- Мы не можем отпустить тебя, Джефф - сказала Таниквель, - ты стал частью нас самих; да и куда ты пойдешь? Чем собираешься заняться?
Кеннард дал ей знак замолчать.
- Кервин, - произнес он, - привезя тебя в Арилинн, мы пошли на сознательный риск. Это был удар по темной магии и системе табу, первый шаг к тому, чтобы сделать из матричной механики науку, а не… жречество.
- Пожалуйста, говори только за себя, - вмешался Раннирл. - На этот счет, Кервин, я с Кеннардом не согласен, но в одном он безусловно прав: мы понимали, что это риск, и сознательно пошли на него.
- Ну как втолковать вам - я-то не хочу рисковать! - Голос Джеффа сорвался. - Я ведь сам понятия не имею, что могут они заставить меня сделать - и как погубить вас.
- Может, именно так ты и должен был погубить нас, по их замыслу, - с горечью сказал Корус. - Сделать так, чтобы мы стали доверять тебе, поверили в тебя - а потом бросить.
- Черт побери, это нечестно, - хрипло произнес Кервин. - Ну как вы не понимаете, я же пытаюсь спасти вас. Я не могу позволить себе такого риска - оказаться орудием вашей погибели.
Таниквель склонила голову и прижалась щекой к его ладони; ее сотрясали беззвучные рыдания. Лицо Остера застыло жесткими складками.
- Кеннард, он прав, и ты сам это прекрасно понимаешь. Затягивая, ты делаешь всем нам только хуже.
Кеннард мучительно медленно поднялся на ноги и обвел всех взглядом, в котором смешивались презрение и с трудом сдерживаемый гнев.
- Трусы, все до единого! Теперь, когда у нас появился шанс что-то противопоставить всей этой чертовой чуши…
- Ты так защищаешь его, Кеннард, потому что у тебя самого сыновья полукровки, - произнес Остер. - Тебя видно насквозь.
Кервин спрятал лицо в ладони. Ну как мог он сказать: "Я люблю вас всех. Не мучьте меня, пожалуйста!"
- Теперь, когда понятно, что со мной ничего не вышло, - с трудом выговорил он, - вы сумеете найти вместо меня кого-нибудь другого.
- Нет! - рванулась к нему Элори; машинально - иначе она просто упала бы - Кервин подхватил ее, и девушка приникла к нему, крепко вцепившись ручками ему в плечи, уткнув ему в грудь мертвенно бледное личико. - Нет! - снова прошептала она. - Нет, я не могу отпустить тебя. Останься с нами, Джефф, что бы там ни было, останься с нами… - Голос ее оборвался.
- О Боже, - прошептал Кервин, крепко сжимая ее дрожащую мелкой дрожью фигурку. - Элори, Элори!
Потом, собрав волю в кулак, он мягко отстранил ее.
- Теперь, Элори, понимаешь, почему я должен уйти? - еле слышно, почти шепотом спросил он. - Мне и так уже хуже некуда. Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще тяжелее.
На лицах окружающих его отразились потрясение, понимание, гнев, сочувствие. Таниквель, что-то неслышно бормоча, обняла Элори, но та вырвалась от нее.
- Нет, - пронзительным голосом произнесла она. - Если Джефф так решил, то и я так решила; все, хватит. Я… я больше не могу отдавать этому жизнь.
Она волчком развернулась к комъинам; ее била дрожь, на бледном лице под глазами залегли глубокие тени.
- Элори, - умоляюще произнесла Таниквель. - Ты не знаешь…
- Ты… да как ты можешь… ты ведь знала его любовь! - В голосе Элори появились истерические нотки; она была вне себя.
- Элори, ты… ты сама не понимаешь, что говоришь, - мягко произнес Кеннард. - Ты же прекрасно знаешь, кто ты такая.
- Я прекрасно знаю, кем я должна быть, - обрушилась на них Элори. - Хранительница, леронис, марионетка, священная девственница - без души, без сердца, без личной жизни!
Изрезанное морщинами лицо потрясенного Кеннарда побелело.
- Мы приняли тебя как своего, - негодующе повернулся он к Кервину, - и вот как ты с нами; вот как ты с ней! - Его трясло от бешенства. - Такое предательство и земляне вряд ли смогли б измыслить!
- А я еще защищал его! - хрипло произнес Раннирл. - Итак, история повторяется. Новая Клейндори, и опять с грязным землянином!
- Да! - выкрикнула Элори на грани истерики. - Ибо теперь и я знаю то, что знала Клейндори!
- Сука! Шлюха! - Раннирл наотмашь хлестнул Элори по губам. Кервин вскочил и удержал его вторично занесенную руку, но комъин брезгливо высвободился.
- В старые времена за такое, - мрачно произнес он, - тебя, Элори, ждала бы смерть, а его - смерть под пытками!
В шоке и замешательстве Кервин осознал, какую ошибку они делают. Он порывисто шагнул вперед защитить Элори.
"Я ее и пальцем не тронул, клянусь, она была для меня как святая".
- Бесполезно, Кеннард, - с вызовом откинула голову Элори. - Я… я больше не могу быть Хранительницей. - Она развернулась и обвила руками Джеффа, беспомощно приникнув к нему и с отчаянной силой вцепившись ему в плечи.
Кервин увидел, как потрясение на лицах окружающих уступило место отвращению. Элори била дрожь от стыда и ужаса. Не в силах стряхнуть оцепенения, Джефф заторможенно осознал, что скажи он сейчас хоть слово в защиту Элори - и это будет равносильно подаче на развод.
Картинно, в знак признания он заключил Элори в объятия и склонил голову.
- Они умрут за это!
- Что толку? - сплюнул Раннирл. - Они подвели под монастырь всю нашу работу. Что бы мы ни сделали - ничего уже не изменить. С тем же успехом можно пожелать им счастья! - Он развернулся и вышел.
За ним последовали Остер и Корус; Кеннард замешкался в дверях; таким несчастным Кервину еще не приходилось его видеть; казалось, старший комъин хочет что-то сказать - но в конце концов он тряхнул головой и последовал за остальными. Ошеломленный такой чудовищной ложью, Кервин воспринимал все как в тумане; дверь за вышедшими захлопнулась. Это прозвучало грохотом задвинувшейся крышки гроба.
Элори затрясло в рыданиях. Безутешно, как ребенок, плакала она, что есть силы приникнув к Кервину. Тот оцепенело сжимал ее в объятиях, все еще ничего не понимая.
- Элори, Элори, - умоляюще произнес он, - ну зачем ты это сделала? Зачем? Зачем? Зачем ты им солгала?
Не то плача, не то истерически смеясь, Элори выгнулась дугой, чтобы заглянуть Кервину в лицо.
- Но это не ложь, - разобрал сквозь всхлипы Кервин. - Я и не могла бы солгать. Да, конечно, я понимаю, ты до меня и пальцем не дотронулся бы - из-за того, что я Хранительница, из-за всех этих законов и табу; но они поняли, что я говорю правду! Потому что я так тебя полюбила… - Казалось, вот-вот слов станет совсем не слышно за всхлипами. - …ты мне стал так нужен… я поняла, что не смогу больше этого вынести - быть Хранительницей.
- О, Элори!
- И теперь… теперь ты потерял все, и даже больше не свободен, - выпалила она. - У меня… у меня не остается ничего и никого, если я тебе не нужна.
Кервин подхватил ее на руки, как ребенка, и крепко прижал к груди. "Как она мне доверяет! - пронеслось у него в голове. - Чем ради меня пожертвовала!" Он осторожно уложил девушку на разворошенную кровать и опустился рядом на колени.
- Элори, - произнес Джефф, и слова его зазвучали, как молитва или торжественная клятва, - теперь, когда у меня есть ты, какая мне разница, что там я потерял! Единственное, о чем я жалел, уходя из Башни - это о тебе.
Это была неправда, и он сам прекрасно это понимал; но в данный момент это не имело ни малейшего значения. Он склонился над Элори и заключил в крепкие объятия ее хрупкую фигурку.
13
В меркнущем свете дня Тендара казалась сплошным нагромождением черных башен и теней; единственным ярким штрихом на фоне темного неба было окаймленное ослепительными огнями здание Имперской Миссии, и бросивший взгляд в иллюминатор Джефф обратил на него внимание Элори.
- Может, сейчас, дорогая, все это кажется тебе не больно-то красивым. Но где-нибудь я обязательно отыщу мир специально для тебя.
- У меня уже есть весь мир, какой мне нужен, - отозвалась девушка, прижимаясь щекой к его плечу.
Пилот - горный даркованин, но в имперской форме - заходя на посадку, сделал круг, и Элори зажала уши; рев раскинувшегося внизу космопорта был ей в диковину. Кервин крепко обнял ее за плечи.
Последние трое суток оказались днями радости и непрерывных открытий - даже через общее ощущение, что теперь они изгои, отвергнутые тем единственным домом, который у них был. Ни он, ни она об этом не заговаривали; слишком многим надо было им успеть поделиться.
Такая женщина, как Элори, встретилась Кервину впервые. Вначале она казалась равнодушной, чуть ли не бесчувственной; не сразу разглядел он за этим спокойствием не холодность, а чудовищный самоконтроль.
Она явилась к Джеффу до полусмерти напуганной, безутешной; невинной вплоть до полного неведения. Она раскрыла перед ним свой страх и все остальное, что было ей раскрывать, не жеманясь и не стыдясь. От столь безоговорочного доверия Кервину стало не по себе - неужели он такого достоин? Но Элори была прирожденной максималисткой; будучи Хранительницей, она воздерживалась даже от самых мимолетных проявлений эмоций; изменив своей касте, она отдала себя Джеффу так же всецело, как раньше - работе с матрицами.
Самолет приземлился, и Элори прикрыла капюшоном свои огненные волосы; Кервин поддержал ее под локоть, когда она принялась спускаться по непривычным жестким ступенькам трапа. Он должен изображать целеустремленность, даже если никакой целеустремленности и в помине нет.
- Ты скоро привыкнешь, милая.
- Рядом с тобой я привыкну ко всему. Но тебе разрешат остаться на Даркоувере? Нас… не разлучат?
Хотя бы на этот счет он мог ее успокоить.
- Может, по вашим законам я и даркованин, но по земным - гражданин Империи. А женщина, выходящая замуж за гражданина Империи, в свою очередь автоматически получает гражданство; для этого достаточно, чтобы я признал тебя своей женой в любом официальном документе… Хотя, - мягко добавил он, - не исключено, что улететь с Даркоувера нам все-таки придется.
Элори кивнула, закусив губку. "Весьма вероятно, - родилась у Кервина мысль, - что теперь скорейшая их депортация сейчас в интересах комъинов - точно так же, как раньше в их интересах было Спасти его от депортации. И не исключено, - промелькнула за этой мыслью вторая - не мысль даже, а так, тайная мыслишка, - что оно и к лучшему". И для него, и для Элори Даркоувер всегда будет оставаться лишь напоминанием о том, чего они лишились. А в космосе планет предостаточно. Неумолимая тяга, что влекла Джеффа вернуться на мир под Кровавым Солнцем, чуть не погубила его - зато даровала ему Элори.
Приближаясь к паспортному контролю, он изрядно нервничал. Все-таки существовала хоть и небольшая, но реальная вероятность, что его тут же возьмут под стражу как злостно уклоняющегося от депортации. Разумеется, в случае чего он всегда мог начать качать права или придираться к каким-нибудь юридическим формальностям. Из-за себя одного он не стал бы разводить сыр-бор; но ради Элори он был готов на все, что угодно, лишь бы оттянуть вынесение вердикта; повернуть в свою пользу ход разбирательства.
- Милая, комъины устроили из нашей жизни сущий ад. Постарайся поскорее забыть об этом, - произнес Кервин, прекрасно понимая, насколько пусто это звучит. Они подошли к воротам. Охранник удивленно перевел взгляд с имперской формы Кервина на укутанную с ног до головы плащом хрупкую фигурку девушки. Джефф назвал свой регистрационный номер в портовом отделении Гражданской Службы.
- А девушка?
- Моя жена.
- Понимаю, - протянул охранник. - В таком случае, необходимо соблюсти некоторые формальности.
- Как вам угодно.
- Пройдите, пожалуйста, за мной в караульное помещение.
Они последовали за охранником и Джефф успокаивающе сжал ладонь Элори. Его терзало нехорошее предчувствие, и Элори не могла этого не улавливать; регистрационный номер Кервина введен в портовый компьютер, а тот пошлет запрос в компьютер Имперской Миссии - тут-то все и выяснится. У Кервина, помнится, мелькала мысль вернуться в Земной Сектор инкогнито, хотя бы на день-два. Но имперские законы, касающиеся местных женщин, были весьма специфичны, так что от подобного намерения пришлось отказаться; это было совершенно немыслимо. Когда он объяснил, в чем дело, Элори гордо заявила, что ее это ни капельки не волнует. "Зато волнует меня", - самоутвердился Кервин, не оставив для возражений ни малейшей лазейки.
В имперской Гражданской Службе состояли, в основном, неженатые мужчины; мало кто из земных женщин соглашался последовать за своими избранниками через всю Галактику; соответственно, на каждой планете связи с местными женщинами, долговременные или мимолетные, воспринимались как должное. Это было неизбежно. Но дабы избежать всевозможных юридических осложнений при несовпадении земных и местных законов, практиковались два вида брака. Землянин имел право жениться на женщине с любой планеты в соответствии с местными обычаями и в случае, если это допускалось местными законами - то есть, все упиралось только в самого землянина, местную женщину, ее семью и местные законы. Империя к этому не имела ни малейшего отношения. Зарегистрирован был брак или не зарегистрирован, постоянный или временный, или даже не брак вообще - по законам Империи такой мужчина считался холостым; при условии, что инопланетная дама его сердца не числилась женой официально.
Но данная специфика имперских законов работала в обе стороны. Достаточно было землянину подписать любой имперский официальный документ, в котором местная женщина упоминалась бы как его жена - и де-факто обретало силу де-юре; теперь он имел перед ней супружеские обязательства по всем земным законам, а она и их дети становились гражданами Империи. То есть, на далеких мирах имперскому служащему приходилось трижды подумать, прежде чем прибегать к традиционному на Земле лицемерному ходу - объявлять любовницу или случайную знакомую женой. Жена, приведенная в Земной Сектор, становилась женой на веки вечные.
Охранник перепоручил их регистратору. Тот взглянул на учетную карточку Кервина, снял у него отпечаток большого пальца и заставил расписаться на нескольких бланках; потом повернулся к девушке.
- Ваше имя?
- Элори Ардуэ, - прошептала она.
Регистратор вписал имя в бланк - удивленно моргнув раз-другой, поскольку двойное имя означало принадлежность к даркованской аристократии - и добавил "Кервин"; потом и у Элори снял отпечаток большого пальца. Шурша, унеслась по пневмотрубе капсула и с некоторой задержкой вернулась. Когда они выходили из дежурного помещения, регистратор попрощался с Элори как с "миссис Кервин". Джефф же - хоть и сознавал, что, вероятно, запустил раскручиваться маховик новых неприятностей - ни капельки об этом не жалел. Теперь при всем желании длинной руке комъинов не дотянуться до них и не отнять у него Элори.
Он так надеялся.
Возвращение в Земной сектор не вызывало у Кервина особенного восторга; но он чувствовал, что в данный момент это для них, пожалуй, самое безопасное - хоть и был уверен, что уже буквально через несколько часов им придется отвечать на множество вопросов и, не исключено, готовиться к депортации. Наверняка ему предстоят еще какие-то формальности в связи с появлением Элори; может быть, впереди целое следствие - но, в любом случае, надо думать, как жить дальше. Им нужно столько всего решить - например, отправятся они на Землю или попытают счастья на каком-нибудь новом мире - но это может и подождать.
В Земном секторе он неплохо ориентировался только в районе баров и тому подобных заведений; но не вести же Элори туда. Можно было, конечно, затребовать комнату прямо в Миссии; но такой вариант Кервин предпочитал оставить на самый крайний случай. Столь же неразумно было бы пытаться отыскать жилье в Даркованском секторе, рискуя тем, что девушку узнают; в Арилинне он один раз уже ощутил, что это такое, когда комъинов узнают на улице, и с него хватило. Оптимальным временным решением был бы отель где-нибудь в Земном секторе.
Такси пронеслось мимо белой стены Приюта Астронавта.
- А вот тут я жил до двенадцати лет, - махнул рукой Кервин, и в который раз уже безмолвно подивился: жил ли? Если действительно земляне подстроили всю цепочку событий, что вывели комъинов на его след…
- Элори, - поинтересовался Джефф, когда они снова остались одни, - комъины когда-нибудь уничтожали записи в приютском архиве? - Матрица, предполагал он, в принципе, могла бы стереть данные в памяти компьютера. И если бы кто-то задался такой целью…
- Не знаю, - ответила Элори, - если и уничтожали, то еще до того, как я стала Хранительницей. Я знаю только, что Остера удалось забрать из приюта в пять лет.
Кеннард, помнится, называл это "странной историей". Но Кервину так и не удалось ее услышать.
А сейчас не время для расспросов.
Но долго еще после того, как Элори заснула, Джефф лежал и размышлял. Он метался в лабиринте, пытаясь поймать за хвост собственное неуловимое прошлое, но доступных дорожек становилось все меньше и меньше, да и те вели в никуда или оканчивались тупиками. Когда на него вышли комъины, он прекратил поиски - в конце концов, самое-то главное, тайну своего происхождения, он раскрыл. Но некоторые загадки так и остались неразрешенными; и прежде чем навсегда улететь с Даркоувера, он обязательно сделает последнюю попытку разрешить их.
На следующее утро он вкратце рассказал Элори, в чем дело.
- Там не было обо мне никаких записей. Я видел, что выдала машина. Если б только я мог забраться туда и проверить…
- А это опасно - забираться туда?
- Ну, для жизни не опасно и увечьем не грозит. Разве что могут сунуть в каталажку за взлом и незаконное проникновение.
- Ты столько всего не успел узнать… - произнесла она. - Будь я все еще… - Она закусила губу, - я могла бы тебя… как бы забаррикадировать - у нас это называется "наложить чары" - чтобы никто тебя не увидел.
Она сильно побледнела и выглядела очень несчастной; все внутри у Кервина перевернулось при мысли о том, чем она пожертвовала ради него. Но в чем дело? В чем, собственно, разница?
- Это правда? - спросил он. - Элори, ты действительно потеряла все способности Хранительницы?
- С самого раннего детства мне говорили, - не слишком твердым голосом произнесла она, - что Хранительница… должна обязательно быть девственницей.
Такая доверчивость удивила и даже поразила Кервина. Он вспомнил; как демонстративно Элори игнорировала всевозможные распространенные среди комъинов суеверия, как отказывалась пользоваться своей положенной по статусу властью - но в одном она, оказывается, никогда не сомневалась.
Кеннард называл это "идиотскими суевериями". Но Джефф на себе испытал, как чудовищно истощает нервную энергию и выматывает работа с матрицами; определенный смысл в этом был - оберегать Хранительниц от контактов такого рода в момент, когда им надлежит быть в наилучшей возможной, форме. Он склонился к Элори и крепко обнял, думая: "По крайней мере, это ей уже не грозит". Ему вспомнился день, когда девушка упала в обморок при надстраивании матричного экрана, а он поделился с ней силой.
И это погубило в ней Хранительницу?