- Его сила не в оружии. После того, как он летал здесь и произносил свое мерзкое слово проклятия, могут начаться перерождения. Если наши воины станут баймами, то кто нас будет охранять, Кей? А если жители Такнааса станут баймами, то и охранять будет нечего.
- Да сохранит нас от этого Создатель, - вмешался Джейк, - давай, Марк, обойдемся без мрачных прогнозов. Над всеми нами есть Бог, и мы тоже надеемся не на крепкие стены, и сила наша тоже не в оружии. Отец - наша сила и крепость. Он и хранил наш город столько лет.
- Ты прав, Джейк. Вот, теперь, Кей, ты все знаешь. Так что никогда не стой с открытым ртом, если увидишь динозавров. Но, надеюсь, что ты их не скоро увидишь. А, может, и вообще их тут больше не будет.
Марк поставил кружку на журнальный столик у кресла и сказал:
- Всю прошлую ночь я танцевал, а в эту придется дежурить на границе. Может, вы разрешите мне отдохнуть тут у вас пару часиков?
- Да, спи, конечно, - ответил Джейк, поднимаясь с пуфика, на котором сидел, - можешь устроиться прямо здесь, в гостиной.
Марк лег на диване, не раздеваясь. Забирая кружки и уходя из комнаты, Кей глянула на его ноги и заметила, что у него точно такие же разноцветные полосатые носки, какие она купила себе на ярмарке. Ей это почему-то показалось хорошим знаком.
Глава 14
Грэг
Тяжелая тревога и гнетущий страх нависли над Такнаасом. Отменили все балы, праздники и фейерверки. Закрыли школу и большую часть магазинов. На следующий день - это был День Поклонения - объявили пост.
Кей спросила у Джейка, что это значит.
- Пост - это добровольный отказ от пищи. Три дня жители Такнааса не станут есть ничего, никакой еды, и будут пить только воду в знак смирения перед Богом, чтобы Создатель услышал и помиловал город, - пояснил он.
- Разве можно не есть три дня?
- Можно. Потому что не хлебом единым жив человек, Кей, а всяким Словом, исходящим из уст Бога.
Кей беседовала с Джейком утром на кухне. Он собирался уходить в Башню Поклонения на общую молитву, и застегивал деревянные пуговицы плаща.
- Мне тоже поститься? - с тревогой спросила Кей.
Ей все еще трудно было представить, как можно так долго обходиться без еды.
- Ты можешь поститься до ужина, то есть принимать пищу один раз в день, вечером. Так будут поститься беременные и кормящие женщины. Но, Кей, - он слегка запнулся, словно подбирая слова, и продолжил, - Тебе необходимо поддержать пост. Это очень важно. Над городом нависла смертельная опасность. Жители объединяются в молитве, и твой голос будет очень нужен.
Зелень его глаз подернулась дымкой, а складка на лбу показалась непривычно глубокой. Джейк почти просил о поддержке, и Кей тут же ответила:
- Хорошо, я попробую.
Чуть позже она тоже пришла в Башню Поклонения.
Сумрачный зал башни заполнили люди, они сидели на скамьях, стояли вдоль стен, некоторые устроились в оконных нишах. Жители Такнааса молились и пели псалмы, и расходиться никто не спешил. Дети цеплялись за юбки матерей, женщины держались рядом со своими мужьями. Шустрые мальчишки устроились на ступеньках лестницы и тихо переговаривались.
Здесь был и Тнениим, Кей сразу заметила его посох, вырезанный из темного дуба. Каким серьезным и хмурым показалось теперь его лицо. Как боязливо и неуверенно поглядывали на воинов девушки, как озабоченно и смущенно отцы прижимали к себе детей.
Мир и покой исчезли из стен Башни Поклонения. Да хранит их всех Создатель, подумала Кей. Да хранит их всех Создатель…
К вечеру собрались у них с Джейком: Мит-Итен, Лосанна, Данаэна, Кит и Лэстин. Марка не было - он все еще находился на границе. В этот раз почти не разговаривали, все больше пели и молились. Не смеялась, как всегда, звонко и заливисто, Данаэна, и ее темные, миндалевидные глаза таили легкую печаль. Страх был в глазах Лосанны. Каждый из них испытывал гнетущую тяжесть, словно невидимое, темное бремя давило на всех жителей города. Кей, не принимавшая пищу целый день, чувствовала теперь себя полноправной частью их молитвенной группы.
В эту ночь Кей увидела страшный сон, первый раз с тех пор, как она попала в Суэму. Ей приснился мертвый Риверс на залитом солнечным светом полу, и она четко видела его синее, опухшее лицо, и так ясно ощущала свою обреченность и бессилие.
Она проснулась среди ночи, в полном мраке. Все уличные фонари были погашены, окна домов не горели, и небо, затянутое облаками, казалось беспросветной теменью. Какая-то сумрачная жуть закралась в сердце Кей. Ей стало страшно в собственной милой и уютной спальне, страшно без причины, и она даже не могла объяснить, чего, собственно, она боится.
Электрический свет Джейк включать запретил, они и вечером в гостиной зажгли лампы только после того, как Джейк закрыл все ставни на первом этаже. У Кей на столике стояла свеча, приготовленная еще с вечера. Девушка зажгла ее и спустилась вниз. Она собиралась поесть, потому что вечером ела совсем немного. И потом, ей хотелось скинуть с себя остатки мерзкого сна. Ставни на кухонных окнах были закрыты, и Кей, без опаски включив электричество, стала растапливать плиту и наливать воду в чайник.
Вскоре чайник уже весело шумел, а Кей жевала шоколадные конфеты. Она рассудила, что еще не утро, и для нее второй день поста еще не начался.
На кухню зашел Джейк. Вид у него был такой, будто он вовсе не спал.
- Тебе тоже не спится? - спросил он.
- Приснилась какая-то ерунда, - уклончиво ответила Кей, - и есть захотелось. Но завтра я обязательно поддержу пост. Что-то происходит, так ведь, Джейк? Мне кажется, будто на меня словно что-то давит.
- Это проклятие Гзмарданума. Для того чтобы снять его, мы постимся и молимся. Без поста это невозможно сделать. Три дня поста, и лишь после этого старейшины совершат служение и снимут это проклятие. А пока оно действует в городе, все боятся перерождений. Силы зла действуют в Такнаасе. Злые духи, которые не дают всем покоя. Они проникли в Суэму из-за Двери в храме на горе Верблюжий Горб, - Джейк какое-то время помолчал, потом добавил, - Может статься, что завтра ты проснешься, а твой старый знакомый стал баймом, и уже никогда больше ты не станешь приглашать его на чай.
- Это страшно, Джейк, - девушка с тоской посмотрела на огонь в печи, - Неужели ничего нельзя сделать?
- Кей, мы ведь и делаем. Мы пытаемся снять проклятие. Мы постимся и молимся. Мы надеемся и верим во Всемогущее Заступничество Создателя. Может, мы были слишком беспечны, слишком много веселились и праздновали, и поэтому защита города ослабла.
Кей подняла на него глаза, вглядываясь в озабоченное лицо, покрытое тенью тревоги, и вздохнула. Потом сказала:
- Но мы, то есть май-нинос, мы не изменимся, так ведь?
- За нас заплатил цену Сын Создателя. Это цена - Его кровь. Мы можем раскаиваться в своих грехах и получать прощение. А баймы не раскаиваются, Кей.
Ночь казалась бесконечно долгой. Беспокойно бегал из комнаты в комнату Папоротник, которого с наступлением зимы стали оставлять ночевать в доме. Громко тикали часы в гостиной, большие, напольные, и новые, которые подарил Марк.
Джейк в гостиной сел читать Книгу Создателя. Заметив новые часы, он спросил у Кей:
- Это ты купила на ярмарке?
- Это Марк купил и подарил мне и тебе.
- Марк купил?
- Ну да.
- Тогда он купил их у самого себя. Это же его обозы возят музыкальные часы из Лионаса. Такие механические игрушки изготавливают северные умельцы, а компания Марка наладила их поставки на юг, в том числе и в Такнаас.
Кей пожала плечами. Только под утро она легла спать, когда на восточном крае неба заалела полоска зари и развеяла мрак ночи.
Следующий день был похож на предыдущий. Никто не работал, Мит-Итен не приходила, с утра не готовился завтрак, и не мылась посуда. Джейк лишь топил печи, вверху, на втором этаже, и внизу.
Кей постилась, так же, как и все. День был сумрачный, серая мгла нависла над холмом Такнааса, и холодный колючий ветер вздымал маленькие снежинки. Улицы были пустынны. Не работал ни один магазин, не ездили экипажи, не шумели на улицах голоса неугомонных детей.
Кей не находила себе места. И глупые, и злые мысли одолевали ее. Старые обиды на мать и Риверса, о которых ей напомнил ночной сон, опять проснулись в душе, и ей опять казалось, что она беспомощная и одинокая девочка, не знающая ни любви, ни принятия, ни заботы. А день, не занятый привычной работой, тянулся бесконечно долго.
Вечером к ним вновь пришла Лосанна с сестрой. Теперь наступила очередь Кита и Лэстина дежурить на границах, а Джейк ушел на молитвенное собрание старейшин, и девушки коротали вечер втроем. Глядя на спокойные, мягкие лица Лосанны и Данаэны, на их глаза, затянутые дымкой печали, Кей понимала, что им, может быть, еще тяжелее, чем ей.
И во вторую ночь ей приснился мертвый отчим. Еще снилось, что она ищет по всему дому Тома и никак не может найти. Она звала и звала его, но только тишина была ей ответом, и мерзко улыбалось лицо Риверса. От звука своего голоса Кей проснулась, опять в темной комнате, и за окном опять сгущался ночной мрак.
Кей ощупью зажгла свечу и поплотнее завернулась в одеяло. Как теперь была ясна и понятна разница между ее миром и Суэмой. Суэма дарила умиротворенность, покой, свободу от страстей и пустых, мелочных мыслей и желаний. Даже ее безнадежная любовь к Марку была светлой и нежной. И все это теперь исчезало, сменялось на гнетущую тревогу, безысходность и страх. Те же самые чувства она испытывала в своем мире, который - теперь она понимала - наполняло столько злых сил. Злые силы действовали сейчас в Такнаасе. Грустью и жалостью наполнилось сердце Кей. Всем сердцем она жалела свою новую родину, и ей не хватало спокойных, светлых суэмских ночей, ее безмятежного, тихого сна, ее уверенности в завтрашнем дне. Что же должно случиться с жителями Такнааса?
Утром к ним зашел Марк. Он только вчера вечером сменился с границы и ночью отсыпался у себя дома. Его лицо казалось непривычно суровым, веселые огоньки смеха исчезли из глаз. Еще он сбрил свою неизменную щетину.
Новости, которые Марк принес, не были приятными. Внушительные полчища баймов приближались к границам. С высоких пограничных башен, находящихся на северо-западе, прискакали гонцы и возвестили о нашествии.
- Это значит, что битвы не миновать, - заключил Марк.
Он хлопнул загорелой ладонью по столу, а глаза на побледневшем, осунувшемся лице заблестели ясно и решительно.
- Может, битвы и не будет, - задумчиво произнес Джейк, - сегодня вечером мы закончим пост, старейшины снимут проклятие Гзмарданума, и баймы отступят. Они ведь больше на силу проклятых слов рассчитывают, чем на свою мощь. Создатель не позволит Гзмардануму летать над Такнаасом.
- Да будет так, - добавил Марк.
- Создатель не позволит Гзмардануму летать над Такнаасом, - повторил Джейк, - но и прежней жизни больше не будет.
- Почему ты так говоришь, - быстро спросил его Марк, напряженно всматриваясь в его лицо.
- Я знаю, - медленно произнес Джейк, но объяснять ничего не стал.
К вечеру ушли Марк и Джейк в Башню Поклонения. Женщин на это служение не приглашали, да Кей и сама туда не стремилась. Ее все это немного пугало. Она знала, что пост уже заканчивается, значит, на ужин у них наверняка будут гости, и надо что-нибудь приготовить. Этим она и занялась. За три дня поста Кей только вечерами принимала пищу, и теперь ловила себя на том, что думает преимущественно о еде, причем очень вкусной.
Что у них было дома из продуктов? Она нашла в подвале в ларе со льдом курицу, на кухне в корзине оказалось достаточно картофеля, нашлась квашеная капуста, яйца, мука, масло, изюм. И, конечно, орехи и яблоки. Кей решила особо не мудрить, не такой уж она и повар-кулинар. Просто пропечет в духовке разделанную на части курицу с пряными травами, сварит картошку и еще, пожалуй, состряпает печенье с изюмом. И обязательно ароматного, травяного чаю.
Кей так увлеклась работой, что не заметила, как пролетело время. Папоротнику, который все три постных дня питался только по вечерам, так же, как и Кей, девушка отдельно сварила кусок мяса с кашей. А как только испеклось печенье, Кей села пить горячий чай с рассыпчатым печеньем и шоколадными конфетами. Перед глазами Кей пристроила книгу с историями и совсем не заметила, как хлопнула входная дверь.
- Пахнет очень вкусно, - послышался голос Джейка, а вскоре и он сам появился на пороге кухни.
Кей, не отрывая глаз от книги, спросила:
- Как дела? Кто-нибудь придет к нам на ужин?
- "Кто-нибудь" уже пришел, - ответил Джейк и добавил, - Мы сняли проклятие Гзмарданума.
- Откуда ты знаешь, что все получилось? - спросила Кей.
- А ты разве не чувствуешь?
Кей задумалась, бросила взгляд на окно, за которым темнота ночи сияла теплыми домашними огнями, и почувствовала, как хорошее настроение и тихая радость заиграли в ее душе. Она и не заметила, занимаясь ужином, как исчезло давление зла над городом.
- Да, все в порядке, - заявил Марк, появляясь в дверях, - что ты там наготовила, Кей? Надеюсь, ты не только на себя стряпала?
Кей улыбнулась.
- Это курица. Она в духовке. Может, стоит позвать Лосанну и Данаэну?
- Вон, Марк сейчас сбегает, - сказал Джейк, наливая себе чай.
В эту ночь Кей спала спокойным, мирным сном, как и прежде, до чудовищного проклятия. Трехдневный кошмар закончился. Жители Такнааса одержали победу над темными силами, проникшими к ним в город, и жизнь опять потекла своим привычным руслом. Только лицо Джейка все еще бывало хмурым и озабоченным по вечерам.
На улице потеплело, растаял снег, и по ночам стали накрапывать редкие дожди. Иногда днем тяжелые, мохнатые тучи разбегались, открывая чистое, лазурное небо, и тогда приветливые лучи солнца ласкали стены высоких городских башен, мощеные серыми плитами площади и красные черепичные крыши домов. А бывало, что с юга дул совсем уж теплый ветер, приносящий запахи весны.
Кей мечтала о весне. Ей был любопытно - какая весна здесь, в Суэме? В Такнаасе балов этой зимой больше не проводили, и длинные, зимние вечера нагоняли скуку. Марк снова стал заходить к ним, хоть и не часто - он был занят делами своей торговой фирмы и дежурством на границе. Кей понимала, что его визиты к Джейку вполне естественны, ведь в Такнаасе всего лишь трое май-нинос, она, Джейк и Марк, и между ними много общего, много такого, что понятно только им. Кей уже не обольщала себя надеждой, что Марк приходит в Желтый Дом ради нее. Она свыклась с мыслью, что Марк не будет любить ее, да и, в конце концов, это не казалось ей удивительным. Она всегда была падчерицей для судьбы. Ей и так уже неслыханно повезло - она попала в Суэму. Следует ли требовать у своей доли чего-то еще?
Но Кей визиты Марка доставляли желанную и грустную радость. Она слушала его песни и его рассказы и иногда ловила на себе смешливые взгляды синеглазого воина. И тогда волнение пробивало, как электрический ток, заставляя бешено стучать сердце.
В шестой день недели, перед Днем Поклонения, рано утром Кей опять обнаружила на крыльце Желтого Дома корзинку с цветами. И в цветах опять не нашлось ни карточки, ни чего-нибудь еще, что говорило бы о том, от кого эти цветы.
"Таинственный поклонник" - объяснил Джейк. И все. А Кей так было любопытно узнать, кто же ей посылает эти цветы? Может быть Лэстин? Но для чего тогда держать свое имя в секрете? Непонятно. Цветы стали появляться каждый шестой день недели. Неизменно и постоянно. В корзинке или в бумаге, иногда в горшке с землей. "Смотри, какой постоянный у тебя поклонник", - улыбался Джейк.
По совету Марка Джейк открыл маленький магазинчик на нижней улице, носившей название Каменной, недалеко от Южных Ворот, через которые часто проезжали фермеры из окрестных земель. Травы и настои, а также мази, кремы, и прочий товар на удивление хорошо расходился, принося прибыль. После обеда в магазине работала Кей.
Домой она возвращалась в зимних синих сумерках, неизменно поднимаясь пешком на Такнааский холм. В один из таких вечеров, холодных и ветреных, Кей, закончив работу, обошла несколько магазинчиков, покупая чай и пирожные на ужин. Она не спешила, наслаждаясь вечерними звуками улиц и медленным очарованием плывущих по небу серых, мохнатых облаков, за которыми гасли последние лучи солнца. Кей находилась на нижних улицах Такнааса, где не было электричества, а масляные фонари еще не горели, и высокие стены домов казались сизыми и нечеткими. Точно призрачные мазки на бумаге.
Завернув за угол дома, Кей вышла на широкую проезжую улицу, круто поворачивающую налево. Высокие деревья загораживали видимость дороги, но Кей слышала топот коней и грохот колес по мостовой. Вот-вот из-за поворота появится экипаж. И вдруг Кей увидела, что на тротуаре стоит ребенок, маленький, совсем кроха.
Он стоял на самом краю тротуара, лицом к дороге, и на глазах Кей игрушка из его рук выпала и покатилась на брусчатку. Малыш спокойно и деловито опустился на четвереньки и пополз за своей игрушкой, прямо под копыта коней, показавшихся на повороте.
От Кей до ребенка было метров пятнадцать. Она рванулась вперед, выпустив из рук корзинку с покупками, но поняла, что уже не успеет поднять и унести ребенка из-под лошадиных копыт. Лошади были слишком близко. И Кей, бросившись навстречу паре запряженных коней, попыталась их остановить, поймав поводья. Она что-то кричала, вроде "Стойте, остановитесь!", закричал удивленно возница, громко и испуганно заплакал ребенок. Но главное - встали кони, сердито махая крупными головами.
- Что такое? В чем дело? Ты цела, девушка? - встревоженный мужчина в накинутом на голову капюшоне соскочил с передка экипажа, который оказался грузовым фургончиком. В вечерних сумерках он не заметил ребенка на дороге.
- Здесь ребенок! - Кей уже повернулась и взяла плачущего малыша на руки.
Это был мальчик в тонкой курточке с капюшоном и длинных, подвернутых штанишках. Шапки на черноволосой головке не было, да и одежка казалась слишком тонкой для зимы. Кей прижала его к себе, и всхлипывающий малыш обхватил ее шею теплыми ручками.
- Это - твой ребенок? - удивленно спросил возничий, снимая с головы капюшон.
- Нет. Я просто проходила мимо и увидела его на дороге.
Сзади к Кей подбежал какой-то человек, и она услышала за спиной до боли знакомый голос:
- Ты в порядке, Кей?
Это был Марк. Кей некогда было удивляться, откуда он взялся. Она кивнула и ответила:
- Да, все нормально. Здесь ребенок чуть не попал под колеса фургона. Наверное, он потерялся. Может быть, его ищут.
Возничий добавил:
- Эта храбрая девушка только что спасла жизнь пацаненку. Остановила пару моих коней, причем на всем скаку. Как твое имя, девушка?
Кей представилась.