- Не, махонькая больно, там и есть нечего. Лучше я ее себе на потом оставлю. Когда опять проголодаюсь…
- Тоже верно, - согласился я. - Пошли в деревню. Заколем кабанчика, или барана зарежем. А по дороге и поговорим.
- Пошли. Поем и домой пойду.
- Уже?
- А чего? - тролль брел по дороге совсем не торопливо, но, тем не менее, предоставил мне возможность понять: почему все девушки так поспешно забирались ко мне на колени, или сразу в кровать, стоило только предложить пойти прогуляться. - Я совсем здоров. Теперь надо новым именем похвастать… Перед родичами… Невесту выбирать…
- Я же, собственно, с этим к тебе и пришел, - хлопнул я себя по лбу, словно только что вспомнил.
Великан заинтересовано остановился, предоставляя, изрядно приотставшим и оживленно шушукающимся, девушкам возможность сократить дистанцию.
- Хочешь получить имя еще красивее?
- Еще? - недоверчиво переспросил тролль. - Хочу… А какое?
- Властелин Сразу Двух Человеческих Деревень, Отобранных В Бою У Гоблинов…
- Красиво… - восхитился великан. - Отобранных… В бою… Здорово! Показывай дорогу.
- Куда? - не вполне уверенный в успехе задуманного, сбил с толку стремительно улучшающийся показатель умственного развития великана, я не въехал сразу.
- Где отбирать? - стукнул кулаком о ладонь тролль. Хлопок раздался, будто сваи заколачивали.
- А, конечно, конечно… Но, сперва еда. Хозяин должен быть большим и сильным. А для этого нужно много кушать.
- Матушка тоже так говорит, - согласился тролль. - Хорошо. Сначала - есть, потом - отбирать…
Положительно, он мне нравился все больше и больше. Похоже, придется менять первоначальную задумку подведения баланса, на какой-то более гуманный способ. Ну, как такого симпатягу обижать? Все равно, что у ребенка игрушку или конфетку отнимать.
Услышав, что их прямо сейчас жрать не будут, мои телохранительницы подобрались поближе, с любопытством прислушиваясь к разговору. Хотя, вполне могли придерживаться и прежнего расстояния. Непринужденный говорок великана отчетливо раздавался на добрую милю вокруг.
А что такое? Хозяин, он и есть хозяин…
Глава тринадцатая
Глядя на эвакуацию Выселок, организованную Титычем, изобретатель конвейера, изобрел бы его вторично. А Форд удавился бы от зависти, наблюдая за такой слаженностью. Как только кто-то из крестьян входил внутрь башни с грузом в руках или на плечах, ее тотчас покидал кто-то налегке. И наоборот - стоило кому-то выйти наружу, как в дверь уже протискивали поклажу.
Староста, как и надлежит хорошему менеджеру, надзирал за процессом, стоя чуть в сторонке, никому не мешая, но и не оставляя дело на самотек. И стоило кому-то замешкаться, как Ярополк тут же призывал нерадивому на помощь большую часть его родственников женского полу. Обычно начиная с матери.
Заметив приближающегося тролля и сопровождающих его лиц, уже предупрежденный о пробуждении великана, он резво заковылял нам навстречу.
- Проснулись уже, гм… Хозяин? Как отдохнули? - поинтересовался еще издали.
- Благодарю тебя, Вытащивший клык из моей задницы, - узнав Титыча, гулко произнес тролль. - Я хорошо спал. Хочу есть.
Девчонки прыснули, конвейер застопорился, скрипя шестеренками.
- Угу… - староста даже глазом не сморгнул. - Ты очень вежлив, Хозяин, но можешь обращаться ко мне проще. Например, Спасший мне жизнь. Или - староста. А то и попросту - Титыч.
- Хорошо, Спасший мне жизнь… староста… Титыч, - покладисто согласился великан и тут же вернулся к прежнему, более важному для него вопросу. - Я проголодался.
- Конечно, - кивнул Ярополк. - Все готово. Как только меня оповестили, что Хозяин проснулся, я велел накрыть стол. Идите за мной…
Ущербная всего лишь на четверть луна давала вполне достаточно света, чтоб не спотыкаться о собственные ноги, а ползающий по ее лику месяц, с периодичностью примерно в полтора часа, еще и улучшал ночное освещение. С его появлением не становилось светлее, но многие тени отступали, а размытые предметы виделись четче. Как от свечи, поставленной на камин.
Не знаю, какой из Титыча был вояка, но на гражданке он явно обрел свое призвание. Когда только и успевал все? В паре десятков шагов от башни, на поставленных на попа бочках, настелили доски и сервировали походный стол. До свадебного пиршества не дотянули, но не юбилейные именины или какой иной День борьбы с пьянством, за ним можно было отметить вполне. Жареный гусь, обложенный по бокам, истекающими ароматным жирком, каплунами, как стратегический бомбардировщик истребителями сопровождения. Дюжина разрезанных ковриг хлеба, с уже положенными на мякиш огромными, в палец толщиной, кусками сала. Разрубленные на четверо головки капусты, горка огурцов, лука и редиса. А для запивания - ведро воды и ведро молока.
Для начала, даже не садясь, тролль сцапал каплуна и целиком отправил в пасть. Потом, как пыжом, придавил его там четвертинкой капусты и смачно захрустел. Кочерыжкой и перемалываемыми куриными косточками… Довольно урча, обошел импровизированный стол и тяжело опустился на специально приготовленный цельный пень. А то, какой же табурет выдержит такой вес? Внимательно оглядел запасы яств. Подозрительно покосился на нас, но видя, что мы остановились на почтительном расстоянии и не претендуем, успокоился. Глотнул из ближайшего ведра (воды), так что оно опустело на половину, и потащил в пасть ковригу с салом. Видимо, вкус ему понравился, потому как тролль долго не глотал, задумчиво жуя, а после взял еще один бутерброд.
Вторую порцию пережевывал еще дольше. Знамо, не зря утверждают, что от сала развивается склероз. Как съешь утром кусок, так потом весь день пообедать забываешь. Похоже, у Хозяина эта болезнь прогрессировала взрывообразно. Запихнув в себя третий кусок, он сонно похлопал глазоньками и протяжно зевнул. Вылил в себя остатки воды из ведра и, обняв руками столешницу, как заправский гуляка, улегся мордой в салат. А еще минуту спустя, богатырское храпение великана, уведомило всех о том, что Хозяин доволен и изволят почивать.
- И что дальше? - поинтересовался Титыч. - Это и есть твой план, Владислав Твердилович?
- Только часть. Самая маленькая… Не бухти, - я подошел к столу, отрезал у гуся ноги и вручил их девушкам. По одной каждой. Себе сложил бутерброд из оставшегося хлеба и сала, завернул в несколько капустных листков и сунул все это кулинарное изделие, формой и объемом напоминающее футбольный мяч, в котомку. - Пусть поспит малец. А когда опять к нам вернется, направишь его вслед за стадом. Вместе с вот этими двумя красавицами, которые, если б так увлеченно не жевали, то подтвердили бы свое согласие.
Девушки дружно замычали и замотали головами, но жестковатое, рассчитанное на челюсти тролля, гусиное мясо так просто не проглотишь, а выплюнуть они не сообразили.
- И как я это сделаю? - не понял староста. - А главное: зачем?
- Отвечаю по очереди. Первое, Хозяин, как проснется, пить захочет - сало пересоленное. Ты ему молочка подсунь. Ведерка такому богатырю мало будет. Попросит еще. Вот ты, Титыч, и укажешь ему: куда остальное молочко ушло. Предложишь сходить напиться, а заодно и другим принести. Он еще молодой, привык старших слушаться, да и не трудно это, сходит… Второе - зачем?.. Надо, чтоб его следы поверх коровьих отпечатков легли. Тогда ты сможешь уверенно врать гоблинам, что весь деревенский скот тролль угнал. Чем только подтвердишь нашу придумку. А чтоб великан не позабыл куда и зачем пошел, Листица с Милкой его проводят. Туда и обратно… Потом, запритесь все в башне и не высовывайтесь. Что говорить Лупоглазым и всем, кто еще прибудет на вечеринку, ты и сам знаешь.
- А ты, Влад, что делать станешь? - Титыч все-таки задал вопрос, на который мне не очень хотелось отвечать. Но и его можно было понять.
- В гости к зелененьким наведаюсь… Интересно поглядеть, как они устроились. Может, перейму чего в дизайне и архитектуре.
- Нет!!
Так, девчонки с кляпом справились и решили, что им уже можно вставить свое мнение.
- Мы тебя не отпустим одного.
- Знаешь, Титыч, я вот тут подумал, - начал я неспешно. - Что поживу-ка я еще немного бобылем. Одному привычнее. Ты, когда Листицу мне сватал, говорил: тихая, покладистая, даже не заметишь, что в доме кто-то появился. А она не только строптива - на каждом шагу мне перечит, так еще и подружкой такой же обзавелась. Все, решено: забирай обратно…
- Хорошо, Влад, - девушка ответила так тихо, что я едва расслышал. - Будет так, как скажешь. Но только одного я тебя в топи не пущу…
- А девка права, - кивнул Ярополк.
Предатель. Он что, никогда не слыхал о мужской солидарности? Или не понимает, почему я не хочу брать с собой девчонок? Рейнджеры, блин!
- Утопнешь… - продолжил староста, не обращая внимания на мое усиленное мигание и прочие гримасы.
- Это ж с какой радости?
- Ты же скрытно к гоблинам подобраться хочешь, верно? А другого обходного пути, как через топи, туда нет.
- Ну, так что? - я проиграл, но согласиться с этим еще не мог. - Я же на этих болотах вырос.
- Не на этих, Влад. Многое изменилось. Там где стежки были протоптаны - теперь трясина. Ночью не пройдешь. А днем - гоблины заметят. Так что хозяюшки твои, дело говорят. Зря серчаешь…
О, уже не хозяйка и подружка, а - хозяюшки…
'Ну, чего упрямишься, как баран перед новыми воротами?'
'Это кто?! - я чуть не подпрыгнул от злости. - Обложили?! Все умные, а я один дурак получается?'
'Получается…, получается…, получается… Это эхо…, эхо…, эхо…'
- Чего?! - от такого массированного наезда, я даже растерялся чуток.
'Собственно, чему ты удивляешься? В пустой-то голове, только эху и гулять, со сквозняком перекликаясь…'
- А с Хозяином я парочку ребят отправлю. Не волнуйся… - повторил Титыч, решив, что это я его не расслышал. - Главное, сам на рожон не лезь. И девушки тебе в этом, тоже пригодятся. Будешь осторожнее…
* * *
Дорогу сквозь топи девчонки знали. Оно и не удивительно, сколько раз хаживали сюда за разными ягодами. И все-таки провалиться в трясину исхитрилась одна из них. Получив очередное восемьсот шестьдесят четвертое, последнее китайское предупреждение, в виду инсинуаций по поводу системы проветривания чердачных помещений и обещание кое о чем подумать вслух, дух моего тезки постарался изо всех сил. Я 'вспомнил' об этих болотах все!
Естественно, сначала была сцена примирения с искренним уверением, что впредь, никогда. Полнейшее повиновение и никакого волюнтаризма. Потом, переправа на лодке, в обвод острова. Не волоком же ее тащить…
Помню, как-то хохотал от души над геологом, спросившим у чукчи в лодке, на веслах которой сидела беременная женщина: 'что он делает?', и получившим ответ: 'жену в роддом везу'. Мои женщины хоть и не беременны, тьфу-тьфу-тьфу, ну так и я не чукча. А посему место на веслах мне было уготовано по умолчанию. Ничего, приноровился, поднатужился и… справился. Трудно с непривычки, но и не бином Ньютона.
Дальше передвигались ломаным зигзагом. Ориентируясь по приметам… Очевидным девушкам, и скрытым для меня. Пока я окончательно не потерял терпения и не поговорил по душам с подселенцами. Сразу полегчало. Привычный к болотистой местности, Влад Твердилович, заранее знал: куда шагнуть, а в которую сторону, невзирая на заманчивую гладь, соваться нельзя.
А примерно спустя полчаса, я обратил внимание, что хлюпанье и чваканье, производимое вразнобой нашим трио, превратилось в слаженный дуэт. Оглянулся и не увидел Милки.
Хорошо, не успели далеко уйти. И то, трясина уже успела втянуть девчонку по пояс. Вроде нестрашно, но у пигалицы от талии до подбородка всего ничего, чуть больше пяди. А главное, глазенками сверкает, на личике вся прямо, как луна белая и молчит… Но вилы не выпустила. Так мы ее и вытащили. Сперва подвели поближе, как большую рыбу, чтоб не сорвалась, а потом и на ноги поставили. Трясется, дрожит, зубами такую дробь выбивает, что аж самому холодно стало и, опять, молчит.
- Эй, чудо, ты пискни хоть что-нибудь. Или совсем онемела со страху? Нас почему не позвала?
- Т-т-так… м-м-могли… ус-с-слышат-т-ть…
Мать моя женщина, а отец мужчина! Она оказывается в героиню поиграть захотела. Партизанка, дочь партизана! Медаль за мужество, посмертно получить захотела.
Пощечина хлестнула, как выстрел. Каюсь, не сдержался. Если б не Листица, девчонка точно опять улетела бы на глубину. А так только качнулась всем телом.
- Спасибо…
Порву, как тузик грелку! Своими руками задушу дуру, чтоб потом совесть не мучила. Идиотка! Что она там бормочет?! Какое 'спасибо'? Кому 'спасибо'? Мне?!
Милка шагнула вперед и уткнулась лицом мне в солнечное сплетение. Плечики ее вздрогнули. Хотя, какое там 'вздрогнули', ее ж колотит, как в лихоманке.
- Испугалась, - провел я ладонью по мокрой спине, ощущая под рукой странный холод.
- Нет… Замерзла… Там… родник… Я… прямо… в… него… угодила…
Родник - это серьезно. Плавали, знаем. Она ж в нем не меньше десяти минут просидела.
- Где здесь можно, если не огонь развести, то хоть на сухом посидеть?
Листица поняла.
- Тут, нигде. А вот если чуток в сторону свернуть, то есть один островок.
- Тогда, вперед. Гляди в оба, хватит с нас одной утопленницы, но - поторопись, солнышко. Если мы ее сейчас не отогреем, то до утра…
Как чувствовал. И все же дал себя уговорить. Прямо, затмение нашло. Нужен был проводник, так взял бы кого из парней. На крайний случай - Листицу. Так нет же, потащились всем семейством. В общем, можно было еще долго и нудно пенять себе, но дело это скучное и бесполезное. Французы называют подобное самокопание - красноречием на лестничной клетке. Дверь уже захлопнулась, а ты все прокручиваешь в голове, как бы пошел разговор, если б ты сказал вот так, а не так…
Подсознание, пытаясь съехать с темы, тут же выдало очередной анекдот.
Преферансист на мизере поймал три вагончика. От избытка эмоций - заработал инфаркт и умер. На похоронах за его гробом идут те три товарища, с которыми он, расписывал последнюю пульку. Тишина, скорбь. И вдруг один говорит: 'А знаете, парни, я тут прикинул. Если бы покойный пошел не с пик, а червей - было бы еще хуже'.
Это я к тому, что жизнь не имеет сослагательного наклонения и переиграть ход не удается никому. Приходиться выкручиваться из сложившейся ситуации, а не той, которая могла бы быть, если б…
Островок нашелся достаточно быстро. По площади - метров шесть-семь в диаметре. И видом, и на ощупь напоминающий панцирь огромной черепахи, - такой же голый и слегка шершавый. Зато - сухой. А каким еще может быть голый камень, хорошо прогретый за день? До утра он тепло вряд ли сохранит, но нам 'сейчас' и 'теперь' было гораздо важнее всех и всяческих 'потом'.
- Быстро раздевайся!
Похоже, этот приказ у меня уже входит в привычку. Как и у моих девчонок. Во всяком случае, разоблачаться стали обе. И, судя по достигнутым результатам, спокойно могли выступать с выполнением этого норматива на краевом уровне. Вздумай кто проводить подобные соревнования.
Кстати, а я что - особого приглашения жду? Вытягивая из болота этого карликового 'бегемота' изгваздался так, что святой Петр не признал бы, и в ад перенаправил. Невзирая на 'крылышки'.
- Ложись… Да не на спину, на живот!
А фигурка у пичужки ничего. Это я сразу заметил, вместе с носиком. Листица, хоть и не правильно меня поняла, но спорить не стала. Подхватила всю грязную одежду и вскоре заплескала водой на противоположном краю камня. Типа, ушла, чтоб не мешать…
Все, Владислав, хоть Твердилович, хоть Максимович - глупости в сторону, сосредоточься на руках. Они у тебя теплые, очень теплые. Прямо пылают, и этот жар стекает в кончики пальцев. А из них переходит на этот гладкий лед… Ты обязан, ты должен его растопить!
- Ой! - пискнула Милка.
- Камень давит? Потерпи чуть-чуть. Тут везде камень…
- Нет, руки обжигают. Как утюгом… Больно…
- Ничего, ничего… Не маленькая… Зато не заболеешь. Ну, не вертись, мешаешь…
- Ты лучше ее отшлепай, Влад… - подошла ко мне со спины Листица, прижалась упругим животом и положив ладошки мне на плечи. - Так она скорее твою заботу и ласку поймет. Вон как попку оттопырила.
- Эй, эй… - забеспокоилась Милка и ловко перевернулась навзничь, явно не желая подвергаться заслуженной и справедливой экзекуции. Ни я, ни Листица не возражали…
* * *
А уже в следующую секунду, подчиняясь какому-то импульсу, не имеющего ничего общего ни с моей интуицией, ни с происками иждивенцев-духов, я извернулся, схватил Листицу за руку и дернул на себя, повалившись вместе с ней на охнувшую от неожиданности Милку. Глухо ухнуло, сверкнуло и что-то просвистело прямо над нами, обдав холодом и взъерошив волосы воздушной волной.
Наши лица оказались вместе, и в глазах девчат я видел испуг и недоумение, словно отражение моего собственного состояния. А еще меня раздражал, невесть когда набившийся в рот песок. Выждав какое-то время, я рискнул приподняться. Приятная тишина свидетельствовала о том, что все, чем бы оно ни было, уже миновало. Как и отсутствие желания спешно улечься обратно.
Логическому объяснению ситуация не поддавалась. Но я и не настаивал. Как и не поддавал сомнению своим ощущениям. Вряд ли они меня предупредили только для того, чтоб бросить на произвол минуту спустя. А еще мою уверенность в этом и чувство безопасности значительно усиливал знакомый костер, уютно дышащий теплом всего в паре шагов от нас. Я опять очутился на островке из своих сновидений. Только на этот раз - наяву и в сопровождении. Или это я умудрился незаметно для себя уснуть и вижу сон? Вариант?
Ну, уж нет! Против столь бессовестных инсинуаций во мне возмутилось все, до кончика ногтя на мизинце ноги. Уснуть лежа на молоденькой девушке, с которой еще ни разу не… завтракал? Ничего подобного не может произойти, потому что такое не может случиться никогда.
- Эй! Вы что уснули? - закряхтела и зашебуршилась Милка. - Либо уже что-то делайте, либо слезьте… Я вам двоим не подушка и не перина…
- Влад, а где это мы? - удивленно спросила Листица, отодвигаясь от подруги, что тут же было подтверждено облегченным вздохом.
- Корова…
Но Листица уже поднялась и не расслышала негромкого бормотания. А даже если б и услышала, скорее всего, не обратила бы на слова подруги внимания. Бездымный костер, ярко пылающий на голом песке, занимал ее гораздо больше любой личностной характеристики.
- Влад, как же это?
- Что? - любопытство засвербело и у Милки. Тем более, что к этому времени, я тоже слез с девчонки. С чувством неудовлетворенности и сожалением, но ложка дорога к обеду, а время для романтических поползновений, было упущено. Надеюсь: не безвозвратно.
- Ой, а где это мы?
И что прикажете отвечать? Девочки, милые, я сам ничего не понимаю, а потому не имею ни малейшего представления: куда нас забросило. Очень оптимистично, а главное - успокаивает и вдохновляет. Истерики мне только не хватало. Придется выбирать ложь во спасение.
- Это мой остров…