Кей бросила на него быстрый взгляд, но не могла видеть глаз - его лицо было в тени. Почему он так говорит? Джейк учил ее, что никогда не надо прорекать плохое, нельзя заранее кликать беду. Кей представилась рогатая голова дракона со злобно горящими глазами, и она зябко поежилась. Неужели Лэстин прав, и Такнаас обречен? Но, ведь ни Джейк, ни Марк так не думали. Они надеялись и верили. И Кей надеялась и верила. Верила в то, что Создатель не оставит жителей города без помощи. И она ответила Лэстину:
- Ты не прав. Нельзя так говорить. Мы не погибнем. Отец нас не оставит. У нас крепкие стены, много еды. У нас храбрые воины…
- Ты говоришь, как ребенок, Кей. Зло надвигается на нас, зло уже здесь, внутри. Оно уже в городе. Что ему наши стены, оно умеет проходить сквозь них. Ему не нужна наша еда, оно не питается хлебом и молоком.
Тут он замолчал. Кей вдруг стало так страшно, что сердце бешено заколотилось у нее в груди. И как-то сразу темнее стало на улице, и черное небо еще ниже надвинулось на город. Кей стало казаться, что вот-вот промелькнет над высокими крышами гигантская тень дракона.
Они проходили мимо яблоневого сада, окружавшего двухэтажное здание школы. Над садом поднималась невысокая каменная стена, и решетчатые ворота, всегда открытые, находились в широкой и глубокой, похожей на короткий туннель, арке.
Лэстин неожиданно обнял Кей за талию и прижал к себе со словами:
- Ты мне так нравишься, Кей.
- Отпусти меня, - Кей дернулась, высвобождаясь из его рук.
- Ты просто маленькая недотрога, - в голосе Лэстина послышалась страсть, он крепко схватил девушку за руку и затянул под глубокую, темную арку.
Положив руки Кей на плечи, он прижал ее к стене и посмотрел девушке в лицо. Ярость, бешенство и похоть горели в его глазах, и его лицо стало каким-то другим, диким, злым и еще более красивым.
Кей чувствовала себя совершенно беспомощной в больших, сильных руках Лэстина, словно тряпичная кукла. И она не успела ничего сказать, только испуганно смотрела в его, ставшие такими странными глаза.
А Лэстин начал говорить, глухо и страстно, все прижимая ее к стене:
- Я так давно хочу тебя, Кей. Ты даже не представляешь, как я хочу тебя. Хочу твои губы, твои бедра, твою грудь. Когда ты ходишь в этих своих брюках и покачиваешь бедрами, ты просто сводишь меня с ума, Кей… Даже имя у тебя странное, Кей. Что оно значит, ты знаешь? И глаза у тебя странные, такие зеленые, каких просто не бывает… Ты не уловима, Кей. Но сегодня я тебя поймал. Сегодня мой день. Сегодня ты будешь моей, хочешь ты или не хочешь. А потом будь, что будет. Все равно мы все погибнем. Гзмарданум сожжет город. Но это будет потом, может завтра, а этой ночью мы будем с тобой вдвоем. Нам будет хорошо, очень хорошо, зеленоглазая Кей.
Он говорил, как пьяный, хотя вином от него вовсе не пахло. И тут Кей ощутила ярость, холодную ярость, и вместе с ней приток сил. Да как он смеет!
И она с силой и злостью врезала ему коленом в пах, а когда он от неожиданности и боли разжал руки, бросилась бежать. Сердце Кей бешено стучало, ужас и страх сковывали движения, и происшедшее казалось ей ужасным, нелепым сном. Но ей удалось выиграть время, пока Лэстин не пришел в себя и не бросился за ней.
В ушах Кей все еще звучали его жаркие слова, она все еще ощущала на своих плечах его сильные руки. Она бежала изо всех сил, но все равно слишком близко слышала за спиной шум погони. Зачем он бежит за ней? Неужели никто не придет к ней на помощь? Почему все это случилось именно с ней?
- Помогите! Помогите мне! - стала кричать Кей.
Услышит ли кто-нибудь, ведь стены домов такие толстые, окна закрыты, улицы пусты?
- Помогите! Помогите! - еще раз закричала Кей.
Как долго Лэстин будет бежать за ней? Его тяжелые военные сапоги так громко стучали за ее спиной. И так близко. Хоть бы добежать до главных улиц, где ездят экипажи и горят витрины больших магазинов.
Наконец Кей увидела помощь.
Из-за угла выбежал мужчина и, с ходу оценив ситуацию, бросился наперерез Лэстину. Кей остановилась, переводя дыхание, быстро оглянулась. То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть и ужаснуться. Не останавливаясь, Лэстин выхватил из-за спины меч, одним движением пронзил бежавшего навстречу мужчину, рывком вытянул меч из тела и перевел взгляд безумно горящих глаз на Кей.
И Кей поняла, что он не остановится, пока не настигнет ее, и что он не пощадит ее, когда настигнет. Кей не стала смотреть, как Лэстин перешагивает через тело упавшего человека, и с криком о помощи бросилась вперед. Она не видела перед собой ничего, кроме уходящей вверх дороги, вымощенной булыжником. Голые ветки деревьев выступали из темноты, и горели окна в домах. Кто-то должен ее услышать! Кей не могла ни о чем здраво подумать, паника охватила ее.
Все произошедшее после казалось ей похожим на призрачный сон. Откуда-то навстречу ей выбежали люди - вооруженные мечами мужчины. Они преградили путь Лэстину и остановили эту жуткую погоню. Кей не могла потом вспомнить, сколько их было. Они окружили Лэстина, кто-то забрал у него меч, кто-то начал связывать руки. Остановившись и тяжело дыша, Кей без слов смотрела на происходящее, смотрела в лицо Лэстину, на его крепко сжатые губы, на темные завитки волос, падающие на крепкую, загорелую шею, на миндалевидные карие глаза, так похожие на глаза Лосанны.
Это же Лэстин, Лэстин, который пел псалмы вместе со всеми, катал на своих плечах маленького Грэга и был надежным и верным другом! Что с ним могло случиться?
Все молчали. В полной тишине мужчины стягивали Лэстину руки, Кей смотрела на него, а Лэстин не поднимал глаз. Все было понятно без слов.
Из-за спины Лэстина появился еще один человек и коротко сказал:
- Он мертв.
Кей поняла, что говорили про того человека, которого ударил мечом Лэстин.
Один из мужчин кивнул и сказал:
- Пошли.
И Лэстина повели вниз, к военным казармам, примыкавшим к городской стене, туда, где он должен был содержаться под стражей.
К Кей подошел мужчина, показавшийся ей знакомым, и представился:
- Я - Вээл, муж Эннани, той самой девушки, у которой ты и Джейк принимали ребенка. Как ты себя чувствуешь? Он не причинил тебе зла?
Слово "зло" гулким эхом ударило Кей по ушам. Она молча покачала головой.
- Разреши, я провожу тебя домой?
Кей передернуло, она отвела взгляд от удаляющихся фигур Лэстина и воинов и твердо сказала:
- Нет. Не надо. Я сама. Я пойду сама.
- Ты уверенна, что с тобой все в порядке?
- Да, все хорошо. Я смогу сама дойти.
В этот момент Кей почувствовала легкое прикосновение к своей руке и, опустив глаза, увидела темную, мохнатую голову Папоротника. Но у нее уже не было сил удивляться. Она только сказала:
- Со мной моя собака. Мой пес нашел меня. Теперь я спокойно дойду до дома.
Вээл, заметив пса, согласился:
- Ну, что ж, хорошо. Раз с тобой твоя собака, я отпущу тебя одну. Да сохранит тебя Создатель.
И Кей стала подниматься вверх, к Желтому Дому. Ей хотелось плакать, но слез не было. Было сухо и пусто.
Горе и беда пришли в ее безопасный и такой любимый Такнаас. Она понимала, что только что потеряла близкого друга, и все случившиеся было таким отвратительным, и, может, это она виновата во всем.
Над головой Кей в высоком черном небе не было видно ни одной звезды, и даже маленький Аниес был скрыт чернильной мглой.
Глава 16
Прощальная песня
А в Желтом Доме было тихо, тепло и уютно. Жаркий огонь потрескивал в печи на кухне и в камине гостиной. На крашеном деревянном полу - ни пылинки. Приятно пахло ванильным печеньем и кофе.
Маленький Грэг встретил Кей в коридоре. Такими милыми и теплыми показались Кей его глазенки, так нежно и трогательно обнял он ее за шею. Взяв мальчика на руки, Кей прижала его к себе и поцеловала мягкие щечки.
Из лаборатории вышел Джейк и привычно спросил:
- Как дела?
Кей почувствовала ком в голе и спрятала лицо за малышом. Что ей сказать, как объяснить? Как вообще о таком можно говорить?
- Что-то случилось?
Случилось. Кей слабо кивнула головой, всхлипнув, произнесла:
- Я не могу говорить, - и ушла в свою комнату с малышом на руках.
Жаркий огонь добро подмигивал сквозь круглые маленькие отверстия в печной дверце - заботливая Мит-Итен затопила и здесь. Кей села прямо на пол, покрытый ковром, спустила с рук Грэга.
В глазах стояла горячая влага. Ей надо побыть одной - говорить с Джейком о том, что произошло, слишком тяжело и больно. Она не могла отвечать сейчас на вопросы, не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы.
Как тяжело выговорить слова: "Лэстин стал баймом. Он хотел меня изнасиловать". Потому что это звучало неправдоподобно, жестоко, безнадежно, страшно. Почему это случилось? Почему именно с Лэстином? Это она, Кей виновата? Из-за того, что Лэстин был влюблен в нее? Или из-за того, что она носила брюки? А если бы она ходила только в платье, ничего бы этого не произошло? Может быть, ей надо было ответить на ухаживания Лэстина, может, надо было согласиться стать его женой? Что она должна была делать, и что она делала не так? А, может, и она скоро станет бегать за людьми по городу с ножом в руках? Ведь жила же бестолково ее мать, и отец, и отчим - по сути, отвратительной была жизнь всех ее родных, кроме нее и Тома.
Да, верно это ее вина. На ее руках кровь убитого человека, из-за нее погиб Риверс. Вспомнив об отчиме, Кей почувствовала, как мертвенный холод охватил душу. И глухая тоска заскребла, затерлась внутри, вызывая боль. Она не должна была убивать его. Она совершила страшную ошибку…
Вот и Джейк всегда увещевал не делать ничего такого, что могло бы привлечь в город зло.
Кей понимала, что надо спускаться вниз, надо покормить Грэга, поговорить с Джейком. Но где найти сил для этого? Время словно остановилось, и все заботы, такие привычные и простые, отступили на второй план.
А ведь Джейк ничего не знает. Не знает, что Лэстин никогда уже не будет петь песен вместе с ними, и никогда не будет молиться. Баймы не способны делать что-либо доброе, они не меняются. Обратного пути для них нет. И теперь Лэстин будет воевать против Такнааса, теперь он их враг? Как тяжело даже думать об этом, а принять и смириться - так и вовсе невозможно…
В доме стояла такая тишина, что слышно было, как тикают часы в коридоре. Почему все-таки Джейк не поднимается к ней, чтобы спросить, что случилось?
В тишине Кей хорошо услышала, как хлопнула входная дверь. Марк О'Мэлли - а это был он - громко позвал:
- Джейк! Это я, Джейк, ты дома?
Джейк отозвался, и Марк резко сказал:
- Лэстин переродился, Джейк.
- Я знаю.
- Рассказала Кей?
- Нет, Создатель открыл мне. С Кей пока не стоит говорить - она сильно переживает. Нам всем тяжело, а ей особенно.
- С ней ничего не случилось, Лэстин ее не тронул?
- Нет, не ходи к ней. Пойдем, я должен закончить перевязки, а потом поговорим и помолимся.
Значит, Джейк все знает. Кей вздохнула. Откуда он мог знать? Что значит: "Создатель открыл мне"? С Джейком всегда так, он частенько что-то знает и молчит.
Маленький Грэг, до этого игравший на коврике, подошел к Кей, заботливо и удивленно посмотрел ей в лицо. Потом обнял за шею и, картавя, сказал:
- Мама Кей, ням-ням. Поси ням-ням.
"Ням-ням" Грэг называл кашу. Малыш был голоден, его надо было накормить.
В Желтом Доме еще оставались двое раненых: один - командир пограничного отряда Самэйн Саунс, раненый в бедро и только-только начавший подниматься с постели, и второй - рыжеволосый молодой парнишка, ровесник Кей, смешливый и озорной. Его звали Тэн-Эмеи-Саен. Он был ранен в руку, но его рана уже затягивалась, и он вполне мог бы вернуться в казармы. Но Тэн не торопился, поясняя, что жизнь в Желтом Доме его вполне устраивает, и устраивает еда, особенно пироги Мит-Итен. Поэтому он все еще жил у них.
Кей подумала, что наверняка Джейк и остальные мужчины уже поели, и спустилась с мальчиком вниз. В глазах все еще стояли слезы, и разговаривать ни с кем не хотелось. Кухня оказалась пустой. Из-за прикрытой двери в лабораторию доносились голоса, но слов было не разобрать. Значит, и Джейк и Марк сидели в комнате у Тэна и Самэйна. Может, они молились, может, просто разговаривали. В раковине на кухне лежали стопки грязных тарелок.
Перемыв посуду, Кей наскоро покормила ребенка, начинавшего капризничать, и унесла его купать в ванную. Самой ей есть не хотелось - кусок не лез в горло.
Купание всегда нравилось Грэгу. Он переливал водичку из деревянных чашечек, шлепал по воде руками. Занимаясь с малышом, Кей немного успокоилась. Череда привычных дел притупляла боль потери. Желтый Дом, такой родной и теплый, был для Кей надежным пристанищем, под кровом которого она получала утешение и силы для дальнейшей жизни. Этот дом стал для нее символом спокойствия и покоя, лишь в нем она узнала настоящее счастье.
А ведь Кей думала, что теперь, когда она живет в Суэме, никакие горести ей уже не грозят. Самой большой ее печалью была только безответная любовь к Марку О'Мэлли. А теперь хаос и растерянность, горе и беспомощность опять ворвались в ее жизнь. Как теперь жить в Такнаасе, когда такие непонятные вещи происходят с ее близкими друзьями? А вдруг и с Марком такое случиться? Слезы опять полились из ее глаз, но Кей быстро вытерла их. Сейчас не время плакать. Маленький Грэг устал, его нужно уложить в кровать, укачать, спеть песенку.
Грэг уснул быстро, но сама Кей все не ложилась. Глядя на отблески огня, гудевшего в печи, она сидела на полу, все еще думая о Лэстине. Неожиданно постучали в дверь. Это был Джейк. Он спросил негромко:
- Кей, ты спишь?
Не отрывая глаз от огня, Кей ответила:
- Еще нет.
- Может, попьем чай, поговорим?
В голосе Джейка звучали такие знакомые, спокойные и теплые нотки. И Кей поднялась с пола:
- Ладно, хорошо. Я сейчас спущусь.
Часы в коридоре показывали четверть двенадцатого. Довольно поздно - Кей не заметила, как промелькнуло время.
На кухне на столе стоял горячий чайник, рядом с пирогом и конфетами. Джей разливал в две кружки чай, пахнущий ароматными травами. Лекарь казался усталым, двигался медленно, приволакивая хромую ногу, но его глаза были ясными, печальными, спокойными. Кей молча села на стул напротив плиты, в которой догорали поленья. Джейк подал ей кружку чая и большой кусок пирога, негромко заметил:
- Мне кажется, ты не ужинала.
Кей только молча, кивнула.
- Тогда тебе надо поесть.
Потом он осторожно добавил:
- Я знаю, что произошло с Лэстином.
Кей еще раз кивнула:
- Я слышала ваш разговор с Марком.
Тогда Джейк присел на корточки возле нее и заглянул в лицо, внимательно и проникновенно.
- Я хотел бы кое-что сказать тебе, Кей, и я хотел бы, что бы ты поняла меня. В том, что случилось с Лэстином, нет твоей вины, ты в этом не виновата. Это произошло не из-за тебя, и не из-за той одежды, которую ты носишь. Тебе следует забыть те слова, что говорил Лэстин, и не думать о них, хотя это и нелегко. Но это будет правильно. Просто считай, что говорил не Лэстин, а тот злой дух, что действовал через него. Злой дух хотел обидеть и унизить тебя, это обычная его цель. И твои брюки и цвет глаз тут ни при чем, - Джейк говорил медленно, словно о чем-то еще думая, и в его голосе звучали горькие нотки.
- Как ты можешь так много знать? Откуда ты знаешь, что мне говорил Лэстин? - удивленно вскинув брови, спросила Кей.
Она была удивлена тем, что Джейк озвучил все те вопросы, что так мучили ее.
- Я не знаю, что говорил тебе Лэстин. Создатель мне сказал, что я должен сказать тебе.
- И ты слышал голос Создателя?
- Да.
- Ты пророк?
Джейк посмотрел Кей в глаза и серьезно, без улыбки сказал:
- Да.
- А когда… Как это получилось? Как ты поняла, что это - голос Бога?
- Первый раз мне было откровение в Лионасе, много лет назад. Мне приснился необыкновенный сон. Смысл этого сна был в том, что я должен был уехать в Такнаас и купить Желтый Дом на улице, где растут ореховые деревья. Мне три раза снился этот сон, прежде чем я догадался рассказать о нем Нику. И тогда Ник мне объяснил, что это воля Создателя для меня. Как видишь, я так и сделал. Со временем я стал слышать Бога не только во сне, но и наяву.
- Почему ты не рассказывал об этом раньше?
- Не было повода.
- А обо мне Создатель когда-нибудь говорил тебе?
- Говорил.
- И что же? Это ведь не секрет?
- Нет, это не секрет, - Джейк улыбнулся, - помнишь, как попав в Суэму, ты забрела в наш сад и собралась ночевать там на скамейке? Вот, как раз в тот вечер и проговорил мне Бог. Он сказал: "Кей уже пришла. Иди, открывай дверь". Я вышел на крыльцо, позвал Сэма, а вместе с Сэмом появилась и ты.
- Ты все придумываешь, - грустно улыбнулась Кей.
- А у тебя остывает чай. Лучше ешь, пирог очень вкусный, - Джейк поднялся с корточек и подбросил еще дров в печь.
- Джейк, - тихо спросила Кей, - что теперь будет с Лэстином?
- Его вышлют из города.
- Но почему?
- Он стал баймом, Кей.
- Почему, почему это случилось?
- Не по твоей вине. Марк рассказал, что Гзмарданум летал сегодня днем над пограничными стенами. На одной из пограничных башен он пожег шестерых воинов. Пограничники оборонялись, стреляли в него железными ядрами из метательных машин. Марк говорил, что этот обстрел не позволил дракону пролететь над городом, стреляли метко, да и ядра тяжелые. Это заставило дракона отступить. Лэстин принимал участие в обороне. Можно сказать, что он принял удар и не устоял.
- Но он же ни в чем ни виноват.
- После того, как он напал на тебя и убил одного человека, он виноват. Возможно, он испугался. Перерождения нередко начинаются со страха. Но теперь ему нет дороги назад. Он теперь байм. Однажды согрешив, он не остановится.
- Почему, ну почему, Джейк?
- Ты знаешь, кого в Суэме подразумевают, когда говорят "злые силы"? Демонов. Злых духов, которые приникают в Суэму из храма на Верблюжьей Горе. Над Лэстином демоны одержали верх. Я не хотел бы произносить эти слова здесь. Я не люблю говорить об этом, и лучше действительно не произносить лишний раз слово "демоны". И так хватает бед. А слова - они могут стать реальными. Вот, Кей, как бывает. Суэмцы - они не такие, как мы. Один раз согрешив, допустив слабину, они предоставляют свои души во власть зла. И происходит перерождение. И обратно уже нет дороги.
- Ты всегда говорил, что у нас, пришельцев с другого мира все по-другому.
- Да, в нашем мире Сын Создателя приходил на землю и заплатил за грехи человечества. Он искупил нас. Мы - искупленные. Я, Марк, Сэм - Сэм ведь сын май-нинос тоже пришелец. Потому у нас все по-другому.
Джейк еще долго говорил Кей о Боге, о прощении и о пролитой крови. Кей слушала. Джейк всегда настаивал, что Книга Создателя обладает удивительной силой, ее надо знать. Она может оказать помощь в трудный момент.
Неожиданно Джейк спросил:
- Знаешь, сколько лет Хоакину?
Хоакин уже успел поправиться и вернуться на пограничные стены. На вопрос Джейка Кей лишь покачала головой.