"Признавая, что в гонках он пользовался бензином компании "Спрут", - заявил ее представитель, - Вундеркинд, очевидно, стремился втянуть нефтяные компании в свой злодейский заговор с целью подрыва всей нефтяной промышленности путем преступного нарушения правил автогонок. Я категорически отрицаю, что нефтяные компании финансировали тех, кто устраивал беспорядки. Кроме того, Вундеркинд, которому всего лишь семнадцать лет, не имел права водить машину. Это попытка бросить тень причастности к противозаконным действиям на настоящих американских патриотов из нефтяной промышленности; имеется в виду то, что, продавая Вундеркинду бензин компании "Спрут" для его мошеннических целей, нефтяные компании сделались соучастниками преступления".
Но в газетах за вторник Мэдисона на первых страницах уже не было. Он отошел на третью страницу. Да и говорилось там совсем немного.
"ВУНДЕРКИНДУ ЗАПРЕЩЕНО ВОЖДЕНИЕ АВТОМОБИЛЯ
Нью-йоркские власти отказали Вундеркинду в выдаче местных водительских прав ввиду того, что ему, как свидетельствует компания "Спрут", всего лишь 17 лет и он является несовершеннолетним.
НАСКАР также отменил его членство в своей организации, окончательно поставив крест на его дальнейшем участии в гонках. Обвинения в мошенничестве и общественном заговоре…"
Прекрасно. Теперь я мог расслабиться. У Мэдисона получилось. Я позвонил ему в контору. Его там не было. Я позвонил его матери.
- Господин Смит? О, извините. Я не могу позвать его к телефону. Все утро он так ужасно нервничал и чувствовал себя недостаточно хорошо, чтобы…
Мэдисон отнял у нее трубку.
- Господин Смит? - Казалось, он чем-то очень удручен. - Я прошу прощения, господин Смит. Я сошел с передовой полосы. Прошлым вечером я это нутром чуял. - Ив сторону, матери: - Держи покрепче лед, пузырь соскальзывает. Господин Смит, прошу вас, не теряйте веру в меня. На эти дела требуется время. Где-то я выбрал неправильный путь. Обещаю вам: я оправдаю ваше доверие. Да-да, в самом деле. А сейчас я должен повесить трубку. Только что пришел мой психиатр.
Он и впрямь казался расстроенным. Я же - нет.
Я решил посмотреть, чем занимается Хеллер. Он находился в главной библиотеке университета. Читал Хаклуита "Навигационные описания основных морских путешествий и открытий английской нации" (1589 г.).
Он остановился на том месте, где судно обогнуло побережье Северной Америки и туземцы окружили его со всех сторон, разрубая команду на куски на сильном холоде, и застыл, глядя в пространство.
Служащий библиотеки, собирая книги, сказал:
- У вас какой-то потерянный вид. Не могу ли я помочь?
- Нет, - отвечал Хеллер. - Не думаю, что кто-то может мне помочь. Где-то я сбился с пути и пошел не в ту сторону. Но где - никак не могу понять.
- Обратитесь к студенческому психиатру, только и всего, - весело посоветовал библиотекарь.
- То, что я сбился с пути, еще не причина, чтобы делать две ошибки, - произнес Хеллер, снова возвращаясь к изучению Хаклуита.
Но я-то радовался. Ох, как я радовался! Я готов был песни петь от радости. Я благословлял Гробса, я благословлял Мэдисона. Хеллера остановили!
Глава 5
По мнению психологов, состояние эйфории редко длится долго. Так случилось и со мной.
Не прошло и двух минут, как я оставил свой монитор. В дверь постучали. Полагая, что это рассыльный с покупками для Ютанк, я, ничего не подозревая, открыл ее.
Рат и Терб!
Я поспешно затолкал их в гостиную, осмотрел коридор, вошел и запер за собой дверь.
У Рата снова отрастали усы - их, должно быть, сбрили, чтобы починить его сломанные челюсти. От проволок у него на лице остались шрамы. Сильно ввалились глаза.
Терб потерял большую часть своего жира и, очевидно, двигательную функцию двух пальцев.
- Давно пора! - грозно закричал я на них. - Лодырничаете за казенный счет! Стыдитесь! Вот урежу у вас заработную плату за весь год! - Так вот надо поступать с подонками.
Я сел, налил себе чашечку кофе из серебряного кофейника и с презрением посмотрел на них сквозь вьющийся пар. Они стояли посреди комнаты в плохонькой тонкой одежонке, еще дрожа от уличного холода, посиневшие. Очевидно, пальто свои они потеряли.
- Нью-йоркская контора открыта и работает, - заговорил Рат. - У них имеется список всех уголовников, которым следует изменить внешность, как вы просили.
- Это вовсе не причина, чтобы слоняться тут и докучать мне, - осадил я его.
- Мы бы не докучали, - вступил в разговор Терб. - Но Фахт-бей сказал по телефону, что это срочно. Поэтому нам пришлось явиться сюда.
Я вздохнул, как это делает начальник, которому чересчур надоедают.
- И что же это такое уж срочное, чтобы прерывать меня посреди важной работы? - спросил я. - Которую к тому же я делаю без помощи слуг.
- Наверное, ему было невтерпеж, - сказал Рат.
- И кому же это "ему"? - спросил я, корректируя его грамматику. Этих подонков надо постоянно держать в напряжении.
- Гансальмо Сильве, - сказал Терб.
Я почувствовал, как мои волосы становятся дыбом. Я же велел Сильве убить директора ЦРУ. Сильва не должен был остаться в живых. Он должен был благополучно умереть, приводя в исполнение приговор, который уж никак нельзя было привести в исполнение!
- Очевидно, - сказал Рат, - он несколько дней назад прибыл в Афьон. Фахт-бей попытался выяснить, что ему надо, и все устроить, но Сильва сказал, что у него дела с вами, и пару дней назад просто взял и улетел. Он взял билет до Нью-Йорка!
Что ж, Нью-Йорк - большой город. Сильва уж никак не мог знать моего адреса. А перед мелкой сошкой нельзя было показывать виду, что нервничаешь. Поэтому я спросил небрежно:
- Ну, какие еще новости?
Терб живо выложил передо мной целую стопку приказов на подпись.
Я с усталым и раздраженным видом достал свое удостоверение и стал их проштамповывать. Но вскоре я насторожился. Передо мной лежало два требования-одно - на больничные расходы, другое - на покупку новых пальто и прочей одежды. Я отложил их в сторону. Потом, чуть поразмыслив, чтобы произвести лучшее впечатление, снова взял их и порвал на мелкие кусочки.
- Ждите моих распоряжений, - сказал я, провожая их в переднюю. - Чтоб больше не сачковать! - И захлопнул за ними дверь.
Я походил по спальне и гостиной. Потом решил прогуляться. Я оделся в самое теплое и, весь укутанный до ушей, открыл входную дверь.
Гансальмо Сильва!
В моменты сильного потрясения на язык просится первое, что приходит на ум.
- Как ты меня нашел? - Я чуть не задохнулся от изумления.
Он протиснулся мимо меня. Снял пальто из верблюжьей шерсти и бросил его на диван. Каракулевая шапка последовала за пальто. Он сел, обнаружил, что кофе в термосе еще теплый, и налил себе чашку.
- Зайди и закрой дверь, - сказал он. - Дует.
Я зашел. Прошел в спальню и снял пальто, а также убедился, что мой кольт "бульдог" при мне, - правда, не думаю, что я смог бы его вытащить, так как рука у меня сильно дрожала.
Я вернулся в комнату и сел, чтобы скрыть то, что творилось с моими коленями.
- Ответить на твой первый (…) вопрос, - сказал он, - нетрудно. Это, кажется, в моих чудодейственных силах. Ютанк просто заваливает почтовыми открытками двух своих маленьких слуг в Афьоне, а они показывают их половине Турции. - Он вытащил одну открытку. Ее уголки уже здорово пообтрепались. Это была фотография отеля "Роскошные ручки Бентли Бакс" с крестиком на пентхаузе. В послании говорилось: "Крестиком обозначена моя комната". И еще: "Это секретно".
- Пришлось этому (…) сосунку немного вывернуть руку, зато вот она. А теперь что касается твоего следующего вопроса, - продолжал он, невзирая на то что я его не задавал. - Где мои тысчонки?
- Откуда мне знать, что ты сделал свою работу? - сообразил я, как увильнуть от ответа. - В конце концов, убийство директора ЦРУ явилось бы для прессы крупной новостью!
- Черт побери! - воскликнул он. - Ты что, газет совсем не читаешь? - Он обвел глазами комнату. В углу лежала стопка газет за последние две недели - там были материалы о Хеллере, которые я еще не успел вырезать. Он подошел к ним. Разумеется, там оказалась публикация под заголовком: "ВОПРОС О ЗАМЕНЕ ДИРЕКТОРА ЦРУ ЗАСТРЕВАЕТ В СЕНАТЕ".
Он выудил из кучи еще одну газету.
- А как насчет этой? - Он сунул ее мне под нос.
"ДИРЕКТОР ЦРУ УМИРАЕТ НА ОПЕРАЦИОННОМ СТОЛЕ".
- Не могут же они вот так, напрямик, сообщить, что его замочили, - сказал Сильва. - Они бы тем самым подали этим (…) русским дурной пример. А на это что скажешь?
Он бросил на диван набитый бумажник и визитные карточки директора ЦРУ. На бумажнике была кровь!
- Невероятно! - проговорил я, стараясь выиграть время.
- Во, и я так думал. Видишь, все же есть у меня какие-то удивительные способности. Не знаю, откуда они только берутся.
Уж я-то знал откуда. На Волтаре наш Аппарат обработал его под гипнозом. Передо мной стоял убийца в квадрате, от которого просто разило смертельной опасностью!
Я лихорадочно соображал, какую бы еще придумать увертку. И сказал:
- Трудно себе представить, что можно убрать человека, которого так хорошо охраняют.
- Ну да, на это потребовалось время. Сперва мне пришлось убедить их нанять меня в качестве наемного убийцы. Они знали мой послужной список - Святоша Джо и все прочие, - поэтому взяли меня на работу. И мне пришлось по их заказу убрать двух русских, потом еще и диктатора в Центральной Америке. Вот потому-то моя работа и затянулась.
Он налил себе еще чашку кофе.
- Впрочем, не так уж и затянулась. Понимаешь, идеи насчет того, как провернуть то или иное дельце, вдруг просто приходят на ум, и я их тут же осуществляю. Чудеса, да и только. Как будто слышишь ангельские голоса. Просто красота.
Сильва положил в кофе два куска сахару.
- Но убрать директора ЦРУ оказалось нетрудно. Тут и ангельских голосов почти не понадобилось. После трех убийств мне стали так доверять, что я даже ездил в его машине. Изучал, так сказать, его привычки. В конце концов я замаскировался под его супругу и застрелил его в борделе Джорджтауна. Теперь ее ищут. Но не найдут - сработано чисто. Я продал ее тело в университетскую больницу. И немного на этом заработал. Кстати, о деньгах - где мои тысчонки?
У меня дыхание сперло.
- Послушай, - кое-как выдавил я из себя. - Лиры в США будут для тебя балластом. Я позвоню и узнаю обменный курс, а потом заплачу тебе в долларах.
- Лиры! - прорычал он. - Да что бы я делал с десятью миллионами лир? Сотня тысяч зеленых американских баксов - и баста! Так что давай кашляй, парень.
- Я о том и толкую, - поспешно проговорил я. - Позвоню и все устрою - их тут же пришлют.
- Ну, так-то лучше, - смягчился Сильва.
Я зашел к себе в спальню. У меня под матрацем лежало сто тридцать тысяч, но я задумал отличный план. Я позвонил в нью-йоркскую контору.
- Рата, - попросил я.
К телефону позвали Терба.
- Извините, - сказал он. - Рат ушел искать нам жилье. Я один.
- Тогда приходи один! - приказал я. - Ты мне срочно нужен. Подойдешь к двери моей спальни и больше никуда не суйся! - И бросил трубку.
Я вернулся в гостиную. Сильва сидел в расслабленной позе. Он заговорил первым:
- Что я сейчас скажу, не поверишь: я скоро собираюсь уйти в отставку ко всем (…).
- Прекрасно, - одобрил я. - У меня больше нет для тебя работы.
- Ха, да я бы и не взялся, хоть и была бы. Теперь я настоящий художник своего дела. У меня (…) открылись эти чудесные способности, понятно? И есть тут еще птичка, за которую никто не хочет браться. Ее предлагали, предлагали, но желающих заключить контракт не нашлось. На один миллион (…) баксов. И ни одного желающего. Что скажешь?
- Замечательное предложение, - согласился я. - Но, наверное, очень опасное.
- Ха, еще бы, еще бы. - Он щелкнул пальцами. - Но я - другое дело, я художник. Я его принимаю. Говорят, он шлепнул тринадцать киллеров. Но тринадцать - несчастливое число. Четырнадцатым быть ему самому! Миллион (…) баксов.
Сильва даже просиял, говоря о миллионе баксов. Затем обвел рукой комнату:
- Буду жить в таких же шикарных хатах, с такой же шикарной бабенкой, как у тебя - на широкую ногу! А уж коли речь зашла о прожигании жизни, где же твой посыльный с деньгами?
Он ждал, а я потел. Велико было искушение просто взять да и продырявить его из кольта "бульдог", но от "бульдожьей" пули хлещет такая кровища, что я бы испортил весь диван. Кроме того, Сильва мог и опередить меня.
Наконец в дверь спальни постучали. Я закрыл дверь в гостиную и пошел открывать. На пороге стоял посиневший от холода Терб.
- Слушай, - заговорил я напряженным шепотом, - тут один человек, Сильва, он через несколько минут уйдет отсюда. У него с собой будет сто тысяч долларов. Пойдешь за ним, убьешь его и деньги принесешь назад. Принесешь прямо сюда, ко мне, и чтобы все до цента было на месте.
- Я пришел невооруженным. Мы свои пушки потеряли. Нельзя ли мне обождать и пойти на это дело вместе с Ратом? Мы работаем в паре…
Не вооружен! Ох, как я на него разозлился. Но сто тысяч есть сто тысяч. Я сунул ему в руки "бульдог". Немного подумал. Вынул из-за шеи нож, оружие "службы ножа", и отдал ему. Подумал немного, опять зашел в комнату и взял две волтарианские гранаты с мощной взрывной волной, с виду обычные: они взрьюаются через пятнадцать секунд после броска и не оставляют никаких осколков.
- Теперь никаких отговорок, - предупредил я. - Следи за моей дверью из конца коридора и, когда он выйдет, иди за ним и в каком-нибудь укромном местечке прикончи его. Понял?
Он ответил, что понял.
Я пошел в спальню и вытащил из-под матраца сто тысяч. Конечно, тяжело было с ними расставаться, даже на короткое время.
Я вернулся в гостиную.
- Посыльному пришлось их пересчитывать, - сказал я в свое оправдание. - Но деньги - вот они.
Сильва взял их, пересчитал и рассовал по карманам - пачка была здоровенной. Когда он уходил, я сказал: "Счастливо пожить в отставке". Он улыбнулся мне недобро и ушел.
Глава 6
Едва рассвело, как в дверь мою кто-то забарабанил что есть силы.
А, это же Терб с моими деньгами!
Еще не очухавшись спросонья, я доплелся до двери и открыл ее.
Это был не Терб. Это был Рат!
Он стоял, дрожа от холода, запорошенный снегом, посиневший - и что-то еще читалось на его лице.
Он вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней.
- Он покойник, - выдавил он из себя наконец.
- Что ж, приятная новость, - откликнулся я. - Давай сюда деньги.
Рат недоуменно уставился на меня. Выглядел он довольно потрепанным, каким-то скрюченным, того и гляди свалится.
- Не крути, - сказал я. - Ты ведь знаешь, что я послал Терба выследить Сильву и забрать деньги.
Рат тяжело осел на пол и замер, подпирая спиною дверь, с поникшей головой. Я готов был поклясться, что он плачет.
- Ну ладно, ладно, - сказал я. - Хватит увиливать. Еще слишком рано для всяких шуточек. Деньги сюда, и не пытайся что-нибудь утаить!
- Он покойник, - повторил Рат. - Замучен до смерти.
- Что ж, отлично, - похвалил его я. - Выходит, Терб немного поразвлекся. Но это не значит, что вы, пара (…) недоносков, можете забрать деньги себе.
Всхлипывая, Рат проговорил:
- Да это Терб. Терб покойник.
Я еще до этого открыл рот, чтобы заговорить, но теперь я его закрыл, соображая: Гансальмо Сильва все еще жив!
Я быстро запер дверь на замок и задвижку и поспешно достал из бюро еще один пистолет - револьвер "магнум" системы "Смит и Вессон", калибр 44. Убедившись, что гостиная пуста, запер ее и закрыл на задвижку. Произвел разведку на террасе. Сильвы нигде не было. Пока.
Наконец я вернулся и схватил Рата за грудки.
- А ну говори (…), как вы двое запороли это дело.
Он так посинел и так дрожал от нервного потрясения, что ему далеко не сразу удалось разговориться.
- Я бы его так и не нашел, - стал он рассказывать наконец. - Но мы оба носим "жучки", с помощью которых находим друг друга. Прошлым вечером он не вернулся. Мне сказали, что он поехал к вам.
Я вышел на него по "жучку", зашитому у него в брюках. Он был в подвале заброшенного дома.
Рат замолчал.
- При нем что-нибудь было?
- Ноги у него наполовину обгорели. Все зубы были выбиты. Мы всегда работали вместе. Если он шел за Сильвой, то, должно быть, Сильва притворился, что входит в дом, а сам сделал круг и напал на него сзади.
- Ты не нашел при нем мои сто тысяч? - спросил я. От такого сброда никогда не добьешься прямого ответа.
- Ничего не нашел: ни денег, ни оружия. Ничего.
- Он проболтался?
Рат снова заплакал - без слез, судорожно всхлипывая. Потом промолвил:
- Наверное, Терб так замерз, что не смог драться.
Ловкий ход, чтобы попытаться вытянуть из кого-то деньги на пальто! Поверьте, я тут же выставил Рата вон. Он потащился к лифту, держась рукой за стену, опустив голову, дрожа и всхлипывая. Я захлопнул дверь. Мне нужно было подумать о делах поважней.
Итак, проболтался ли Терб?
Вполне вероятно.
Мне лучше сидеть взаперти и не высовываться. Мне лучше держать эту штуку при себе денно и нощно.
Пусть эта пара кретинов все портит и говняет - я не из их числа!
Вдруг я вспомнил, что Сильва принял вид жены директора ЦРУ, похитил ее и повесил на нее убийство. Ютанк!
У меня хватило храбрости пересечь гостиную. Я замолотил в дверь. Она долго не подходила, затем открыла.
- Не выходи из дома. Держи дверь на запоре. Никого не впускай!
- Почему? - тревожно спросила она.
- Сильва. Ты ведь помнишь Сильву. Тот самый, которого ты когда-то наняла в телохранители. Он убил директора ЦРУ, а теперь, возможно, охотится за мной.
- Неужели? - Глаза у Ютанк широко раскрылись, и она добавила: - Ты уверен?
Ей требовалось убедительное доказательство. Таковое все еще лежало на Диване за подушкой: визитные карточки директора ЦРУ. Я вытащил их, с пятнами крови, и сунул ей под нос.
Она поглядела на них, открыв от изумления рот, затем спросила:
- Ты заплатил ему за это?
- И попытался вернуть свои деньги. Жди его теперь за каждым углом. Не выходи из дома!
Психологи утверждают, что убийство и кровь действуют на женщин самым престранным образом. Смерть стимулирует их сексуально. Ютанк вдруг страстно обняла меня и поцеловала.
Затем забегала вокруг, задергивая все шторы, пока в комнате не стало темно хоть глаз коли. Ютанк повалила меня на постель и взобралась на меня с ногами.
В этот день мы уже не выходили из дома.
Рот ее был горяч, как огонь!