Встретить в бешеной атмосфере Сатурна свирепого дорадо и остаться в живых почти невозможно…
Роберт Рид
Герой
- А теперь насчет его возраста, - сказал Андерлол. - Он у него уже преклонный, но дело даже не в этом. Нас беспокоит весь пакет ваших предложений. Факторы износа, необходимость срочного хирургического вмешательства…
- То происшествие в Южной Зоне случилось почти год назад, значит, ваш персонаж живет в уединении вот уже… - И очень удачно восстанавливается, - вставила женщина, глядя только на меня. Ее звали Блондиночка (очень подходящее имя), ей было лет тридцать пять, и она была чертовски хороша собой. Густые золотистые волосы, ярко-синие глаза, атлетическое и притом отчетливо женственное телосложение.
Словом, ее пакет сильно меня заинтересовал. Беспардонно игнорируя моего ассистента, Блондиночка демонстрировала полное доверие ко мне. Ухмыльнувшись и даже слегка подмигнув, она заявила:
- Мой Родни полностью поправил здоровье. Загорел, окреп, отдохнул.
Андерлол раздраженно фыркнул.
- Что за бессмыслица?
- Это старые земные понятия, - объяснил я. - Люди нефтяного века принимали поврежденную солнцем кожу за признак крепкого здоровья.
Блондиночка была сверстницей Андерлола и наверняка повторяла слова своего старика-босса, уроженца Земли. Но почему она называет его "мой Родни"?
- Все равно, - не сдавался Андерлол. - Самое свежее, что в нем есть, - новый позвоночник. И соответствующие шрамы.
- Не позвоночник, а загляденье, - вмешался второй представитель скромного лагеря Родни. Этот назвался Сверхзвуковым Громом - более дурацкого имени я не слыхивал. Что ж, ему было двадцать с небольшим - ужасный возраст, когда люди позволяют себе невесть что. Гром был крупным мускулистым парнем, не менее импозантным внешне, чем Блондиночка, только каким-то слишком уж правильным. С намеком на страсть в голосе молодой Гром добавил: - Наш персонаж очень крепок и везуч. Не персонаж, а ходячая легенда. Мне даже непонятно, зачем понадобилось это бессмысленное совещание…
- Спокойно, - приструнила его Блондиночка.
Гром закрыл рот и больше его не открывал, кривя губы, словно от горечи.
- Это бессмысленное совещание - моя блажь, - объяснил я. - Представьте, у меня тоже есть сомнения. Всякий полет на Сатурн требует больших капиталовложений. Нам необходима аппаратура, транспорт для ее перемещения и для нас самих. Все это тоже стоит денег. Прежде чем начать, я встречусь со своими испытанными банкирами, продемонстрирую им океан уверенности, пообещаю вернуться живым, с продукцией, которая принесет всем прибыль. Потому что это - бизнес. Коммерческое предприятие. Без надежды на доход никто пальцем не пошевелит. - Глядя на молодую женщину, я заключил: - Ваш Родни - известная физиономия на Сатурне, но давайте не будем лукавить. Он не из первого ряда, не тот искатель приключений, которого тут же узнает любой мальчишка на Земле.
- Кто же тогда из первого ряда?
Я не задумываясь назвал пять имен.
- Двое из них погибли, - напомнила Блондиночка. - Остальные - пожизненные инвалиды.
- Мозги в консервных банках, - подытожил Гром.
Я бросил на него недовольный взгляд.
- Список претендентов второго ряда раз в десять длиннее. Я могу выбирать из полусотни кандидатур. Зачем мне рисковать именно с ним? Что в вашем Родни такого уж особенного?
Наши гости выразительно переглянулись. Блондиночка дотронулась до моей руки.
- Помните последнюю экспедицию в Южную Зону?
- Это когда он чуть не погиб? - проворчал Андерлол.
- Тогда мы оставили на одном из них наш зонд, - проговорила она, по-прежнему касаясь меня.
- На ком это? - спросил мой ассистент, хотя мы оба сразу догадались, на что она намекает.
- Вы про дорадо? - спросил я шепотом.
- Сигналов от зонда все равно не получить, - отрезал Андерлол, отметая все надежды. - Всем известно, какие у этих чудовищ электрические поля.
- А телеметрия? - оживился я. - Порадуйте меня, скажите "да"!
Она утвердительно кивнула и улыбнулась.
- Мы применили экспериментальную схему. Сигнал усиливают токи самого дорадо.
- Значит, вам известно, где он сейчас находится?
Она опять кивнула, не переставая улыбаться. Эта женщина была неотразима. Голосом с соблазнительной хрипотцой она проговорила:
- Заключите с нами контракт. - Ухватив меня за локоть, она объяснила: - Если вы нас наймете, то сможете найти дорадо, когда захотите. Самое знаменитое существо в Солнечной системе к вашим услугам!
Тянет ли дорадо на самое знаменитое существо, известное человечеству, - вопрос спорный. Но то, что он твердо занимает одно из первых мест по части сенсационности, сомнений не вызывает. Это огромные, могучие хищники - сразу три свойства, от которых широчайшая аудитория послушно выпучивает глаза. Полезно и то, что обитают они в штормовой атмосфере Сатурна, образующей чрезвычайно фотогеничный задний план. Самое же главное - эти чудища, как любая колоссальная дрянь из мифологии, крайне редко встречаются: во всей необъятной Южной Зоне, как полагают знатоки, взрослых дорадо наберется от силы десять тысяч экземпляров.
И один из этих десяти тысяч порхает с работающим зондом!
Взяв со своих спонсоров клятву свято хранить тайну, я показал им объемные графики перемещений нашего птенчика. Со мной была Блондиночка - ворчливых ассистентов мы с собой не пригласили, - и с ее помощью я определял местоположение существа со сверхъестественной точностью.
- Сейчас он летит и охотится в штормовом сгустке, - говорил я - А теперь переваривает органику. Кормится живыми облаками… Опустился пониже и дремлет в неподвижном воздушном пузыре…
Моими спонсорами были триллионеры с Титана, смельчаки, сколотившие свои состояния добычей ископаемых на спутниках Сатурна и превращением этих спутников в подобия Земли. Но с тех пор прошло уже несколько десятилетий, и гордость за свои былые успехи сменилась у них легким разочарованием. Внимая мне, они превратились в малых детей, восторгающихся разноцветными игрушками. Лишь под конец, спохватившись, они пожелали узнать, как мы поступим, когда наконец доберемся до своего дорадо.
Четкого представления об этом у нас не было. Не мог же я сказать им правду: "Что-нибудь придумаем…" Вот я и брякнул, изобразив самоуверенную безмятежность:
- Родни Мастерс заменит прежний зонд новым. Прибор изнашивается от ударов молний и обмена веществ существа, но если мы сумеем внести в него усовершенствования, то…
Один из триллионеров, победнее, спросил:
- Этот ваш парень, Родни как его там… Он что, собирается прогуляться по туловищу дорадо?
Ничего такого я им не обещал. Прочтя в моем взгляде мольбу о помощи, Блондиночка без колебаний заявила:
- Однажды он это уже сделал. - И добавила со своей обезоруживающей улыбкой: - А в этот раз он прихватит самую современную голографическую камеру, чтобы все заснять. Все!
Вообще-то прошлая прогулка длилась меньше двенадцати секунд: больше бедняга на чудовище не удержался. Но эту деталь Блондиночка опустила. Вместе с другими мелочами: как его зацепило огромное крыло и как он падал десять километров, пока его люди не поймали то немногое, что от него осталось.
Кто-то додумался спросить:
- Где сам мистер Мастерс?
- На Энцеладе, - ответил я.
А моя сообщница добавила:
- Родни хотел присутствовать, но он сейчас на обновлении. Ему ведь надо стать очень крепким.
Это были самые правильные слова, потому что сразу после них богатейший из спонсоров спросил меня, наклонившись вперед:
- Контракт стандартный?
По этому контракту половина прибыли принадлежала им, четверть мне и моей команде и четверть моим новым партнерам. Я хотел было кивнуть в знак согласия, но, как оказалось, у Блондиночки был другой план.
- По-моему, мой Родни достоин одной трети доходов, - брякнула она без предупреждения. - Еще треть пошла бы им. - Она заговорщически подмигнула мне. - Вам тоже пришлось бы довольствоваться третью - но какой! Кажется, у нас получится самое успешное приключение после подвигов Вальдеса на дне моря на Европе.
После этих слов температура в комнате упала градусов на пятьдесят. Но я не подал виду, что близок к панике, - и правильно сделал. В конце концов спонсоры пошли на предложенные условия, так что моя паника сменилась эйфорией. Не проронив ни слова, я получил значительную прибавку. Очаровательная Блондиночка упорхнула вместе со мной и, положив руку мне на плечо, радостно пропела:
- Это надо отпраздновать. Ты знаешь Титан, - польстила она мне. - Как здесь могут по-настоящему развлечься двое людей?
* * *
Встреча с нашей знаменитостью состоялась на Энцеладе. На первый взгляд, Родни ничем не удивлял. Да и на второй, даже на третий взгляд, он остался похож на пожилого бизнесмена в непрекращающемся отпуске. На нем были крохотные плавки, над которыми топорщился внушительный живот. Обрюзгшим лицом и покатыми плечами он походил на человека, знакомого со скукой и растерянностью. Но в представительности Родни нельзя было отказать. Он был очень высок, тем более для уроженца Земли, и потому внушителен, хотя внушительности немного вредил возраст. Волосы у него были длинные, довольно редкие, где-то уже с проседью, где-то еще глянцево-черные. В его генеалогическом древе соединились, должно быть, все мыслимые расы, отчего его кожа имела оттенок карамели. Издали он казался симпатичным, но вблизи это впечатление улетучивалось. С четвертого и пятого взгляда, я отнес Родни к тем счастливчикам, в которых зритель может разглядеть все, что пожелает: и благородного героя, потрепанного судьбой, и умницу, сверхкомпетентного специалиста, и - это чаще - человека из толпы, угодившего в переделку.
Блондиночка позвала его, но было поздно: Родни уже спрыгнул со своего парящего катера, и его крупное тело надолго зависло, поддерживаемое слабой гравитацией и густым тропическим воздухом. Женщина грациозно прыгнула следом за ним. Я поступил так же, очень стараясь выглядеть поизящнее. Но мой опыт жизни при слабой гравитации был недолог, поэтому я слишком сильно оттолкнулся и взмыл высоко в знойное небо. Сверху я наблюдал, как они сблизились и обнялись. Потом их приняла в свое лоно зеленая вода океана, и я потерял их из виду. Одно из тысяч подводных солнц Энцелады било прямо в мои прищуренные глаза.
Вода оказалась теплой и солоноватой, покрытой невидимой, местами проницаемой пленкой, гасящей волны. Подо мной кружили очаровательные ручные рыбки несчетных разновидностей. Я медленно вошел ногами вперед в гостеприимно разомкнувшуюся океанскую толщу. Длинные руки плывущего Родни красиво скользили в воде, выдавая человека, с детства привыкшего к водным забавам. Разумеется, я попытался от него не отстать, и, разумеется, из этого ничего не вышло. Когда я вылез на сушу, Родни уже успел высохнуть и напялить на лицо улыбку. Я по земному правилу протянул ему руку, он потряс ее и, гаркнув "привет!", так стиснул, что я чуть не заскулил.
- Простите, - сказал он.
- Ничего страшного, - пробормотал я, все еще кривясь от боли.
- Никак не привыкну, как будто у меня протезы. Вы же знаете, как это бывает: говорят, что новые конечности будут ощущаться как мои собственные, но где там! Врачи - бессовестные лгуны.
У меня не было опыта в таких делах, тем не менее я вежливо согласился:
- Хорошо вас понимаю.
- А вообще-то я рад знакомству. Наконец-то!
Родни был выше меня, но ненамного. Главное, он был лет на десять, а то и на все двадцать старше, хотя операции и многочисленные шрамы повлияли на него странно: добавили одновременно и мальчишества, и потрепанности. По сравнению с последними съемками его речь немного изменилась: стала сердечнее и быстрее, к тому же он, как мне показалось, не был до конца уверен, о чем говорить, поэтому, скрывая колебания, выпаливал первое, что приходило в голову.
- Как вам нравится мой дом? - спросил он и тут же осведомился о нашем перелете, потом признался, что не любит разросшиеся мегаполисы, к которым принадлежит Титан, и подивился, как я могу там жить. Прежде чем я успел ответить, что рассказываю в своих программах о людях, а вблизи Сатурна люди обитают именно в такой обстановке, он уже принялся живописать свои достижения.
- Мы почти готовы к полету, - заверил он меня и, моментально меняя тему, указал на воду. - Это моя акула! Видите зарубку на спинном плавнике?
На Энцеладе люди держат рыб на правах домашних любимцев. Но мало кто осмеливается дружить со взрослыми белыми акулами, даже если им вживлены имплантанты, заставляющие вести себя прилично. Эта, впрочем, смиренно просила кусочки, по-дельфиньи балансируя на хвосте.
Неуемный поток вдохновенных речей хозяина дома меня настораживал. Почувствовав, наверное, мое настроение, Блондиночка крепко ухватила его заново выращенную руку.
- Как насчет экскурсии, Родни? Уверена, гость будет тебе очень благодарен.
- Действительно, - промурлыкал я.
Он был благодарен за возможность перейти к делу. С проворством давнего местного обитателя он повел нас в свое круглое жилище посередине плота и на протяжении получаса демонстрировал мне бесчисленные реликвии, накопившиеся за многие годы приключений на второй по степени непригодности для жизни планете Солнечной системы. Там хранились плоские фотографии, неподвижные и движущиеся голограммы; все до одного виды были захватывающе красивы, пусть их запечатлевали роботы и непрофессионалы. Каких только трофеев там не было: куски белых шкур, отщипнутые от живых облаков; огромные, невесомые, иссиня-черные снежинки; яичная скорлупа, превосходящая прочностью любую броню; даже шмат заряженного жира из мегафауны Южной Зоны.
- Заряд еще остается, - предостерег меня Родни, поглаживая изолирующий корпус и чуть усмехаясь. - Вы ведь знаете, как это опасно? Я смотрел вашу последнюю работу… сколько раз, Блондиночка? Целых двадцать! - И с неподдельным уважением качая тяжелой головой, добавил: - Отличная работа! Вы умудрились заснять все, что происходило с Калебом на его последнем задании…
Мне не хотелось говорить о Калебе, даже вспоминать беднягу. Помолчав, я с трудом выдавил:
- Большое спасибо.
Образец наэлектризованного жира был выставлен рядом с высоким окном, которое открывало вид ночи, встающей из океанских глубин. Солнца, плывущие под нами, готовились ко сну. Небо, прежде высокое и дымчато-голубое, почернело, приблизилось, усеялось звездами и маленькими зелеными лунами, среди которых царил сам Сатурн со своими ослепительными кольцами. Конечно, Родни поместил свой дом-плот там, откуда была видна планета, которой он посвятил всю жизнь. Поняв мой взгляд, он подошел ко мне, положил на плечо тяжелую руку и спросил:
- Разве не красота?
- Мои камеры беспристрастны, - предупредил я его тихо.
Какое-то время мы оба смущенно молчали.
- Другие колдуют над картинкой, - продолжил я, - но мне это чуждо. Я никогда не делаю цифровых подчисток, понимаете, никогда! То, что вы наблюдаете в моих программах, - это именно то, что происходило на самом деле.
Не знаю, озадачил ли я Родни. Старое и одновременно мальчишеское лицо улыбалось, голос звучал почти ободряюще.
- Другого я не ожидаю. Ведь мы этого хотим, правда, Блонди? Честной работы. Только об этом и твердим, уже язык отсох…
* * *
Сатурн полон жизни, но жизнь эта протекает лениво.
В отсутствие свободного кислорода химический метаболизм идет там в темпе брожения. Соблюсти такой темп могут только крохотные бактерии, но это существование очень хрупко. Чудовищные ветры разносят микробы повсюду, но они чаще попадают вместе со спорами в такие места, где слишком высокие температуры препятствуют органическим процессам. Немногим счастливчикам удается продержаться чуть дольше, и их потомство рассеивается при следующем порыве ветра. Если умудриться сложить вместе все микроскопические организмы Сатурна, то их живая масса сравняется с массой полновесной луны.
Не имея свободного кислорода, Сатурн вовсе не обделен энергией. Атмосферный гелий устремляется в направлении ядра, создавая по пути огромное количество тепла. Нутро планеты, подобное топке, питает ветры и прочие колебания погоды. Одна бесконечно терпеливая мелочь способна выносить сверхзвуковые шквалы, несущиеся вдоль экватора; зато у полюсов ветры стихают до безобидного шепота простых ураганов. Вертикальные потоки, проходя сквозь насыщенные влагой зоны, порождают чудовищные грозы. Электрические токи заменяют ферментное горение сахаров. Органические молнии сверкают не переставая, часть этой смеси засасывается в пласты органических батарей. Залог успеха здесь - масштаб. Своих мелких детей Сатурн изжарил бы, жукам и кондорам его условия сулили бы преждевременную гибель. Там не обойтись без гигантских крыльев и огромных пузырей с горячим газом, которым подавай огромные аккумуляторы…
Дорадо - главный хищник на южном полюсе Сатурна. С виду он смахивает на альбатроса - такое же стремительное тело промеж длинных крыльев, созданных для парения в восходящих потоках горячего воздуха. Правда, рот нормального альбатроса не набит зубами, предназначенными для убийства и раздирания жертвы, а брюхо не способно вместить живое облако. Глаза альбатроса не как окна, распахнутые в инфракрасный диапазон, когти не источают яда. А главное, я никогда не видел птицы с размахом крыльев в добрый километр и с ареалом, простирающимся, по сведениям Родни, на площади, превосходящей Индийский океан.