Двадцать лет назад Стив Лэтроп пропал. Картер мог в точности вспомнить то утро, когда Стив уехал на аванпост Красных Скал, чтобы получить продовольствие, - казалось, каждая деталь оставила неизгладимый след в сознании. За прошедшие годы Картер много раз заново проживал минуту за минутой, стараясь обнаружить хотя бы крошечный эпизод, который мог стать ключом к разгадке. Но ключа не было. Стивен Лэтроп фактически просто исчез с лица Марса, испарился без следа. Он уехал за продовольствием, но так и не вернулся. Это само по себе было началом и концом. Больше ничего не произошло.
Картер знал, что еще немного - и пора будет собираться в дорогу. Рукопись закончена. Записи упорядочены. Все образцы, за исключением нескольких экземпляров, помечены ярлыками и готовы к упаковке. Рабочие отпущены. Как только Альф вернется, можно приниматься за работу. Альф ушел в город три дня назад и до сих пор не возвратился - но в этом не было ничего необычного. Так или иначе, Картер не мог чувствовать никакого раздражения по отношению к Альфу. В конце концов, такое обстоятельство, как завершение двадцатилетней работы, служило достаточным поводом для своего рода кутежа.
Последние лучи заходящего солнца струились в окно, растекаясь по комнате, освещая и усиливая цвета марсианских кувшинов, выставленных вдоль стены. Не очень большая коллекция в сравнении с некоторыми собраниями профессиональных коллекционеров, но она наполняла теплотой душу Картера. Эти кувшины в некотором смысле представляли собой эволюцию марсианской культуры - от маленького кривобокого экземпляра до очень крупного произведения, являвшегося вершиной развития кувшинного культа. Образцы из всех районов Марса, принесенные ему костлявыми обладателями бакенбард - охотниками за кувшинами, которые рыскали по пустыням в постоянном поиске, всегда исполненные надежд, всегда уверенные в себе, всегда мечтающие о том дне, когда они найдут кувшин, который сделает их богатыми.
- У Элмера гость, - сообщил Бастер. - Возможно, мне следует вернуться домой. Наверное, я нужен Элмеру.
- Гость? Х-м-м… - произнес Картер, слегка удивляясь.
Элмера редко посещали. Когда-то город Марсианского Призрака был включен в маршрут каждого туриста, но в последнее время правительство запрещало посещения. Визитеры выводили Элмера из себя, и, поскольку он обладал чем-то вроде дипломатического статуса, правительство должно было принять какие-то меры. Изредка Элмера навещали ученые; также было разрешено находиться здесь очень короткое время студентам, изучающим искусство, которые знакомились в городе с картинами - единственным обширным собранием когда-либо существовавших марсианских холстов.
- Художник, - ответил Бастер. - Художник с розовыми бакенбардами. Стипендиат одной из земных академий. Его зовут Харпер. Он особо интересуется "Наблюдателями".
Картеру были знакомы "Наблюдатели" - пугающий, мрачный холст. Было что-то необычное в технике, в которой была написана эта картина: она казалась живой - как будто художник смешал краски с реальным страхом и ужасом.
Приглушенно, словно извиняясь, на столе заурчал радиотелефон. Картер нажал на тумблер, матовое стекло экрана зажглось, и на нем появилось лицо с грубой морщинистой кожей, украшенное длинными, желтыми, свисающими, как у моржа, усами, необычно большими ушами и парой тускло-голубых глаз.
- Привет, Альф, - добродушно сказал Картер. - Ты где? Я ждал твоего возвращения несколько дней назад.
- Так помогите мне, док, - сказал Альф, - Они посадили меня в тюрьму.
- За что на сей раз? - спросил Картер, полагая, что причина ему известна. Рассказы о похождениях алкоголика Альфа давно стали неотъемлемой частью многочисленных легенд Красных Скал.
- Всего лишь охота за кувшином, - признался Альф, шевеля усами.
Картер мог заметить, что Альф довольно трезв. Его тусклые глаза были лишь слегка увлажнены - и только.
- Догадываюсь. Снова Фиолетовый кувшин? - поинтересовался Картер.
- Абсолютно точно. Это был он, - ответил Альф, стараясь казаться бодрым, - Вы бы не хотели, чтобы парень отказался от такого богатства, не правда ли?
- Фиолетовый кувшин - миф, - сказал Картер с легким оттенком горечи. - Его кто-то придумал, чтобы заставлять таких парней, как ты, вляпываться в неприятности. Никакого Фиолетового кувшина никогда не существовало.
- Но робот Элмера намекнул мне, - заныл Альф, - Сказал, куда идти.
- Да-да, я знаю, - кивнул Картер, - Послал тебя в бесплодные земли. На всем Марсе нет хуже места. Ровная пустыня, кишащая ядовитыми насекомыми. Никто никогда не находил там кувшина. И никогда не найдет. Даже когда здесь жили марсиане, бесплодные земли, вероятно, были дикой местностью. Никто в трезвом уме, даже марсианин, не стал бы там жить, а кувшины можно найти только там, где кто-то жил.
- Послушайте! - завопил Альф. - Вы же не хотите сказать, что Бастер пошутил! Эти бесплодные земли не шутка. Мерзкие жуки гнались за моей повозкой, и я чуть не сломал себе шею - три или четыре раза. А потом появились полицейские и арестовали меня. Сказали, что я вторгся на территорию заповедника Элмера.
- Разумеется, Бастер сыграл с тобой шутку, - сказал Картер, - Ему смертельно надоело сидеть без дела. Парни вроде тебя созданы, чтобы выполнять его инструкции.
- Это маленькое ничтожество не может так поступать со мной, - взвыл Альф, - Подождите, я доберусь до него! Я сделаю из него игрушку для детей.
- Ты ни до кого не доберешься в течение тридцати дней или около того, если я не смогу вызволить тебя оттуда, - напомнил ему Картер, - Где шериф?
- Да здесь он, - сообщил Альф, - Сказал, что вы, вероятно, захотите поговорить с ним. Сделайте все, что сможете, для меня.
Физиономия Альфа исчезла, ее на матовом стекле сменило лицо шерифа - крупное, красное лицо уставшего человека.
- Извините за Альфа, док, - сказал он. - Но мне осточертело гонять парней из заповедника. Подумал, что, если засадить кого-то из них в тюрьму, это могло бы их приструнить. Конечно, этот заповедник - чертовски глупая вещь, но закон есть закон.
- Я вас не виню, - ответил Картер. - Вам и Проповедников вполне хватает, чтобы испортить все на свете.
Красное лицо шерифа стало багровым от злости.
- Эти Проповедники, - доверительно начал он, - дьявольское племя. Все время вносят разлад в общество своими разговорами о вселенском зле и прочей безумной чепухе. Земля тоже постепенно начинает вести жесткую политику по отношению к ним. Все они, кажется, прибывают с Марса и вертятся вокруг нас, чтобы разузнать, как это их угораздило попасть сюда.
- А эти, охотники за кувшинами, совсем чокнутые, - заявил Картер. - Скитаясь по пустыне, они начинают разговаривать сами с собой, а после этого всякое может случиться.
Шериф покачал головой.
- Не могу согласиться с вами, док. Их речи довольно убедительны - иногда я почти готов поверить им. Если они сумасшедшие, то это странный способ сойти с ума - всем сразу и одинаково. Все они рассказывают одну и ту же историю, и глаза у всех чудные.
- Что насчет Альфа, шериф? - спросил Картер, - Он моя правая рука и очень нужен сейчас. У нас много работы: готовимся к отъезду.
- Возможно, я сумею что-нибудь сделать, - сказал шериф, - как только смогу. Я встречусь с окружным прокурором.
- Благодарю вас, шериф, - сказал Картер.
Матовое стекло потемнело, и изображение исчезло, так как разговор на другом конце закончился.
Археолог медленно повернулся.
- Бастер! - окликнул он. - Зачем ты так поступил с Альфом? Ты же знаешь, что никакого Фиолетового кувшина нет.
- Вы несправедливо обвиняете меня, - сказал Бастер, - Фиолетовый кувшин существует.
Картер усмехнулся.
- Бесполезно, Бастер. Ты не сможешь заставить меня поверить в это и заинтересовать поисками кувшина.
Поднявшись со стула, он потянулся.
- Пора подкрепиться, - сказал он, - Хочешь присоединиться ко мне и побеседовать?
- Нет, - ответил робот, - Я просто посижу здесь и подумаю. Мне нравится думать о том, что меня забавляет. Увидимся позже.
Но когда Картер вернулся, Бастера не было. Так же как и рукописи, которая лежала на столе. Ящики с папками, которые стояли вдоль стены, оказались открытыми. На полу валялись бумаги, как будто кто-то второпях рылся в них, выбирая те, которые были нужны, и отбрасывая остальные.
Картер стоял, ошеломленный происшедшим, едва веря своим глазам. Затем он стремительно пересек комнату, поспешно осматривая все вокруг и на ходу осознавая случившееся.
Все экземпляры его рукописи, все заметки, все ключевые данные его исследования пропали.
Не было сомнений в том, что Бастер ограбил его. А это значило, что его ограбил Элмер, поскольку Бастер, в сущности, представлял собой не более чем продолжение Элмера, его физическое воплощение. Бастер был руками и ногами и металлическими мускулами существа, которое не имело ни рук, ни ног, ни мускулов.
И Элмер, ограбив его, хотел, чтобы он знал, кто это сделал. Бастер сознательно сделал все так, чтобы подозрения пали именно на него.
Чарльз Картер тяжело опустился в кресло перед столом, уставившись на бумаги, валявшиеся на полу. И в его голове звучала одна пронзительная насмешливая фраза: "Двадцать лет работы… Двадцать лет работы…"
Дымчатое существо, парившее среди декоративных балок, извивалось, испытывая беспокойство, смешанное со страхом. Но это был не древний, предаваемый по наследству страх, который всегда им двигал, а какой-то новый, более острый. Страх, рожденный сознанием того, что оно совершило ошибки - и не одну, а две. И вполне могло совершить третью.
Существо знало, что земляне умны, чересчур умны. Они слишком близко подошли к разгадке. Они сопроводили свои предположения исследованиями и были скептически настроены. Вот что самое худшее из всего - их скептицизм.
Потребовалось много лет, чтобы они признали и приняли его таким, каким он был на самом деле - единственной сохранившейся личностью, остаточным явлением древней марсианской расы. Но даже сейчас находились такие, кто совершенно не верил в это.
Его представления о страхе были совсем другими. Земляне ничего не знали об этом чувстве. Его индивидуальные и короткие проблески им, несомненно, были знакомы. Возможно, иногда растущее чувство страха могло захватить их - но ненадолго. Как раса они были неспособны к всепоглощающему ужасу, который всегда составлял неотъемлемую часть сознания Элмера, Марсианского Призрака.
Но, очевидно, находились и такие, кто не мог уразуметь даже свой собственный страх, чья жажда знаний вытеснила представление об опасности, кто видел в опасности научную загадку, которая должна быть изучена, а не то, чего следует избегать.
Элмер знал, что Стивен Лэтроп был одним из них.
Элмер парил - призрачное существо, которое иногда было похоже на дым, затем на легкий туман, потом снова изменялось, превращаясь в нечто такое, в существовании чего вообще приходилось сомневаться.
Он знал, что совершил ошибку с Лэтропом, но в то же время ему казалось, что это следовало сделать. Человек, проявляющий такую благоприятную реакцию, мог бы быть полезным.
Но результат оказался отнюдь не благоприятным. Элмер теперь понимал это довольно хорошо - из-за внезапной волны страха. Ему следовало знать об этом двадцать лет назад. "Но, - сказал он себе, - ни в чем нельзя быть уверенным, когда имеешь дело с инопланетным разумом. Земляне, в конце концов, были пришельцами на этой планете. Несколько столетий ничего не значили в хронологии Марса".
Несправедливо, что принимать решения оставили именно его, призрака. Те, другие, не могли предполагать, что он окажется непогрешимым. Он ведь не что иное, как маленький сгусток наследственной памяти, остаток расы, представитель миллионов индивидуумов. Его существование невозможно доказать. Он едва ли вообще может считаться жизнью - только тенью жизни, отзвуком голосов, что смолкли навсегда в тишине тысячелетий.
Элмер плавно направлялся к комнате внизу, соединяясь своим разумом с мозгом мужчины, сидевшего там. Осторожно, украдкой, он пытался проникнуть в умственные процессы художника с розовыми бакенбардами. Вздорные идеи, несвязные мысли, обрывочные предположения, и затем… голая стена.
Элмер отпрянул, его снова охватил ужас от бурно нахлынувшей на него волны безрассудного предчувствия. Это было то же самое ощущение, как и в предыдущие несколько раз, когда он пытался установить контакт с этим умом. Что-то должно быть спрятано за этим неприступным барьером, что-то, что ему необходимо знать. Никогда прежде он не встречал землянина, разум которого оставался бы для него недоступным. Нащупанные им мысли всегда поддавались прочтению. Это было непостижимо! И внушало ужас.
Ошибки! Мысль о них безжалостно барабанила у него в голове. Сначала ошибка с Лэтропом. Теперь еще одна. Он не должен был позволить Питеру Харперу прийти сюда, несмотря на рекомендации посольства Земли, а также не вызывающие сомнений отзывы колледжа. Он имел право на такой отказ и на подобный прецедент. Но до этого он разрешал сотням студентов, изучающим живопись, и любителям искусства смотреть на его холсты, и отказ Харперу, возможно, вызвал бы подозрение.
Ужасное сознание, что он стал жертвой заговора землян, пыталось захлестнуть его целиком, но он решительно воспротивился. Земляне никогда не замышляли ничего подобного, они всегда почитали за честь выполнять его желания и щепетильно относились ко всем его просьбам, даровали ему, как последнему представителю огромной расы, всевозможные привилегии - сверх тех, на которые он имел право благодаря своему дипломатическому статусу.
- Элмер, ваши люди, возможно, были более величественными, чем мы предполагаем. Это полотно - Питер Харпер жестом указал на картину "Наблюдатели" - выполнено в такой технике, на какую не способен ни один землянин.
Мысли Элмера беспорядочно кружились, им овладевала паника. Другие земляне говорили ему то же самое, но… имелось одно различие. Он мог читать их мысли и знал, что слова с мыслями у них не расходятся.
- Вы могли помочь нам, Элмер, - сказал Харпер. - Я часто задавался вопросом, почему вы не помогли.
- Почему я обязан помогать? - спросил Элмер.
- Братские расы, - пояснил тот, - Марсиане и земляне. Ваша раса, что бы с ней ни случилось, не захотела бы, чтобы ее знания были скрыты от нас.
- Но я не владею знаниями марсианской расы. - Мысли Элмера становились короткими и отрывистыми.
- У вас есть часть этих знаний. Например, о четвертом измерении. Подумайте о том, как бы они нам пригодились! Хирург мог бы войти в пациента и прооперировать его без применения скальпеля. Посредством одного лишь нажатия на кнопку мы могли бы преодолеть миллион миль.
- И что тогда? - спросил Элмер.
- Прогресс, - ответил Харпер. - Вы, безусловно, должны понимать это. Человек был привязан к Земле. Теперь он достиг других планет. А скоро долетит до звезд.
- Возможно, когда вы достигнете звезд, вам не понравится то, что вы там обнаружите, - заявил Элмер. - Возможно, там отыщутся такие существа, что придется горько пожалеть о том, что вы не оставили их в покое.
Харпер усмехнулся и потеребил свои розовые бакенбарды возле самого подбородка.
- Вы странный.
- Согласно вашим представлениям, - сказал Элмер, - я инопланетянин.
- Не совсем, - заметил Харпер. - У нас на Земле были существа, подобные вам, только никто, кроме старух, не верил в них. О них говорили в непогоду, ночами, когда ветер свистел в дымоходе. Мы называли их призраками, но никогда не признавались себе в том, что на самом деле они реальны. Вероятно, наши призраки действительно не были реальными, то есть осязаемыми, - что-то вроде зародышей призраков.
- У них никогда не было шанса, - сказал Элмер.
- Верно, - согласился Харпер, - Как раса мы еще не имеем достаточно долгой истории. Мы редко остаемся в одном месте так долго, чтобы позволить призраку впитать необходимую ему личность. Есть несколько довольно мрачных призраков в некоторых древних замках и поместьях в Европе, может быть, несколько в Азии… и все. Американцы, будучи арендаторами жилья, часто переезжали с одного места на другое. Призрак мог начинать формироваться по одному образцу, а затем ему приходилось снова меняться. Я полагаю, что это было, по крайней мере, обескураживающим, если не фатальным явлением.
- Я не знал, - сказал Элмер.
- С марсианами, конечно, было по-другому, - продолжал Харпер, - Ваши люди жили в своих городах на протяжении тысяч лет, возможно, миллионы лет. Даже камни в известной мере впитали в себя индивидуальности миллиардов людей - то, как бы это ни называлось, что остается от расы. Не удивительно, что марсианские призраки стали большими и сильными…
Из коридора донеслось щелканье металлических ног. Дверь открылась, и в помещение вкатился Бастер.
- Доктор Картер здесь, - сообщил он.
- Ах да, - кивнул Элмер, - он хочет видеть меня из-за рукописи.
Никакого способа выйти отсюда не было. Теперь Стивен Лэтроп был убежден в этом. Город Элмера, судя по всему, с таким же успехом мог располагаться и где-нибудь в глубинах космоса.
Три дня, которые миновали с тех пор, как он обнаружил пустыню, прошли в постоянных поисках. Возвышавшийся в центре шпиль башни оставался его последним шансом. Но прежде, чем он поднялся по лестнице, он уже знал, что никакого шанса не было - вообще. Элмер, решив создать из этого места ловушку, добился-таки своего.
Силовая сеть окружала город на расстоянии трех футов или около того от его внешних границ. Двери открылись бы, окна - тоже. Но это ничего не значило, поскольку пройти дальше было невозможно.
Бастер, очевидно, оставил попытки преследовать его. Казалось, что теперь игра зашла в тупик. Бастер не осмеливался схватить его, пока он вооружен, а он, в свою очередь, не мог покинуть город. Элмер, вероятно, решил уморить его голодом.
В глубине души Лэтроп сознавал, что над ним одержали победу, но не хотел до конца признавать это. В конечном счете логика подсказывала, что ему надо сдаться, пусть Элмер сотрет память об этих двадцати годах в космосе, заменив их искусственными воспоминаниями. При других обстоятельствах он, возможно, приветствовал бы такой подход: тяжело было вспоминать все увиденное, и, конечно, Элмер мог бы создать ему более приятное прошлое. Но эта идея была чересчур своевольной, чтобы быть принятой без боя, по крайней мере без борьбы за право распоряжаться своей собственной жизнью. Кроме того, его не покидало ощущение, что, если бы он потерял знание о других мирах, то утратил бы что-то такое, в чем могла нуждаться Земля, возможность приблизиться к решению проблемы по-научному, а не с помощью истерик, присущих Проповедникам.
Он присел, вытащил оружие из-за пояса и отвел руку в сторону. Бастер уже давно не появлялся, но мог возникнуть в любую минуту. Как только робот коснется его своим манипулятором, игра завершится.
Оружие не было приспособлено для человеческих рук, хотя принцип его действия не вызывал сомнений - стоило лишь нажать кнопку сбоку. Он вертел его в руке и изучал. Иногда ему казалось, что все его путешествие по космосу - плод больного воображения. Если бы не оружие…