* * *
Мир вокруг него то терял очертания, то вновь приобретал их. Ользан заметил, как Унэн бесшумно скользнул в комнату и встал у стены, подняв меч Бревина и глядя куда-то вниз.
Глаза по-прежнему смотрели на него.
Ещё шаг.
Существо действительно было похоже на человеческую женщину. Единственным отличием, помимо цвета кожи, был короткий мех, покрывавший почти всё её тело. По человеческим меркам ей было бы не более двадцати лет и её назвали бы ошеломляющей красавицей. Ростом она была с Унэна, но у Ользана уже не оставалось иллюзий относительно её настоящей силы.
На шее у пленницы тускло светился массивный серый ошейник.
Внутрь скользнула Коллаис и что-то тихонько шепнула Унэну, указав рукой на Ользана. Тот кивнул и она вновь покинула комнату.
- Sirinna faille, - услышал Ользан свой собственный голос и глаза мигнули. Растерянная улыбка на миг скользнула по чёрным губам. Унэн приподнял голову и увидел, что губы существа шевельнулись.
- Clainad hotta, - Ользан махнул рукой в направлении выхода. - Thovan devair, sirinna claide?
Существо ответило и едва заметно кивнуло головой.
Ользан подошёл вплотную к клетке. От пленницы исходил тот самый запах мускуса, и ему стоило немалого труда сохранять сосредоточение. На него накатывала невероятная энергия; она волнами жара пронзала тело и Ользан пожалел Бревина, которому всё это досталось в полной мере.
Он просунул руки за решётку и обхватил ими ошейник. Пленница вздрогнула, но по-прежнему не сводила с него зелёных, поглощающих всякую волю глаз. Пальцы его скользнули по холодному металлу и он поразился, насколько мягким был мех. Словно у котёнка. Наконец раздался щелчок и ошейник, легко раскрывшись, с глухим звоном свалился на пол.
Долю секунды Ользан стоял, обнимая существо за шею и вновь увидел, как по чёрному, как ночь, лицу проскользнула улыбка.
- Dulai, - он отступил от клетки, ощущая, что ещё несколько минут - и он свалится от изнеможения. Как быстро уходят силы…
Послышался треск - пленница ухватилась за толстый прут обеими руками и вырвала его. За ним последовал второй и третий. Затем она медленно шагнула вперёд, взглянула вниз и на Унэна, нерешительно попятилась.
- Dulai, - повторил Ользан уже нетерпеливо и взглянул под ноги. Мама родная, неужели это всё - моя кровь?!
Пленница осторожно взяла его за раненую руку и наклонила голову. Ользан в изумлении увидел, как кроваво-красный язык скользнул по ранам, счищая грязь и кровь. Боль огнём обожгла руку, он едва не вскрикнул. Опустив голову, он увидел, как на глазах затягиваются раны, покрываясь розовой полоской новой кожи.
Пленница обняла его шею руками и заставила наклонить голову. Вновь шершавый язык прошёлся по разодранному мясу, вновь жуткая боль пронзила Ользана, на сей раз вырывая из горла хриплый вопль… и всё. Только немного покалывало кожу.
Две пары глаз смотрели друг в друга короткое мгновение, но для Ользана оно длилось вечность.
- Unir alaida, - шепнули чёрные, как смоль, губы и пленница отпустила его. Её взгляд обратился на Унэна и Коллаис. Те смотрели на всё происходящее, потрясённые до глубины души.
- Пропустите её, - велел Ользан, делая шаг вперёд и хватаясь за стену, чтобы не упасть.
Те послушно расступились. Чёрная тень метнулась между ними, и лишь где-то вдалеке послышался и замер лёгкий топот.
Ользан извлёк из кармана перепачканный его кровью шарик и с силой швырнул его на пол. С глухим шипением шарик взорвался и в комнате повис густой туман.
- Уходим, - Ользан сделал несколько шагов к выходу, но не смог дойти даже до порога. Смутно он ощущал, как его подхватывают и волокут куда-то. Ноги его больно ударялись о стены.
Когда его вытащили наверх, в благословенный край лютой жары и свежего воздуха, силы таинственным образом вернулись к нему. На несколько секунд.
* * *
Они едва успели выбежать на свежий воздух и вытащить Бревина, как вокруг с лёгкими хлопками начали возникать люди. Их было не меньше десятка - первые тут же бросились внутрь подземного строения, другие одинаковым жестом подняли левую руку. На каждой сверкал браслет. Все поднесли губы к браслету и что-то сказали.
- Теперь я знаю, зачем эти браслеты, - произнёс Унэн и обеспокоенно взглянул на Бревина. Тот так и не пришёл в сознание.
К путешественникам подошёл высокий ольт с совершенно седыми волосами.
- Есть пострадавшие? - спросил он обеспокоенно, глядя на залитого кровью Ользана. - Я могу перенести вас к целителям. Думайте быстро, у нас мало времени.
- Давайте, - распорядилась Коллаис. - У нас двое пострадавших, и вряд ли путешествие пешком пойдёт им на пользу.
Ольт кивнул и за его спиной открылся портал. А ещё говорят, что порталы стали ненадёжны, вяло подумал Ользан.
Когда его вносили в портал, он успел заметить лежащее вдалеке тело. Голова была неестественно выгнута и, судя по всему, позвоночник был сломан.
Привратник так и не скрылся.
История 6. Вершина
XXI
- Ну, и каково тебе быть больным? - Ользан вошёл в комнату, в которой вот уже четвёртый день лежал Бревин. Тот страдальчески скривился.
- Ужасно, - просипел тот, откашлялся и повторил. - Ужасно. Терпеть не могу, когда за тобой ухаживают, как за младенцем. Ты, я вижу, в полном порядке?
- Практически, - Ользан повернул голову так, чтобы шантирец увидел шрамы. - Вот, осталось на память. Теперь-то уж никто не скажет, что я никогда не брал в руки оружия.
- Я рад за тебя, - Бревин вяло улыбнулся. - Как там Лаис?
- Разве она не заходит?
- Заходит, - больной снова улыбнулся. - Да только она сама ничего не говорит и мне не разрешает. Тут же принимается пичкать лекарствами. Только что пелёнки не меняет.
Ользан приложил все силы, чтобы не улыбнуться. Последнее действие явно пугало шантирца сильнее, чем все возможные увечья, вместе взятые. Впервые в жизни он серьёзно слёг и выяснялось, что это требует совсем другого мужества…
- Нормально всё с Лаис. Сидит, изучает нашу добычу. Скоро станет профессиональным алхимиком. Нас с Унэном почти не замечает.
- Так я тебе и поверил, - шантирец попытался сесть в постели, но это ему удалось не без труда. - Кстати, что там Унэн?
Художник вздохнул.
- Ему, похоже, бездельничать вредно. Второго дня учинил погром в торговых рядах. Кто-то ему, видите ли, гнилое яблоко в чашу положил. Так он там все окрестные яблоки попытался передавить.
- И что? - Бревин недоверчиво поджал губы. - Посадили, небось, на недельку?
- Размечтался, - Ользан хмыкнул. - Ты, похоже, забыл, с кем имеешь дело. Он спокойно заплатил штрафы и сегодня с утра снова сидит со своей чашей.
- Весело живёте, - шантирец болезненно поморщился. - О боги, ну и каша! Такое чувство, словно мускулов совсем не осталось. С ложечки кормят, с боку на бок поворачивают… тьфу!
Художник наклонился поближе и заговорщически подмигнул.
- Я открою тебе страшную тайну, - сообщил он, понизив голос. - Через три дня тебя отпустят. При условии, конечно, что не будешь впредь отказываться от каши.
- Смеёшься, что ли? С меня этого травяного отвара уже достаточно. Чтоб я ещё кашу ел! Ха!
- Ну, тогда тебе здесь ещё недельки две загорать, - развёл руками его собеседник.
Бревин замолчал и подозрительно воззрился на невинно улыбающегося художника.
- Слушай, ты это серьёзно? Что через три дня, если не…
- Вполне.
- Обманешь, поди. Ну да ладно. Три дня ещё можно стерпеть.
Они распрощались и Ользан вышел, встретив в комнате для посетителей… Сунь Унэна. В бело-зелёном халате и деревянных сандалиях тот выглядел комичнее обычного.
- Я тоже к нему зайду, - сообщил монах и подмигнул. - Подожди меня здесь.
Вернулся он через минуту, улыбаясь до ушей.
- Судя по всему, - предположил Ользан, уже на улице, - Ты ему что-то принёс. Что-нибудь запрещённое.
- Естественно, - развёл руками тот. - Стал бы я приносить ему разрешённое. Разрешённым его и так кормят до отвала.
Несколько минут они шли молча.
- И, кстати, ты несколько преувеличил, когда сказал, что я передавил все окрестные яблоки. Всего лишь все яблоки того самого мерзавца. Хотя, конечно, твой вариант мне нравится больше.
- Я сказал "попытался". Кстати, откуда ты это узнал? Подслушивал?
Унэн развёл руки, на лице его отразилась скорбь.
- Соблазн был очень велик.
- Разве тебя не учили бороться с подобными соблазнами?
- Учили, - монах горестно вздохнул. - Но, во-первых, соблазны бывают разные; а во-вторых, в пороках тоже есть своя прелесть.
Ользан не выдержал и расхохотался. Несколько прохожих удивлённо посмотрели им вслед.
* * *
В честь выздоровления шантирца его друзья затеяли грандиозный пир. Поначалу его сестра опасалась, не принесут ли ему вреда подобные излишества, но в конце концов сдалась. Спорить с таким приверженцем подобных начинаний, как Сунь Унэн, оказалось выше её сил.
- Ему, похоже, нужно, чтобы вся жизнь была одним сплошным праздником, - пожаловалась она Ользану, пока тот распоряжался относительно сервировки.
- Разумеется, - отозвался всеслышащий монах из другой комнаты. - Смерть может настигнуть нас в любую минуту, так почему же надо отказывать себе в повседневных удовольствиях?
- Опять подслушивал, - Коллаис, уперев руки в бока, недружелюбно посмотрела на появившегося в дверях Унэна. - В следующий раз голову оторву!
- И не думал, - монах энергично затряс головой. - Сама посуди: на что ещё ты стала бы жаловаться Олли?
Девушка вздохнула и безнадёжно развела руками.
- В следующий раз будешь готовить сам, - пригрозила она монаху.
- Я мечтаю об этой минуте, - поклонился тот, выражая всем своим существом восторг. - Должен же я когда-нибудь познакомить вас с тем, как принято пировать у нас.
И удалился, не дожидаясь новых неприятностей.
- Тебя учили готовить? - удивился Ользан.
- Меня учили всему, - ответила шантирка с гордостью. - Мама говорила, что грош цена хозяйке, которая не сможет подать пример слугам. Никто, конечно, не ожидал, что будет прок от этих уроков.
Она помолчала и тень на какой-то момент опустилась на её лицо.
- Не будем об этом, - она взглянула на часы. - Кто из вас поможет Риви прийти домой?
- Я, - раздалось два голоса и Коллаис облегчённо вздохнула.
- Превосходно. Унэн, поторопись, а не то всё успеет остыть.
- А он? - монах возник на пороге.
- А он поможет мне разобраться с винами.
- Чего с ними разбираться, - недовольно проворчал Унэн, но перечить не стал.
* * *
Бревин выглядел ещё бледным и каким-то прозрачным, но дошёл до дому почти без посторонней помощи. Судя по улыбающемуся лицу, Унэн времени зря не терял.
Пир вёлся по обычаю Шантира - с утра до вечера, с перерывами, чтобы дать отдых желудку. Разговоры велись на самые различные темы.
- Ну, так куда мы подадимся теперь? - спросил Ользан, когда были подняты бокалы за здоровье и за удачу. Остальные два представителя мужского пола удивлённо воззрились на него при этих словах.
- Мне в ближайшее время не до подвигов, - возразил Бревин. - На подвиги надо отправляться в хорошей форме. Да и тебе рано пока ещё.
- И я против, - подал голос монах. - Нет, конечно, решать вам, но зачем так быстро покидать город, в котором нам настолько все благодарны?
- Да уж, - фыркнула Коллаис. - Ещё пара-другая погромов и вся наша слава испарится. С твоей помощью.
- Великие дела - это одно, а неуважение к религии - совсем другое. Клянусь своим великим предком, даже базарные торговцы должны это понимать!
- Великим предком? - заинтересованно наклонился вперёд шантирец. - Что-то раньше ты о нём не говорил.
- Куда уж мне, ничтожному, - вздохнул человечек, наливая ещё вина. - Я всего лишь неудачное воплощение всех его великих достоинств. Хотя, конечно, я стараюсь.
- Представляю, что такое удачное воплощение, - содрогнулась девушка.
- Представить себе такое очень трудно, - покачал головой монах. - Кроме того, есть ещё одна причина не торопиться на подвиги.
- Какое же?
- Вы все очень плохо к ним подготовлены.
Все недовольно заворчали.
- Ну, знаешь, Сунь, - шантирец был недоволен больше всех. - Не хочешь ли ты сказать, что по сравнению с тобой мы ни на что не годимся?
Монах тяжело вздохнул, но ироничной усмешки на его лице не появилось.
- Я не сказал - по сравнению со мной. Я занимаюсь этим не один год… да и не одну жизнь, кстати, - Коллаис насмешливо уставилась на монаха. - Вот скажите мне, чем отличается профессиональный искатель приключений от обыкновенного воришки?
- Объёмом похищенного, - съязвил шантирец.
- Не только. Обычный воришка занимается кражами не из любви к искусству… по крайней мере, в большинстве случаев. Ему хочется есть, пить, развлекаться с женщинами… - он осёкся, глядя на шантирку.
- Понятно, - кивнула та. - Продолжай.
- Слушаюсь. Профессионалу доставляет удовольствие сам процесс преодоления препятствий.
- Ну, допустим, - кивнул шантирец. - Так чем же мы плохи?
- Я ещё не закончил. Профессионал, кроме того, стремится выжить. В большинстве случаев - скорее выжить, чем достигнуть цели. Вот и вся разница.
Остальные недоумённо переглянулись.
- Ну ладно, допустим, что на мечах я пока сражаюсь хуже тебя, - произнёс Бревин. - Но до сих пор мы преодолевали все препятствия и всё же выжили. Что тебя не устраивает?
- Едва выжили. Едва. Вспомни себя. Вспомни Олли… впрочем, о нём разговор особый. В этот раз нам просто повезло. В следующий раз может уже не повезти.
- И что ты предлагаешь?
- Тренироваться. Кое-чему смогу обучить я, кое-чему - кто-нибудь другой. Я знаю немало людей… впрочем, не только людей, которые будут рады помочь вам.
- Что бы мы только без тебя делали, - иронично протянул Бревин, приглаживая волосы.
- Пропали бы, - пожал плечами человечек. - Тут и гадать нечего.
- Ладно, спорщики, - перебила Коллаис. - Все готовы приступить к главному блюду?
* * *
К вечеру мир казался не таким уж и жестоким, а жизнь - не такой уж и короткой.
- Кстати, Олли, - шантирец удобно устроился в кресле; рядом с ним стояли бутылки с винами и вазы с фруктами. Прислуга в доме была отлично выученной и никак не привлекала к себе внимания. - Что это было за пугало? Я ведь так и не помню, что произошло. Помню, что… - он помедлил. - из меня будто высосали все соки… и всё.
- Мирацу, - коротко ответил Ользан.
- Что-что?
- Оборотень. Раса такая. Малочисленная, правда.
Коллаис удивлённо подняла брови.
- Да брось ты, - недовольно ответил шантирец. - Какая, будь она неладна, раса! Я немало слышал об оборотнях. Никакого сходства.
- И что же ты слышал? - спросил художник заинтересованно.
- Что и все. Что это - результат проклятия или болезни. Обычные люди, которые во время полнолуния перерождаются во что-то жуткое, кровожадное и почти неуязвимое. Понятно, что от серебра никому спасения нет. Кроме того, - шантирец сделал хороший глоток и отставил бокал. - Стоит оборотню ранить человека, как и тот становится оборотнем. Вчера было полнолуние, а с тобой всё в порядке.
- А, вон ты о чём. Тогда мы просто называем разные вещи одним и тем же именем. То, о чём говоришь ты, действительно результат проклятия. Но это не раса. Мирацу гораздо опаснее, гораздо умнее, гораздо сильнее и стараются избегать человеческого общества.
- Ну, насчёт их силы у меня сомнений нет, - отозвался Унэн. - Так что по мне, пусть они остаются малочисленными и продолжают избегать людей. Прутья она выламывала - любо-дорого было посмотреть.
- Какие прутья? - не понял шантирец.
Монах рассказал.
- Так ты её отпустил? - шантирец не поверил своим ушам. - Совсем с ума сошёл! Пусть она даже умеет разговаривать - представляешь, сколько ещё людей она успеет сожрать?
- Пока что она сожрала только привратника, - поморщился художник. - И то не съела, а просто пришибла. Впрочем, я на её месте тоже не стал бы с ним любезничать.
- Мне, ты уж извини, трудно поверить, что она просто ушла по своим делам, - сухо возразил Бревин. - По себе могу судить.
- Она, похоже, была очень голодна. Иначе могла бы выбрать какой-нибудь другой способ восполнить силы. Необученный человек почти не может сопротивляться мирацу.
- Какой это другой способ?
- Как сломить внутренне сопротивление? Напугать тебя. Разозлить. Заняться любовью, наконец. Последнее - самый простой способ забрать всё, что есть у человека.
- Я бы предпочёл последнее, - криво улыбнулся шантирец. Краем глаза Ользан заметил, как поморщилась его сестра.
- Конец был бы один и тот же, - вздохнул художник. - Вспомни: о тебе заботились неплохие целители. И тебя, кстати, не успели высосать досуха.
- Как же ты справился? - скептически спросил Бревин.
- Я просто поговорил с ней.
- Всего-то?
- Всего-то. На неё это произвело большое впечатление.
- Да, кстати, - монах вновь подал голос. - О чём вы с ней говорили? Мне это крайне интересно. Мне не доводилось встречаться с мирацу.
- Мне бы и не хотелось, - вздрогнула Коллаис. - Ужас какой! Мне потом кошмары снились несколько ночей.
- Я сказал ей… - Ользан закрыл глаза и приподнял голову, вспоминая. - "Мы друзья." Она ответила, что не верит.
- Дальше, - Коллаис обернулась и увидела, как монах что-то быстро записывает в тетрадь.
- Дальше. "Если я выпущу тебя, ты не станешь нас трогать?" Она ответила, что ошейник не позволит ей выйти.
- Вот оно что, - медленно проговорила девушка. - А я-то думала, почему она не разобрала на части и укрытие, и всех, кто там был. Без нашего участия.
- Дальше, - монах продолжал строчить.
- Что дальше? Она вышла, и я сказал, что она свободна. Она и ушла. Ну, по пути залечила мне раны. Очень мило с её стороны.
- Что она сказала на прощание? - спросила Коллаис, чуть прищурив глаза.
Ользан выдержал взгляд.
- Ничего, - заминки с ответом вроде бы не получилось. - Просто посмотрела мне в лицо и ушла.
- Очень романтично, - заключил Бревин. - Откуда ты знаешь их язык?