Барден же думал о давнем споре с Альбертом и о том, как неправ был в этом споре, утверждая, будто Марку никогда не переупрямить его. Во взгляде сына он увидел решимость заполучить желанную женщину любой ценой, хотя бы ради этого пришлось пойти на разрыв с отцом-тираном и сровнять с землей пару-тройку королевств. Когда-то сам император поступил точно так же: развязал войну и вопреки всем обстоятельствам взял в жены скаанскую королевну Туве, единственную женщину, заставлявшую чаще биться его сердце. Он ни о чем не жалел, но все же никто (и в первую очередь он сам) не назвал бы их брак счастливым. Однако же, думал Барден, Марк не такой как я, а избранница его едва ли похожа на Туве - второй такой не найти. Он может оказаться счастливее меня. А если я теперь скажу ему "нет", он молча повернется и уйдет, и сделает все по-своему, и мне придется покарать его за неисполнение не отцовской, но императорской воли, и… и сколько всего еще за этим потянется?
Отвернувшись от окна, за которым все равно не было ничего любопытного, Барден внимательно посмотрел на сына. Тот поднялся вслед за ним и стоял, напряженно выпрямившись и дрожа, как горячий нервный скакун.
- Как ее имя? - спросил Барден бесстрастным тоном.
- Эва, - выдохнул Марк, и щеки его заалели. - Эва Кранах.
- Эва?..
- Младшая дочь эрла Кранаха, - подсказал Альберт, впервые за все время разомкнув губы.
- А! Такая маленькая очаровательная блондиночка? Но она, кажется, совсем дитя.
В глазах у Марка затеплилась слабая надежда.
- Ей исполнилось девятнадцать, отец.
- Да, это возраст невесты, - согласился император и вдруг усмехнулся. - Но почему вдруг такая спешка, Марк? Почему ты так вдруг заговорил о женитьбе, да еще прискакал для этого разговора Безымянный знает откуда? Неужто появились веские причины для спешки?
Марк покраснел сразу от смущения и от гнева.
- Причины есть, и очень веские, - заявил он вдруг осипшим голосом. - Если я не решусь, Эву выдадут замуж за другого, отец уже ищет мужа для нее.
- А если твоя Эва, - Барден снова усмехнулся, - не захочет пойти за тебя замуж?
- Эва? Не захочет? Такого не может случиться, - отрезал Марк и увидел, как улыбнулся Альберт - холодный Альберт, бесстрастный Альберт. Новая волна крови прихлынула к лицу, дышать стало тяжко. Он дернул воротник офицерской куртки.
- Ты так уверен в ней? - продолжал пытать император, не сводя с него пристального взгляда.
- Как в себе!
- В таком случае, я хочу поговорить с ней. Передай ей от моего имени приглашение.
- Пригласить ее на ужин? - нерешительно спросил Марк.
- Нет. Для начала хочу поговорить с ней наедине.
- Отец! - Марк так и просиял и шагнул к отцу, сам, впрочем, не зная, что хочет сделать.
Но император отшатнулся от него.
- Тише. Я еще ничего не ответил. Иди, Марк, иди лучше к своей Эве, если не хочешь больше ничего мне сказать.
Марк широко улыбнулся и, забыв попрощаться, почти выбежал из кабинета. На душе у него стало легко, как никогда. Император же повернулся к Альберту и спросил:
- Что скажешь?
- Скажу, что в отношении упрямства мальчик пошел в тебя. Ты его не переломишь.
- Пожалуй, что так, - согласился Барден и добавил как бы через силу: - Да и не хочу я его ломать…
Альберт хотел тактично промолчать, но не удержался:
- Что значит личное желание или нежелание, когда затронуты интересы империи?
- О, Двенадцать, и ты туда же! Я тридцать лет слышу об интересах империи, причем в большинстве случаев - от себя самого, - мрачно сказал император. - Так или иначе, я должен сначала посмотреть на эту Эву, прежде чем решать что-то… Знаешь что, Альберт? Распорядись-ка оседлать лошадей.
- Мы куда-то едем? - слегка удивился Альберт.
- За город, просто прогуляться. И поговорить наедине.
- Хорошо, Эмиль.
* * *
У Марка хватило выдержки хотя бы сменить пропыленную одежду на чистую перед тем, как отправиться к Эве. Зная, что эрл Кранах с опаской наблюдает за ухаживанием наследного принца империи за его дочерью, Марк не хотел давать ему лишний повод для неудовольствия и неприязни. Да и Эве не стоило показываться в таком недостойном расхристанном виде.
Но, по правде говоря, Эве не было никакого дела до того, как выглядит ее возлюбленный. Она так обрадовалась его неожиданному появлению, что смотрела только на его лицо, в его глаза, и не замечала ничего больше. Но радость ее приугасла, когда Марк пересказал свой разговор с отцом и передал его приглашение. Теперь Эва казалась испуганной и даже побледнела немного.
- Встретиться с его величеством! - проговорила она дрожащим голоском, прижав к груди сложенные руки. - Но это… это…. Ох, Марк, мне страшно! Я не могу!..
- Но ты не должна бояться его, - мягко ответил Марк. - Ведь когда ты станешь моей женой, он станет тебе вторым отцом.
Эва низко опустила голову так низко, что Марк смог полюбоваться на изящный белокурый затылок и нежную шею.
- Да, я знаю, - ответила она едва слышно. - Я не должна бояться императора… но боюсь. Он так пугает меня!.. А если он… а если я не понравлюсь ему, и он запретит нам жениться?
- Тогда, - сказал Марк мрачно, сдвинув брови, - тогда мы все равно поженимся.
- Как же мы поженимся? - Эва вскинула на него испуганные глаза. - Против воли императора? Но если он проклянет и прогонит тебя?
Все краски исчезли с лица Марка, но смотрел он по-прежнему решительно. О таком повороте событий он уже думал.
- Пусть проклинает и прогоняет, - глухо сказал он.
- Ох, нет! - Эва очень испугалась. - Нет, нет, Марк, так нельзя! Не говори так! Он же твой отец и повелитель! Да и мой отец ни за что не согласится на этот брак, он никогда не решится пойти на вражду с императором.
Перспективы были невеселые, но усилием воли Марк заставил себя встряхнуться и отбросить мрачные мысли.
- Да погоди же, Эва! - воскликнул он. - Зачем предполагать худшее? Отец ведь не отказал мне сразу, значит, надежда еще есть. Соберись же с мужеством, оно тебе еще понадобится, если ты хочешь когда-нибудь в будущем стать императрицей. В самом деле, Эва, не нужно бояться моего отца, - продолжал он с неожиданным воодушевлением. - Он вовсе не такое чудовище, как о нем говорят, и его… его можно любить.
Эва смотрела на него с большим сомнением, но в спор не вступала. Для нее император едва ли был живым человеком, скорее - олицетворением имперской власти, чем-то далеким, огромным, торжественным и внушающим ужас. Представить его в качестве своего свекра она просто не могла. Ведь она даже никогда не разговаривала с ним, а лишь видела на расстоянии (хотя иногда и довольно близко) во время торжественных приемов во дворце.
- Помнишь Илис Маккин? - продолжал Марк, обращаясь к перепуганной Эве. - Истрийскую девушку, которую отец учил магии? Так вот, она совершенно его не боялась, и даже, я сказал бы, обращалась с ним достаточно вольно. А он даже никогда не повышал на нее голос.
- Илис чужеземка, - с сомнением ответила Эва. - К тому же магичка. Она не такая, как мы. И все-таки, в конце концов, император прогнал ее.
- Она сама уехала! - возразил Марк с жаром. - Ты… ты не знаешь, что там было! В общем, Эва, не нужно волноваться раньше времени.
- Я попробую, - покорно сказала Эва.
Они поговорили еще немного о той ерунде, которая может интересовать только влюбленных, потом Эва опомнилась: не стоило позволять гостю большее, на что он мог рассчитывать, не являясь даже официальным женихом. Она отняла у Марка руку, отодвинулась на край кушетки и приняла чопорный и светский вид. И вовремя - в этот момент в гостиную вплыла ее мать, госпожа Аделина Кранах, которая вдруг забеспокоилась, что молодые люди слишком долго остаются наедине. Не наделали бы глупостей!
- Ах, Марк, - с томной улыбкой проворковала она, протягивая гостю руку, - вы так давно у нас не были! Вы, верно, все воюете?
- Да, миледи, - почтительно отозвался Марк. - Я и теперь приехал всего на несколько дней.
- Как жаль! Знаете, Марк, в столице почти не осталось интересных молодых людей - все на войне, - и наши девочки очень скучают. Даже князь Слоок, и тот куда-то уехал, а ведь известно, как он не любит покидать столицу.
- Уехал? - переспросил Марк без особого интереса, из одной любезности.
- Увы! - горестно подтвердила госпожа Аделина. - Разве вы не знали? Ведь вы, кажется, с князем друзья?
- Нет, миледи, - сухо ответил Марк, который предпочел бы до конца жизни не видеть князя, боясь не сдержаться и сделать с ним что-нибудь страшное - за его сомнительные махинации и за то, что он втянул в них Илис.
- Ну, неважно, - ничуть не смутилась госпожа Аделина. - Просто обстоятельства его отъезда очень уж странные. Представьте: в один день он рассчитывает всех слуг, на утро его уже нет в городе, дом стоит пустой, и никто ничего не знает… Я очень рассчитывала на вас, Марк, на то, что вы нам хоть что-нибудь проясните.
- Нет, миледи, - повторил Марк, - мне неизвестно ничего о делах князя.
- Жаль, жаль. Нам его очень не хватает… Но позвольте предложить вам чашку чая? Я вижу, Эва не позаботилась о вас. Эва, как не стыдно, какое невнимание к гостю, где твои манеры?
Эва сильно покраснела и опустила голову. Марк едва заметно улыбнулся ей и стал терпеливо ждать, пока служанка госпожи Аделины принесет чай.
* * *
…Разговор, конечно, вращался вокруг Карлоты. И Бардена, и Альберта встревожил ее неожиданный приезд, хотя они и старались не выказать этой тревоги друг перед другом. Альберту это удавалось хуже - император читал его как книгу, оставаясь внешне совершенно бесстрастным.
Они медленно ехали по дороге, уводящей прочь из города, под обнаженными ветвями старых деревьев, которые росли по обочинам, и не обращали никакого внимания на других путников, весьма немногочисленных. На них тоже не смотрели; поскольку они ехали без свиты и в простой одежде, никому и в голову не пришло бы заподозрить в них знатных господ. Альберт, правда, был при оружии, но скрывал его под плащом.
Моросил мелкий дождь, с реки дул ветер, но было довольно тепло для этого времени года.
- Не могу понять, - заговорил Альберт после долгого молчания, - почему она вдруг заявилась в Эдес. Не могли же новости об аресте Слоока дойти до нее так скоро.
- Новости, может, и не могли, - ответил Барден безразлично, - а вот князек наш мог до нее и доехать.
- Сам?!.
- Разумеется, сам. В его положении нанимать посыльных рискованно. Приехал, предупредил и уехал. Карлота тут же подхватилась и примчалась в Эдес… но вот зачем?
- Может быть, своим появлением она хочет доказать невиновность? Мол, совесть моя чиста, я ничего не боюсь, потому и явилась пред твои августейшие очи, брат мой… - предположил Альберт.
- Может, и так… хотя едва ли. Карлота ведь не наивная дурочка. Жаль, что она родилась женщиной! Какого короля мы могли бы иметь, если бы…
Вероятно, Барден хотел сказать "если бы она была мужчиной", но Альберт мысленно закончил по-своему: "если бы она вышла победителем из нашей борьбы за власть". И вслед за тем по недлинной цепочке ассоциаций всплыло в памяти имя: Люкка… Зря он это подумал! Его мысль была незамедлительно подхвачена Барденом, желтые глаза полыхнули яростным жаром.
- Осторожнее, Альберт! - сказал он сквозь зубы. - Обойдись, пожалуйста, без намеков на мои семейные неурядицы.
- Но ведь это правда! - не выдержал Альберт.
- Тебе-то откуда это знать? - мрачно вопросил Барден и замолк.
Довольно долго они ехали в молчании, под усиливающимся дождем. Император грузно ссутулился в седле; коричневый плащ из грубой толстой шерсти делал его громадную фигуру совершенно бесформенной. Мощный жеребец под ним тяжко переставлял ноги и, вероятно, мечтал только о том, как бы поскорее избавиться от такого в буквальном смысле весомого седока.
Альберт тоже помалкивал; гроза вроде бы миновала, но черные тучи не спешили рассеиваться. В любой момент с неба могла ударить молния, и Альберту очень не хотелось попасть под нее. Впрочем, в последнее время гневные вспышки императора все чаще оканчивались ничем. В молодости он без раздумий отправлял на эшафот всех, кто имел несчастье попасть ему под горячую руку; сейчас он вроде бы как стал больше ценить людей. Альберт признавал, что это может быть его пристрастное мнение, но все же не мог отделаться от ощущения, что император стал несколько… мягче. Причем он даже мог бы, пожалуй, указать примерный отрезок времени, когда начались перемены. Как раз в это время из Северной уехала Илис.
Внезапно Барден натянул поводья, заставляя лошадь остановиться, и повернулся к спутнику.
- Альберт, - сказал он, - а ты разглядел того молодчика, который маячил за спиной у Карлоты?
- Нет, не успел, - Альберт немного напрягся; можно сказать, он сделал стойку, как хороший охотничий пес. - Зацепил краем взгляда. Признаться, я подумал, что это телохранитель Карлоты. А в чем дело?
- Не припоминаю за Карлотой привычку возить с собой телохранителя, - медленно сказал Барден, пристально на него глядя. - Так же как не припоминаю за ней тяги к молодым мужчинам, которые годятся ей в сыновья.
- Ты думаешь, она привезла его не просто так?
- Не знаю. Этот молодчик, мне кажется, горец - вид у него, как у горца. А про них, я слышал, говорят, будто они с младенчества виртуозно обращаются с холодным оружием. И если Карлота не решила на старости лет обзавестись телохранителем…
- О, - сказал Альберт, широко раскрыв глаза. Неоконченная мысль Бардена не нуждалась в пояснении.
- Я ничего не утверждаю, - подчеркнул император. - Может, ее в нем привлекает его смазливая рожа, и она не нашла сил расстаться с ним. Не знаю. Сегодня я поговорю с ней… послушаю, что она скажет, и послушаю ее мысли. Хотя она, в отличие от тебя, за годы общения со мной неплохо научилась свои мысли маскировать и прятать…
- Эмиль, позволь мне присутствовать при вашем разговоре. Тебе не стоит оставаться с ней наедине.
- Боишься, она воткнет в меня отравленную иглу? - с нехорошей улыбкой спросил Барден. - Нет, она неспособна на убийство своими руками. Скорее, она постарается не запачкаться и перепоручит это дело профессионалу.
- И все-таки, Эмиль, прошу тебя. Мне так будет спокойнее.
- Двадцать лет, - все так же улыбаясь, сказал Барден, - двадцать лет ты неотступно следуешь за мной и охраняешь меня от всего, от чего только можно. Ты не устал от этого?
- Нет, - ответил Альберт без улыбки и взглянул ему в глаза. - Ты же знаешь, что нет, Эмиль.
Первым делом Карлота потребовала от брата выставить из комнаты своего "цепного пса".
- Я не буду говорить при нем, - заявила она с надменной гримасой.
В ответ на это заявление Альберт только посмотрел на нее спокойным долгим взглядом, а Барден ответил холодно:
- Будешь.
Сказано это было так, что Карлота немедленно потеряла весь свой апломб, а заодно вспомнила, что приехала не ссориться с братом, а, наоборот, доказывать свою к нему лояльность.
Но присутствие Альберта держало ее в ощутимом напряжении. Он, как всегда, молчал, но вслушивался в каждое ее слово, и не сводил с нее взгляда своих холодных серых глаз. Всей душой Карлота ненавидела этого палача и убийцу, и не в последнюю очередь за то, какое место тот занимает при ее брате. Больше двадцати лет Альберт тенью ходил за императором, будучи одновременно его секретарем, адъютантом, телохранителем и первым советником; ради своей преданности к императору он отказался от семьи, родни и собственных интересов; он так и не женился. Он был одним из немногих людей в империи, звавших императора по имени - кроме него подобной привилегией обладал разве что старший магик гильдии Гесинды, Илескар (и, конечно, Карлота, которая пользовалась своим правом родства). При всем этом Альберт не имел на императора ни малейшего влияния (на императора вообще никто не имел влияния), но сам был послушен любому его слову или жесту. Как меч в руке воина. Даже не так - как палец на руке… За это Карлота ненавидела его еще сильнее, чем брата. У Эмиля, по крайней мере, была свободная воля. У Альберта ее не было уже давно.
Но Карлоте пришлось взять себя в руки, забыть на время о ненависти и заставить себя улыбнуться. Не для того она приехала, чтобы вступать в открытое противоборство с Альбертом - он и так следит настороженно за каждым ее жестом, словно ожидая, что она вот-вот набросится на него или на его хозяина.
- Брат, - сказала она своим звучным голосом. - Не гневайся на меня. Давай забудем о вражде и поговорим спокойно.
- Не держи меня за идиота, - ответил Барден с бешеной ненавистью. - Я знаю, что ты с радостью разорвала бы мне глотку, если бы только не брезговала так видом крови.
- О чем ты говоришь? Я никогда не посмела бы, - возразила Карлота, страшно улыбнувшись. - Мне известно, как ты караешь мятежников; подобная участь страшит меня, как и любого человека в твоем государстве.
- Знаю; только это и удерживает тебя от открытого бунта. Что ж, страх иногда защищает лучше, чем любовь. Но к делу. Зачем ты хотела меня видеть?
Карлота смотрела на брата, который сидел, развалившись, в очень неудобном на вид деревянном кресле, и вдруг почувствовала себя девочкой, вызванной "на ковер" суровым дедом для того, чтобы получить разнос за очередную дерзкую шалость. Сходство Эмиля с покойным королем Иссой стало настолько очевидным, что вызывало мистический трепет. Нынешний император мог использовать парадный портрет августейшего предка как свой собственный. Ах, дед, подумала Карлота, ты мог бы гордиться своим жестоким и вспыльчивым внуком. Однако же хорошо, что твоя бешеная кровь лишь отчасти передалась Марку, хотя тебе это и не понравилось бы… ты предпочел бы получить вторую свою точную копию.
Карлота встряхнулась, прогоняя наваждение, и с достоинством ответила брату:
- Я хотела лишь просить у тебя дозволения остаться во дворце на какое-то время. Оставаться в нашей глуши для меня невыносимо.
- С чего бы это, - недоверчиво проговорил Барден, - тебе понадобилось мое дозволение? До сих пор ты приезжала, когда вздумается, и самовольно вселялась, не спрашиваясь меня.
- Все меняется, - как могла кротко ответила Карлота. - Я уже сказала, брат, что хотела бы прекратить нашу вражду.
- У тебя, кажется, появились причины серьезно опасаться за свою жизнь и свободу, - зловеще сказал Барден. - Поэтому ты и приползла сюда, поджав хвост.
- Так ты мне не веришь?
- Ребенок ли я? Конечно, не верю. Скорее я поверю, что ты припрятала для меня за пазухой кинжал…
- Вот как? - Карлота резко встала, юбки ее гневно зашелестели. Бешеный нрав, доставшийся в наследство от деда, все-таки взял верх над показным смирением. Альберт поднялся почти одновременно с ней - как бы то ни было, от необходимости соблюдать этикет никто его не освобождал. Один Барден остался сидеть и даже не переменил фривольной позы. - Значит, ты готов признать за мной только дурные намерения? Думаешь, я способна только на подлость?