– А как же их победить? – нахмурив брови, спросил Светловзор.
– У одного из вас есть особенный дар, – чуть понизив голос, ответил волхв. – С помощью этого дара можно все начинанья кащеев порушить, силу свою многократно умножить, мир укрепить по всему Семиречью.
– Ух, ты!!! А что это за дар!?! – шёпотом спросила Всеслава.
– Это великий Дар Примирения и Единства! Он на первый взгляд может быть неприметен… Но даром этим можно объединять Рода! Рода, которые станут друг другу по духу союзны!
– А у кого из нас этот дар? – спросила Всеслава.
– Время придёт, тогда и узнаете.
Странники молча переглянулись.
– Если же дар тот во зло обратить, будут Рода Расы Великой друг с другом сражаться, – продолжал Родослов. – Станут они убивать своих братьев на радость Кащеев, думая, что творят дело доброе.
– И что же нам делать? Как от того уберечься? – взволнованно спросил Радомир.
– Вместе держитесь! – обняв друзей за плечи, твёрдо сказал старец. – Слушайтесь сердца да мудрость свою питайте духовною силой.
Серебряная луна на миг выглянула на беззвёздном небе и мягким светом озарила всё вокруг, чтобы в следующее мгновенье вновь скрыться за лохматой тяжёлой тучей. Вслед за ней прилетел строгий прохладный ветер, разбудив уютно спавшую листву, которая тут же отозвалась ему недовольным шёпотом.
Посидев ещё немного, друзья решили отправиться в обратную дорогу.
– Небось, на ночлег вы ещё не устроились? – отвлекая странников от тягостных раздумий, обратился к ним волхв.
– Покамест нет, – грустно покачал головой Твастар, всё ещё будучи погружённым в мрачные мысли. – Думал я, что мы у реки обустроимся…
– Ну что ж, можно и у реки, – прищурив глаза, с улыбкой повторил за ним волхв.
– А где тут ещё пришедшие селятся? – поёжившись, спросила Всеслава.
– Есть на каждом круге в Асгарде дома странноприимные… Да ещё вдоль реки на восходе их несколько.
Странники задумчиво переглянулись.
– Давайте возле военной четверти остановимся! – предложил Светловзор. – Ведь там интересней всего будет!
– А я пуще всего возле ремесленной лелею поселиться! – воодушевлённо воскликнул Твастар. – Она и к Соколу нашему ближе!
– А я на улицу Ведунов хочу, – обидчиво поджав губки, сказала Всеслава. – И так ведь всегда всё по-вашему выходит. Хоть бы разок мне уступили…
– Ну а ты что, Радо, друзьям своим посоветуешь? – обратился к мальчику Волхв.
– По мне, так у воды было бы спрбвнее, – пожал плечами Радомир. – Но чтобы всем угодить, я тут вот приметил дом один дивный, его нам ещё Малуша показывала. Там, на причелье – семицветная райская дуга Мидгард укрывает. Да и стоит он посреди четверти Ведунов, а значит почти посерёдке меж улицами Ремесленников и Воителей.
Переглянувшись, Твастар со Светловзором нехотя кивнули головами, а Всеслава озарилась лучезарной улыбкой и, подбежав, звонко поцеловала Радомира в щёку.
– Этот дом Радужным называют, – добродушно глядя на друзей, поведал волхв. – Много гостей он светом своим разноликим привлекает. Уверен, что вам там тоже понравится.
– А если нет?!? – озорно прищурившись, спросил Твастар.
– Тогда будет лучше под небом прилечь, на звёзды ночные в тиши поглядеть да от их многоцветия теплом напитаться, – с хитрой улыбкой сказал Родослов и потрепал Твастара по волосам.
– Я дюже люблю под звёздами спать, но уж больно хочется поглядеть, как дома изнутри тут устроены, – ответил мастер, поёжившись и плотнее укутываясь в рубашку. – Да и звёзд уж на лоне не видно… Да и шибко от них не согреешься…
– Да ладно тебе, Твастарушка! Ведь главное, что мы вместе все будем! – обняв его за шею, воскликнула Всеслава. – А угрюмничать нехорошо.
– Да я уже не угрюмничаю, – Твастар грустно улыбнулся. – Это я сызнова про ворогов наших задумался.
Некоторое время друзья шли молча. Тишину лишь изредка нарушало уханье филина да мурлыкающее стрекотание цикады.
Вдруг на нос мастеру упала крупная дождевая капля. Вздрогнув, Твастар посмотрел вверх и тут же заполучил ещё одну прямо в глаз. Зажмурившись, он удивлённо посмотрел на улыбающиеся лица друзей, не понимая, чем заслужил такой небесный подарок.
– А я вот тебе сразу сказала, не угрюмничать, – не удержалась Всеслава. – Теперь вот и Перун тебе на то, шутя, намекнул.
Мастер недовольно посмотрел на девочку, вытер ладошкой лицо, но заставил себя улыбнуться.
Дойдя донизу, друзья остановились у моста, глядя как в тёмной, дрожащей воде покачиваются очертания Асгарда.
– Мы завтра увидимся с тобой, Родослов? – тихо спросил Радомир.
Волхв с сожалением покачал головой.
– Надобно мне отлучиться недели на три.
Друзья печально переглянулись.
– Но к великой игре ратоборцев я обязательно возвернусь! – глядя на небо, добавил Волхв.
Глаза Твастара и Светловзора словно вспыхнули светом.
– А разве через три недели игра?!? – хором воскликнули они.
– В седьмую седмицу, опосля Сварожьего Дня, – улыбнулся Родослов.
– Вот это здурово!!! А мы и забыли совсем!
– Мне столько об этом отец мой сказывал!
– Там лучшие лучники и лучшие витязи собираются!!!
Твастар и Светловзор наперебой перебивали друг друга, восторженно размахивая руками. Даже филин, испугавшись внезапного шума, недовольно ухнул, взмахнул крыльями и, сверкнув жёлтыми глазищами, полетел в чащу леса.
– Вот вы эти три недели учёбе посвятите, – обнимая друзей за плечи, напутствовал их волхв. – А к великой игре я вам испытание подготовлю. Там и поглядим, кто какие знания и умения выведал.
Обнявшись с Родословом на прощанье, странники ещё долго смотрели ему в след. Дождь тем временем заметно усилился и бежал озорными струйками по их чистым открытым лицам, но друзья и не думали об укрытии. Тёплыми благодарными взглядами они до самого поворота тропинки провожали своего мудрого учителя.
Когда же волхв, обернувшись, помахал им рукой и скрылся за холмом, Твастар со шкодной улыбкой взглянул на своих друзей.
– Кто последним до Радужного дома домчится – тот костобок! – вдруг прокричал он и молнией ринулся через мост.
Шлёпая босыми ногами по лужам, все стремглав поспешили за ним, не желая прозываться столь противным их сердцу именем.
Глава 25. Радужный дом
Величие каждого Рода-Племени обусловлено его созидательным трудом и дружеским единством с другими Родами.
"Слово Мудрости Волхва Велимудра", Часть I
Гурьбой добежав до гостевого дома, друзья одновременно коснулись ладошками перил резного крыльца. Вскочив вверх по ступенькам, Твастар хотел уже было постучать, но едва он поднял руку, как дверь вдруг сама по себе приоткрылась и странники услышали, как из дома полилось дивное по красоте пение.
В открывшийся проём нельзя было увидеть, кто пел эту песню, но судя по голосу, это был мальчик лет двенадцати. Его пение было светлым и необычайно чистым, словно звон горного хрусталя.
На заре проснусь и пойду босой,
В поле обернусь горною росой,
Над Харийским морем ветром пролечу,
На Родном просторе другу прокричу:Полетим со мной, ты мой верный брат!
Там горит звездой наш родной Асгард.
Это была песня Харийского рода. Лишь отзвучал первый запев, к поющему присоединился ещё один голос. Он был чуть ниже, но выходило всё очень слаженно и благозвучно.
Полетим с тобой, ты мой верный брат
К другам посолонь, к дому коловрат.Мы отыщем их в горных берегах,
В капищах святых да на семи ветрах,
За Парсийским Морем да за Рипейским Камнем,
Да за Скалистым Взгорьем стеною дружной встанем.
Не желая прерывать песню своим появлением, друзья бесшумно опустились на ступеньки крыльца и, прижавшись друг к другу под навесом, очарованно слушали льющиеся из дома напевы.
Тем временем к песне присоединился ещё один низкий голос. Мелодия окрасилась новыми красками, объёмно и богато зазвучав в тишине. Даже дождь своим равномерным постукиванием изо всех сил старался внести свою посильную лепту в прекрасное песнопение.
Покуда помним мы звёзды Ророга,
Одолеем в миг хитрых ворогов.
Поведал нам Борей сказы древние,
Знаем мы теперь, где други верные.Спой ты нам сестра, песню вольную
Да отправь ветра в степь раздольную.
Пение стихло. В ожидании женского голоса, Твастар даже вытянул шею вперёд, но ответом ему была лишь тишина да мерное постукивание дождя, упорно питающего надежду на продолжение дивной песни.
Но вот вдруг у самого уха Радомира полился прекрасный голос. Это пела Всеслава. Она продолжила песню к удивлению всех вокруг. От неожиданности даже дверь сама по себе приоткрылась ещё на пядь.
Братья вы мои, братья верные,
Песню вам спою да сокровенную.
Будем помнить мы, Раду-Солнышко,
Пронесём сквозь тьму да Ладу-Матушку.
Вместе с последними звуками волшебного голоса девочки, дождь перестал барабанить по навесу, а на порог высыпали три мальчика и с восхищением уставились на гостей.
Не сговариваясь, все дружно затянули последний запев. Даже Радомир, к своему великому удивлению, пел вместе со всеми.
Мы плечом к плечу полетим туда,
Где горит огнём Севера Звезда.
С Моря Белого, с крутых берегов,
Манит нас звезда да испокон веков.
Лишь растаяли в ночи последние звуки песни, как китежане с радостью обнялись со своими новыми друзьями, и все вместе вошли в Радужный дом.
Внизу располагалась главная комната, которая была очень просторной и высокой. Справа и слева от входа наверх вели плавно изгибающиеся лестницы, опоясывающие стены резными перилами.
– Восходы ведут на верхнюю стреху к гостевым светёлкам, – услышал Радомир низкий голос. – Я вам потом покажу, какие из них свободны.
Покуда звёздное освещение было затянуто тучами, посреди дома в выложенном камнями очаге горел теплый огонёк. С двух сторон от очага стояли полновесные дубовые лавки, а чуть поодаль у стены располагалась резная каповая скамейка.
Усевшись у костра, Радомир только сейчас заметил, что трое мальчиков, которые встретили их на пороге, были совершенно не похожи друг на друга. У одного из них кожа была красная, словно огонь; у другого жёлтая, подстать молодому одуванчику; а у третьего чёрная, будто беззвёздная ночь.
Раскрыв от удивления глаза, Радомир, как впрочем, и его друзья, молча смотрел на это невиданное чудо.
– А я думала, что вы все потомки народа Троары, – первая опомнилась Всеслава.
Мальчик с красной кожей застенчиво улыбнулся.
– Мы не Харийского Рода, просто намедни мы песню на ведах учили, вот решили её теперь вместе спеть, – смутившись, сказал он. – Зовут меня Анаквад. Я из Рода Огненного Змея. А это мои друзья: Долгон – с земли Великого Дракона и Калим – из Мрачной Пустоши.
Приложив руки к сердцу, китежане назвали свои имена.
– А где же вы друг с другом повстречались? – спросила Всеслава.
– На пути в Асгард, на прошлой седмице впервые увиделись, – улыбнулся чернокожий Калим.
Голос его был очень низким и грозным, что никак не вязалось с открытым добродушным лицом.
– Я из Дравидии прибыл военному делу учиться. А по пути сюда, в Югорье, встретил Долгона. Вот мы потом уж сюда вдвоём и добрались, – с улыбкой пояснил он.
– Двое в пути… не так скуцно. Мы и сдрузились, – добавил Долгон, кивнув большой черноволосой головой. Он был очень высокий и странно выговаривал слова; по-всему было видно, что на своей родине он говорил на другом языке.
– А меня отец из-за Западного Моря в Беловодье направил, – мягким спокойным голосом поведал Анаквад. – Чародейство и знания Расы Великой постигать.
– А давно ты в Асгарде? – спросила его Всеслава.
– Две зимы!
– Ух ты!!! Наверное, многому уже научился?!?
– Я, когда в Асгард пришёл, только тучи умел разгонять, да и говорил хуже Долгона, – улыбнулся Анаквад. – А теперь вот огнём управляю и с животными разговариваю. Не всё пока получается складно, но ведуны меня хвалят.
Тем временем тучи покинули небо, позволив, наконец, любопытным ночным звёздам заглянуть в Радужный дом. Анаквад провёл над костром маленькой ладошкой и огонь тут же погас, а на стенах заплясали мягкие отражения в виде семицветной радуги.
– Ух ты! Перуница на стене! Это как же сие устроено!?! – восхищённо вертя головой, воскликнул Твастар.
– Я тозе когда первый раз это цудо видеть, так три цяса без двизения быть! – засмеялся Долгон. – Мне опосля мой уцитель ремесленных дел объяснить, цто свецение звёзд, перед тем как сюда к нам проникать, сквозе многоцветно-прозрацные камни проходить. Они тут быть встроены в крысе… как это… многослойно.
– Древнее древо! У меня дома так же устроено! Токмо здесь свет не отражается, а проникновенно цвет изменяет. Не худо сварганено! – с восторгом воскликнул мастер, тут же достал из-за пазухи небольшую дощечку и тонкой иглой принялся на ней что-то вычерчивать.
Радомир не мог оторвать взгляд от плавного покачивания радужных отражений. Словно спокойные волны, они ласкали светлые брёвна стен, рисуя картину волшебного моря.
Долгон вдруг звонко шлёпнул себя по большому лбу.
– Я ведь совсем позабыть! У меня зе ягод и орехи полна плетёнка!
Нырнув под стол, он достал берестяное лукошко, доверху наполненное малиной, вишней и лесными орехами и, широко улыбаясь, поставил его посреди стола.
– Угосяйтесь, други! Ягоды комы попробуйте, я таких соцных как тута… на берегах Белой реки… никогда есё не пробовал!
– Это где же ты всё раздобыл? – запуская ладошку в плетёнку и хрустя орехами, спросил Калим.
– Ведун Радигост принёс на заре. И каздому по лукоску в подарок вруцил. Говорил, цто ягоды эти с орехами не простые. Если есть нацинаесь, память могёс потерять.
Услышав это, все испуганно замерли с набитыми щеками, а Твастар так и вовсе превратился в каменную фигуру с горстью малины у открытого рта.
– Как это?!? – дрожащим голосом спросил он, глядя как Светловзор и Всеслава медленно высыпают малину назад в лукошко.
– Съесь вот так пару горстей и совсем обо всё позабудесь, – ответил Долгон, безмятежно закладывая ещё одну горсть себе в рот.
– Подожди-ка! – нахмурился Калим. – Радигост тебе так и сказал!?!
– Угу, говорит такая вкусная, что аз мозно… как это… кусать до беспамятства!
– Тьфу ты! Молнию мне в руку! – воскликнул Калим. – Это же просто изреченье такое.
– Изреценье?.. Хм… Доселе не слыхивал, – невозмутимо ответил Долгон. – Я вот с утра попробовал цуток, вроде бы помню всё… Но вас всё зе ресил попредупрездать. Будь добр, ты оресков мне есё передай… это… как там тебя называть?
Все весело рассмеялись.
– А что у тебя за перо в волосах? – спросила Анаквада Всеслава, после того как все успокоились и вновь принялись за лукошко.
– Это мне Аквил подарил! Мой самый верный друг с самого детства!
Анаквад достал перо и бережно передал его Всеславе. Оно было огромным! Нижняя половина белоснежно-белая, а верхняя буро-чёрная с золотистой каёмкой.
– Батюшки Святорусы! Это что же за птица такая вельми велика!?! – удивлённо промолвил Твастар. – Да наипаче дивно, иде же твой друг такое перо раздобыл???
– Так это его перо и есть, – не обращая внимания на довольные улыбки Долгона и Калима, ответил Анаквад. – Аквил – это беркут мой. Я ему в детстве жизнь спас, а потом он мне тем же ответил.
– Ух ты! А как же это случилось? – пододвинувшись ближе и сгорая от любопытства, спросила Всеслава.
Приосанившись, Анаквад высыпал в рот оставшиеся в его горсточке ягоды, не спеша их прожевал и начал рассказывать:
– Я когда маленьким был совсем, гулял в горах Акомы, что возле нашего дома у Белого Камня. Вот там Аквилу и увидел впервые. Его родители из гнезда выбросили, а он не разбился, лишь крыло себе потревожил. Крохотный был ещё, но уже такой важный. Грудка с головой белая, крылья и кончик носа чёрные, лапы жёлтые, а ноги мохнатые, словно утренним снегом присыпаны. Сидит себе на приступке да с обидой наверх поглядывает.
– А за что же его из гнезда то? – удивился Радомир.
– Бывает такое у беркутов. Обычно у них по два птенчика нарождается. Того, что покрупнее да посильнее – оставят, а другого – за борт. Так уж у них повелось…
Анаквад замолчал, покрутил в маленьких ладошках перо и с любовью вставил его назад в свои чёрные как смоль волосы.
– Ну а дальше-то что? – нетерпеливо ёрзая на лавочке, спросила Всеслава.
– Дальше гроза началась. Засверкало повсюду. Гора задрожала. Камни с верхушки смертельным дождём покатились… Схватил я птенца и бежать. Все ноги до крови истёр, но камнепад меня не догнал. Вот и оставил себе Аквилу, крыло ему починил. Так вот и дружим с тех пор.
– А как же он тебе "тем же ответил"? – не унималась Всеслава.
– Несколько зим спустя после этого случая я в реку упал дюже бурную, и понесло меня к водопаду. Внизу там камни острющие, если б упал, уже б тут малинку не пробовал. Но Аквил меня углядел зорким глазом да из воды то и вытащил.
– Как вытащил?!? – хором воскликнули Твастар и Светловзор.
– За ногу ухватил и на берег перенёс, – спокойным голосом ответил Анаквад, выбирая из лукошка ягоды вишни.
Друзья молча переглянулись.
– Это каким же огромным и могутным он должен быти, чтобы тебя на воздух поднять?
– Тогда он был ещё мелкий совсем, и крыло у него только-только поправилось.
– А где же он сейчас? Неужто у Белого Камня остался?
Анаквад улыбнулся.
– Не можем мы друг без друга. Со мной он в Асгард прилетел. Да вон он над вашими головами, на матице спит.
Задрав головы вверх, друзья от неожиданности пооткрывали рты да так и замерли.
На поперечной балке, под самым потолком сидел громадный беркут. Глаза его были закрыты, а огромный загнутый книзу клюв уткнулся в белоснежные перья на широченной груди.
– Батюшки Святы, – восхищённо прошептал Твастар. – Да он почти как наш Сокол размером.
На сей раз удивляться пришлось Анакваду.
– Постой-ка, такие соколы разве бывают?!? Ведь беркут самый большой средь орлиного рода!?!
Мастер довольно улыбнулся.
– Бывают, бывают… Мы тебе завтра покажем… Мы на нашем Соколе вчетвером в Асгард прилетели. А нонче его снаружи оставили, а то бы он в дом не протиснулся.
Услышав это, Долгон подавился малиной и закашлялся.
– Так лодка наша зовётся! Мы её в Китеже смастерили, – не удержавшись, признался Твастар.
Анаквад громко выдохнул.
– А я уж поверил… Думал, если такой сокол взлетит, то, небось, Ярилино око собою закроет, – засмеялся он.
Твастар лишь довольно улыбнулся в ответ.
Долго ещё друзья рассказывали друг другу о своих странственных приключениях, пока Всеслава не начала клевать носом, чаще моргать и тереть глаза кулачком.
– Похоже, пора ко сну, – прошептал Калим. – Пойдёмте, я вам комнату вашу покажу.