ПРИСУТСТВОВАЛ НА "ЭЛЕВСИНСКИХ РИТУАЛАХ" И МОГУ ДОЛОЖИТЬ, ЧТО ОНИ НЕ АУТЕНТИЧНЫ, ПОВТОРЯЮ, НЕ АУТЕНТИЧНЫ. ШИРОКОИЗВЕСТНЫЕ В ДРЕВНОСТИ ДЕТАЛИ ПОЗВОЛИЛИ СОЗДАТЬ ПРАВДОПОДОБНУЮ ПОДДЕЛКУ. СВИТОК–ИСТОЧНИК НЕ ОБНАРУЖЕН, НО ПОДОЗРЕВАЮ ФАЛЬСИФИКАТОРА РУКОПИСЕЙ ЕВГЕНИКА. ЖДУ ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ.
Он отправил сообщение и вздохнул с облегчением, однако почти сразу же в эфире возник ответ:
НЕОБХОДИМ СВИТОК–ИСТОЧНИК. КЛИЕНТ СДЕЛАЛ ВЫГОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ.
Льюис пожевал губу. И ответил:
НО ЭТО ПОДДЕЛКА.
НЕ ВАЖНО.
НО ОНА НЕ ОБМАНЕТ НИКОГО, КТО БЫВАЛ НА МИСТЕРИЯХ.
КЛИЕНТ - СМЕРТНЫЙ. НЕ РАЗБЕРЕТСЯ.
Некоторым образом оскорбленный в лучших чувствах, Льюис передал:
ПРИЕМ ПОДТВЕРЖДАЮ. СОДЕРЖАНИЕ ОПРОТЕСТОВЫВАЮ. ВАЛЕ.
Однако теперь он прекрасно знал, где находится цель его экспедиции.
С тяжелым сердцем Льюис паковал свой саквояж в предрассветные часы после вечера, когда общество сэра Фрэнсиса было ему особенно приятно. Он надел плащ, прокрался по темному дому и выскользнул в боковую дверь в сад. Льюис включил режим ночного зрения, и окрестности немедленно приобрели четкие очертания и окрасились в потусторонний ядовито–зеленый цвет. Помедлив лишь затем, чтобы спрятать саквояж в кустах рододендрона, Льюис отправился в лабиринт.
Шел он быстро, но все равно успел замерзнуть. Один раз над головой заверещала летучая мышь; Льюис поднял взгляд и увидел красный мазок, тающий среди деревьев. Один раз дорогу перебежала лиса, приостановившись и окинув его огненными глазами. Льюису не хватало рядом той девушки, и он думал о том, выставит ли он себя круглым дураком, если, вернувшись в Лондон, попробует ее разыскать. И о том, сможет ли спокойно наблюдать, как она стареет и умирает.
Эти размышления так его увлекли, что он чудом заметил идущего следом человека. Однако в конце концов затрудненное биение смертного сердца и дыхание, похожее на рев парового клапана, Отвлекли его от грез, и Льюис обернулся. Там, далеко позади, по дороге пробиралось алое размытое пятно. Темный фонарь пульсировал жаром. Браконьер? Льюис пожал плечами, прибавил шагу и наконец добрался до входа в Пещеры Адского Пламени.
Ворота были заперты; повозившись с минуту, Льюис открыл их с помощью застежки плаща. Снова борясь с паникой, он поспешил в стигийскую черноту, которую его ночное зрение делало еще более призрачной. Вынырнув из лабиринта в пиршественный зал, Льюис едва не закричал - ему померещилась замершая фигура, но оказалось, что это всего–навсего пара сервировочных столиков, поставленных на попа и завешенных клеенкой.
Пробормотав что–то себе под нос, Льюис двинулся дальше. Он даже удивился, не обнаружив в зале с алтарем остаточного свечения от раскаленного зада миссис Дигби. К реке Стикс он подошел в самом серьезном настроении, с величием Харона перебрался через нее в лодке, отталкиваясь шестом, и ступил на другой берег, даже не замочив ног. Там он заметил брошенную и втоптанную в мокрый мел вуаль Персефоны.
Он нагнулся и подобрал ее. И долго рассматривал, а потом бережно сложил и сунул под рубашку, поближе к сердцу.
Во внутреннем храме Льюис снял крышку с саркофага. Внутри оказался алебастровый ларец - в его очертаниях было что–то египетское. Льюис открыл ее и обнаружил кипарисовую шкатулку современной работы, расписанную фигурками танцующих менад. Внутри лежал свиток.
Льюис развернул его, быстро осмотрел и вздохнул. Так и есть - работа того русского искусника. "Позвольте ему хранить молчание, ему, наблюдавшему обряды, посвященные божественной Деметре и ее стройноногой дочери! И будьте свидетельницами, о фурии, что этот писец не нарушил обетов - ведь он раскрыл подлинную природу того, что видел, безмолвным пером…" Льюис положил свиток в шкатулку, сунул ее под мышку и направился обратно к свету звезд.
Он уже дошел до пиршественного зала, как вдруг услышал приближающиеся шаги. В панике он метнулся назад и нырнул в нишу в стене зала. Там он и застыл в полной неподвижности, когда в зал скользнул смертный.
Это был сэр Фрэнсис - он шарил по углам лучом фонаря.
Льюис затаил дыхание. "Не надо смотреть на меня, смертный… ты не увидишь меня, смертный…"
Под потолком пронеслась летучая мышь. Сэр Фрэнсис охнул и уронил фонарь, который, к несчастью, не погас - наоборот, от удара у него открылась заслонка. Помещение оказалось залито светом.
"Тьфу, пропасть".
Сэр Фрэнсис нагнулся за фонарем, выпрямился и посмотрел Льюису в лицо. Чуть опустив взгляд, он увидел шкатулку у Льюиса под мышкой.
- О господи, - вздохнул он. - Этого–то я и опасался.
Льюис собрался было забормотать извинения, но оказался совершенно не готов к тому, что случилось дальше. Разметав перед собой колкий гравий, сэр Фрэнсис с натугой опустился па колени.
- Молю тебя, - произнес он. - Кто ты? Аполлон? Гермес? В ту ночь я был уверен, что узнал тебя. Прости мои старые глаза, умоляю, когда–то я увидел бы тебя куда яснее.
- Я всего лишь вестник, - ответил Льюис, мысленно моля обоих богов о помощи.
- Как пожелаешь, владыка, - сказал сэр Фрэнсис, разве что не подмигнув. Он печально поглядел на шкатулку со свитком. - Ты его заберешь? Когда–то мы были просто праздные весельчаки–мальчишки, и если мы и совершили святотатство, то лишь по–мальчишески. Я ведь надеялся, что ты наконец явился, чтобы поселиться среди нас. Ты так нужен нам, бедным смертным.
- Но это вам больше не нужно. - И Льюис поднял шкатулку, задумавшись, удастся ли ему подмигнуть, не выронив ее.
- Пожалуй, действительно не нужно, - отозвался сэр Фрэнсис и обмяк. Он сложил руки в мольбе: - Прошу тебя, Сиятельный, скажи мне, умрет ли мой друг?
- Вы же понимаете, что это неизбежно, - ответил Льюис мягко, как только мог.
- Ах, Пол… - проговорил сэр Фрэнсис. Некоторое время он молчал, и по щеке его скатилась слеза. Он с надеждой взглянул на Льюиса. - Но ведь если ты здесь - это же знак! Боги не чужды доброте. Они позаботятся о нас. Все это правда, да? Мы окажемся в Раю и будем пировать на Елисейских полях, как пообещала нам Она!
- Верь в это, смертный, - сказал Льюис.
"Насколько я знаю, это вполне может быть правда".
Он опустил руку, словно благословляя, и коснулся головы сэра Фрэнсиса. Сосредоточившись, Льюис заставил свой пульс биться с частотой, которая должна была влиять на активность височной доли мозга смертного человека.
У сэра Фрэнсиса перехватило дух от наслаждения. Он слышал небесный хор, видел богов и познавал высочайшую истину, которую невозможно облечь в слова. От экстаза он впал в глубокий обморок.
Льюис взвалил его на плечи и поплелся прочь, долгой дорогой через ночные поля к большому особняку, где и сгрузил сэра Фрэнсиса наземь у подножия статуи Вакха. Он постоял над ним, опершись рукой о стену и переводя дыхание, а затем постучал - достаточно громко, чтобы разбудить слуг.
Задолго до того, как на стук вышли боязливые смертные, Льюис уже забрал свой саквояж из кустов и зашагал в сторону Лондона.
Не более чем через месяц по улицам одного лондонского квартала шел один разносчик. Улицы были грязные и людные - даже здесь, в довольно–таки фешенебельных местах. Безумный король восседал на троне, положение в Америке портилось день ото дня, весь мир был охвачен хаосом, готовым исторгнуть новую эпоху, и со стального сердитого неба спархивал предвестник зимы - первый снежок.
Одежда разносчика была поношенна и не слишком соответствовала погоде, и тем не менее держался он с благородством, которое при определенной живости воображения позволяло заподозрить, что он вполне может быть доблестным героем, вступившим, вероятно, в полосу невезения. И не просто героем, а даже предметом чьего–то страстного обожания.
Он снимал шляпу перед всеми встречными, а когда ему попадались прохожие, по виду которых можно было предположить, что они знают ответ, как бы между прочим интересовался, не подскажут ли они дорогу к заведению миссис Дигби.
Ведь он совсем как неразумные смертные все выискивал вокруг знаки того, что вселенная относится к нему милосердно.
Брайан Стэблфорд
Бессмертные атланты
Признанный мастер твердой научной фантастики британский писатель Брайан Стэблфорд является автором более семидесяти пяти произведений, около пятидесяти из них - романы. Это "Колыбель Солнца" ("Cradle of the Sun"), "Слепой шторм" ("The Blind Storm"), "Дни славы" ("The Days of Glory"), "В королевстве чудовищ" ("In the Kingdom of the Beasts"), "День гнева" ("Day of Wrath"), "Течение Алкиона" ("The Halcyon Drift"), "Парадокс аборигенов" ("The Paradox of the Sets"), "Царства Тартара" ("The Realms of Tartarus"), "Империя страха" ("The Empire of Fear"), "Ангел боли" ("The Angel of Pain"), "Карнавал разрушения" ("The Carnival of Destruction), "Кровь змеи" ("Serpent's Blood"), "Наследуй Землю" ("Inherit the Earth"), "Экспедиция "Омега"" ("The Omega Expedition"), "Темный Арарат" ("Dark Ararat"), "Комплекс Кассандры" ("The Cassandra Complex"), "Фонтаны молодости" ("The Fountains of Youth"), "Создатели бессмертия" ("Architects of Emortality"), "Врата вечности" ("The Gateway of Eternity"), "Полосы" ("Streaking"), "Проклятие коралловой невесты" ("Curse of the Coral Bride"), "Поцелуй козла" ("Kiss the Goat") и другие. Многочисленные рассказы Стэблфорда представлены в сборниках "Сексуальная химия. Сардонические истории о генетической революции" ("Sexual Chemistry: Sardonic Tales of the Genetic Revolution"), ""Саломея" и другие декадентские фантазии" ("Salome and Other Decadent Fantasies"), "Небылицы и выдумки" ("Fables and Fantasies"), ""Затруднения" и другие научно–фантастические рассказы" ("Complications and Other Science Fiction Stories"), "Капризная муза" ("The Wayward Muse") и ""Гены от дизайнера" и другие рассказы о биотехнологической революции" ("Designer Genes and Other Stories: Tales of the Biotech Revolution"). Среди публицистических работ писателя следует отметить книгу "Социология научной фантастики" ("The Sociology of Science Fiction") и "Третье тысячелетие. История мира с 2000 по 3000 годы" ("The Third Millenium: A History of the World A. D. 2000–3000"), написанную в соавторстве с Дэвидом Лэнгфордом. Повесть Стэблфорда "Цветы зла" ("Les Fleurs du Mal") вышла в финал премии "Хьюго" в 1994 году. Недавно были опубликованы романы "Камни Камелота" ("The Stones of Саmelot") и "Новый Фауст - трагикомедия" ("The New Faust at the Tragicomique"), а также несколько новых сборников: "Древо жизни" ("The Tree of Life"), ""Призрак книжного магазина" и другие истории о привидениях" ("The Haunted Bookshop and Other Apparitions") и ""Лекарство от любви" и другие рассказы о биотехнологической революции" ("The Cure for Love and Other Tales of the Biotech Revolution"). Биолог и социолог no образованию, Стэблфорд живет в Рединге, Великобритания.
За последнее десятилетие Стэблфорд чаще других писателей затрагивал тему происходящей на наших глазах революции в биологии и генетике, изменяющей саму человеческую природу. Во многих произведениях он описывает следующий этап развития человеческого вида, например в рассказах "Нет контакта" ("Out of Touch"), "Волшебная пуля" ("The Magic Bullet"), "Век невинности" ("Age of Innocence"), "Древо жизни" ("The Tree of Life"), "Свирель Пана" ("The Pipes of Рап"), "Скрытые намерения" ("Hidden Agendas"), "Цвет зависти" ("The Color of Envy"), в уже упоминавшихся "Цветах зла" и многих других. Ниже автор демонстрирует, как в будущем изгнанники смогут находить весьма необычные убежища - например, в вашей собственной крови.
Шейла не открывала дверь, если звонили в звонок, - к ней всегда приходили не те, кого она хотела бы видеть, а те, кому она изо всех сил старалась не попадаться на глаза. Последняя категория включала в себя множество людей - от выбивальщиков долгов и полицейских до дружков Даррена, начинающих торговцев наркотиками, и хахалей Трэйси - насильников–рецидивистов. Разумеется, никто из них не верил, что ее нет дома, а тот факт, что они не имеют права ломать дверь, их не очень–то останавливал. Одним словом, никто из них не входил без шума, так что Шейла была весьма удивлена, обнаружив у себя в столовой некоего седовласого господина - его появление не было ознаменовано ни ударами, ни треском ломающегося дерева.
- Я звонил, - произнес он, видимо желая объяснить сей невероятный факт, - но вы не ответили.
- Вероятно, - сказала она, не вставая с кресла и не делая движения в сторону телевизионного пульта, - это потому, что я не хотела вас впускать.
Хотя она и не притронулась к пульту, экран телевизора погас. Он не просто самопроизвольно перешел в режим ожидания, как это иногда случалось, а совсем выключился. Было одиннадцать утра, и Шейла сидела перед ящиком не столько для того, чтобы смотреть, сколько для того, чтобы скрасить одиночество. Но все равно она почувствовала легкое раздражение.
- Это вы сделали? - спросила она.
- Да, - подтвердил незнакомец. - Нам надо поговорить.
По манере выражаться Шейла заподозрила, что гость - один из ее бывших бойфрендов, большинство из которых она едва помнила, так как знакомства эти были мимолетными. Однако выглядел он по–другому. На нем был костюм с галстуком. Костюм был старомодным, поношенным - вполне возможно, что его купили в секонд–хенде, но все же это был костюм. К тому же гость был немолод - лет шестидесяти - и крайне худ, ни грамма жира. При его высоком росте он выглядел как скелет. Ей было бы легче поверить в его появление, если бы на нем был плащ с капюшоном и коса в руке. Но при себе у незнакомца оказался большой чемодан - такой большой, что Шейла удивилась: как это он умудрился пронести его через весь район, не будучи ограбленным.
- Что вам нужно? - резко спросила Шейла.
- Вы не та, кем считаете себя, Шейла, - последовал ответ, и она немедленно решила, что перед ней "религиозный псих". Мормоны и Свидетели Иеговы уже давно не появлялись здесь; существовало много мест, где было гораздо легче проводить миссионерскую работу, - например, Сомали или Ирак. Но она вполне допускала, что в мире есть люди, полагающиеся на защиту Господа даже в ее квартале.
- Все здесь именно те, кем себя считают, - возразила она. - Никто не питает иллюзий относительно себя. Это край света, и здесь бесполезно распинаться о вечной жизни.
- Я знал, что разговор предстоит непростой, - сказал высокий старик. - Нет смысла тратить время. Мне очень не хочется это делать, но так и впрямь будет лучше.
Поставив свой чемодан на пол, он внезапно набросился на Шейлу, заставил ее подняться и связал руки за спиной тонким, но необыкновенно прочным шнуром.
Она закричала изо всех сил, зная, что никто не обратит на ее крик внимания. Должно быть, старик это тоже знал, потому что не попытался заткнуть женщине рот. Он выбрал самый прочный стул, поставил его на середину комнаты и начал привязывать пленницу за ноги.
- Сейчас придет мой бойфренд, - крикнула Шейла. - Он вышибала. Он тебя по стенке размажет.
- У тебя нет бойфренда, Шейла, - сообщил ей седой человек. - У тебя не было ни с кем отношений дольше двух недель. Ты всегда говорила: это потому, что все мужики козлы, но сама–то подозревала, что дело в тебе, и была права. Ты действительно их отталкиваешь, и они тебя бросают, как бы ты ни старалась их удержать.
Он уже привязал Шейлу как следует, обмотав веревкой все тело; спина ее оказалась вплотную прижатой к спинке стула. Поэтому она решила, что незнакомец вряд ли собирается ее изнасиловать, но это ее отнюдь не успокоило. Изнасилование было ей понятно; она могла бы смириться с ним, пережить его.
- Но у меня есть сын, - сказала она. - Может, он и ниже тебя ростом, но он состоит в банде и весьма проворен. У него всегда с собой нож. Может быть, он уже дорос и до пушки, а если нет, кое–кто из его приятелей наверняка дорос.
- Все это верно, - с готовностью признал старик, - но ты упустила тот факт, что Даррен здесь больше не появляется, потому что ему так же неприятно с тобой общаться, как и остальным мужчинам в твоей жалкой жизни. Грубо говоря, ты ему отвратительна.
- Трэйси любит меня, - возразила Шейла, чувствуя настолько сильное желание убедить в этом незнакомца, что даже не обратила внимания на упоминание имени сына.
Саквояж уже был открыт, и высокий человек ловко извлекал оттуда какие–то предметы зловещего вида, походившие на оборудование химической лаборатории. Там были бутыли и кувшины, колбы и треноги, даже ступка с пестиком. Он вытащил также нечто напоминавшее пресловутую газовую зажигалку, зажигающуюся с одного прикосновения.
- Это тоже верно, - продолжал безжалостный палач. - В Трэйси много любви, так же как и в тебе, любви, вечно жаждущей лучшего объекта. Она тоже быстро расстается с парнями, так? Но еще не оставила надежды. Даррен для меня бесполезен, поскольку митохондриальные придатки у мужчин атрофируются задолго до достижения половой зрелости. Но я мог бы пойти вместо тебя к Трэйси, и, вероятно, она оказалась бы более сговорчивой. Однако это было бы неспортивно. Она же еще ребенок, а ты имеешь право на свой шанс. Было бы просто несправедливо оставить тебя за бортом. Ее жизнь тоже навсегда изменится, когда ты пробудишься. И жизнь Даррена, хотя он вряд ли будет за это благодарен. Это было уже слишком.