Глава 7
После двух дней такого уединения - очень стоящего уединения - я чувствовал себя дерзким и самоуверенным.
Так как поблизости не наблюдалось ничего странного и посторонние лица не появлялись, я сделал заключение, что Терб, возможно, и не проболтался.
Я решил, что, пожалуй, если действовать осторожно, можно рискнуть и выйти из дома. Кроме того, после сорока восьми часов непрерывной постельной жизни с Ютанк я начал ослабевать. За завтраком оказалось, что я с большим трудом могу поднять ложку с мороженым.
Ютанк вышла из-за стола, ушла к себе в комнату и заперлась. Потом вернулась, одетая в норковую шубку, норковые сапожки и норковую шапку, натягивая на руки норковые перчатки.
- Только что порылась в своем гардеробе, - с едва заметным раздражением сказала она, - и вижу - мне совсем нечего носить. Наконец-то снег прекратился, а у Тиффани сегодня распродажа.
- Там продают ювелирные украшения, - заметил я.
- Знаю. Так что вперед!
- Подожди, - сказал я. - Поосторожней с деньгами!
С некоторой горячностью Ютанк выхватила свой норковый кошелек, открыла его и показала мне. Он был набит деньгами! Вот это бережливость! Ютанк повернулась, собираясь уйти.
- Обожди, - сказал я. - Еще одна вещь! - Я за ковылял к бюро и вытащил старый "ремингтон даблдерринджер" с перламутровой рукояткой. Пистолет небольшой, весом всего одиннадцать унций. Я убедился, что он заряжен патронами рассеянного огня 41-го калибра. - Возьми, может пригодиться.
Она отпрянула:
- О Боже, нет! Я ужасно боюсь пистолетов! Еще подстрелишь себя невзначай!
Ах, ну да, ведь она же была маленькой дикаркой из пустыни и, естественно, слишком стеснялась, чтобы в кого-то стрелять.
Где-то в час, поспав еще разок, я смог собраться с силами, одеться и выйти из дома. Состояние моей казны заставляло меня шевелиться. У меня под матрацем, должно быть, осталось около тридцати восьми тысяч долларов.
Заглядывая за углы и держа руку с "магнумом 44" в кармане, я пробрался по заснеженным улицам к площади Роксентера. Пришла пора получить плату за работу в качестве семейного "шпиё'на".
Вскоре я уже стоял у цели: окно 13, "Выплата мелких сумм".
Там сидела новенькая кассирша. Впрочем, увидеть в ней существо женского пола было весьма трудно. Она носила мужскую стрижку, мужской костюм, а узкая жесткая прорезь заменяла ей рот.
- А где, - начал я неуверенно, - мисс… мисс…
- Мисс Хапуга. Вчера закончился ее двадцатипятилетний служебный срок. Она вышла на пенсию и уехала жить на виллу в Монте-Карло. Я мисс Щипли. А ты, черт возьми, кто такой?
- Инксвитч, - отвечал я, предъявляя федеральное удостоверение личности.
Она поискала в тощенькой книге сотрудников.
- В списке ты не значишься, парень.
- Может, в компьютере посмотрите? - попросил я с надеждой.
Она посмотрела. Тоже пусто.
- Проваливай, - велела она.
- Обождите, - взмолился я. - Вы же знаете, что это значит, когда на экране пусто.
- А то и значит, что я должна полицию вызвать. Но у меня сегодня хорошее настроение. Убирайся отсюда, пока я не нажала на курок пистолета у меня под стойкой. Специально для грабителей. Ужасно хочется посмотреть, как он действует.
Естественно, я ушел и направился к начальнику отдела кадров.
- Мисс Щипли? Новые кадры, - сказал он. - Всегда от них неприятности. - И ушел пить кофе.
Я бросился в контору Гробса.
Она была закрыта.
Я отправился восвояси.
Ну что ж, хоть Сильва меня не пристрелил - и то хорошо.
Я немного поразвлекся мыслью, а не ограбить ли мне банк. Сделать это казалось довольно просто и к тому же нужно было что-то предпринять, чтобы пополнить мой отощавший кошелек. Стотысячная потеря заметно на нем отразилась.
Полагая, что Рат сколько-нибудь разбирается в вопросах ограбления банков, я позвонил в нью-йоркскую контору.
- Рата? - переспросил регистратор. - Он уж два дня как в больнице. Пневмония.
Снова устроил себе отпуск! О боги, ну как работать с таким отребьем!
Но день все же окончился не без смеха. По телевизору давали ночное ток-шоу не с кем иным, как с поддельным Вундеркиндом - лошадиные зубы и все прочее!
Программа называлась "Во тьме", и ведущим ее был Донни Пуксон-младший. Она велась уже не первое десятилетие в удобное для зрителей время, и в ней сын заступил на место отца.
Дублер Вундеркинда сидел и все хвастался и хвастался: каким он был замечательным студентом, каким способным, каким непревзойденным в своей группе. И в гениальном озарении он изобрел это горючее в лабораториях университета и явился, чтобы поведать о нем всем, а компания "Спрут" ополчилась против него. А затем Вундеркинд станцевал, размахивая университетским флагом.
И тут ведущий задал ему вопрос:
- Если вы лучший студент в группе, может, скажете, почему Нью-Йорк называют "большим яблоком"?
Вундеркинд улыбнулся во весь рот, отчего особенно заметными стали его лошадиные зубы, и отвечал:
- Потому что он весь червивый!
Зрители в аудитории так и покатились со смеху, и Вундеркинд отвесил им пару поклонов.
В этот момент я ощутил укол тревоги. В него не бросали тухлых яиц! Смеялись над ним, это да. Но зрители, похоже, чувствовали к нему расположение. Я не хотел, чтобы тут у меня была осечка. Я не хотел, чтобы его считали блестящим студентом. И позвонил на Месс-стрит, 42. Там было занято и занято.
Что ж, я все же надеялся, что Мэдисон об этом позаботится, и отправился спать, чтобы к утру восстановить свои силы.
Глава 8
Я был прав, что не стал беспокоиться. На следующее же утро Мэдисон занял свою первую страницу!
"ВУНДЕРКИНД ЛЖЕТ, ГОВОРЯ ОБ УНИВЕРСИТЕТЕ. ЛЖЕ-СТУДЕНТ
Прошлым вечером, выступая в общенациональной программе "Во тьме", Вундеркинд безосновательно утверждал, что является лучшим студентом ведущего технического вуза страны.
Он также безосновательно настаивал на том, что компания "Спрут" несет ответственность за его недавние неудачи.
Заинтересованные журналисты сразу же заполонили кампус Массачусетского института катастрофо-ведения - МИК.
Вундеркинд в числе его студентов не числится и никогда не числился!
Никто из учащихся вуза никогда о нем не слыхал, ни один преподаватель не нашел его имени в своем списке.
Президент МИК в заявлении для прессы сообщил следующее: "Это заведомо ложная информация. Я не позволю, чтобы имя почтенного заведения протащили по общественной свалке! Это очевидная попытка злоупотребить высоким божественным правом университетов. Если бы мы имели право заниматься деятельностью, свойственной ЦРУ, то были бы лучше подготовлены для борьбы с подобного рода чудовищными интригами!""
Были еще высказывания. Об этом говорили все газеты, радио, телевидение. Мое сердце наполнилось благоговением.
Да, с таким видом убийства я еще не был знаком. И оно казалось еще более действенным оттого, что убийцы как бы вовсе не было, и все это не выходило за рамки допущенного законом. С каждым можно сотворить то же самое!
Я позвонил Мэдисону, чтобы поздравить его, но все его телефоны были заняты.
А, ладно, подумал я, у Мэдисона дело на мази, а вот как на это отреагирует Хеллер? Дела его так плохи, что он, поди, вне себя от ярости. Я обратился к монитору.
Хеллер явно не торопился в контору. Был ужасно холодный безветренный день, и все городские печи, работавшие на нефти и угле, так загрязняли атмосферу дымом и смогом, что глаза слезились. Хеллер шел и на ходу не просто наблюдал состояние атмосферы, а делал замеры плотности воздуха денсиметром - волтарианским прибором, которым он не стеснялся пользоваться прямо на улице. Это было бы нарушением Кодекса, если бы ньюйоркцы были другими: они никогда ничего не замечали, чтоб им (…)!
Наконец он поднялся на свой этаж в Эмпайр Стейт Билдинг и по пути в свое собственное пышно обставленное помещение заметил, что дверь в отдел Транснациональной компании приоткрыта. Там обычно спал Изя в стенном шкафу для половых тряпок.
Хеллер вошел в комнату и замер.
На огромном экране рабочего компьютера Изи красовалось послание:
"ПРОЩАЙ, ЖЕСТОКИЙ МИР!"
Хеллер бросил все, что нес, кинулся к лифтам и молниеносно пробежал пальцами по всем кнопкам вверх и вниз.
Один за другим лифты остановились.
У каждого лифтера Хеллер настойчиво спросил:
- Господина Эпштейна видели? Такого плюгавого, со здоровенным носом и в больших очках?
Допрашивая третьего служащего, он попал в точку.
- Около пяти минут назад он поехал наверх, - сказал молодой человек. - Там он обнаружил, что не может попасть на смотровую галерею в этом лифте и попросил меня отвезти его на первый этаж.
- Всех пассажиров побоку, - приказал Хеллер. - Это вопрос жизни и смерти. Немедленно отвезите меня на первый этаж!
Лифтер подчинился.
- У него был страшно растерянный вид, господин Джет, - сообщил он, когда они стремительно мчались вниз, невзирая на протесты других пассажиров.
Хеллер выскочил и сломя голову понесся к скоростному лифту. Не прошло и минуты, как он оказался на восьмидесятом этаже и пересел в лифт до восемьдесят шестого. Объявление в лифте гласило: "Сегодня видимость плохая".
На восемьдесят шестой этаж никто не ехал.
Хеллер направился к закусочной и ларьку с сувенирами. Одни служащие.
Хеллер бросился к смотровой галерее. Побежал вдоль высокого защитного ограждения, окружающего ее, чтобы лишить самоубийц возможности прыгнуть вниз. Хеллер посмотрел вниз. У меня закружилась голова. Потом он огляделся и увидел кисть чьей-то руки. Она сжимала ножку прочно закрепленного у двери стула, довольно далеко от края.
Хеллер заглянул за сиденье и увидел Изю. Тот всем телом прильнул к настилу площадки, держась рукой за стул. Самое малое в двадцати футах от края.
- Изя! - воскликнул Хеллер. - А ну-ка вставайте!
- Нет, от высоты у меня так кружится голова, что я не могу ходить! Не могу отцепиться. Пришел сюда, чтобы броситься вниз, но теперь не могу отцепиться от этого стула!
- Что случилось? - спросил Хеллер.
- Это все из-за того, как вас разукрасили в газетах, - захныкал Изя. - Статья о студенте сегодня утром стала последней каплей. У меня сломан хребет. Я больше не могу за вас отвечать!
- Да бросьте вы, - сказал Хеллер, - ведь это давно уже началось. Здесь должно быть что-то еще.
Изя заплакал.
- Я даже не заслуживаю, чтобы вы меня ругали. А вы должны. Я так перенервничал с этой прессой, что наделал ошибок в работе.
Хеллер опустился возле него на колени и положил на него руку так, будто держал его, не давая ему соскользнуть.
От этого Изя расплакался еще пуще.
- Вам не следует хорошо ко мне относиться! Я вас погубил. - Он немного повсхлипывал, затем разразился речью: - Наша задолженность в подоходном налоге должна была составить уже целое состояние. Но тут подвернулась старая-престарая компания, на столько увязшая в долгах, что никто и прикасаться к ней не хотел: даже правительство и профсоюзы давно отказались от нее. Автомобильная корпорация "Крайстер". Я не утерпел. Она бы на многие годы обеспечила нас долгами!
Хеллер положил на него и вторую руку, как бы опасаясь, что он скользнет на двадцать футов по горизонтали.
- Что ж, Изя, это мне не кажется таким уж скверным.
- Согласен. - И тут он снова заныл: - Но с самого начала я сделал глупейшую вещь! Я распустил совет директоров и поставил во главе компании свою матушку - и компания начала приносить доход! Впервые с 1968 года!
- Это же хорошо, - возразил Хеллер.
- Как бы не так! - вскричал Изя. - Государственная налоговая служба издала постановление, имеющее обратную силу, и обложила ее налогами, которые нужно срочно уплатить за предыдущие, вплоть до 1967-го, годы, вместе со штрафами! Они арестовали все наши банковские счета, даже в корпорациях, не входящих в компанию! Мы разорены!
- Как разорены? - спросил Хеллер.
- Нам нужно более полутора миллионов, чтобы выкупить наши банковские счета. Мы не можем ни заплатить нашим служащим, ни снимать помещение. У нас даже нет денег, чтобы снова начать валютные операции. Выбросьте меня за ограду. Без меня у вас дела пойдут лучше. Я закрою глаза.
Хеллер с трудом отцепил его пальцы от ножки стула. Изя крепко зажмурился. Хеллер взял его на руки.
- О, спасибо вам, спасибо, - бормотал Изя, очевидно, думая, что Хеллер собирается перекинуть его через высокое ограждение.
Но Хеллер понес его мимо ларька с сувенирами и закусочной к лифту. Изя открыл глаза и, обнаружив, что он уже не в смотровой галерее, снова зарыдал. Хеллер спустился с Изей на руках в вестибюль и снова поднялся, уже к себе на этаж. Он прошел к своему офису, открыл дверь и опустил Изю в кресло.
Затем подошел к своему сейфу и достал черный пакет из-под мусора. Он стал вытряхивать бумажники и пачки купюр прямо на колени испуганного Изи.
Куча росла. В основном тысячедолларовые банкноты. Изя проверял их, разглядывая на свет.
Неожиданно Изя начал пересчитывать их с профессиональной ловкостью банковского кассира.
- Одна сотня и одна тысяча, две сотни и пять!
- Свободные от налога, - добавил Хеллер. - Ну что, это позволит вам снова делать деньги на скупке и продаже ценных бумаг?
- Еще бы! А как вы это провернули?
- И можно начать выплачивать за аренду помещения и зарплату?
- Конечно. Курс фунта в Сингапуре у нижней отметки, в Нью-Йорке высокий, но…
- Но! - сказал Хеллер. - Обещайте мне никогда больше близко не подходить к смотровой галерее.
- Не подойду. От ветра у меня мышцы болят.
- И вот еще что, - продолжал Хеллер. - Я уже дважды спас вам жизнь, поэтому вы несете за меня двойную ответственность.
- Ой, нет! - запричитал Изя. - После всей этой газетной шумихи - нет!
Хеллер потянулся к деньгам.
- Я обещаю нести за вас двойную ответственность! - прокричал Изя. И со всех ног помчался в комнату с телексом, - возможно, чтобы смотаться, прежде чем у Хеллера возникнет еще какая-нибудь идея.
Что ж, раздумывал я, они все еще на коне. Но у них полуторамиллионный долг, и ГНС знает, как решать такие дела, поскольку цель ГНС - сохранить богатство Роксентера, а всех остальных держать в нищете, особенно потенциальных конкурентов. Разве я не слышал, что в 1905 году прадед Роксентера был одним из тех, кто финансировал Конгресс и настаивал на принятии поправки к Конституции и проведении закона о подоходном налоге? И когда это произошло в 1911 году, состояние семьи было так организовано, что только оно и уцелело, тогда как все конкуренты разорились. Умницы эти Роксентеры, хоть нынешний их отпрыск и сумасшедший. И на них еще работает ГНС. Заполучить полтора миллиона! Изе такое и во сне не снилось. Полмиллиона - еще куда ни шло, но полтора - ни за что! Ни при помощи скупки и продажи, ни при всех его текущих расходах. Ни даже при том, что он - Изя.
На душе стало легче. Ведь Автомобильная корпорация "Крайстер" явилась бы потенциальным конкурентом Роксентера. Пусть Изя Хеллеру пудрит мозги, но меня ему не провести. Он, очевидно, купил старую, ослабленную, в основном уже не работающую компанию, чтоб производить и устанавливать на машинах хеллеровские карбюраторы! Еще одна безумная фантазия Изи - коту под хвост.
Но эта кампания в средствах массовой информации интриговала меня больше всего. Она тоже раздувалась Роксентером.
Ну а Хеллер? Он и впрямь не имел никакого представления о том, что с ним происходит или кто всем этим заправляет. Спасая Изю, он здорово запачкал руки в смотровой галерее и теперь стоял, разглядывая сажу. Нет, он просто понятия не имел о том действительно важном, что творилось вокруг него.
Глава 9
Примерно в девять сорок пять Хеллер получил новую встряску за день. Он слушал в ускоренном темпе кассеты с итальянским языком, которые, вероятно, достал в школе иностранных языков, находящейся в том же коридоре, и как раз прокручивал тот участок кассеты, где давалось произношение имен многочисленных итальянских святых, когда в комнату ворвался Бац-Бац.
- Вот только что, прямо сейчас Малышка велела, чтобы тебя доставили к ней. Идем скорее!
- Святая Маргарита! - воскликнул Хеллер.
- Молиться без толку, не поможет. Малышка была жутко раздраженной. Прямо (…) бешеной. Давай скорее!
Хеллер влез в белую дубленку, застегнул на ней ремень и надел белую кожаную фуражку с наушниками. Уже идя за Бац-Бацем, он на ходу натягивал на руки белые рукавицы.
Они спустились на лифте и вышли на Тридцать четвертую улицу через подъезд, которым обычно пользовался Бац-Бац, очевидно, из-за того, что там находилась большая стоянка такси. Этим путем обычно выходил и Хеллер, когда нуждался в такси. Он стал ловить машину.
- Какого черта, не надо, - возмутился Бац-Бац, указывая на старое оранжевого цвета такси. - Я тебя сам повезу.
- А у вас не будет проблем с законом, что выпускает под честное слово? - осведомился Хеллер, но все же сел в машину.
Бац-Бац круто развернул автомобиль и, стремительно набирая скорость, помчался в западном направлении. Он вытеснял с пути другие машины и явно чувствовал себя теперь в своей тарелке, чтобы разговаривать со спутником. Он прокричал в ответ:
- Малышка сегодня не в Джерси. Семья только что приобрела старую компанию "Судоходная линия Пунард", объединив ее с нашей "Линией Лювербек". И Малышка очистила ее от лордов, сэров и бывших капитанов военно-морского флота, тех, что довели "Линию Пунард" до ручки. Верхушку она всегда назначает сама. Поэтому сегодня она будет лично следить за наймом нового начальства.
- Она говорила, что ей нужно? - спросил Хеллер.
- Нет. Просто велела привезти тебя. Черт, она сегодня должна бы порхать от счастья, как птичка. Семья контролирует профсоюзы, а это последнее слияние судоходных компаний дает ей контроль над всеми морскими грузовыми судами в Америке. Нет ни одного американского порта, который она не могла бы закрыть так быстро, что и рыба не успела бы глазом моргнуть. Вот уж никогда бы не подумал, чтобы кто-то смог сотворить такое из маленького флота, занимавшегося контрабандой спиртных напитков. А она смогла. Организованная преступность добивается своего, несмотря ни на что. Федеральные агенты теперь и дышать-то на нас боятся - ведь Америку может парализовать. Даже Фаустино не смеет возражать против того, что она теперь на этом берегу реки, на его территории. Она нанимает самых известных людей в судоходстве, как будто это челядь какая-то. А разве она счастлива? Нет!
- Что навело вас на такую мысль? - спросил Хеллер.
- Что? Да от ее голоса у меня чуть перепонки не лопнули - вот что! Она стала такой с тех пор, как этот (…) Гансальмо Сильва пустил в расход Джимми Подонка. Так что смотри, Джет, будь исключительно вежливым. Говори "сэр", даже если к тебе не обращаются.
Они добрались до Двенадцатой авеню, выехали на Вестсайдскую скоростную эстакаду, и Бац-Бац спикировал вниз по аппарели.