- Мое имя Акнас-Тен. Да благословит вас Отец-Создатель, Кей, за вашу храбрость, - сказал человек и обратился к Марку, - В сумерках я не видел этого мальца. Создатель, что могло бы случиться, страшно помыслить! Хвала Отцу, хвала Отцу, что все обошлось! Но я надеюсь, дорогие, - он опять надел капюшон, - дальше вы сами справитесь. Я очень хотел бы успеть выехать из города до закрытия ворот. У меня, знаете ли, ферма на юг от Такнааса. Если будете в долине Самасмаил, милости прошу, заезжайте на ферму Акнас-Тена. А теперь, храбрая Кей и Марк О'Мэлли, я поспешу вас покинуть.
- Поезжай, поезжай, Акнас-Тен. Побываем на твоей ферме непременно, если будем в тех местах, - ответил ему Марк.
Акнас-Тен погладил спинку ребенка, потрепал его по головке и, все еще причитая: "Создатель, слава Тебе, что все обошлось", опять залез на передок фургончика и взялся за вожжи.
Марк повернулся к Кей, но не успел ей ничего сказать, потому что из соседнего дворика появилась женщина в домашнем платье и с непокрытой головой. Почти бегом она приблизилась, всплеснула руками. Кони в это время тронулись с места, и фургончик загромыхал по дороге.
- Что случилось? Вы нашли малыша Наханэла? - заволновалась женщина.
Она торопливо вытерла руки о длинный подол, после провела ладонью по спинке ребенка, словно желая убедиться, что мальчик жив и невредим.
- Вы его мама? - обратилась к ней Кей, все еще держа успокоившегося малыша на руках.
- Нет-нет, - нервно зачастила женщина, - я не мать его. Наилена зовут меня, и тут моя пекарня рядом. Небольшая пекарня, но работы пропасть, сами понимаете. А тут мальчонка этот - ребенок наших соседей Туурим. Вы же знаете, что случилось… горе какое… Храни нас всех Создатель…
Сказав это, женщина горестно вздохнула, посмотрела на небо и покачала головой. Потом снова зачастила:
- Совет старейшин все никак не определяться с опекой. Все думают, куда мальца лучше всего пристроить. А мальчик пока у меня, куда ж его девать-то. Вот, такие дела. А сегодня вечером на пекарню завозили муку, и я забыла дверь закрыть в доме, пока рассчитывалась с грузчиками. Кинулась потом, а мальчика и нет.
Лицо Марка стало непроницаемым, он глухо сказал:
- Так не следует делать. Ребенок чуть не погиб под лошадиными копытами.
- Так я ж разве говорю, что следует? Мальчик - точно мышонок. Только что был тут, а через минуту уже удрал куда-то. Пойди, догляди за ним. Скорее бы определились с семьей для него, - тут же согласилась хозяйка пекарни.
- Что случилось с его родителями? - спросила Кей.
Наилена бытро глянула на нее, но вряд ли смогла рассмотреть в сгустившихся сумерках лицо девушки.
- Их нет в городе, Кей, - ответил Марк, - они теперь баймы.
Это слово прозвучало резко и неожиданно. По спине Кей пробежали мурашки страха. Наилена сказала:
- Мы были с ними соседями. Вот их дом, теперь пустой и темный, - она повела рукой, показывая на трехэтажное высокое здание с крутой крышей.
"Пустой и темный", - гулких эхом отдалось в сердце Кей. Там, где когда-то был теплый очаг родного дома малыша, теперь пустота и темнота. Кей почувствовала, как судорожно всхлипнул ребенок на ее руках. Наилена продолжила:
- Ушли отец и мать мальчика, и два брата отца и родители отца - вся семья. А мать мальчика - Саэн Туурим - сирота, она пришла из северных земель. Вот и получилось, что никого из родных у маленького Наханэла не осталось.
- Я не знала, - тихо сказала Кей. Теплые ручки мальчика все еще обнимали ее за шею, и Кей чувствовала, как он трогательно прижимается к ней.
- Джейк не хотел тебе говорить, - сказал Марк.
Наилена ждала, что Кей отдаст ей ребенка, ведь все уже было выяснено. Но Кей поняла так четко, так ясно, что она не может отдать этого мальчика. Он остался один, и все, что ему нужно, это любовь. Кто-то должен любить его, крепко и горячо, как мать. Ему нужна мать. А Наилена не может, и, вроде бы даже не хочет быть ему матерью. Кей вдохнула запах детский волос и сказала:
- Могу я взять ребенка себе и заботиться о нем? Может совет старейшин доверить опекунство мне? Меня зовут Кей, я работаю с Джейком, - поспешно представилась она.
Наилена не ожидала такого предложения. Она старательно всмотрелась в лицо Кей, потом в лицо молчащего Марка, спросила:
- А ты - Марк О'Мэлли?
- Да, - коротко ответил он.
- Кей, - сказала Наилена, - ты уверенна, что хочешь взять ребенка?
- Да, я уверенна. Но вы сами точно не хотите оставить его у себя?
- Да куда мне? Мой муж погиб два года назад, сыновья служат на границе. Кручусь сама в пекарне, как белка в колесе, и все на мне одной. Хотя мы были очень дружны с соседями. Кто ж мог знать, что так выйдет…
Женщина заговорила спокойнее, ее голос зазвучал певуче, нежно, но Кей почему-то догадалась, что не только по этой причине Наилена не хочет брать на себя заботу о малыше. Что-то есть еще, но об этом молчит и Марк и хозяйка пекарни.
А мальчик был такой маленький и нежный, и никого у него не осталось, кто бы мог любить его. Конечно, старейшины найдут для него семью, детских домов не было в Такнаасе, но Кей уже знала, что не может остаться равнодушной к мальчику. Да и женщина действительно занята, если пекарня на ней, то как она может выделить время для малыша?
- Я заберу мальчика с собой, а Джейк завтра попросит старейшин, чтобы они назначили меня опекуном.
- Ну, что ж, - вздохнула Наилена, - так, пожалуй, и лучше. Давайте, я соберу его вещи.
Большую корзину с вещами мальчика и корзинку поменьше, с продуктами нес Марк. Кей несла на руках ребенка, запахнув его в свой плащ и прижав к груди. Наханэл притих, вцепившись в нее руками, лишь блестели в свете зажегшихся фонарей его глазенки. Наилена сказала, что ему едва исполнился год, он еще не говорит, и объяснила, чем его следует кормить.
- Что ты будешь с ним делать? - спросил ее Марк.
- Ничего. Просто буду о нем заботиться, - негромко ответила Кей.
Она почему-то стеснялась своего порыва, и ей неудобно было говорить об этом с Марком. Она спросила его:
- Откуда ты здесь взялся?
- Шел за тобой, - не подумав, сказал Марк, но тут же пояснил, - Возвращался с дежурства на границе, да и решил заглянуть к Джейку. По пути заметил тебя. Ты выглядела такой задумчивой, что я не стал нарушать твоего уединения, брел за тобой сзади. И только ты завернула за угол, слышу - крики, плач, конское ржание. Ну, думаю, видать Кей попала. И поспешил тебе на выручку.
Он посмотрел на нее с малышом и сказал:
- И все-таки ребенок - это не игрушка. Ты уверенна, что справишься?
- Думаю, справлюсь, - коротко ответила Кей.
Ей нравилось вдыхать запах волос малыша, нравилось ощущать тяжесть его маленького, но крепкого тела. И она думала о Томе. Конечно, она справится, любить кого-то - нетяжелое бремя, скорее наоборот. А она чувствовала, что уже любит этого мальчика.
- Наилена боится его брать, - вдруг сказал Марк, - первым переродился дед этого малыша, потом четверо его дядей, которые служили на границе, потом бабка. А на прошлой неделе и его родители пришли к старейшинам и заявили, что их раздражает ребенок, и что они желают уйти. И ушли из города. Мать не пролила не слезинки. Отвела ребенка к соседке и как отрезала. Все семейство попало под действие злых сил. Уже теперь они наверняка проинформировали баймов о городских запасах продовольствия и о внутреннем расположении войск.
Кей спросила, крепче прижимая к себе мальчика:
- Почему тогда их отпустили?
- А что с ними делать? Убивать их не станут - совсем недавно эти люди были гражданами Такнааса, чьими-то соседями, друзьями… Суэмцы не убивают своих перерожденных.
Немного погодя Кей снова спросила:
- Наилена почему боится?
- Так ведь он теперь потомок баймов. Она боится перерождения. И совершенно правильно. Риск есть. Многие бояться. Так что, пожалуй, даже хорошо, что ты взяла заботу о ребенке на себя. Тебе угроза перерождения не грозит.
- Значит и Джейк тоже знает о перерождении этой семьи?
- Конечно.
- И все в городе знают?
- Джейк не говорил тебе, потому что не хотел тебя пугать.
Кей кивнула. Потом спросила:
- Как узнали, что его дед и дяди переродились? Они тоже сами пришли к старейшинам?
- Нет. Его дед, Керенаин, занимался извозом. Сыновья ему помогали. Один из его парней бывал и в моих обозах, помогал мне, за плату, разумеется. Ну, а после того, как над городом летал Гзмарданум, что-то не заладилось у них в деле, начались ссоры, непонимание между ними. Как-то в одно из их дежурств на границе, они ведь тоже дежурили, и выпало им дежурить вместе - Керенаину и его четверым сынам. Кроме старшего, отца маленького Наханэла. Все они вместе и ушли к баймам. Обокрали при этом торговую палатку, что у Южных Ворот, недалеко от дороги. И в тот же день жена Керенаина, бабушка ребенка, ушла. Так что, вот так.
Кей вздохнула и крепче обняла малыша, словно пытаясь оградить его от страшной опасности.
Джейк ничуть не удивился ее поступку. И не возмутился. Принял все, как должное.
- Что ж, очень даже возможно, что старейшины доверят тебе заботу о ребенке. Жилище у тебя есть, деньги тоже есть. Но усыновить ты его не сможешь. Несмотря ни на что он является наследником фамилии и имущества своего отца. Таковы законы Суэмы, - пояснил он.
Вместе с вещами малыша Наилена передала кожаный небольшой футлярчик, в котором хранилось "Свидетельство об Имени" - такой себе суэмский документ, подтверждающий личность ребенка. Желтоватый твердый пергамент, свернутый как свиток, был украшен печатью Такнааса с изображением единорога, и в нем было записано имя мальчика, дата рождения и имена его рода - отца, деда, прадеда и так далее. Мальчика звали Наханэл-Туурим.
Кей, неторопливо раздевая малыша, сказала:
- Неудобно произносить такое длинное имя. Можно будет дать ему другое?
- Имя поменять ты не сможешь, оно ведь родовое, - пояснил Джейк, - но можешь добавить второе, то, которое тебе нравится. Его допишут в свиток.
- Тогда мы будем звать тебя Грэг, малыш, - сказала Кей, с теплом заглядывая в блестящие, темно-карие глаза мальчика.
Дома, при свете электричества, Кей рассмотрела ребенка. Он был довольно крепким и высоким для своего возраста. Длинные каштановые волосы завивались колечками, ресницы над блестящими влажными глазами расходились частыми лучиками, на кругленьком подбородке была маленькая ямочка. Мальчик выглядел несчастным, потерянным и тихо хныкал.
- Мне кажется, он устал, - задумчиво сказал Джейк.
- Его надо покормить, выкупать и уложить спать, - сказала Кей, снимая ботиночки с его ножек.
Вещей у Грэга в корзинке оказалось совсем не много, только самое необходимое. Наилена объяснила, что родители мальчика принесли только эти вещи, а она сама не могла пойти в заброшенный, опустевший дом за остальной одежкой ребенка. Теперь Кей понимала, почему.
Тапочек у Грега не было, Кей выудила носочки из-под стопки штанишек в корзинке, одела их на ножки и взяла малыша на руки.
- Я думаю, что ему нужна одежда, - заметил Джейк и посмотрел на Марка, до сих пор молча наблюдавшего за происходящим.
- Завтра мы купим все, что надо, - сказала Кей.
- А где ты положишь его на ночь? - спросил Джейк.
- С собой, в свою кровать.
- Кей, он наверняка намочит тебе постель, он же совсем маленький, - заметил Джейк.
- Что-нибудь придумаю.
- Ладно, - вздохнул Джейк, - пойду я в магазин за клеенками и пеленками.
- Закрыты ведь уже магазины, - возразила Кей.
- Есть у меня один знакомый, владелец магазина, надеюсь, он мне не откажет, - сказал Джейк и глянул на Марка.
- Куда от вас денешься, - ответил тот и усмехнулся, - тогда пошли быстрее. Видно, не удастся мне попить у вас чаю.
- Я и не знала, что у тебя есть магазин, - удивилась Кей.
- Это все моя скромность. Никогда не спешу хвалиться своими достоинствами, особенно перед дамами.
- Разошелся, - буркнул Джейк снял с вешалки плащ и добавил, - Раз у тебя так много достоинств, может, ты окажешь спонсорскую помощь сироте и не возьмешь с нас ни копейки?
- А это уже вымогательство, - Марк тоже накинул на себя плащ и весело улыбнулся Кей, - ну, что с вами поделать? Придется терпеть убытки.
Кей улыбнулась и закрыла за обоими мужчинами дверь.
Она принесла свою коллекцию зверей, чтобы хоть как-то успокоить малыша, пока варилась молочная кашка. Но уставший Грэг напрочь отказался от еды, упрямо сжимая рот и отворачивая голову. Лишь печенье с изюмом ему понравилось.
- Ну, что ж, дорогой, - сказала ему Кей, - поешь хоть печенье.
Грэг съел несколько печенек и выпил кружку какао с молоком, после чего сделал на полу кухни большую лужу.
- Ну, вот, Джейк оказался прав, ты все-таки дуешь в штаны, - усмехнулась Кей, вытирая мокрый пол, - но ничего. Я думаю, что мы с этим как-нибудь справимся.
Малыш Грэг лишь посматривал на нее своими большими, темно-карими, как каштаны, глазищами и крошил на пол печеньку.
После этого Кей унесла его купать в ванную комнату. Мытье оказалось последней каплей в чаше терпения Грэга, и он закатил настоящий рев, протестуя против попыток Кей вымыть его голову. И, когда Кей с ребенком, завернутым в махровое полотенце, поднялась в свою спальню, он орал вовсю, безутешно и громко, и Кей жалела и уговаривала его, как могла.
В это время вернулся Джейк с коробками вещей, и занес их в комнату Кей. Девушка нашла в них почти все, что было необходимо годовалому ребенку.
Надевая на Грэга новую, голубую с кружевами, пижамку, Кей все приговаривала и приговаривала, успокаивая малыша:
- Наш мальчик сейчас будет спать в теплой кроватке, под мягким одеялом. Не плачь, мой хороший…
Джейк предусмотрительно принес непромокаемые клеенчатые трусики, куда Кей вставила пеленочку. Теперь она сможет положить малыша в свою кровать без всяких опасений оказаться подмоченной.
Наконец, она взяла маленького на руки и принялась укачивать, напевая песенку. Уставший мальчик уснул сразу. Глядя на его нежную головку, прижавшуюся к ее груди, Кей понимала, что он тоскует по матери, боится незнакомых людей и чужого дома, понимала, как ему грустно и одиноко. А ведь он всего лишь маленький мальчик, и он ни в чем не виноват. Как и ее брат.
Она тихонько поцеловала его мягкие, пахнущие ароматным мылом волосики. Где теперь его родители? Как чудовищно и странно, что злые силы превратили нежное сердце его матери в камень и убили в нем всякую любовь. Думает ли сейчас эта женщина о своем мальчике? Ответа не было. Никогда Кей не сможет это узнать.
В мире, который она покинула, действуют такие же злые силы. И сердце матери Кей тоже было каменным. Не капли любви не было в нем для Кей и Тома. Они так и росли рядом с каменным сердцем своей матери. А что могло бы быть с этим малышом, если бы его мать забрала его с собой?
Кей прижала к себе ребенка. Она знала, что Грэгу будет хорошо вместе с ней. И Кей была уверенна, что никогда не оставит и никогда не забудет этого мальчика. Любовь ее сердца всегда будет рядом с ним, и это - главное.
И кто знает, может в ее мире кто-то тоже пожалеет Тома и позаботится о нем…
Глава 15
Лэстин
Утром следующего дня Кей проснулась от голода. Есть хотелось ужасно. Но не успела Кей понять, отчего это она такая голодная, как под боком у нее раздался резкий стук задвигаемого ящика комода. Кей подскочила и, сонно хлопая глазами, уставилась на сидящего на полу Грэга. На улице едва рассвело, и в спальне было еще серо и сумрачно, но это не мешало проснувшемуся мальчику выбраться из кровати и вытряхнуть носки, колготки и чулки Кей из нижнего ящика комода. Теперь он деловито тряс добытыми вещами и пытался добраться до следующего ящика.
- Ах ты, шустрик, - засмеялась Кей, высовывая ноги из-под одеяла, - ты так рано встаешь? Ты - ранняя пташка, так ведь? Но, наверно, мы не будем играть этими вещами. Давай-ка их уберем. Иди ко мне, иди на ручки. Ой, да ты прописал свои штанишки! Ладно. Тогда пойдем, проверим, не осталась ли у нас теплая вода с вечера. Потому что если не осталась, то придется ее греть, а это дело не быстрое. Ты понял?
Последние слова Кей произносила, спускаясь по лестнице с Грэгом на руках.
В доме было тихо. Джейк, судя по всему, еще спал, Мит-Итен так рано не приходила. Мельком глянув на часы в гостиной, Кей сказала:
- Без пятнадцати шесть. Раненько ты, малыш, поднялся.
Кей переодела ребенка и наскоро простирнула его вещички. Пока она стирала, Грэг ползал по полу в коридоре и пытался вытрясти обувь из шкафчика. Затем Кей затопила плиту и поставила чайник и молоко. Ребенок в это время стучал поленом по деревянному кухонному полу, табуреткам, и умудрился парочку полешек накидать в коридор.
За ним нужен был глаз да глаз. Несколько раз Кей удалось пресечь его попытки что-нибудь бросить в открытую дверцу печки. За все это время она только и смогла положить себе в рот пару кусочков хлеба. Теперь Кей поняла, почему проснулась от голода. Вчера она, навозившись с малышом, так устала, что уснула без ужина.
Приготовив себе и мальчику чай, девушка поставила Грэга на табуретку у стола и дала ему кружку с теплым чайком. Но малыш еще плоховато умел пить из кружки, зато хорошо умел разливать, и половина его чая оказалась на полу. В это время закипело молоко для кашки, девушка, быстренько опустив мальчика на пол, кинулась к плите. Пока она варила манную кашу, Грэг возил руками по разлитому на полу чаю и облизывал пальцы. И Кей чувствовала себя совершенно беспомощной. Грэг вообще постоянно что-то делал, он казался сгустком неиссякаемой энергии. А о себе Кей не могла такого сказать. Ей ужасно хотелось спать, или хотя бы, по крайней мере, спокойно попить чаю с бутербродами, но, судя по всему, ничего такого ей сделать не удастся.
Поддержка пришла с неожиданной стороны. Как это было ему свойственно, совершенно бесшумно на кухне появился Папоротник. Он осторожно обнюхал замершего от восторга Грэга и улегся у стола, положив морду на вытянутые лапы. Мальчик тут же засуетился вокруг него. Кей впервые услышала, как он разговаривает, когда он залепетал что-то детское, нежно и трогательно. Обняв пса за шею, Грэг уселся на пол возле него. Кей рванулась было оттаскивать ребенка от здоровущей собаки, но, взглянув на морду Папоротника, успокоилась. Тот выглядел важно и умиротворенно, и лишь слегка помахивал хвостом в разные стороны. И ребенок, наконец, угомонился. Вместо того, чтобы все разбрасывать и проливать, малыш заинтересовался деревянной тележкой, которую вчера принес вместе с детскими вещами Джейк, и, все еще прижимаясь боком к собаке, стал катать ее по полу. Пес при этом лежал не шевелясь, будто всю жизнь только и общался с маленькими детьми.
- Вот и хорошо. И сидите так. А я попробую остудить кашку Грэга, - обрадовалась Кей.
И ей даже удалось покормить ребенка, пока тот занимался игрой. Утихомиренный появлением собаки, мальчик поел кашку, а когда Кей поцеловала его тепленькую, мягкую щечку, он несмело улыбнулся и дернул плечиком, как от щекотки.