Он еще раз глотнул из фляжки, закрыл ее и убрал, на случай если Тьен найдет еще одного лурга. Вдали работали люди в широких штанах, зашнурованных рубашках и тяжелых сапогах. Сейчас как раз сезон червей, и один червь мог уничтожить целый полип с зерном. Он постепенно рос внутри, медленно поедая зерно. И когда осенью открывали полип, то находили большого жирного червя размером в два кулака. Так что каждую весну крестьяне тщательно осматривали каждый полип. Находя ход, они совали туда тростинку, конец которой смачивали в сахаре. Червяк прилипал к ней, его вытаскивали наружу и давили, а дыру заделывали крэмом.
Требовалось несколько недель, чтобы обработать все поле, и фермеры обычно приходили на свои холмы три-четыре раза, заодно удобряя землю. Кал сотни раз слышал, как описывали процесс. Нельзя жить в городке вроде Хартстоуна и избежать того, чтобы тебе все уши прожужжали про червей.
Странно, но он заметил группу мальчиков постарше, собравшихся у подножия одного из холмов. Он, конечно, знал всех. Джост и Джест, братья. Морд, Тифт, Хав и другие. У каждого было солидное темноглазое имя. Не то что имя Каладин. Совсем не такое.
- Почему они не работают?
- Не знаю, - ответила Ларал, только сейчас заметившая их. - Идем посмотрим.
И она побежала вниз прежде, чем Кал успел возразить.
Он почесал голову и крикнул Тьену:
- Мы будем внизу, вон там.
Голова Тьена высунулась из-за валунов, он энергично кивнул и продолжил поиски. Кал соскользнул с валуна и пошел за Ларал вниз по склону. Она уже присоединилась к мальчикам, и они смущенно глядели на нее. Она проводила с ними не так много времени, не то что с Калом и Тьеном. Лирин дружил с отцом Ларал, насколько темноглазый может дружить со светлоглазым.
Не говоря ни слова, Ларал уселась на ближайший камень и стала ждать. Подошел Кал. Почему она захотела спуститься, но не хочет говорить с другими мальчиками?
- Привет, Джост, - сказал Кал.
Джост был самый старший из всех, ему уже исполнилось четырнадцать, почти взрослый, даже на вид. Широкая грудь, толстые и сильные ноги, как у отца. В руке он держал палку, обструганную так, что отдаленно напоминала дубину.
- Почему ты не собираешь червей?
И тут же Кал сообразил, что сказал не то. Некоторые из мальчиков помрачнели. Их больно ранило то, что Кал никогда не работал на холмах. Он протестовал - он проводил час за часом, запоминая названия костей, мышц и лекарств, - но его никто не слушал. Они видели только мальчика, который прохлаждается в тени, пока они жарятся на солнце.
- Старик Тарн нашел несколько полипов, которые растут неправильно, - наконец сказал Джост, бросив взгляд на Ларал. - И нас отпустили, а они остались обсуждать, надо ли сажать новые или дать старым вырасти и посмотреть, что будет.
Кал кивнул, чувствуя себя неудобно. Все девять мальчиков были покрыты потом, колени штанов запачканы крэмом и истерты камнями. А он был чистым и носил замечательные штаны, которые мать купила несколько недель назад.
Отец отпустил Кала на день, пока сам занимался неизвестно чем в особняке лорд-мэра. Вечером Кал должен будет отработать за перерыв и до ночи изучать Штормсвет, но бессмысленно рассказывать об этом.
- И о чем вы говорили? - спросил Кал.
Вместо ответа Наджет - самый высокий из всех, с темными волосами, - сказал:
- Кал, ты знаешь всякую всячину, верно? О мире и все такое?
- Да, - сказал Кал, почесывая голову. - Кое-что.
- Ты слышал о том, что темноглазые могут стать светлоглазыми? - спросил Наджет.
- Точно, - ответил Кал. - Иногда такое происходит, так сказал отец. Богатые темноглазые торговцы женятся на светлоглазых, конечно не самых благородных, и присоединяются к их семье. Их дети могут родиться светлоглазыми.
- Нет, не то, - сказал Хав, мальчик с низкими бровями и вечной усмешкой на лице. - Ты знаешь. Настоящие темноглазые. Как мы.
Не как ты, вот что он имел в виду. Семья Кала, единственная в городе, имела второй нан. Все остальные были четвертого или пятого, и ранг Кала заставлял их чувствовать себя неудобно. Странная профессия отца еще ухудшала дело.
И заставляла Кала чувствовать себя не в своей тарелке.
- Сам знаешь, как это может произойти, - сказал Кал. - Спроси Ларал. Она только что говорила об этом. Если солдат завоюет в бою Клинок Осколков, его глаза могут стать светлыми.
- Это правда, - сказала Ларал. Все это знают. Даже раб может стать светлоглазым, если добудет Клинок Осколков.
Мальчики кивнули. У всех них были коричневые, черные и другие темные цвета глаз. Завоевать Клинок Осколков - одна из основных причин, из-за которых люди шли на войну. В королевствах Ворин у каждого был шанс подняться. Фундаментальный догмат их общества, как говорил отец.
- Да, - нетерпеливо сказал Наджет. - Но ты когда-нибудь слышал, что это произошло? Не в сказках, я хочу сказать. На самом деле?
- Конечно, - сказал Кал. - Должно происходить. Иначе зачем люди идут на войну?
- А затем, что мы готовим людей, которые будут сражаться за Залы Спокойствия. Мы, того, посылаем солдат Герольдам. Арденты всегда только и говорят об этом.
- И вечно талдычат, как хорошо быть фермерами, - сказал Хав. - Типа того, что фермерство на почетном втором месте и всякое такое.
- Эй, - сказал Тифт. - Мой па фермер, и хороший. Это благородное Призвание! И твои предки фермеры.
- Да, замечательно, - сказал Джост. - Но мы-то толкуем о другом. О Носителях Осколков. Дескать, пойдешь на войну - сможешь добыть Клинок и стать светлоглазым. Мой па должен был добыть Клинок. Но он достался человеку, который был с ним, пока па валялся в отключке. Сказал офицеру, что именно он убил Носителя Осколков и получил Клинок, а па…
Его прервал звонкий смех Ларал. Кал нахмурился. Обычно она смеялась совсем по-другому, не так презрительно.
- Джост, ты хочешь сказать, что твой отец добыл Клинок Осколков? - сказала она.
- Нет. Его увели у него из рук, - сказал более взрослый мальчик.
- Твой отец сражался в этих ничтожных стычках на севере, верно? - сказала Ларал. - Расскажи им, Каладин.
- Она права, Джост. Там не было Носителей Осколков - только бандиты из Реши, которые хотели пограбить, думая, что после смерти старого короля у нас нет порядка. У них в жизни не бывало Клинков Осколков. И если твой отец видел его, у него что-то с памятью.
- С памятью? - угрожающе переспросил Джост.
- Э, точно, - быстро сказал Кал. - Я не говорю, что он врет, Джост. Быть может, у него галлюцинации, вызванные травмой, или еще что-то в этом роде.
Мальчики замолчали и посмотрели на Кала. Один почесал голову.
Джост сплюнул. Он, казалось, краем глаза смотрел на Ларал. А она поглядела на Кала и улыбнулась ему.
- Тебе нравится заставить человека почувствовать себя идиотом, а, Кал? - сказал Джост.
- Что? Нет, я…
- Ты хочешь сказать, что мой отец походит на идиота, - сказал Джост, покраснев. - И я тоже. Ну, кое-кто из нас не лежит весь день в холодке и жрет фрукты. Мы должны работать.
- Я не…
Джост бросил свою дубину Калу. Тот неловко поймал. Сам Джост взял вторую, у брата.
- Ты оскорбил моего па и должен драться. Это честь. У тебя есть честь, лордишка?
- Я никакой не лордишка, - сплюнул Кал. - Отец Штормов, Джост, я только на пару нанов выше тебя.
Услышав о нанах, Джост окончательно разозлился и поднял дубину.
- Ты собираешься драться или нет? - В лужах у его ног появились блестяще-красные спрены гнева.
Кал знал, что движет Джостом. Обычно мальчики не задирались, доказывая, что они лучше его. Отец как-то сказал, что таким образом они выдают свою неуверенность. Он бы посоветовал Калу бросить дубину и уйти.
Но здесь сидела Ларал, улыбаясь ему. И люди не становятся героями, сбегая от опасности.
- Хорошо. Сам напросился. - Кал тоже поднял дубинку, держа ее обеими руками.
Джост ударил немедленно, даже быстрее, чем ожидал Кал. Другие мальчики глядели на них со смесью потрясения, изумления и радости. Кал едва успел подставить дубину. Куски дерева столкнулись, руки Кала затряслись от силы удара.
Кал потерял равновесие. Джост быстро шагнул в сторону и ударил дубинкой вниз. Кал вскрикнул, когда резкая боль обожгла ногу, выпустил дубинку из левой руки и согнулся.
Джост замахнулся и ударил Кала в бок. Кал тяжело вздохнул, упал на колени и схватился за бок, его дубинка покатилась по камням. Потом с трудом выдохнул, корчась от боли. Маленькие веретенообразные спрены боли - по форме похожие на сверкающие бледно-оранжевые стрелки, как вытянутые мышцы или сухожилия, - поползли из камней вокруг него.
Одной рукой Кал оперся о камни, вторую прижал к боку. Лучше бы тебе не ломать мои ребра, крэмлинг, подумал он.
Ларал поджала губы. Кал почувствовал неодолимый стыд.
Джост, сконфуженный, опустил дубинку.
- Ну, - сказал он. - Теперь ты видишь, что мой па хорошо обучил меня. Может быть, это послужит тебе уроком. Па говорит только правду и…
Кал взвыл от гнева и боли, схватил с земли палку и прыгнул на Джоста. Старший мальчик выругался, отступил назад и поднял свое оружие. Кал заревел, кидаясь с оружием вперед.
В это мгновение что-то изменилось. Кал почувствовал волну энергии, смывшую боль, дубинка стала легче перышка. Он крутанулся и ударил дубинкой Джоста по руке.
Джост закричал, его рука повисла. Кал перевернул дубинку и ударил ею мальчика в бок. Он никогда не держал ни этого, ни любого другого оружия раньше и никогда не сражался в поединках, разве что боролся с Тьеном. Но сейчас его пальцы чувствовали всю длину оружия. Удивительное мгновение!
Джост застонал и отступил. Кал поднял оружие, собираясь размозжить Джосту лицо. И застыл. Из руки Джоста шла кровь. Немного, но шла.
Кал ранил его.
Джост зарычал и ринулся вперед. Прежде чем Кал успел отреагировать, более массивный Джост сбил его с ног. Кал упал, выбив из легких весь воздух, в боку опять полыхнуло пламенем; спрены боли, как оранжевый поток, помчались по земле, наслаждаясь болью Кала.
Джост отступил назад. Кал лежал на спине и тяжело дышал. Это было незнакомое ему чувство, но в то мгновение держать дубинку было чудесно. Невероятно. Одновременно он увидел Ларал. Она встала и, не собираясь помогать ему подняться, повернулась и пошла прочь, к особняку отца.
На лице Кала появились слезы. С криком он перевернулся на живот и дотянулся до дубинки. Он не сдастся!
- Не сейчас, - сказал голос сзади.
Кал почувствовал, как в спину уперся сапог Джоста и придавил его к камню. Джост забрал дубинку из рук Кала.
Я проиграл. Я потерпел поражение… Он ненавидел это чувство, ненавидел больше, чем боль.
- Ты хорошо сражался, - нехотя сказал Джост. - Но на сегодня хватит с тебя. Я не хочу избивать тебя по-настоящему.
Кал наклонил голову, уткнувшись лбом в теплый, освещенный солнцем камень. Джост убрал ногу, и мальчики ушли, переговариваясь, их сапоги скрипели по камню. Кал заставил себя встать на четвереньки, потом поднялся на ноги.
Джост настороженно повернулся, держа дубинку одной рукой.
- Научи меня, - сказал Кал.
Джост от удивления мигнул. Потом посмотрел на брата.
- Научи меня, - взмолился Кал, шагнув вперед. - Я буду собирать червей вместо тебя. Отец дает мне два свободных часа после обеда. Я буду работать вместо тебя, если вечером, когда твой отец учит тебя, ты будешь учить меня.
Он должен научиться. Должен опять почувствовать оружие в руках. Должен понять, было ли то мгновение случайной удачей.
Джост какое-то время думал, потом покачал головой.
- Нет. Твой па убьет меня. Покрыть мозолями эти руки хирурга? Нет, это будет неправильно. - Он отвернулся. - Ты будешь тем, кем ты есть, Кал. А я тем, кто я есть.
Кал долго стоял, глядя, как они уходят.
Потом сел на камень. Вдалеке виднелась фигурка Ларал. По склону холма спускалось несколько служанок, чтобы помочь ей. Должен ли он побежать за ней? Бок болит, и он наверняка рассердил ее, приведя вниз к остальным. И, самое главное, он до сих пор в замешательстве.
Он лег на спину, переполненный противоречивыми чувствами, в которых не мог разобраться.
- Каладин?
Он повернулся, со стыдом ощущая слезы в глазах, и увидел Тьена, сидевшего на земле рядом с ним.
- Давно ты здесь? - рявкнул Кал.
Тьен улыбнулся и положил камень на землю. Потом встал и побежал куда-то, не остановившись даже тогда, когда Кал позвал его. Недовольно бурча, Кал встал на ноги и подобрал камень.
Обыкновенный скучный камень. Тьен любил находить их и думать, что они невероятно драгоценны. Дома он хранил целую коллекцию. Он знал, где нашел каждый, и мог сказать, что особенного было в любом из них.
Вздохнув, Кал пошел к городу.
Ты будешь тем, кем ты есть. А я тем, кто я есть.
Бок жгло. Почему он не ударил Джоста, когда была возможность? Сможет ли он обучиться не застывать в сражении? Он может научиться ранить людей. Или нет?
А он хочет?
Ты будешь тем, кем ты есть.
А что делать человеку, который не знает, кто он такой? Или кем он хочет быть?
Наконец он добрался до Хартстоуна. Около сотни зданий стояло в ряд, каждое напоминало клин, направленный в штормсторону. Крыши из толстого дерева, просмоленные из-за дождей. На северной и южной стороне окон обычно не делали, зато фасад - находившийся на западной стороне, противоположной штормам, - был сплошным окном. В штормстранах жизнью как людей, так и растений, управляли сверхшторма.
Дом Кала стоял почти на окраине. Он был больше других из-за пристройки с операционной, имевшей отдельный вход. Дверь была приоткрыта, и Кал заглянул внутрь. Он ожидал увидеть мать, убирающую дом, но нашел отца, уже вернувшегося из особняка светлорда Уистиоу. Лирин сидел на краю операционного стола, сложив руки на коленях и склонив лысую голову. Очки он держал в руке и выглядел очень усталым.
- Отец? - спросил Кал. - Почему ты сидишь в темноте?
Лирин с мрачным отрешенным лицом взглянул на него.
- Отец? - озабоченно спросил Кал.
- Светлорда Уистиоу унесли ветра.
- Умер? - Кал настолько поразился, что забыл о своем боке. Уистиоу всегда был здесь. Он не мог уйти. И что будет с Ларал? - Еще неделю назад он был здоров!
- Он всегда был нездоров, Кал, - сказал Лирин. - И, наконец, Всемогущий призвал его в Духовное Королевство.
- И ты ничего не сумел сделать? - выпалил Кал и немедленно пожалел о своих словах.
- Я сделал все, что мог, - сказал отец и встал. - Возможно, более знающий человек мог бы… Сейчас уже поздно сожалеть. И бесполезно.
Он прошелся по комнате и снял черное покрывало с лампы, наполненной бриллиантовыми сферами. Лампа засияла, как маленькое солнце, в комнате немедленно стало светло.
- Теперь у нас нет лорд-мэра, - сказал Кал, подняв руку к голове. - У него нет сына…
- Из Холинара нам пришлют нового лорда, - сказал Лирин. - Пусть Всемогущий поможет им сделать мудрый выбор.
Он посмотрел на лампу. Все эти сферы принадлежали Уистиоу. Небольшое состояние.
Отец Кала опять накрыл лампу-кубок тканью, как если бы только что не убирал ее. Комната погрузилась во тьму, и Кал заморгал, привыкая к ней.
- Он завещал их нам, - сказал отец.
Кал вздрогнул.
- Что?
- Как только тебе исполнится шестнадцать, я буду должен послать тебя в Харбрант. Эти сферы оплатят твою дорогу - светлорд Уистиоу потребовал, чтобы это было сделано, последний акт заботы о своем городе. Ты поедешь и станешь настоящим мастером-хирургом, а потом вернешься в Хартстоун.
И в это мгновение Кал понял, что его судьба решена. Если уж светлорд Уистиоу потребовал, Кал должен ехать в Харбрант. Он повернулся и вышел из операционной на яркий свет, не сказав отцу ни слова.
Он присел на ступеньки. А что он хочет? Он не знал. Главная проблема. Слава, честь, все, о чем говорила Ларал… ничего не имело значения для него. Но когда Кал держал в руках дубинку, он почувствовал что-то. И внезапно решимость покинула его.
Камни, которые дал ему Тьен, все еще лежали в кармане. Он вытащил их, потом снял с пояса фляжку и смочил их водой. На первом немедленно появились белые завитки и прожилки. И другой, как оказалось, тоже имел скрытый рисунок, который выглядел как улыбающееся лицо, сделанное из белых кусочков камня. Кал улыбнулся, против своей воли, но очень быстро опять помрачнел. Камень не может решить его проблемы.
Он долго сидел, думая, и с сожалением понял, что не может найти ответов на вопросы, которые его мучили. Он не знал, хочет ли он стать хирургом, но жизнь внезапно сузилась и не оставила ему выбора.
Но в нем пело то единственное мгновение, когда он держал в руках дубинку. Единственный момент ясности в этом непонятном мире.
Глава семнадцатая
Кроваво-красный закат
Могу ли я быть предельно откровенным? Раньше ты спрашивал, почему я так волнуюсь. Вот тебе причина.
- Он стар, - с восхищением сказала Сил, порхая вокруг аптекаря. - На самом деле стар. Я и не знала, что человек может быть настолько древним. Ты уверен, что он не спрен разложения, надевший человеческую кожу?
Каладин улыбнулся, когда аптекарь прошаркал вперед, опираясь на палку и не подозревая о невидимом спрене ветра. На его лице было не меньше расщелин, чем на Разрушенных Равнинах. Морщины причудливо переплетались в сложный узор, в который были вписаны глубоко посаженные глаза. На кончике носа красовались очки с толстыми линзами, и он был одет во все черное.
Отец Каладина рассказывал ему об аптекарях - людях, которые занимали положение между травниками и хирургами. Обычные люди глядели на искусство исцеления настолько суеверно, что аптекарям было очень просто казаться загадочными и таинственными. С деревянных стен свисали драпировки с символами охранных глифов, стилизованными под мистические узоры, за прилавком располагались полки с рядами кувшинов. В дальнем углу находился полный человеческий скелет, кости которого скреплялись проволокой. Комнату без окон освещали несколько гранатовых сфер на потолке.
На удивление, место было чистое и опрятное. Пахло антисептиками, знакомый запах, неразрывно связанный с отцовской хирургией.
- А, юный мостовик. - Невысокий аптекарь поправил очки. Он сгорбился и пробежал пальцами по редкой белой бороде. - Пришел за оберегом против опасности, а? Или, может быть, твой взгляд привлекла юная уборщица? У меня есть зелье, которое, если подлить его в питье, заставит ее благосклонно посмотреть на тебя.
Каладин поднял бровь.
Сил, однако, удивленно открыла рот.
- Ты должен дать его Газу, Каладин. Вот будет здорово, если он полюбит тебя еще больше.
Очень сомневаюсь, что оно для этого предназначено, с улыбкой подумал Каладин.
- Юный мостовик? - спросил аптекарь. - Быть может, ты желаешь заклинание от сглаза?