* * *
- Наконец-то! - обрадовался шантирец, с трудом поднимаясь на затёкших ногах. Сестра его была вся в пыли и выглядела не менее уставшей. В руке она держала что-то, похожее на сильно попорченный солнечный зонтик. - Что это за штука?
- Сама не знаю - призналась девушка. - Я там как во сне сидела. Она попалась мне под руку, и дверь сразу же раскрылась…
При этих словах старик пошевелился и медленно повернулся в её сторону. Увидев зонтик в руках у Коллаис, он расхохотался и, осторожно забрав у Коллаис её находку, взмахнул ею.
- Лучше отойти подальше, - предложил Ользан и все, едва переставляя ноги от усталости, сделали несколько шагов в сторону. Затем оглянулись.
Старик был уже не в лохмотьях, а в пёстром, сшитом из грубой ткани и украшенном птичьими перьями одеянии. Поднимался ветер; полы накидки широко развевались вокруг старика. Тот поднял руку к небу и раскрыл зонтик.
- Ну, теперь держись, - шепнул Бревин и присел, когда в ответ из безоблачного неба ударила молния. Старику она не повредила, но зонтик - или что это было на самом деле - испарился.
Со всех сторон долину обступили тучи. Вид у них был невероятно грозный. Путешественники лихорадочно искали, куда бы укрыться. Ветер дул уже настолько сильный, что сбивал с ног. Они едва успели отойти на несколько шагов от старика, как разразился ливень.
* * *
Как потом рассказывал Бревин, именно этот момент был самым опасным во всём путешествии. Дождь выливался потоком, словно возмещая многие безводные годы. Путешественникам стоило немалых усилий не утонуть и не быть погребёнными под потоками вязкой глинистой жижи, в которую обратилась потрескавшаяся земля. Они всплывали, вытаскивали друг друга из волн и почти ничего не слышали из-за рёва ветра.
Затем всё кончилось.
Пейзаж вокруг неуловимо изменился.
Трава возникла под сидящими в нелепых позах путешественниками; деревья вновь были живыми и протягивали к небу зелёные, мелкие листья. К востоку от них на месте впадины возникло небольшое озерцо. И только старик стоял в той же позе, глядя в небеса и воздев руки.
Открывались двери хижин и люди выходили по своим делам.
- Они, похоже, ничего не заметили, - произнёс Ользан, с проклятиями пытаясь подняться на ноги и раз за разом падая. Как и его друзья, он с ног до головы был покрыт скользкой, вязкой глиняной массой.
- Вот так всегда, - мрачно заметил Бревин, покосившись на ком глины, внутри которого скрывалась Коллаис. Ему, видимо, хотелось сказать что-нибудь покрепче. - А сейчас он над нами ещё и посмеётся.
Улыбающийся, хотя по-прежнему истощённый на вид, старик шёл к ним. Кроме него, лишь стайка ребятишек заметила появление перепачканных пришельцев, но приближаться они не осмелились. Лишь указывали на них пальцами и смеялись.
Старик, однако, не стал смеяться. Взамен он поднял ладони вверх, растопырив пальцы. Тут же горячий воздух поднял путников в воздух, а когда они опомнились, то стояли на ногах под его испытующим взором. Одежда и всё тело были совершенно чисты. Правда, платье было немного влажным.
XXVI
Гостеприимное племя, неведомо для самого себя вернувшееся к жизни, не торопилось расставаться с гостями - торопились сами гости. И то, правда, не сразу. Коллаис целыми днями сидела и при помощи Ользана говорила со стариком (который оказался старейшиной и шаманом племени), обмениваясь с ним познаниями. Её это увлекало, но шаман уже на второй день начал выказывать признаки усталости.
Бревин сразу же покорил внимание здешних охотников своими блестящими, отличными кинжалами, удобными и для метания, и для рукопашного боя. Он обменял пять кинжалов (половину своего запаса) на превосходный лук и дюжину стрел. И то и другое было выполнено с редким искусством, так что шантирцу сразу расхотелось стрелять из такого лука. Слишком он был для этого хорош.
Язык жестов оказался достаточен для подобных обменных операций.
Помимо этого, горцы изготавливали из неизвестных ему корней хмельной, вполне приемлемый напиток, и Бревин тут же завоевал уважение всех взрослых обитателей долины своим талантом в области его поглощения. К его удивлению, сам он практически не пьянел.
В конце концов всё это кончилось. Тремя днями спустя, когда путешественники решили всё же продолжать свой путь, шаман привёл Ользана к гребню, с которого был виден мост и молча вручил ему пластинку. Та держалась на удивление крепко - Ользан даже опасливо повертел ею в воздухе, боясь, что та развалится. Ничего подобного, однако, не случилось.
- Благодарю, - ответил он старику. - Что это такое?
В ответ тот взял пластинку у него из руки и та неожиданно легко осыпалась дождём из кусочков стекла в подставленную ладонь. Затем шаман замер, глядя на каменную стену, что встала на пути тропинки на той стороне и кусочки стекла с мелодичным звоном взлетели и вновь собрались в пластинку. На ней, к изумлению юноши, появилось смутное, но узнаваемое изображение тропинки и стены - всего несколько штрихов.
Шаман повернулся лицом к стене, держа пластинку плоскостью к себе и потянул за её стороны.
Вновь дождь осколков осыпался в ладони старика. В тот же миг раздался грохот и стена, к ужасу и удивлению Ользана, раскололась, рассыпалась на несколько огромных частей. Образовался проход, в который ещё некоторое время падали большие глыбы. Спустя несколько секунд всё закончилось. Лишь эхо обвала продолжало отражаться от окрестных скал, постепенно затихая.
Старик молча вручил пластинку (уже безо всякого рисунка на плоскостях) Ользану, и, церемонно попрощавшись, удалился.
Юноша долго стоял, глядя то на пластинку, то на расколотую стену, прежде чем опомнился. На другом конце долины его дожидались шантирцы. Пора было продолжать поиски.
* * *
- Мне всё это не приснилось? - спросил Бревин, когда они отошли на километр от долины и та была уже почти не видна. - По-моему, такого просто не бывает. Оно конечно, в сказках есть заколдованные города и их освободители, но при чём тут мы?
- Героями чаще всего становятся случайно, - отозвался Ользан. - А то и вовсе незаслуженно. Почитай летописи, ты в этом сразу же убедишься.
- Мы отклонились от пути, - напомнила им Коллаис, которая шла, чуть улыбаясь чему-то, о чём не хотела говорить. - Если я правильно помню, нам нужно вон к тем трём скалам.
- Опять через скалы лезть, - философски заметил её брат. - Ну что же, придётся. Только дальше я сегодня никуда не пойду.
Последнее пришло на ум не ему одному - после великолепной прощальной трапезы бросаться немедленно преодолевать препятствия казалось чуть ли не святотатством.
* * *
Три скалы мало-помалу придвигались и незавидная перспектива - обыскивать множество окрестных пещер - постепенно поворачивалась к путешественникам во всей её неприглядности.
Бревин первым взобрался на последнюю скалу, за которой начинался долгожданный спуск к тропе и желанному отдыху. Он осмотрелся… и неожиданно расхохотался. Затем повернулся к своим спутникам и призывно помахал рукой. Те были бы и рады ускорить свой путь, да не могли при всём желании. Когда, минуты три спустя, они присоединились к шантирцу, то поняли причину его веселья.
Далеко внизу, в тени трёх скал стояла одинокая палатка, а возле неё лежал на спине, глядя в небо, некто в жёлто-оранжевой накидке.
Спускаться вниз оказалось намного проще, нежели они предполагали…
* * *
Унэн ничем не отреагировал на их приближение. Словно не замечая трёх людей, ловко спускающихся по камням, он уселся, протянул руку куда-то в щель под скалами и выволок оттуда бочонок. Задумчиво прислушавшись к звукам изнутри, монах со вздохом налил содержимого в стоявшую рядом кружку и принялся пить, блаженно улыбаясь.
- Пиво… - ошарашено произнёс Бревин, подходя поближе. - Он, значит, лежит здесь и пивом балуется…
- Как дела, Унэн? - окликнула его Коллаис, с довольным вздохом опускаясь на камни поблизости. Вид у неё был самый довольный.
- А, это вы! - обрадовался человечек, словно только что заметил их присутствие. - А я-то думал, куда вы запропастились? Вот лежу здесь, провожу время в медитации и молитвах…
- Если это теперь так называется, - заметил Бревин, с разочарованием глядя на опустевший бочонок, - то я с удовольствием к тебе присоединюсь… Постой, ты что - уже всё выпил?!
Монах с обиженной миной запустил руку в ту же щель и вновь пошарил там. В конце концов, пыхтя от напряжения, он добыл второй бочонок - полный.
- Как ты узнал, что мы пройдём здесь? - полюбопытствовала Коллаис, наливая себе обычной воды.
- Ну как же… Четвёртого дня прохожу это я здесь - ну, думаю, Унэн, придётся тебе здесь и поселиться - нигде вас нет. Тут смотрю - гроза бушует, тучи собираются. Всё понятно, думаю, без вас там не обошлось. И, как видите, не ошибся.
- Без нас не обошлось! - фыркнула девушка. - Что, по твоему, мы в каждую неприятность готовы вляпаться?
- А как же! - с энтузиазмом кивнул монах и вновь улёгся на спину. - У меня это первый принцип. А вы со мной уже давно знакомы. С кем поведёшься…
Остаток дня все предавались праздности. Кое-чем, конечно, пришлось заняться - осмотреть окрестности, перебрать имущество, привести в порядок самих себя. Коллаис с неприязнью смотрела на свои волосы - те отказывались укладываться ровно; никакое мытьё озёрной водой не помогало.
- Риви, - обратилась она к брату. - Через неделю тебе либо придётся добыть мне дождевой воды, либо я их состригу. Пугало пугалом, смотреть на себя страшно.
- Ищущий мудрости обретает все блага мира, - заметил на это Унэн и с довольным видом провёл ладонью по своей безупречно гладкой голове.
XXVII
В ту ночь что-то выбросило Ользана из сна ни свет ни заря.
Он приподнялся и прислушался. Всё в порядке. Тихо и спокойно. Сквозь полотно палатки был виден мирно потрескивающий костёр. Кто-то - видимо, Унэн - сидел у костра, скрестив ноги.
Несколько минут художник ворочался с боку на бок, но сон не возвращался. Наоборот, он понял, что совершенно выспался и лежать дальше - значит, обманывать самого себя.
Со вздохом он оделся и, наскоро причесав волосы, выбрался наружу. Было довольно зябко.
Пятый день они продолжали поиски и пока безуспешно. Указания Рамдарона были крайне неопределённы. Однако иного выбора не было; через десять дней им предстояло спуститься в ближайший город - либо чтобы запастись провизией и всем прочим, либо вернуться и признать своё поражение.
Было весьма обидно, так как десяток крупнейших пещер, по которым они успели наскоро пройтись, были помечены внутри следами чьего-то присутствия - потухшие факелы, мелкий походный мусор, а то и просто знаки светящимся мелком. Знаки походили на те, что мог бы оставить загадочный знакомый Рамдарона, но где же был он сам? Ни следов обвала, ни колодцев или расщелин, куда бы можно было свалиться. Никаких следов. В одной из пещер они даже нашли походную сумку со снаряжением. Но вокруг всё было чисто и безукоризненно - даже слишком чисто для пещеры…
- Не спится? - повернул к нему голову монах. Ользан кивнул.
- Сменить тебя?
- Да нет, не надо. По ночам мне легче думается. Сдаётся мне, что ответ на вопрос где-то поблизости.
Ользан помолчал.
- Может, нам отнести сумку и покончить на этом?
Монах ответил не сразу.
- Вряд ли его это устроит. Мы не первые, кто осматривает эти пещеры по его заданию.
Ользан ощутил разочарование.
- Как же тогда они не нашли сумку?
- Не знаю. Может быть, они не…
Что-то метнулось справа от них. Ользан не успел ничего заметить, как монах уже стоял, сжимая в правой ладони своё загадочное оружие - цепь с серпом и грузиком. У некоторых горных племён подобное оружие называлось онглир и Унэн, отчаявшись обучить своих спутников длинному и непроизносимому названию, которое употреблял сам, со вздохом согласился на "онглир".
Шагах в ста от костра, едва освещаемая его отблесками, на скале стояла большая чёрная горная львица - ни дать ни взять домашняя кошка, неимоверно выросшая. Зверь стоял, пристально глядя на людей, не издавая ни звука.
- Разбудить остальных? - шёпотом спросил Ользан. Его собственный меч показался ему совершенно бесполезным.
- Не торопись, - ответил монах тихо. - Во-первых, она не нападает. Горные львы никогда не позволяют добыче разглядывать себя. Во-вторых, она чёрная. Ты когда-нибудь видел чёрного горного льва?
- Что, будем просто стоять?
- Почему бы и нет? - в другой ладони у монаха появилось кольцо "живой" верёвки. - На всякий случай не отходи далеко от костра.
Кошка широко открыла пасть, демонстрируя зубы, и неторопливо пошла по направлению к костру. Монах не сменил ни позы, ни выражения лица, хотя Ользан знал, что его кажущаяся растерянность обманчива.
На полпути кошка упёрлась передними лапами в землю, прижала к ним голову и очертания её тела на миг размылись. Неуловимое мгновение - и с земли поднялась, глядя на них, невысокая, чёрная как уголь стройная женщина, покрытая коротким мехом. Она взглянула на Ользана (у которого почему-то едва не подкосились ноги) и чуть заметно шевельнула ладонью.
- Это тебя, - усмехнулся монах и оружие исчезло из его рук. - Где ты только находишь таких очаровательных подруг!
Ользан глубоко вздохнул, собираясь с силами и сделал шаг в сторону пришелицы.
- Олли? - тихонько позвал его монах.
- Что? - юноша обернулся.
- Если не трудно, спроси у неё - можно ли будет с ней как-нибудь побеседовать? Я бы полжизни за это не пожалел.
- Спрошу. В обмен на небольшую услугу.
- Слушаю.
- Ты никому не расскажешь об этом визите.
- Хорошо, - и монах, кивнул, уселся у костра в прежней позе, глядя в прежнюю сторону и не замечая всего остального.
* * *
Мирацу улыбнулась ему, сверкнув зелёными глазами и молча указала на край скалы. Сама она скользила по камням, словно была невесомой, а вот Ользану пришлось повозиться. Наконец, он спустился на небольшой уступ, метров двадцать в длину и от силы десяток в ширину. За ним начиналась отвесная стена.
- Unire alaidem, - произнесла его спутница. Однако, эти слова художник услышал приглушённо, словно сквозь подушку. Поверх них прозвучали сказанные на чётком среднем Тален слова "вот мы и встретились".
- Что ты хочешь? - спросил он и вновь поразился - на сей раз его слова прозвучали глухо, а поверх них, с не свойственным ему гортанным выговором с его губ сорвались совсем другие звуки. "Clansari uora?"
Вместо ответа мирацу указала ему на край уступа, и Ользан послушно отошёл. Поглядев на него ещё несколько мгновений, она медленно опустилась на колени, обхватила голову руками и сжалась в комок. Вновь потекли очертания и вот уже на скале расправляла крылья огромная птица - отчасти похожая на кондора, но намного крупнее. Покосившись на человека, птица спрыгнула в пропасть и ветер от взмаха пары огромных крыльев прижал Ользана к стене. Неторопливо взмахивая крыльями, птица совершила несколько кругов над уступом и направилась в его сторону, плавно снижаясь и выставив когти.
Ользан понял, что она хочет сделать и отошёл от стены, повернулся к птице спиной и развёл руки в стороны. Оставалось только надеяться, что та не промахнётся.
Его подняло в воздух так резко, что захватило дух. Он время от времени косился на когти в ладонь длиной, державшие его мёртвой хваткой и внутренне содрогался. Его несли куда-то на северо-восток, и ветер свистел в ушах. На какой-то момент Ользан увидел далеко впереди едва заметные огоньки - видимо, город, а затем птица резко нырнула вниз и у юноши внутри всё сжалось.
Спустя несколько секунд его ноги упёрлись в твёрдую опору. Птица взмыла над ним и унеслась куда-то вперёд и вверх.
Интересное начало, подумал Ользан, ощупывая свои плечи. Не пострадала ни одежда, ни он сам. Оглянувшись, он увидел, что стоит рядом со входом в ту самую пещеру, где они обнаружили старую сумку с чьими-то вещами. Успевшими наполовину сгнить.
Мирацу возникла из-за ближайшей скалы - вновь в человеческом облике и встала справа от него. От неё исходил жар, который ощущался даже сквозь одежду, и это было всё. Никаких запахов на этот раз. Возможно, конечно, что его маломощное человеческое обоняние просто не в состоянии было их уловить.
Прошло несколько ударов сердца - и он, и мирацу смотрели на скалу, из-за которой она появилась. В этот момент другой человек, выше ростом и невероятно широкоплечий, легко поднялся на скалу и быстрыми шагами приблизился к двум остальным. Мантия развевалась у него за спиной и Ользан успел подумать, что это - не самая подходящая одежда для таких условий.
Человек остановился за несколько шагов и уселся прямо на землю, скрестив ноги. Мигом позже Ользан последовал его примеру, заметив краем глаза, что мирацу уселась за его спиной.
- Vaorin, mirangil, - произнесли губы человека, но звуки эти были гораздо тише того, что на самом деле услышал Ользан. - Приветствую тебя, человек.