Типа, всё, на что ты смотришь, Леха, это горы. Ну, а чего ты вместо них видишь, это уже твои личные проблемы.
- И это тоже гора?
Показываю на камень метрах в двух от Дороги.
Крант кивает. Молча.
А камень меньше футбольного мяча будет.
Получается, стояли себе горы, никого не трогали, а потом кто-то взял и песочком их засыпал. До самых верхушек. Это сколько же песка понадобилось?..
Спросил.
- Это пепел.
Я едва расслышал Кранта.
- Пепел?!
Молчаливый кивок и явное нежелание общаться дальше.
Ну, я поискал и нашел другой объект для общения. Марлу. И на привале получил еще кусочек информации. Маленький такой. Обгрызенный со всех сторон.
Окраинные Горы, в натуре, засыпаны пеплом. Воевали здесь кирлы и дарсматы. Никто уже не помнит, из-за чего они сцепились. Не поделили чего-то по-соседски. Летучими они были. Одни над морем жили и в самом море, другие над горами и в горах. Потом, наверно, решили, что им тесно в одном мире, ну и устроили войнушку. До победного. И до полного истребления соседей.
Победили все. Проигравших не осталось.
Даже тех, кто бы помнил, как они выглядели. Только смутные упоминания в полузабытых легендах и древних песнях.
- А ведь этих горе-вояк было до хрена и больше. Это сколько ж пепла надо, чтоб засыпать Горы!..
- Я слышала старую песню… - Марла пару секунд молчала, потом заговорила уже другим голосом и с другим ритмом: - … поднялись в небо зеленокрылые дарсматы, и полдня не видела земля солнца. На день закрыли землю от солнца синекрылые. Три дня дрожала земля во тьме, пока сражались с черными крыланами краснокрылые. А когда пал последний защитник, и враг уже торжествовал победу, взмахнула Великая Мать клылами, открыла свой карающий глаз, и закричало небо страшным криком, и стало огнем. Застонала вода в море и тоже стала огнем. Все враги сгорели в этом огне. Но нет больше жизни в Море Улхи. И над морем жизни нет. И возле моря никто не живет…
Марла вдруг замолчала, посмотрела на меня, словно только проснулась, и быстро-быстро стала жевать.
- А Море Улхи это где? спросил я, когда она собралась уходить.
Взмах левой рукой и Лапушка убежала.
Блин, все вели себя так, будто за каждое лишнее слово тут давали год строгого режима. Без права переписки.
Я потом глянул несколько раз в сторону моря, но моря там не увидел. Больше всего это напоминало тяжелые грозовые тучи у горизонта. Или далекие горы в тумане. И тоже у горизонта. А в последний раз эти тучи-горы сложились в горбатую старуху. Она сидела, подтянув колени к груди, покачивалась взад-вперед. Смотрела закрытыми глазами в небо и шептала, шептала…
- Господин… - Малек подергал меня за локоть, и я отвернулся от старой карги.
- Чего тебе?
- Господин, что случилось с твоими детьми?
- Малек, у меня нет детей!
- Но ты говоришь: деточки мои, деточки…
- Тебе послышалось! Понял?
- Да, господин. Но ты плачешь…
Я мазнул ладонями по щекам. Мокрые, блин.
- Это мне в глаз чего-то попало. Размазал сырость шейным платком, и опять рыкнул на Малька, будто он в чем-то виноват: - И вообще, я спать хочу, а ты…
- Нельзя здесь спать, господин, - зашептал пацан, склоняясь ко мне и озираясь. Вот выйдем из опасного места, тогда и… Я сам слышал, как Первоидущий говорил: настоящий привал и сон, когда закончатся Окраинные Горы.
- Ну, и когда они закончатся?..
- Скоро. Совсем скоро.
- Это тебе тоже караванщик сказал?
- Не мне. Но я услышал.
- А он тебя видел?
- Не знаю, господин.
- Ну, и какого ты возле него отирался?
Пацан отвел глаза и стал активно копошиться под плащом.
- Вот, господин, - у меня в руке оказался маленький кувшинчик. Это тифура.
- А я не засну от него?
- От красного сразу не засыпают.
- А потом?
- Потом Горы закончатся.
- Ладно, - открыл, хлебнул. Вкусно! Спасибо, Малек.
Он кивнул и отъехал. Потом вернулся, тронул за локоть.
- Ну?..
- Господин, не надо смотреть в ту сторону. Не смотри больше…
Я уставился на пацана во все глаза. Даже вино проглотить забыл.
- У тебя лицо тогда странное становится, господин. Страшное.
Чем дольше я смотрел, тем сильнее Малек сжимался и втягивал шею.
- Ладно, свободен.
Ничего умнее мне в голову не пришло. Двое суток без сна, как никак. Да еще в седле.
Тифуру я допил. В сторону Моря больше не смотрел. Пустую тару отдал пацану. Этот придумает, чего с ней сделать. Спать мне не перехотелось, но терпеть можно было.
Дотерпел до утра. И до настоящего привала. Среди камней и зеленых кустиков. А перед сном еще и с Первоидущим поговорил. Он больше не шарахался от меня. Наоборот. Сам пришел и тифуру принес. Кувшин у него куда больший, чем у Малька оказался. Ну, оно и понятно: я ведь не сам-один пить буду.
Караванщик пришел благодарить меня. За то, что провел его по Верхней Тропе.
Я решил, что мужик переутомился, спутал меня с кем-то. Ну, как я мог кого-то куда-то вести, если сам на этой тропе первый раз. Да и то в средине строя отирался. И почему обязательно по Верхней, что Нижнюю Тропу на техосмотр закрыли?
Думал, отделаюсь шуткой, поймет ее караванщик или нет, но свалит по своим караванным делам, а я смогу отоспаться.
Ага, прям так и сразу!..
Мужик пришел плотно пожевать и пообщаться. Намолчался, похоже, за двое суток, вот и решил оттянуться по полной программе. А мое согласие и активное участие не требовались.
Так я узнал, что Верхней Тропой пользуются чаще, чем Нижней. Потому что Верхняя ведет в Урламбу, а Нижняя в Другую Землю. Там Первоидущий никогда не был. И что это за Земля такая не ведает. Знает только, что лежит она за морем и за проливом. Сначала Море Улхи, потом Гремящий Пролив. А Нижняя Тропа потому и называется нижней, что ведет под морем и под проливом. Можно в Другую Землю попасть и на корабле, но придется идти без поалов. А Первоидущий не купец, его дело караваны водить, а не с товарами по морям болтаться. Нет, в Море Улхи корабли не заходят. Там нет воды. А что там вместо воды, никто не знает. Потому что никто не смог вернуться и рассказать.
Верхняя Тропа на верхушках гор, вот ее и называют верхней. Боги построили ее. Давно. Теперь так строить не умеют. Даже Повелители Врат. Хоть говорят, что они всё могут. А Тропа не каждому покорится. Без проводника по ней можно бродить до самой смерти, но так и не выйти из Окраинных Гор. Даже с проводником можно заблудиться, если Тропа не захочет пропустить. Так в прошлый раз Первоидущий наткнулся на караван. А в нем только мертвые. Устроились, похоже, на привал, уснули и не проснулись. Даже поалы умерли во сне. Вот когда упокоили всех, как полагается, тогда и выход сразу нашли.
Не любит Улхи непорядка в своем доме, хоть и разрешает бескрылым заходить в него. Так проводники говорят. Первоидущий запомнил и мне повторил.
А проводник у Верхней Тропы будет. Обязательно. Сколько раз говорили про сгоревшие деревни у Окраинных Гор, и столько же раз это не было истиной. Как-то Первоидущий хотел решить эту загадку, но Мудрая запретила ему говорить с жителями деревни. Заглянула в его мысли и приказала молчать.
Не ссорятся с Матерью проводников те, кто живет Дорогой.
Так и не спросил ничего Первоидущий тогда. Хоть и любопытно ему было. Может, из-за этого любопытства и пришлось идти без проводника в этот раз. Самому решать, куда свернуть и где остановиться. Или вспоминать, что и как делали проводники раньше. А если не вспоминалось, тогда к Многодоброму за помощью. (То есть ко мне). И ничего у Многодоброго спрашивать не надо. Только побыть рядом, и память сама собой восстановится.
Так и получилось, что я помог караванщику, хоть ничего, вроде, не делал для этого. А караванщик подумал и решил, что плату проводника мы можем поделить между собой.
Ну, выпили за честно заработанные деньги и за то, чтоб старая Улхи была добра к нам, бродягам. Потом еще за чего-то пили, потом еще. Когда кувшин опустел, Первоидущий послал за вторым. И начал рассказывать какую-то историю. Но я к тому времени уже дремал с открытыми глазами. Помню, спросил: похожа ли та, кого я снял с колеса, на Мать проводников, но чего мне ответили и когда дорогой гость свалил на фиг, не помню.
Проснулся я в своем шатре. Сам. А пальцы намертво сжаты на горле… кувшина. С тифурой. И кувшин почти полный.
24.
Получилось все, как в дурацкой частушке трехлетней давности. Не ожидал, что смогу вспомнить ее, но… напомнили. Как она звучала? Глупо. И тогда, когда ее пел пьяный гармонист на какой-то ярмарке, и теперь, когда я тихо рычу ее, покачиваясь в седле.
Пролетало НЛО
И по шее мне дало.
Я спросил: Кто это бил?
И по морде получил.
Вот только я получил не по морде, а в глаз. А глаз взял и заболел. Потом еще и воспалился. Промывания и комбинация из трех пальцев ему почти не помогали. Если по-нормальному, то к окулисту надо идти. Но здесь у меня нету знакомого окулиста. И глазника нету. Как быть, чего делать? Ну, пришлось самому себе лечение придумать: много пить и много плакать. Мужики не плачут? А как еще убрать из глаза то, чего не вытряхивается и не вымаргивается. Но вначале я посоветовался с Крантом. Так он предложил больную гляделку удалить. Быстро и безболезненно обещался сделать для меня. Я, конечно, поблагодарил за заботу, то от операции отказался. Пока. Ну, не люблю я такие радикальные методы. Вряд ли получится новый глаз себе отрастить. Потом. Вот и строю из себя одноглазого Одина. Третий день подряд.
Один стихи, говорят, писал. Так и я накропал несколько строк. Правда, получилось не очень… Потому как без мата.
Льются слезы рекой.
То песчинка в моем глазу,
Как в ракушке жемчуг, лежит.
Вот если б эта ракушка не болела так! Вообще был бы кайф. А то…
Солнце скоро сядет
Но боль не уходит
Соленый вкус у моих слез.
Вот и рычу на всех. Малек и Крант держатся рядом, но стараются не попадаться на глаза. Точнее, на один. За эти дни они хорошо напрактиковались. Прям, незаметные и незаменимые стали. Колдун тоже третий день не вылазит из своих носилок. Даже ест внутри. Остальные обходят меня по самой дальней траектории. Боятся, значит уважают? По мне, так и меньшего уважения хватило б… Блин, и никаких бытовых травм за эти дни! Словно я один решил отболеться за весь караван.
Только я снял повязку, чтобы глаз промыть. И на мир им посмотреть. Ну, увидел вытянутую руку. Свою. И как в тумане. Красно-багровом. И тут же колонну заметил. Что между небом и землей распоркой встала. И прострел от затылка до переносицы получил. Сразу же. И в глазах у меня потемнело. В обоих.
- Малек…
Позвал, когда голос ко мне вернулся. Человеческий. И выть перехотелось.
- Я здесь, господин.
Откуда-то из-за спины.
- …рысью к Первоидущему. Скажи, мне римусо приглючился.
Уже через минуту караванщик был возле меня. И только одно спросил: Откуда?
Ну, показал я ему направление, а дальше не моя забота. Я, как тот петух: прокукарекал, а ты хочешь вставай, хочешь еще сны смотри.
Лучше б мне этот смерч приглючился. Все лечебные процедуры пришлось отложить и поиграть в игру: Обгони ветер.
Двух поалов у нас утащило. А еще четверых камнями побило. Зацепил-таки римусо хвост каравана. Камни мелкие, зеленые. И острые, как наконечники стрел. Звери ничего, похромают и оклемаются. А вот груз здорово попортило. Воду эти поалы везли.
Это мне Первоидущий потом сказал. Вместе со спасибо за предупреждение.
- Блин, что ж так не везет твоему каравану?!
Спросил я, катая в руке зеленые стекляшки.
- Почему не везет? Мы живы, товар цел. Еще вот товара получили.
Это он о стекляшках. Оказывается, дорогая и редкая штука они. И идти за ними надо аж в Другую Землю. А, я про бури и грозы, чего-то имел?.. Так это нормально! После каждого Прихода они бывают. Такими вот внезапными. А через три-четыре сезона все в норму придет. Тогда и без Видящего караван можно водить. Первому каравану всегда трудно.
- Так какого тебе дома не сиделось? Чего первым понесло?
- А тебе, Многодобрый?
- Ну, у меня особый случай.
Не говорить же мужику, что я и сам пока не знаю, куда и за каким топаю.
- И у меня особый. Я первым не пойду, кто-то другой пойдет…
Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.
- Ну, конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.
Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.
- Ты Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?..
- Ага, видящий я… с одним-то глазом.
- Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.
- Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.
- Еще раз прости, Многодобрый, но говорят… - караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: - … говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.
- Откуда ты узнал?!
Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.
- Что?
- Что я… вот блин… - прижал ладони к лицу, покачался взад-вперед, будто это могло уменьшить боль. Ну, что я это он. Откуда узнал?
- Я не знал. А ты… ОН??
И отодвигаться мужик начал. Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.
- Да пошутил я, Идущий-первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
- Ну, и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
- Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других к колдуну сходи.
- Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
- Или Марлу проведай.
- У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
- А они шарахаются?
- Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
- Да-а-а, весело день у нас начался. И обед ничего себе так прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
- Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
- Что за дичь?
- Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…
- Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их схарчим. Чем кто другой. И на халяву.
- Ты самый мудрый Видящий из всех, кого я слышал!
Караванщик опять огладил халат на животе. А под халатом я точно знаю! широкий и туго набитый пояс прячется.
- Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе, еще вопрос имеется.
- Ты самый видящий из всех Видящих!..
- Короче, чего спросить хочешь?
- После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа, ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…
- До обеда еще есть время, говори.
- У нас осталось мало воды…
Похоже, словесные кружева закончились.
- То, что мало, это я уже слышал. Дальше чего?
Ну, обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы заправлялись в последний раз. И столько же к другому колодцу. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
- Ладно, давай думать вместе. Логически…
- Как?! караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
- Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо походил?
- Так, так, потом через Дорогу.
И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
- Колодец, что возле Дороги, он мог защепить?
- Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы шли четыре дня, он…
- Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
- Нет. Он не с той стороны…
- Ну, и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
- Скажи, Многовидящий, а ты видишь там что-нибудь?
Там это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
- Честно? Ни хрена я там не вижу.
- Вот и хорошо! Значит, идем в оазис.
Оазис я увидел через четыре дня. Обеими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25.
- Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
- Откуда ты?..
- Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
- Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
- Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
- Ну, а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
- Тогда говори. Слушаю.
- Прости, Много… - остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.
- Ну и?.. всё еще не въехал я.
- Ты видел цветок и ты живой.
- Ну?
Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился.
Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:
- Ты служишь ЕМУ.
Смелый мужик. И сообразительный.
- Ну, служу. Дальше чего?
- Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?
- Давно служу. Еще до встречи с тобой.
- Как же ты…
- Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
- Ветер?..
- Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся и тогда всем писец.
- И тебе?
- Я видел цветок другого Тиамы.
- А как же?.. Мужик начал подниматься.
- Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
- Видишь?
Караванщик зажмурился.
- Нет. Не хочу.
- Не бойся. Один взгляд не сделает тебя ЕГО слугой.
- Не хочу.
В голосе прибавилось твердости.
- Как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало кораблик смерти, а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ящерки вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, не слишком поздно.
- Много… уважаемый…