь зовет на пир!" Некрас вздыхал, жадно выпивал поднесенный Малыгой ковш рассолу и отправлялся на муку.
Только на четвертый день удалось поговорить с воеводой.
- Тебя не гонят! - удивился Светояр. - Оставайся! Женим на боярышне - с тобой многие захотят породниться, возьмешь приданое, надел князь даст, построишь хоромы - живи да радуйся!
- Своя земля есть! - хмуро сказал Некрас.
- Что не живешь в ней?
- Сосед согнал!
- Потому и нанялся в кмети! - догадался воевода. - Ватагу завел, змея вырастил… Много земли?
- Много.
- Без смока не отбить! - согласился Светояр. - Чуял я, не простой ты кмет. Боярин, значит. Кто князем у вас?
Некрас не ответил.
- Боишься, упредим ворога? - усмехнулся воевода. - Ладно, не говори. Другое поведай: зачем киевских тайком ободрал?
- Не я.
- Твои кмети!
- Это их добыча.
- Добычей следует делиться с князем!
- Тем, кто у него на службе. Мои люди ряд с князем не клали. Своей охотой пришли, свое и взяли.
- Полон зачем отпустили?
- Не нужен.
- В том полоне Вук, сын Горыни, был, - вздохнул Светояр. - Мы кое-кого из них переняли, поведали.
- Зачем тебе Вук?
- Легче с Великим рядиться.
- И без того срядитесь.
- Вот срядимся - отпущу! - сурово сказал воевода. - Пока жди!
Ждать пришлось недолго. Назавтра в Белгород прискакал гонец.
- Князь Святослав Киевский просит позволения войти в твои земли! - поведал Ростиславу. - У Городца стоит.
- С дружиной?! - ахнул Ростислав.
- С малой! - успокоил гонец. - Хочет поклониться праху павших воев, панихиду отслужить. Митрополит с ним!
Ростислав и Светояр переглянулись: умно! Нашел Святослав повод! Поклониться праху мертвых не зазорно, а там можно о мире толковать. Митрополит к месту: ряд крестным целованием скрепить.
- Передай князю: будет дорогим гостем! - сказал Ростислав. - Скачи!
Этот и следующий день прошли в хлопотах. За пирами о мертвых киевлянах забыли. Сором! Хоть и враги, но все ж христиане… Тела требовалось срочно собрать и похоронить. Из окрестных весей согнали смердов, вывели и горожан. Трупы на поле почернели и стали смердеть, многих поклевали птицы и растащили на части дикие звери - люди ворчали. Однако князь не скупился на пиво и брагу, работа кипела. Одни копали огромную и глубокую яму, другие стаскивали и возили на тележках распухшие тела. Тишком обдирали с трупов то, чем побрезговали дружинники. Валили убитых в яму без бережения, не редко - в чем мать родила. Воевода хмурился, но молчал. Похмельные дружинники рыскали по полю, выглядывая: всех ли собрали? На открытых местах было чисто, а в кусты да буераки дружинники не лезли. Если раненым забился туда, а после раненый - пусть! Зверье со временем разберет по косточкам…
Как не велика и глубока была могила, а мертвецов навалили выше краев. Пришлось возить землю, насыпать курган. Он вышел большой - чуть ли не с Лысую Гору. Смерды из окрестных весей ворчали об испорченном лужке, но громко заговаривать опасались - воевода был не в духе. Светояру предстояло сделать сотню дел: позаботиться о местах, где раскинут шатры Великий и Ростислав, проследить, чтоб завезли еду и питье, столы, посуду, дрова для костров… На полем стоял крепкий запах тлена. Светояр, морщился: Великий догадается, что хоронили впопыхах. Оно-то не желанных гостей на поле встретили, но с князем митрополит. Тот непременно укорит. Плохое начало для разговора.
Назавтра подул ветер, унес смрад. Светояр ободрился. Шатер белгородского князя стоял в добром месте, окрестности обшарены дружиной в поисках лазутчиков (никого не нашли), припасы завезены, сотники упреждены и заняты службой. Есть время думать. Они с Ростиславом и ближними боярами обсудили приезд Великого. Решили: Святослав готов на уступки. Раз поехал в чужие земли с малой дружиной… Спорили, что требовать. Мира - понятно, но что сверх того? Стол великого князя Святослав, ясное дело, не уступит, да и просить страшно - вся Русь подымется. Лествичное право устарело, но многие соблюдают - выгодно. Пережил других князей - требуй киевский стол! Пережить-то каждый надеется… Не признают Ростислава великим князем. А вот часть доходов Великого требовать можно. Святославу хорошо сидеть за крепкими стенами, Белгород земли от ворогов бережет. Ему и дружина нужна поболее, и оружие доброе. Понимали, что хитрят: будет у Ростислава дружина сильнее киевской, станет князь говорить с Великим иначе. Теперь ведь как: кто сильнее, тот и прав. Но повод хороший… Обязательно следует потребовать виру за сожженные веси и вытоптанные поля - что летось, что в этом году. Много о чем говорили. Но крепко не заносились: со Святославом митрополит. Тот укорит за алчность - повинен станешь. Как будто киевляне приходили к Белгороду сено косить…
Святослав прибыл к полудню. Возле свежего кургана монахи поставили походный иконостас и алтарь, митрополит начал службу. Ростислав с воеводой тихо подъехали и встали неподалеку. На них покосились, но не возразили - ждали. Святослав молился истово, даже плакал, когда архидьякон возглашал просительную ектенью. Было видно, что Великий переживает: лицо осунулось, под глазами черные мешки, свежий ветерок треплет белые от седины волосы… Белгородский князь со своим воеводой тоже кланялись и крестились, но не плакали. По окончанию молебна все подошли к кресту: Ростислав, как надлежит, после Великого. Когда и Светояр приложился, Ростислав поклонился Святославу:
- Прошу в мой шатер, отец! Помянем убиенных рабов божьих…
Святослав кивнул, Ростислав внутренне возликовал: у хозяина стола прав больше. Но Великий тут же изумил. Во-первых, оставил ближних бояр, взяв с собой только митрополита. Во-вторых, пошел к шатру Ростислава пешком. Оно-то, конечно, сотня-другая шагов, но князю пешком ходить невместно… Светояр сообразил первым. Оставив Ростислава с Великим, ускакал распорядиться. Белгородских бояр к великому их сожалению из шатра прогнали, так что за стол сели вчетвером: два князя, воевода и митрополит.
Был постный день - среда, мяса не подавали. Рыбка, свежая и печеная, горячая уха, икра и прочее были чудо как хороши, но ели мало. Вино Святослав едва пригубил, Ростислав и воевода обошлись глотком-другим. Понимали: предстоят тяжкие переговоры, хотели оставить голову свежей. Тризна не затянулась. Митрополит возгласил благодарственную молитву, после чего сразу ушел. Ростислав со Светояром изумились еще более. Ждали, что именно митрополит будет унимать алчность белгородцев, а Святослав его услал. (Ясное дело, с митрополитом сговорено.) Чего хочет Великий?
- Благодарствую, князь! - начал Святослав, отодвинув кубок. - За трапезу и за то, что в земли свои пустил. Не забуду. Тебе сколько лет?
- Двадцать! - сказал Ростислав удивленно.
- Не женат?
- Нет.
- С кем-нибудь сговорено?
Ростислав покачал головой.
- Значит, с девками сенными распутничаешь?
Ростислав залился краской.
- Наследников растить пора! - укорил Великий.
- Княжичу невесту родители выбирают! - вмешался Светояр. - Ростислав - сирота! Пять лет как. Не успели родители…
- Всем князьям на Руси отец - великий князь! - сказал Святослав. - Попросили бы - сосватал!
- Невеста на примете есть? - сощурился Светояр.
- Есть! - подтвердил Великий.
- Кто?
- Софья, дочь великого князя киевского…
Ростислав ахнул, воевода едва удержался от восклицания. Вся Русь знает, как любит Святослав младшенькую, последыша, красавицу ясноглазую Софью. Ростислав с воеводой видели ее в храме и только головами качнули - не про них княжна! Со всех земель засылали Святославу сватов - уехали ни с чем. Поговаривали, Великий Софью царю ромейскому в невесты прочит, потому и назвал так. Дочь у Великого не только красива, но и умна. Читает книги свои и ромейские, с гречинами говорит по-гречески, с варягами - на варяжском… Такое сокровище - и лютому ворогу? Светояр пришел в себя первым.
- Шутишь, великий князь?
- Стар я шутить, - сказал Святослав.
- В самом деле отдашь Софью?
- Отдам. Хочешь, при митрополите и боярах объявлю? Что молчишь, князь? Невеста не люба?
- Люба! - сказал Ростислав и вспыхнул.
- То-то! - сказал Святослав. - Дочке шестнадцать, замуж пора, а ты жених добрый. Молодой, красивый, земли свои оборонить умеешь. Чего более? Знаю, о киевском столе мечтаешь. Что ж! Не станет меня, стол твой.
- У тебя сыны! - удивился Светояр.
- Сыны далеко, а Белгород близко. Помру - Ростислав первым в Киев прискачет. Духовную на него подпишу.
- Лишишь сынов вотчины?
- Более всего боюсь, - тихо сказал Святослав, - чтоб сыны по смерти моей за нее не перегрызлись. Сядет на стол старший, младшие примутся злобствовать, крамолу ковать. Сколько раз было! Зять, хоть и родственник, да всем одинаков.
- Объединятся против чужака! Войско соберут.
- Чтоб собрать, договориться надо - кому стол? Трудное дело. Никому неохота для другого стараться, голову под меч класть. Соберут войско - а как Киев взять? Никому это не удавалось. Против Киева и Белгорода не устоять.
- Как Киев не захочет под Ростиславом?
- Твоя забота, воевода, - усмехнулся Святослав, - и твоя, князь! Сноситесь с боярами и людом киевским, привечайте, подарки дарите. Кто воспрещает? Я мешать не стану, а другим дела нет. Угомонятся сыновья. Доброе дело - иметь родственником великого князя! Всегда поможет удел от соседа отстоять, половецкий набег отбить…
Светояр налил в чару вина, выпил.
- Изумил ты нас, князь! - сказал со вздохом. - Не того ждали.
- Киев третий день плачет, - сказал Святослав, и старческая слеза стекла из его глаза. - С той поры, как гонец прискакал… Меня клянут. Погубил лучших мужей для забавы своей! Гляди, соберутся и скажут: "Поди, княже! Не надобен еси…" Узнают: дочь за Ростислава отдаю, возрадуются! Пора кончать войну.
- Что от нас? - спросил Светояр.
- Тестю подарок полагается, - ответил Великий. - Отдай полон! Весь! Отведу в Киев - с колоколами встретят.
- Забирай! - воскликнул Ростислав.
Святослав поклонился.
- Не сказал о приданом. Две тысячи гривен за дочкой даю!
Ростислав радостно улыбнулся. Светояр насторожился.
- Что за приданое?
- Немногое. Убей Некраса! И змея его.
Ростислав ахнул. Светояр потемнел лицом.
- О чем просишь, Великий?! Гнев у тебя на сотника, но такого даже басурмены не делают: своего убивать!
- Свой ли? - спокойно спросил Святослав.
- Не чужой! Сечу сотник выиграл! Городец сотник спалил! Насаду со сторожем увел! Без Некраса Белгороду пропасть!
- Мы мир урядили, свадьбой скрепим. Зачем Некрас?
- Не надобен - отпустим! Сотник сам просился.
- Куда пойдет?
- Земли свои отбивать.
- А где земли его, поведал?
- Нет.
- Ну, так я скажу…
Ростислав с воеводой слушали, широко открыв глаза. Когда Великий умолк, в шатре установилось молчание. Первым нарушил его Светояр.
- Нет нужды убивать! Далеко земли Некраса.
- Могут стать близко! - возразил Святослав. - Если Некрасу вздумается.
- Я на службу его брал, ряд писал, - набычившись, сказал Светояр. - У меня голова седая, князь, и в людях я разумею. Что мешает Некрасу прямо сейчас улететь, кто задержать сможет? Позволения просит… Честь у него. Не пойдет Некрас на Киев и Белгород!
- Может, и не пойдет! - согласился Святослав. - На своей земле осядет. Но земля та пограблена да пожжена, строить надо. Где серебро брать? Там, где княжьи которы! Ты ему сколько положил?
- Десять гривен в месяц!
- Другие тысячу дадут! Не пожалеют - дело верное! Чье войско против смока в поле устоит, какой город выстоит? Один князь другого одолеет, сосед поглядит и тоже захочет. Сколько крови прольется? Киев полтысячи мужей враз потерял, а будут тьмы и тьмы! Земли в запустение придут, в городах вороны поселятся! Нельзя такое допустить! Пусть князья не мирно живут, войною один против другого ходят, но Русь крепнет и богатеет! Со смоком нас и половцы повоюют, и ромеи…
- Ромеям зачем? - удивился Ростислав.
- Был у меня туровский епископ Дионисий, - неохотно сказал Святослав. - Поведал все о Некрасе и о повелении базилевса цареградского Некраса сыскать и звать на службу. Обещать ему место первого воеводы и денег для него не жалеть. Ранее из Царьграда убить Некраса велели, епископ пробовал, да не вышло. Некрас о том ведает. Епископ боится с ним говорить, меня просил. Я же думаю: нельзя Некраса к ромеям пущать. Народ этот хитрый и лукавый, добудут смока - конец Руси! Аль не так?
- Ты подумал, великий князь, что скажут о нас люди? - спросил Светояр. - Взяли дружинника в службу и без вины убили? Кто после того служить нам станет?
- Это просто! - сказал Святослав. - Распустишь слух, что Некрас по наущению Романа Галицкого хотел Ростилава убить. Я подтвержу. За такое не щадят.
- Не страшно брать грех на душу? - спросил Светояр.
- На моей душе грехов, как на собаке блох! - ответил Святослав. - Полтысячи по вине моей под курган легло - грех куда больший, чем ложь. Если я другие полтысячи от смерти спасу - дарует Господь!
- Я согласен! - сказал Ростислав.
- А я нет! - Светояр встал. - У меня грехов без числа, но такой брать на старости… Я не повар, чтоб резать княжичей!
- Другие найдутся! - насупился Ростислав.
- Тебе, княже, виднее! - сказал Светояр. - Служил я отцу твоему и тебе добре послужил - пора на покой! С Киевом мир, других ворогов нету. Не надобен! Земли мои пограблены да пожжены воями киевскими, устроить надо, а тому хозяйский глаз требуется. Еду в имение. Прощай, князь!
Воевода поклонился и вышел. Ростислав вскочил, кусая губы. Святослав подошел, обнял.
- Хочешь быть великим, привыкай! - сказал тихо. - Князь тысячами повелевает, к нему у Господа спрос иной. И грехи у князя иные. Главное - земли свои отстоять и ворога отвести. Чтоб многие тысячи спасти, одного убить можно. Не грех. Не печалься! Вернется Светояр! Такие, как цепной пес: сбежит, погуляет, да придет, потому как по цепи соскучился.
- Воевода отказался, другие тоже откажутся! - сказал Ростислав. - Любит люд Некраса!
- Своих воев дам! - успокоил Святослав. - Им Некраса жалеть не за что. Взбодрись, князь! Пошли к митрополиту! Ряд писать…
20
Незнакомый гонец прискакал на рассвете.
- Князь зовет, сотник! - выпалил, не слезая с седла.
- Зачем? - спросил Некрас, позевывая.
- Там поведают! Не медли!
Гонец повернул коня и ускакал.
- Что там? - спросил Малыга, выходя из дому.
- Князь зовет!
- Так спешно?
Некрас пожал плечами.
- Что вчера было? - не отстал Малыга. Некрас вернулся поздно и не успел рассказать.
- Мир с Киевом урядили. Великий дочку отдает за Ростислава.
- Не к добру это! - задумчиво сказал Малыга и повторил: - Не к добру. Чтоб Святослав дочь да лютому ворогу?
- Был ворог - стал зять, - усмехнулся Некрас. - В первый раз на Руси?
- Ты сторожко там! - посоветовал Малыга.
- Ништо! - беззаботно сказал Некрас. - Мир урядили, смок не надобен. Князь, верно, желает проститься. Может, наградит на дорогу.
- Они наградят!.. - буркнул Малыга.
Некрас, не обращая внимания на ворчание кмета, вынес из дому сбрую, заседлал пасущегося неподалеку жеребца и вскочил в седло.
- Оляну с Олятой не забудь! - крикнул вслед Малыга.
Некрас кивнул и ударил каблуками под брюхо коня. Он спустился с холма, на котором стоял дом, и едва въехал лес, как от кустов метнулась тень. Некрас мгновенно выхватил саблю, но тут же опустил клинок: уноша, почти отрок. Без оружия.
- Не ходи, сотник! - зашептал отрок, тревожно оглядываясь. - Убьют!
- Ты кто? - спросил Некрас, наклоняясь.
- Зых, холоп княжий.
- Кто послал?
- Сам.
- Откуда ведаешь?
- Подслушал. Ростислав велел тебя убить!
- За что?
- Великий попросил. Там, - Зых указал вперед, - за лесом засада.
- Много?
- Десятка два, конные.
- Под чьим началом?
- Не ведаю. Это киевские. Князь боялся, что свои не станут тебя убивать, попросил воев Великого. Воевода Светояр ранее отказался… Тебя засекут, после чего запалят смока. Заложат засовом конюшню и подпалят, как Колпаки делали.
- Научились! - сквозь зубы процедил Некрас. - Пошто мне помогаешь?
- Как же? - Зых даже отступил. - Ты Белгород спас! Люди за тебя молятся! Сестре моей стрыечной с малыми детьми не дал с голоду помереть, когда в Городце погорела…
Некрас вспомнил нищенку на торгу, из-за которой поругался с Улыбой, и кивнул.
- Убьет меня князь! - Зых внезапно всхлипнул. - Как Бог даст, убьет! В хоромах меня, наверное, хватились, а как станут искать, кто упредил…
- Лезь на коня! - приказал Некрас.
Малыга встретил его недоуменным взглядом. Некрас коротко объяснил.
- Чуял! - в сердцах сказал кмет. - Стерво княжье! Помогай им! Что надумал?