Обернувшись, Уэст обнаружил тропинку, которая вела по склону горы к лаборатории.
Неповоротливая человеческая фигура вышла из тени и окликнула его:
- Ну и куда, как вы думаете, вы направляетесь?
Уэст остановился.
- Просто иду, - сказал он. - Ищу своего друга. По имени Невин.
Он чувствовал, что в кармане его скафандра беспокойно шевелилась Аннабель. Что, если она простудилась?
- Невин? - спросил мужчина, в его голосе почувствовался холодок тревоги, - Что вам надо от Невина?
- У него есть картины, - ответил Уэст.
Голос мужчины стал вкрадчивым и как будто таил в себе угрозу.
- Что вы знаете о Невине и его живописи?
- Немного, - сказал Уэст, - Именно поэтому я здесь. Хотелось бы поговорить с ним об этом.
Аннабель сделала кувырок в застегнутом кармане Уэста, глаза мужчины поймали это движение.
- Что это у вас там? - спросил он с подозрением.
- Аннабель, - ответил Уэст, - Она, гм… в общем, она чем-то похожа на гладкошерстную крысу, с лицом почти как у человека, вот только ее рот вовсе не похож на человеческий.
- Не продолжайте. Откуда вы ее взяли?
- Нашел, - ответил Уэст.
Мужчина издал смешок.
- Так, значит, вы ее нашли, а? Можно себе представить.
Он подошел к Уэсту и взял его под руку.
- Возможно, нам будет о чем поговорить, - сказал он. - Мы должны сравнить наши записи.
Вместе они поднимались по склону горы, и рука мужчины, одетая в перчатку, сжимала локоть Уэста.
- Вы - Лэнгдон, - осмелился спросить Уэст намеренно безразличным тоном.
Мужчина фыркнул.
- Нет не Лэнгдон. Лэнгдон пропал.
- Скверно, - заметил Уэст. - Плутон - не самое лучшее место, чтобы потеряться.
- Он не на Плутоне, - сказал мужчина. - Где-то там, в космосе.
- Может быть, Дарлинг… - И Уэст затаил дыхание, чтобы услышать ответ.
- Дарлинг оставил нас, - сказал мужчина, - Я - Картрайт, Бертон Картрайт.
На крошечном плато перед лабораторией они остановились, чтобы отдышаться. Тусклый свет звезд окрашивал долину, раскинувшуюся внизу, в серебристый цвет.
Уэст показал на звездолет.
- Тот самый корабль!
Картрайт захихикал.
- Вы узнаете его, а? "Альфа Центавра".
- Там, на Земле, все еще продолжают работать над двигателем, - сказал Уэст, - Когда-нибудь они добьются своего.
- Не сомневаюсь в этом, - кивнул Картрайт и повернулся к лаборатории. - Пойдемте. Скоро будет готов обед.
Стол был накрыт белой скатертью, серебряные приборы сверкали в мерцающем свете тонких свечей. Бокалы, наполненные игристым вином, были расставлены согласно этикету. В центре стола находилась ваза с фруктами - но таких плодов Уэст никогда прежде не видел.
Картрайт наклонил стул и сбросил существо, которое спало там, на пол.
- Садитесь, господин Уэст, - сказал он.
Существо выпрямило туловище и пристально посмотрело на Уэста с подозрительным отвращением, затем, злобно зашипев, исчезло из поля зрения.
Расположившийся по другую сторону стола Луи Невин заметил извиняющимся тоном:
- Проклятые твари все время вертятся под ногами. Полагаю, господин Уэст, они тоже вам досаждают.
- Мы пробовали специальные ловушки для крыс, - сказал Картрайт, - Но они оказались слишком сообразительными, так что мы уживаемся с ними, это лучшее, что можно сделать.
Уэст засмеялся, чтобы скрыть кратковременное замешательство, но почувствовал на себе взгляд Невина.
- Аннабель, - сказал он, - было единственным созданием, которое когда-либо беспокоило меня.
- Вам повезло, - сказал ему Невин, - Они надоедливые паразиты. Один из них настаивает на том, чтобы спать со мной.
- Где Белден? - спросил Картрайт.
- Он поел раньше, - ответил Невин. - Сказал, что у него дела, которые он хочет доделать. Просил его извинить. - Он обратился к Уэсту: - Джеймс Белден. Возможно, вы о нем слышали.
Уэст кивнул.
Он отодвинул стул и сел, затем резко поднялся.
В дверях появилась женщина с фиолетовыми глазами и платиновыми волосами, закутанная в манто из горностая. Она шагнула вперед, и свет от пылающих свечей упал на ее лицо. Уэст застыл на месте и почувствовал, что кровь в венах стала холодной, как лед.
Это лицо не было лицом женщины. Оно скорее походило на череп, покрытый мехом, словно лицо ночной бабочки, которое попыталось стать человеческим и застряло где-то на полпути.
В конце стола Картрайт тихо посмеивался.
- Вы узнаете ее, господин Уэст?
Уэст сжал спинку стула с такой силой, что его суставы мгновенно побелели.
- Конечно узнаю, - ответил он, - Белая певица. Но как вы привезли ее сюда?
- Вот поэтому они зовут ее обратно на Землю, - сказал Невин.
- Но ее лицо, - настаивал Уэст, - Что случилось с ее лицом?
- Их было две, - пояснил Невин. - Одну мы послали на Землю. Мы должны были подправить ее немного. Понимаете - пластическая хирургия.
- Она поет, - заметил Картрайт.
- Да, я знаю, - сказал Уэст, - Я слышал, как она пела. Или, может быть, я слышал другую… ту, что вы послали на Землю с переделанным лицом. Ее выступления транслируют все эфиры. Все телевизионные сети показывают ее.
Картрайт вздохнул.
- Я хотел бы услышать ее на Земле, - сказал он. - Видите ли, она поет там иначе, чем здесь.
- Они поют, - перебил его Невин, - так, как они чувствуют.
- Камин отражает свет на стене, - сказал Картрайт, - и она будет петь, как свет от камина на стене. Или благоухает сирень во время апрельского дождя, и ее пение будет походить на аромат сирени и пелену дождя, падающего на дорожку сада.
- Здесь нет ни дождя, ни сирени, - сказал Невин и посмотрел так, что на мгновение показалось, что он вот-вот заплачет.
"Сумасшедший, - подумал Уэст - Абсолютно безумный. Как тот мужчина, что упился до смерти, там, на спутнике Плутона. И все же, может быть, он не столь сумасшедший".
- У них нет разума, - пояснил Картрайт, - то есть нет собственного взгляда на вещи, чтобы высказать свою мысль. Только связка нервных окончаний, вероятно, без сенсорного восприятия, такого как у нас, но более чем вероятно, что у них другое, полностью отличающееся от нашего сенсорное восприятие. Чувствительные создания. Музыка для них - выражение сенсорных впечатлений. Они не могут повлиять на то, как они поют, так же как ночная бабочка - справиться с желанием лететь на пламя свечи, не сознавая, что это убьет ее. Они по природе телепаты. Они принимают мысли и передают их в пространство. Не удерживают ни одной мысли, понимаете, только передают - подобно старинным телефонным проводам. Мысли, которые слушатели, под воздействием музыки, принимают.
- И красота этого заключается в том, - подхватил Невин, - что если бы когда-либо позже слушатель осознал свои мысли и задумался по этому поводу, то был бы убежден, что они являлись его собственными, что они вертелись у него в голове все это время.
- Умно, а? - спросил Картрайт.
Уэст вздохнул свободнее.
- Умно, да. Я не думал, что вы, парни, способны на такое.
Уэст хотел задрожать и понял, что не может, и дрожь начинала расти внутри него, и казалось, что его туго натянутые нервы сейчас разорвутся.
Картрайт сказал:
- Так что у нашей Стеллы все получается хорошо.
- О ком вы? - спросил Уэст.
- Стелла. Другая. Та, что с лицом.
- А, понятно, - кивнул Уэст, - Я не знал, что ее зовут Стелла. На самом деле никто о ней ничего не знает. Однажды ночью она неожиданно появилась в качестве сюрприза на одной из телесетей. Ее объявили в качестве таинственной певицы, а затем люди начали называть ее Белой певицей. Она всегда пела, освещенная тусклым голубым светом, понимаете, и никто никогда не видел ее лицо отчетливо; несмотря на это, каждый, конечно, считал ее красавицей.
Телесеть не ставила под сомнение то, что она была инопланетянкой. Сообщили, что она - представитель таинственной расы, которую Джастон Ллойд нашел на Астероидах. Вы помните Ллойда, нью-йоркского пресс-агента.
Невин потянулся к нему через стол.
- И люди, правительство, они ни о чем не подозревают?
Уэст кивнул.
- Почему они должны сомневаться? Ваша Стелла - чудо. Все сходят по ней с ума. Газеты просто обезумели. Киношники…
- И перед ней преклоняются?
- Преклоняются, - ответил Уэст.
- А вы? - спросил Картрайт, и в громовом голосе мужчины Уэст почувствовал вызов.
- Я узнал, - сказал он, - и прибыл сюда, чтобы присоединиться.
- Вы точно знаете, о чем просите?
- Да, я знаю, - ответил Уэст, надеясь, что это так.
- Новая философия, - пояснил Картрайт, - Новая концепция жизни. Новые пути прогресса. Тайны, о которых человеческая раса никогда не подозревала. Преобразование человеческой цивилизации почти за одну минуту.
- И вы прямо в эпицентре событий, дергаете за ниточки, - заметил Уэст.
- Итак? - вопросил Картрайт.
- Я хочу быть причастным к этому действу, но не в качестве марионетки.
Невин поднял руку.
- Подождите, господин Уэст. Хотелось бы знать, как…
Картрайт рассмеялся.
- Забудь, Луи. Он знал о твоей картине. У него была Аннабель. Где, полагаешь, он все разузнал?
- Но… но… - бормотал Невин.
- Возможно, он не использовал картину, - заявил Картрайт, - Возможно, он использовал другие методы. В конце концов, ты знаешь, что они существуют. Тысячи лет назад людям было известно место, которое мы нашли. Му, возможно Атлантида или другая забытая цивилизация. Для меня вполне достаточно того факта, что у Уэста есть Аннабель. Он должен был быть там.
Уэст с облегчением улыбнулся.
- Я использовал другие методы, - сообщил он им.
Глава третья
КАРТИНА
Робот прикатил поднос с дымящимися тарелками.
- Давайте приступим к трапезе, - предложил Невин.
- Только один вопрос, - сказал Уэст. - Как вы вернули Стеллу на Землю? Ни один из вас не мог доставить ее. Вас бы наверняка узнали.
Картрайт довольно усмехнулся.
- Это Робертсон, - ответил он. - У нас был корабль, и он сумел незаметно проскользнуть. А еще Белден - наш врач. Он, если вы помните, весьма способный пластический хирург.
- Он все сделал, - заметил Невин, - и для Робертсона, и для Стеллы.
- Чуть-чуть, и с нас бы кожу живьем содрал, - проворчал Картрайт, - чтобы заработать. Я продолжаю считать, что он взял больше, чем ему было действительно нужно, только из вредности. Он капризный попрошайка.
Невин сменил предмет разговора:
- Пригласим Рози сесть с нами?
- Рози? - спросил Уэст.
- Рози - сестра Стеллы. Мы не знаем детали их отношений и степень родства, но мы называем ее так для удобства.
- Порой мы забываем про ее лицо и позволяем ей сидеть во главе стола, как будто она одна из нас, - объяснил Картрайт, - Как будто она наша хозяйка. Понимаете, она удивительно похожа на женщину. Эти крылья, словно накидка из горностая, и платиновые волосы. Она придает происходящему за столом… своего рода…
- Иллюзию аристократизма, - сказал Невин.
- Наверное, сегодня неподходящее время, - решительно заметил Картрайт, - господин Уэст еще не привык к ней. Он пробыл здесь несколько часов… - Он остановился с ошеломленным видом. - Мы забыли кое-что, - объявил он, поднялся и обошел вокруг стола, направляясь к искусственному камину.
Там он взял бутылку, которая стояла на полке камина, бутылку с черным шелковым бантом, повязанным вокруг горлышка, а затем с торжественным видом поставил ее в центр стола около вазы с фруктами.
- У нас есть вот такая безобидная шутка, - сказал Невин.
- Едва ли это шутка, - возразил Картрайт.
Уэст, казалось, был озадачен.
- Бутылка виски?
- Особенная бутылка, - ответил Картрайт. - Весьма особенная бутылка. Давным-давно мы в шутку организовали общество последнего человека. Эта бутылка должна была быть той, которую выпьет последний человек. Наша затея заставляла нас чувствовать себя такими храбрыми, готовыми пойти на риск… И мы со смехом вспоминали о ней во время работы, когда пытались выявить гормоны. Видите ли, ни один из нас не думал, что когда-нибудь настанет время для этой бутылки.
- Но теперь, - сказал Невин, - нас осталось только трое.
- Ты не прав, - напомнил ему Картрайт. - Нас четверо.
Они оба посмотрели на Уэста.
- Конечно, - решительно произнес Невин. - Нас четверо.
Картрайт расстелил салфетку на коленях.
- Возможно, Луи, мы могли бы также позволить господину Уэсту увидеть картину.
Невин колебался.
- Совсем не уверен, Картрайт…
Картрайт щелкнул языком.
- Ты слишком подозрителен, Луи. У него есть это существо, не так ли? Он знает о твоей картине. Есть только один способ, с помощью которого он мог узнать об этом.
Невин подумал и сказал:
- Я полагаю, ты прав.
- И если господин Уэст по воле случая окажется самозванцем, - весело заметил Картрайт, - мы можем всегда принять надлежащие меры.
Невин обратился к Уэсту:
- Я надеюсь, что вы это понимаете.
- Безусловно, - ответил тот.
- Мы должны быть очень осторожны, - отметил Невин. - Это доступно немногим.
- Очень немногим, - согласился Уэст.
Невин пересек комнату и потянул шнур, который висел на стене. Один из гобеленов медленно свернулся в тяжелый рулон. Уэст наблюдал за этим, затаив дыхание, - и перед ним предстала картина.
На переднем плане было изображено дерево, с веток которого свисали золотые плоды, в точности похожие на один из тех, что лежали в вазе на столе. Словно кто-то только что шагнул в картину и выбрал этот свежий фрукт себе на обед.
Под деревом была нарисована дорожка, которая начиналась от самого края холста; она была прорисована до такой степени подробно, что даже крошечная галька, покрывавшая ее, была ясно видна глазу. И от дерева дорожка вела к возвышавшимся на горизонте лесистым холмам.
В следующую секунду Уэст, наверное, мог бы поклясться, что он почувствовал дуновение ветра, услышал шелест листьев покрытого плодами дерева, увидел, как листья дрожали на ветру, до него донеслось благоухание цветов, которые росли вдоль дороги.
- Ну как, господин Уэст? - торжествующе спросил Невин.
- Почему, - спросил Уэст, все еще прислушиваясь к шелесту ветра в листьях, - почему кажется, будто можно войти в картину, а затем двигаться прямо по этой дорожке?
Невин вдыхал воздух со звуком, который не был похож ни на одышку, ни на вздох, а на что-то среднее между ними. В конце стола Картрайт захлебывался вином, его громкий неудержимый смех, который он- пытался сдерживать, образовывал пузыри на его губах.
- Невин, вы когда-нибудь думали о создании другой картины? - спросил Уэст.
- Возможно, - ответил Невин. - Почему вы об этом спрашиваете?
Уэст улыбнулся. В его голове эхом раздавались слова, которые он запомнил, слова, которые пьяный мужчина прошептал ему перед смертью.
- Я только подумал, - сказал Уэст, - о том, что могло бы случиться, если бы вы когда-нибудь нарисовали не то место.
- Ей-богу! - воскликнул Картрайт, - Невин, он тебя сделал! Я говорил тебе то же самое.
Невин начат подниматься из-за стола, и едва он встал, как чуть слышные звуки музыки заполнили комнату. Музыка, которая разжала руки Невина, ухватившиеся за край стола, музыка, которая заставила исчезнуть внезапный холод между лопатками Уэста.
Музыка, которая говорила об удивительном космосе и ярком пламени звезд. Музыка, в которой был свист ракет, и тишина пустоты, и мрачные своды вечной ночи.
Рози пела.
Уэст сидел на краю кровати и понимал, что ему повезло: он удалился прежде, чем могли быть заданы другие вопросы. Пока он был уверен, что ответил верно на все, не вызывая особого подозрения, но чем дольше это будет продолжаться, тем больше вероятности, что он обязательно совершит ошибку, пусть даже незначительную.
Теперь у него было время, чтобы подумать, время, чтобы попытаться распутать и соединить в одно целое некоторые из фактов, которые он недавно узнал.
Одно из этих маленьких чудовищ, которыми кишело это место, забралось на стойку балдахина кровати и теперь пристроилось там, неоднократно обернув вокруг стойки свой длинный хвост. Существо, уставившись на Уэста, издавало странные звуки, похожие на чириканье, а он смотрел на него и дрожал, задаваясь вопросом: корчит ли оно ему рожи или действительно так выглядит?
Эти скользкие, чирикающие чудовища… он где-то слышал о них, вне всякого сомнения. Он даже как-то видел рисунки с их изображением. Когда-то очень давно в другом времени и в другом месте. Видел существа, похожие на Аннабель и на ту тварь, которую Картрайт сбросил со стула… и на это маленькое злобное созданье, которое устроилось в изголовье кровати.
Невин сказал о них забавную вещь: "…они прокрадываются сквозь…" - не внутрь, а сквозь. Нечего добавить.
И Невин с Картрайтом - что-то в них не так, какая-то трудноуловимая черта характера, по определению не присущая человеку.
Они работали с гормонами, когда что-то случилось, что послужило поводом для предупреждения, посланного на Землю. А было ли предупреждение? Может, фальшивка? Происходило ли здесь то, о чем никто не должен знать, как того хотело правительство Солнечной системы?
Почему они послали Стеллу на Землю? Почему они были до такой степени довольны, что ее там так хорошо принимают?
Что имел в виду Невин, спрашивая: "…правительство ни о чем не подозревает?" Почему правительство должно подозревать? Что было в ней такого, о чем можно было бы подозревать? Всего лишь бессмысленное существо, пение которого напоминало перезвон колоколов на небесах.
Теперь этот бизнес, связанный с производством гормонов. Гормоны делали забавные вещи с людьми.
"Я должен узнать, - сказал себе Уэст, - Чуть быстрее и более умело. Установить короткую связь между "здесь" и "там". Ты слишком плохо знаешь себя самого, чтобы определить, чем отличаешься от других. Вот так развивается человеческая раса. Мутация здесь и происходящее там через одну или две тысячи лет некое изменение расы, ставшей не такой, какой она была за тысячу лет до этого.
Возможно, то была мутация обратно в каменный век, когда человек ударил два кремня друг о друга и добыл себе огонь. Возможно, другой мутант, который выдумал колесо, взял сани для перевозки камней и сделал из этих деталей тележку.
Медленно, это должно было бы происходить медленно. Постепенно. Потому что если бы это происходило слишком быстро и было заметно, другие люди убивали бы каждого мутанта, как только бы он обнаруживался. Потому что человеческая раса не может допустить отклонение от нормы, даже несмотря на то, что мутация - процесс, с помощью которого развивается раса.
Раса больше не убивает мутантов. Она помещает их в лечебницы или загоняет в такие глухие уголки самовыражения, как искусство или музыка, или она находит для них хорошие места ссылки, где они будут чувствовать себя комфортно, где у них будет работа и где - нормальные люди надеются на это - мутанты никогда не узнают, кто они.