На очень и очень большом внутреннем дворе расположилось человек пятьдесят. Это были юноши и девушки примерно моих лет, они сидели на брусчатке группками и поодиночке. Кто-то дремал, кто-то общался друг с другом, кто-то читал, но при этом большинство из них выглядели какими-то… Неухоженными, что ли? Одежда, у некоторых достаточно дорогая, была мятая, лица у большинства были осунувшимися, а прически отдельных девушек больше напоминали вороньи гнезда.
Следует отметить, что мое появление не прошло незамеченным. Народ уставился на меня, прекратив свои занятия. Как видно, все услышали цокот подков моего коня.
- Это у вас чего тут такое? - спросил я у Тюбы, идущего следом за мной. - Комедианты в замок приехали?
- В каком-то смысле ты прав, приятель, - вместо привратника подал голос один из парней, сидящий на ступеньке лестницы. - Так оно и есть. Скажу тебе вот что: наша дружная труппа только что пополнилась еще одним участником. Догадываешься, о ком я веду речь?
Ай-ай, догадываюсь.
- Да погоди ты, Фрай, - остановила его рыжеволосая девушка, сидящая около фонтана, в котором не было воды. - Скажите: вы какие вопросы задавали Тюбе?
- Миралинда, боги! - вздохнула ее соседка, отличающаяся невероятной красотой. Я подобной девушки и не видел никогда. - Мы уже здесь, и это факт. Изменить ничего нельзя, так чего ради ты хочешь знать правильный вопрос? В чем смысл?
- Знания не бывают "ради смысла", - запальчиво сообщила ей рыженькая. - Они либо есть, либо их нет. И твой подход к получению знаний в данном месте мне непонятен. Мы здесь все для того, чтобы учиться, а не…
- Снова-здорово, - сказал кто-то из тех, кто сидел у стены, и его поддержал с десяток голосов дружным: "Все ей неймется". - Рыжая, если магистр тебя слышит, то он тебе еще дней пять назад засчитал твои пламенные речи! Новенький, пожрать чего есть?
- Нету. - Я спрыгнул с коня. - Я думал…
- …что здесь покормят, - закончил за меня высокий юноша в дорогом колете и с очень недешевой, судя по отделке, шпагой на боку, легко вставая на ноги. - Увы, мой друг, тут не кормят.
- Тут дадут, во что кладут. - А этот тип, что устроился под деревом, явно простолюдин. Не бывает таких конопатых лиц у благородных. - А ты не врешь?
- Возьми и проверь. - Я положил руку на эфес и нехорошо посмотрел на веснушчатого. - Если сможешь.
- Не шуми, - попросил меня владелец дорогого колета. - Некоторые наши однокашники спят, не будем их будить. Итак, добро пожаловать в Вороний замок, точнее - в его двор. Ты у нас тут уже сорок девятый, так что скучно тебе не будет.
- А… - Я потихоньку начал понимать, что к чему, и почему-то мне захотелось засмеяться.
- Если ты про то, что тебе надо повидать мастера Герхарда и передать ему рекомендательное письмо, - так нам всем надо бы это сделать, - улыбнулся юноша. - Но никто из нас пока этого не достиг.
- Мне не надо, - возразил веснушчатый. - У меня писем нет. И у Магдалены - тоже.
Девушка, у которой в руках была потрепанная книга, кивнула, не отрывая глаз от страниц.
- Это так, - подтвердил юноша в колете. - Не все с письмами пришли. Но им тоже нужен мастер Герхард Шварц.
- То есть войти сюда можно, - пробормотал я. - А выйти до того, как повидаешь Герхарда…
- Именно, - подала голос красотка, откидывая волосы назад. - Вот мы тут все и сидим. Ждем.
- Не все, - послышалось от стены. - Трое свалили уже. Им надоело слушать, как желудок урчит, не смогли без харчей сидеть.
- С этим плохо, - подтвердил юноша. - Воды - вон, целая бочка. А вот с едой… В день Тюба выдает каждому один кусок черствого хлеба утром и один вечером. И все.
Вот проглоты. Два куска хлеба в день? Да вы красиво живете! Я, бывало, о таком и мечтать не смел.
Хотя если привык есть от пуза, то на два куска хлеба в день переходить трудно, это правда.
- Барон Эраст фон Рут, - протянул я ему руку. - Я не представился.
- Баро-о-он! - протянул конопатый. - Кассандра, смотри - теперь у нас и барон есть.
- Да и боги с ним, - отозвалась девица с всклокоченными волосами и в пестром платье, даже не взглянув на меня. Она была занята серьезным делом. Она метала кинжал в крышку от бочки. Хорошо метала, к слову, умело.
- Граф Аллан Орибье, из Фрайтинга, - пожал мою руку юноша. - Рад знакомству. Ты, я так понимаю, из Лесного края?
Вот ведь как - он вельможа, проживающий в столице одного из крупнейших королевств Рагеллона, да еще и титул вон какой, а я - барончик из Лесного края. Но спеси в его голосе я не слышу. Может, с голодухи она пропала?
- Именно, - подтвердил я.
- Не обращай внимания на "ты", - учтиво объяснил он. - Здесь это наиболее разумная форма обращения. Да и в целом тут сословные традиции не к месту, поверь. Все мы тут на одних камнях сидим, чего уж.
И, к моему немалому удивлению, почти все, кто слушал нашу беседу, закивали, кроме парочки парней, которые вообще сидели наособицу. Им, как видно, подобное было не сильно по душе.
И зря. Смысл гонориться, если все в одной лодке сидят? Видимо, это и есть то "выбивание", о котором мне мастер Гай говорил, точнее, одна из его разновидностей.
За последующие десять минут Аллан окончательно разъяснил мне смысл происходящего, хотя основное я понял сам. Это и впрямь была ловушка - простая и изящная.
Как это ни печально, но ответа на главный вопрос - когда, собственно, появится магистр Герхард - никто не знал, более того - никто пока не видел ни одного из жителей замка, кроме Тюбы и еще какого-то типа, хотя несколько человек, включая косматую простолюдинку Кассандру, куковали здесь уже три недели, придя сильно загодя.
Моего коня, пока я общался с графом Орибье, Тюба куда-то увел, свалив седельные сумки прямо на брусчатку.
- Не волнуйся, - успокоила меня рыжеволосая Миралинда. - Он его на конюшню отвел, о нем там позаботятся. Так он мне сказал, когда мою лошадку забрал.
- Это он специально, - раздался веселый голос от стены. - Боится, что мы коня того… Сожрем.
- Мы можем, - подтвердил Аллан. - И поверь, Эраст, через неделю ты тоже начнешь думать так.
- Как назло, пропустил сегодня завтрак, - решил не лезть в бутылку я. - Так что с неделей ты погорячился. Я уже так думаю.
Над площадью метнулся хохот.
Раз смеются, значит, не все так плохо. Будем ждать. Время у меня есть.
Глава 5
Через день площадь для меня стала как родной, поскольку я перезнакомился почти со всеми ее обитателями, через три я уже был здесь своим, а через пять встречал новичков, которые въезжали в ворота замка, как когда-то и я сам, уже с ухмылкой ветерана.
Народ прибывал, причем активно. К концу моей первой недели, проведенной под открытым небом, наша компания насчитывала уже почти семьдесят человек.
Могло бы быть и больше, но как раз на пятый день поутру двор покинули сразу четверо соискателей знаний, на прощание плюнув в сторону массивной двери, ведущей во внутренние помещения замка, а также пожелав магистру Герхарду поскорее сдохнуть от горячки мозга.
Вечером того дня мы сидели под звездами и представляли, что именно сейчас эти четверо едят в корчме Кранненхерста.
- Гуся, поди, харчат, - причмокивал конопатый простолюдин, носящий имя Орвен. - С яблоками. Со шкварками. И еще с подливкой.
- Никакого полета фантазии, - подал голос кто-то с дальнего конца площади. - Дальше гуся и пива она не простирается.
- Точно, - огорчился Орвен. - Про пиво-то я и забыл!
- А я бы кабана заказал, - мечтательно произнес Фрай. - У батюшки в замке очень хорошо кабана готовили - со специями из Семи Халифатов и с медом. Ох, он и вкусен был! Корочка хрустящая, мясо сочное… И с терпким ватианским вином его, стало быть. Они очень хорошо сочетаются - кабанятина и старое ватианское.
- Думаю, что такими темпами мы вскорости до каннибализма дойдем, - заметила Миралинда. - Мне это не очень нравится.
- Само собой, ты из нас самая пухленькая, - одновременно сказало несколько человек, и это вызвало дружный смех.
Точнее, вторая часть предложения прозвучала у каждого по-своему - кто-то сказал: "Аппетитная", кто-то: "Упитанная", а невоспитанная Кассандра и вовсе употребила слово "жирная", но смысл был именно таков.
Кассандра эта была вообще девицей очень и очень странной, если не сказать - дикой. Вечно какая-то растрепанная, острая на язык и очень непосредственная в поступках. Она мне приятно напоминала моих знакомиц по кварталу Шестнадцати висельников.
Но, в отличие от них, у этой девушки были еще и принципы. Когда дважды в день, утром и вечером, высокий и худой как скелет обитатель замка (собственно, мы из местных жителей только двоих и видели за все это время - придурковатого Тюбу и этого дядьку) выносил корыто с кусками хлеба, то только три человека не бросались к нему и не выстраивались в очередь за вожделенной едой - она, Аллан и еще одна девушка по имени Гелла. И у Кассандры на губах всегда была чуть презрительная улыбка, когда она смотрела на то, как ее будущие однокашники спешат получить свою порцию.
Кстати, с ней все было понятно, Кассандра получала удовольствие от того, что дети знати теперь живут так, как всю жизнь жила она. С Алланом тоже вопросов не возникало, он вообще отличался от нас всех (Миралинда, которая все и про всех знала, по секрету шепнула мне, что, оказывается, его отец - родной брат короля, а он, Аллан - вообще первый сын в роду. По сути, он гипотетический наследник престола, так что графский титул, про который он всем говорит, - это так, для отвода глаз). Но вот почему к еде не бросалась Гелла, я так и не мог понять. Может, просто забывала?
Она вообще была не от мира сего - из вещей при ней находились только маленькая сумка с одеждой и мандолина. Я бы мог предположить, что она из мелкопоместных дворян, но, глядя на скакуна, которого повел в конюшню Тюба, присвистнул с завистью даже Аллан, а серьги и колье, которые были на ней надеты, так блестели под лучами солнца, что даже идиоту становилось ясно - эти камушки настоящие.
Но кто она, откуда - мы не знали. Она только имя нам назвала, и все.
Впрочем, она тут не одна была такая молчальница. У дальней стены группкой сидели шестеро ребят из Центральных королевств. У них там вообще народ спесивый проживает, а если спесь еще помножена на сословные предрассудки, так вообще ужас что такое. Общались они только друг с другом или, по необходимости, с кем-то из тех, чей титул не оспаривался, вроде Аллана. Я, к слову, им как собеседник не подходил - рылом не вышел. Простолюдинов же они и вовсе игнорировали.
А тем и печали не было, они тоже в большинстве своем не стремились попасть к нам в друзья. Кроме общительного Орвена, да еще хохотушки Та-тианны (вот такое имя. А что вы хотели - в предгорьях Карда и не так детей называют), на постоянный контакт никто больше не шел.
Но и вражды в открытом виде не было. То есть с криками и хватанием за оружие, а вооружены тут были почти все, включая девушек. Хотя вынужденное безделье, жажда деятельности, присущая всем молодым, и сословная пропасть потихоньку делали свое дело.
От того, чтобы взять друг друга за грудки, нас, видимо, останавливало то, что все мы сейчас находимся в одной лодке, то есть попали в одинаковую ситуацию, и всем одинаково неясно, как жить дальше. Лето почти кончилось, по ночам мы дрожали от холода, костер Тюба разжигать не давал, и все это было уже совсем не смешно. Осень в этих местах короткая - листва облетает за пару недель, а в конце октября, бывает, вьюжит так, что света белого не видно. Голод - это не страшно, его можно пережить, по крайней мере, я не страдал от недоедания совершенно. Но вот холод…
А окна в замке ночной порой оставались темными - ни огонька. Я потихоньку начал склоняться к мысли о том, что, может, мага вообще, так сказать, нет дома? Вдруг он куда-нибудь уехал и забыл о том, что он теперь наш наставник? И в этих своих предположениях я был не одинок, к такой мысли склонялись многие.
И еще запах начал нас донимать, тот, который от отхожих мест. Их тут было целых три, но и нас - почти семьдесят душ. Чистить нужники никто из нас не собирался, двое жителей замка тоже себя этим не утруждали, а потому благоухало во дворе ого-го как, особенно во время дневного солнцепека. Кое-кто из благородных девушек начал даже поглядывать в сторону ворот именно по этой причине. Не привыкли чистенькие домашние барышни к таким запахам.
Из-за этого и полыхнул первый на моей памяти серьезный конфликт между нами. Собственно, причиной его могло стать все что угодно, поскольку в нас накопилось очень много злобы из-за неизвестности, вынужденного безделья и сидения на одном месте. Я-то ладно - и недели здесь не пробыл, а кое-кто полмесяца и больше на этом дворе уже кантовался.
- Как же там воняет! - Из одного из нужников буквально выскочила, зажимая нос, хохотушка Флоренс, дочка очень крупного землевладельца из Силении, голубоглазая и крутобедрая. - Ужас какой-то! Орвен, пойди туда и сделай так, чтобы там не воняло!
- А почему он должен туда идти и что-то делать? - немедленно и провокационно-громко спросила у нее Кассандра. - Он что, там сидит постоянно, и все это дерьмо - его? Или ему больше всех надо? Или потому что он - простолюдин?
- Потому что он мужчина! - Флоренс выставила перед собой холеные ладошки. - Ты хочешь, чтобы я это самое выгребала лично? Да я не держала в руках ничего тяжелее… Не знаю…
- Ложки, - подсказал ей нужное слово Мартин, еще один представитель неблагородных - высокий, крепкий и жилистый парень, который, несомненно, знал, как в этой жизни добиваться своего. От него всегда исходил запах агрессии, если можно так выразиться. - Это у вас у всех общее. Кроме того, чтобы есть и болтать, вы больше ничего в жизни не умеете. Но в целом ты права, куколка, мы - те, кто способен что-то сделать своими руками, мужчины. А вот твои приятели - они…
- А я все ждал, когда чернь скажет свое слово, - подал голос один из тех шестерых благородных, которые держались особняком. Был он высок, плечист, русоволос и вдобавок имел обаятельнейшую улыбку и ямочку на подбородке. Мечта всех женщин, от девочек до бабушек. Звали его, если не ошибаюсь, Гарольд Монброн. - Ну что, Аллан, ты убедился в моих словах? Не бывает таких мест в этом мире, где все равны, как я тебе и говорил. Мы - это мы. Они - это они. И твои слова: "Мы теперь все одинаковы, между нами нет различий", - просто смешны. Что ты там сказал, нищеброд? Ничего тяжелее ложки никто из нас в руках не держал? Ошибочка вышла. Не угадал ты.
Его шпага скрежетнула о ножны - Гарольд не собирался шутить. Он собирался убивать.
Мартин осклабился, подошел к тому месту, где лежал его скарб, и через секунду в руках у него оказалась укороченная двусторонняя глевия, которую я давно уже приметил. Оружие специфическое и очень серьезное, мне про него Агриппа рассказывал. И еще он говорил, что им запросто не поорудуешь, тут очень хорошая подготовка нужна. Но не просто же так Мартин ее с собой таскает?
Что примечательно - с ним плечом к плечу встали трое его приятелей, и тоже уже не безоружные. То ли под рукой все держали, то ли заранее к такому исходу готовились.
Но и друзья Гарольда не отставали, тоже решив принять участие в назревающем серьезном разговоре.
Народ, до этого хаотично располагавшийся на площади, начал менять свое местоположение - кто-то шел туда, где, ухмыляясь, умело крутил свое оружие Мартин, а кто-то направлялся в сторону Гарольда, который впервые на моей памяти вышел из тени на середину площади.
- Ребята, вы чего? - жутко перепугалась Флоренс. Она интенсивно вертела головой, глядя то на тех, то на других, и ее кудряшки цвета созревшей пшеницы, казалось, жили своей жизнью. - Не надо! Я же ничего такого…
- Это верно, - заметила Кассандра и крутанула два кинжала, причем очень и очень умело. - Что ты, что подруги твои. Хотя все даже хуже - вы не просто "ничего такого", вы вообще ничто.
- Давно хотела подрезать язык этой непромытой девке, - сообщила всем стоящая рядом со мной виконтесса Агнесс де Прюльи - высокая, волоокая, грудастая южанка родом из Анджана, стоящего почти на границе с Семью Халифатами. Мне она до этого казалась очень рассудительной и спокойной девушкой, совершенно не склонной к конфликтам. Недооценил я ее, надо признать. К конфликтам, судя по тону, она и впрямь не стремилась, а вот против смертоубийств ничего не имела. - Если уж пошло такое дело, надо этим заняться. Надоела она мне хуже смерти и воняет почище тех же туалетов.
Агнесс присоединилась к Гарольду и его соратникам (а их было уже больше десятка, похоже, что его слова и действия нашли отклик среди людей его круга), прихватив по дороге из своих вещей скимитар и кинжал с искривленным лезвием.
Забавно. А мне к кому идти, если начнется серьезная резня? С одной стороны, я барон, мне сами боги велели простолюдинам глотки резать. С другой… Три месяца назад я был таким же, как они. Я был даже хуже - эти хоть вон в приличной одежде, а не в том рванье, из которого когда-то состоял мой гардероб.
- Уникальная ситуация. - Мартин явно был доволен происходящим. - Я могу пустить кровь благородным, и мне ничего за это не будет. Только ради этого стоило сюда прийти.
- Хм. - Аллан прищурился. - Знаешь, у меня сейчас возникло ощущение, что ты за этим сюда и явился.
- Ну да, - даже не стал спорить Мартин. - За этим тоже, чего врать. И еще кое за чем - подучиться очень хочу, знания мне нужны. Знания - сила, так мне мои наставники говорили. А еще хочу пару-тройку ваших благородных девок обрюхатить, для забавы.
- Аллан? - Гарольд расхохотался, глядя на графа, по скулам которого ползли красные пятна. - Вот тебе и "мы все тут студиозусы". Девок он наших хочет, посмотри на него. Неужели ты думаешь, что они под тебя, чумазого, лягут?
- Фу, - сморщила носик Флоренс и глянула на подруг. Те тоже скривились.
Но не все. Парочка не кривилась, а смотрела на мускулистого простолюдина с плохо скрытой ненавистью. Да ладно!
- Надо убивать, - сказал Гарольд тем, кто стоял рядом с ним. - Тут по-другому нельзя. Или мы, или они.
А я все ломал голову, что же мне делать, если вдруг и впрямь дойдет до схватки? Хотя верный ответ я знал с самого начала, и мои метания были не более чем способом оправдать себя в своих же глазах. Ну а как иначе? По сути, я ведь собирался резать подобных себе людей из низов, которые были мне ближе, чем любой из благородных. Но я все равно буду их убивать, если прижмет.
- Из-за чего началось-то, приятель? - спросил у меня кто-то сзади. - Прозевал начало, понимаешь.
- Одна в вонючем сортире слабиться не хочет, говорит, что пахнет там невыносимо, другая ей вроде все как и верно сказала, но больно по-хамски. Остальные просто пар хотят выпустить, - пояснил я, не оборачиваясь. - Ну и сословные предрассудки свое дело сделали, не без этого.