– Ладушки, хватит болтологии, – подытожил Михайло. – Я вам всем рад, хорошо, что все живы-здоровы. Не хватает обезьянина и австралийца. Будем, что называется, искать.
В этот момент на ближайшую ветку села пичуга и важно прощебетала:
– Паны зарубежные гости, вас приглашает к себе наш воевода пан Войцех. Соблаговолите следовать за мной.
Выслушав последние донесения, бобер принял решение: чужаков лучше держать поближе к себе.
Часть вторая, в которой люди приходят в лес не с миром, а звери тоже не сидят сложа лапы
Глава 1
Войцех лично встретил делегацию гостей на опушке перед замком:
– Здравствуйте, странники! Надеюсь, вы принесли нам дружбу.
– Безусловно, брат бобер, – чинно ответил Михайло Ломоносыч. – Долгих и сытых вам лет!
Откуда-то из-за руин вылетел Гуру Кен.
– А!!! Кого я слышу! О! Все в сборе! – прокричал он на скаку, прежде чем броситься обнимать каждого из вновь обретенных друзей. – Стоп, а где Эм Си?!
Воевода поспешил успокоить разгоряченного австралийца:
– Если ты о шимпанзе, то он сейчас проводит время в компании, хм, шайки, известной под названием бурундукиборги.
– Бурундуктобурги?! – спросил Колючий.
– Надеюсь, его не удерживают там против воли? – нахмурился Ломоносыч.
– Ха! Удержи его, – хмыкнул Вонючка Сэм.
– Значит, они такие же охламоны, как он, – елейным голоском заключила Лисена.
Бобер оценил прозорливость лисы.
– В каком-то роде вы совершенно правы, – дипломатично высказался Войцех. – Бурундукиборги – любители громкого ритмичного шума, который они называют музыкой в стиле хоп-хоп… или как-то так. По нашим наблюдениям, ваш Эм Си и бурундукиборги вполне нашли общий язык.
– Узнаю старину Ман-Кея, – расплылся в улыбке Гуру Кен.
Остальные друзья молчаливо согласились: рэпер с хипхопером братья навек.
– Не будем стоять в дверях. Милости просим в нашу крепость, – пригласил гостей воевода.
Бобер, еноты и гости проговорили весь вечер. Теперь и тамбовчане узнали, какая опасность грозит древней цитадели Ордена золотого горностая.
– Я верховный магистр нашего Ордена. Скорее всего, последний магистр, – печально закончил свою историю Войцех.
– Мы что-нибудь придумаем! Правда? – заявил Колючий, ища поддержку у спутников.
Лисена, Петер и Сэм смотрели на ежа как на дурачка, дескать, сболтнул, так уж сболтнул. Михайло и Серега не показали эмоций, пряча их под масками задумчивости. А вот Гуру Кен да Иржи Тырпыржацкий выразили полную готовность сразиться с любым противником. Кенгуру по обыкновению засунул лапы в перчатки и стал упражняться.
– Я понимаю, Гуру хоть сейчас будет рубиться со всем и вся. Боксер, что с него взять. Но ты-то, Иржи, куда лезешь? – спросила Лисена.
– Я несколько лет таскал повозку, катал непоседливых человеческих детей, Лисена, – проговорил жеребчик. – Настало время что-то менять.
– Молоток, Иржи! – одобрил Колючий. – А вот ты, Сэм, меня разочаровал.
Скунс смутился, ему вдруг срочно понадобилось поискать блошку в шерсти на боку. Затем он резко оборвал это занятие и сказал:
– Ты, Колючий, знаешь – я всегда с тобой. Но я стопроцентно уверен, что нам хватило тамбовской войны с хулиганами и браконьерами. Жаль, я не могу прямо сейчас связаться с консульством моей страны. Через сутки здесь был бы ограниченный контингент наших морских котиков.
– Ограниченный в каком смысле? – невинно поинтересовалась Лисена.
– Довольно, – тихо велел Михайло, и прения моментально прекратились. – Не было еще случая, когда мы, русские, не помогли бы родичам – дальним и не очень.
Еж буквально расцвел, мол, съели, скептики? Косолапый продолжил:
– Только для начала мы должны знать подробности. Вот я ума не приложу, как же вы умудрились так долго прятать от людей этот замок?
– Представьте себе, до последних событий все устраивалось само собой. – Войцех тайно ликовал, ведь теперь у него появились сильные союзники, и можно было рассказывать все без утайки. – После падения рыцарского ордена крепость разрушили, сожгли все прилегающие постройки. Уцелевшие люди переселились подальше от несчастного места. Они долго не наведывались к скорбным руинам, пока не появились охотники за ценностями. Им действительно удалось кое-что накопать, потом ведьма из ближайшего хутора…
– Ведьма? Кто это? – перебил Гуру Кен.
– Это так люди своих жен называют, – блеснул эрудицией Кшиштов.
– Глупый, – усмехнулся воевода. – Ведьма – это женщина, умеющая колдовать, травы многие знающая, с нами, зверьми, говорить умеющая. Сейчас таких среди людей совсем не осталось. Их в свое время свои же специально отлавливали. Видимо, кто-то очень не хотел, чтобы между нами были контакты.
– Спасибо, и прости, что прервал. И что же эта ведьма?..
– Она объявила это место проклятым. Не хотела, чтобы всякие стервятники рылись в костях славных рыцарей и их верных солдат. Более того, она знала, что мы, звери, поселились в развалинах. Люди поверили ведьме, и несколько веков здесь никто не то что охотиться – просто прогуливаться не решался. Даже большая война людей друг с другом чудом обошла наш замок стороной. И вот теперь отыскался умник.
– Отлично, – сказал Серега фирменным загробным голосом, а вид волка в этот момент выражал подлинную вселенскую скорбь.
– Ты полагаешь, мы обречены? – почти прошептал енот Анджей.
– Нет, наоборот. У меня появилась… идея, – пробурчал волк. – Правда, есть проблемка. Сдается мне, вы не все рассказываете, паны рыцари.
Тишина была под стать Серегиному голосу, на присутствующих чуть ли не могильным холодом повеяло.
Все удивленно смотрели на волка. Войцех удрученно махнул лапой:
– Какие же все-таки вы сметливые! Сперва пани Лисена, вот пан Серега… У каждого Ордена есть тайна. Мне придется хорошенько подумать, открывать вам ее или нет. Прошу вас, не обижайтесь.
– Я полагайт, если кто хотеть сказать "а", он должен говорить "б"! – встрепенулся гамбургский петух.
Многие гости вполне разделяли мнение тенора.
– Все Петер, пора на ложку, – сказал Войцех, глядя на соловеющего петуха.
– На ложку?! – встрепенулся Петер. – Как, и вы хотеть меня съедать? Я попадать в суп?!
– Не кипятись, дружище, – усмехнулся Михайло. – Ложкой поляки называют кровать. Усек?
Петух с недоверием посмотрел на бобра-воеводу:
– Это есть точно?
– Абсолютно.
– Возмутительно… Тогда скажи ему, что я не хотеть спать в кроватях, я хотеть спать на насесте.
– Перевод не нужен, я тебя хорошо понимаю, пан Петер, – проговорил Войцех. – Выбирай любую ветку. Будь как дома.
Перед сном Михайло Ломоносыч тихо сказал воеводе:
– Мы не желаем тебе дурного, магистр. Просто чем больше мы узнаем, тем проще будет понять обстановку и найти ключ к решению ваших проблем.
На слово "ваших" тамбовчанин сделал особое ударение.
– Благодарю тебя, Михайло Ломоносыч. Пожалуйста, отдыхайте, – Бобер отвесил изящный поклон и растворился в темноте.
Следует напомнить, что в ту ночь, когда остальные спали в заброшенном замке, Эм Си Ман-Кей восторгался бурундучьей вечеринкой и восхищал новых приятелей сам. Под утро, наоравшись и напрыгавшись, бурундукиборги и афро-англичанин завалились спать.
Где-то ближе к полудню Эм Си проснулся. В голове шумело, будто танцевальный долбеж, попавший в нее за ночь, отчего-то не весь выветрился. Руки-ноги ныли, словно Ман-Кей долго таскал тяжести. Настроение было не очень.
Шимпанзе встал, огляделся. Выяснилось, что он заснул прямо на сцене, за неизвестно зачем стоящей здесь радиолой. Эм Си подошел к краю и рассмотрел танцпол при дневном освещении.
– Йо, да это же свалка, как ни жалко, – пришлось признать бывшему циркачу.
Вещи, которые еще вечером казались первоклассной музыкальной техникой, теперь открылись в своем подлинном виде. Иначе как рухлядью назвать их было нельзя.
Склоны были вытоптаны, повсюду валялся мелкий пластиковый мусор, трубы патефонов смотрелись как застывшие червяки-переростки, открывшие голодные рты. Облупившаяся краска, грязь, хлам… Рэперу стало неуютно. Как ни крути, а он протусовался именно на свалке.
Эм Си встряхнулся: "Ха, где я только ни зависал, каких стихов ни писал, важно не где ты, а с кем. Я – с классными ребятами! Yes, I am!"
Плохое настроение потихоньку рассеивалось, "но осадочек-то остался".
Интересно, где молва разносится быстрее: в лесу от зверя к зверю или в деревнях да городах от человека к человеку? В тамбовском лесу губернатору Михайле помогал дятел Стук Стукыч, в польском – бобер Войцех узнавал новости от вездесущих малиновок. У людей кроме изустной передачи вестей есть еще и разные технические ухищрения, например, телефоны. Но и без техники новости да слухи разлетаются в человеческой среде чуть ли не мгновенно.
В польских хуторах говорили о странном происшествии на пограничной заставе. Случай с сорванной крышей наблюдательной башни оброс невероятными подробностями. Люди ждали появления шпионов, прилета летающих тарелок, а некоторые особо суровые бабки предрекали близкий конец света. Впрочем, эти горе-предсказательницы постоянно пророчили вселенскую катастрофу, пользуясь любым поводом.
Рыбаки Зденек и Збигнев вернулись домой мокрые и злые. Украденную лодку не вернешь – им пришлось добираться до берега вплавь. Слух о наглом воровстве взволновал рыбаков. Многие стали привязывать лодки на цепь, вешать замки, затаскивать плавсредства в сараи. Где-то уже толковали о краже катера, кто-то уверял, что был угнан пароход.
В соседнем хуторе произошло воровство другого рода: пропал рыжий лошак. Кому понадобился нескладный полукровка? Кстати, пару дней назад исчез козленок. Оборванная веревка, капли крови на траве. Кто же это мог сделать? Никто из местных жителей даже представить себе этого не мог. Никто, кроме пессимисток-пенсионерок, мгновенно выдумавших какую-то секту, поклоняющуюся злу. Дескать, принесут лошака в жертву, и вот он – конец света!
Случай с детьми-купальщиками, видевшими енота и ежа, катающихся на осле, кстати, рыжем, расценивался как курьез, шутка пацанов, однако истинность глупых россказней подтвердил умница Збышек – известный отличник и умница. Не поверить "правильному" пареньку взрослые не решились. Теперь по деревням неслась байка о зверях-наездниках. А тут подоспел сумасшедший рассказ Яцика Ковалевского. Дескать, встретил он на мосту медведя, лису и петуха. Ясное дело, односельчане решили, что кроме куреныша Яцик никого не видел, но можно ли укорять поэта за полет больной фантазии? Тем не менее, молва растиражировала историю про разгуливающих по лесу хищников и пеструю домашнюю птицу. И даже этот анекдот бабки умудрялись повернуть все к той же теме.
Разумеется, о близком конце света свидетельствовало и намерение какого-то богатея устроить в лесу, причем в проклятом месте, охотничьи угодья. Сначала хуторяне воспряли духом. Вдруг новому хозяину леса понадобятся рабочие руки? Все-таки любая усадьба ухода требует, да и животных растить кому-то нужно… Про проклятье, естественно, вспоминать не стали. Но пан Гржибовский не торопился давать объявление о найме. Он лишь выкупил один из крепких домов, где обустроил штаб-квартиру, из которой планировал руководить стройкой.
Сельчане спросили нового соседа, будет ли он искать рабочих, но тот только хмуро пробурчал:
– Пока не требуются.
Неласковое обхождение потенциального хозяина не сулило ничего хорошего, зато обнадеживало слово "пока". "Авось и понадобимся", – рассудили хуторяне.
Были среди них и те, кому не нравилась затея с охотничьим хозяйством.
К примеру, дед Дзендзелюк. Смешная, кстати, фамилия. Дзендзел – это прозвище, производное от польского слова "дзенцол" – "дятел". По-русски получается Дятлов.
Дед Дзендзелюк хорошо знал лес. Во время Второй Мировой он партизанил в этих краях, и его отряд попортил фашистам немало крови. Когда война закончилась, молодой тогда пан Дзендзелюк остался здесь, к лесу поближе. Он отстроил дом, обзавелся животиной, стал работать в колхозе, женился на красавице Барбаре, вырастил сына. Свободные деньки ветеран частенько проводил, гуляя по местам боевой славы, водил молодежь, рассказывал о минувших боях, быте солдат-сопротивленцев.
Шли годы, интерес к войне угасал. То, что пережило поколение пана Дзендзелюка, уже совершенно не трогало подросших внуков. Лес надежно спрятал следы партизанских стоянок. Сын давно уехал в город, Дзендзелюк остался с женой на хуторе. Дед бродил по лесу, восхищался природой, много фотографировал, вырастил у дома прекрасный грушевый сад.
Окрестные ребятишки любили нагрянуть к Дзендзелюкам, угоститься грушами или вареньем да полистать альбомы, под завязку набитые потрясающими фотографиями. Дед посмеивался в бороду и приговаривал:
– Это все в пяти километрах отсюда, а вы смотрите, будто на африканское диво. Берите родителей, идите в лес. Там и не такое увидите. А услышите-то, м-м-м… – и он закатывал глаза, будто гурман, вкусивший кусочек какого-то невообразимо деликатесного сыра.
Дзендзелюк отлично изучил каждую тропку. Он, разумеется, знал дорогу к развалинам замка, но предпочитал туда не ходить. Был он там всего дважды: лет двадцать назад и совсем недавно, когда стало известно о планах Гржибовского. Оба раза пан Дзендзелюк подолгу любовался останками далекой истории, но внутрь идти не решался. То ли духи древних защитников замка не пускали, то ли здесь было еще что-то. Чувствовал дед, что не надо переступать дозволенных границ, не для него стоят эти руины.
– Представь, старая, египетские пирамиды, – сказал он жене, когда услышал о том, что крепость будет снесена. – И вот появляется какой-нибудь арабско-негритянский пан, решивший на месте пирамиды Хеопса открыть верблюжьи скачки. Его тут же поставят на место, верно?
Полненькая пани Дзендзелюк вздохнула, тряхнув седыми прядками, выбившимися из-под платка.
– К чему воду в ступе толочь, если денежные мешки все решили? Просто для пирамид мешки должны быть больше.
– Глупая ты, Барбара! – обиженно отмахнулся дед, на том полемика и закончилась.
Тогда он и сходил к замку Ордена золотого горностая второй раз. За двадцать лет там мало что изменилось. Камни они и есть камни. Может быть, стало больше растительности. Дед Дзендзелюк сел на землю, прислонился плечом к стволу ольхи. Знание того, что дни забытого форпоста сочтены, придавало этому месту флер особого трагизма. Солнце спряталось за сизоватое облако, налетел порыв ветра, зашумели изумрудные кроны.
Из-за полуобвалившейся стены вышел бобер. Похоже, что он совсем не боялся, более того, отлично знал, что его видит человек. Зверек остановился и долго глядел на деда Дзендзелюка. Старику показалось, бобер слегка покачал головой, потом неспешно развернулся и скрылся из виду.
Это случилось за неделю до того, как к развалинам замка собрались диковинные звери: кенгуру, медведь, волк, лиса, скунс, а также вполне привычные для поляков еж, петух да лошак, хотя его-то привычным считать, наверное, не стоит.
Глава 2
За день, прожитый восьмерыми гостями в разрушенном замке, местные жители прониклись искренней симпатией к тамбовчанам и циркачам. Петер дал сольный концерт. Теперь поклонниками его таланта стали и польские звери.
Особенно им понравилась песня о Войцехе:
Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи, -
Бобер-воевода дозором
Обходит владенья свои…
К гамбургскому петуху вернулось ощущение популярности. Нет, он не болел звездной болезнью, просто ему была приятна всеобщая любовь к его таланту.
Теперь стало понятно, почему в лесу было так тихо: почти все звери собрались за замковыми стенами или затаились неподалеку. Предчувствие скорого прихода людей нарастало.
После обеда тамбовчане и циркачи вновь побеседовали с воеводой. Войцех решился-таки открыться новым союзникам. Он рассудил, что если гости окажутся лютыми обманщиками, то пусть уж лучше погубят Орден они, а не люди.
– Я доверю вам тайну, в которую посвящены только члены нашего Ордена, – сказал бобер. – Пообещайте, что никому ее не раскроете.
– Мы будем немы, как могилки, – заверил прыткий Колючий.
– Дзенкуе!
– Что делаешь?! – не понял еж.
– Дурашка, это "спасибо" по-польски, – рассмеялась Лисена.
– Именно так, – подтвердил Войцех. – Следуйте за мной.
Воевода повел гостей в центр замка, туда, где кучи камней поросли пышным кустарником. Войцех вдруг юркнул в кусты, путешественники последовали за ним. Пробравшись за каменные плиты, когда-то игравшие роль потолка, делегация остановилась у лаза. Впрочем, лаз был незаметным, его увивал плющ, и обступила терновая поросль.
– Думается, вы сможете спуститься все, – проговорил бобер, раздвинул плющ и двинулся в темноту.
Михайло, шедший сразу за ним, еле втиснулся в лаз, но метра через три проход, казавшийся косолапому тесной норой, расширился. Глаза тамбовского губернатора постепенно привыкли к темноте, он понял, что попал в коридор заброшенного человеческого жилища.
Ломоносыча слегка подтолкнули сзади.
– Ах, да! – спохватился медведь, давая дорогу друзьям.
За ним в коридор влезли Гуру Кен, Серега, Колючий с Сэмом и Лисена. Иржи Тырпыржацкий и Петер вниз не полезли. Лошак просто не умел ползать по катакомбам, а петух боялся. К тому же куры ужасно плохо видят в темноте.
– Это вход в сокровищницу Ордена, – тихо промолвил Войцех, и его голос многократно повторился в сырой глубине коридора.
– Класс! – порадовался Колючий.
– Класс!.. Класс!.. Класс!.. – понеслось во тьму.
– Цыц, не хулигань, – шикнул на шкодника Михайло.
– Пойдемте, – бобер зашагал по каменному туннелю.
Коридор постепенно сворачивал вправо. Звери протопали несколько десятков шагов, затем воевода скомандовал остановиться.
– Здесь лестница, поэтому ступайте осторожнее.
Начался винтовой спуск. Особо тяжело было Гуру Кену, поскольку ноги австралийца не были предназначены для ходьбы по крутым лестницам, к тому же скользким от влаги. Кенгуру несколько раз поскальзывался, но его неизменно подхватывал Михайло.
Пахло затхлостью и сырой землей. Навстречу дул слабый ветерок.
Наконец ступени закончились. Еще один короткий коридор привел зверей к входу в просторный зал. Дубовая дверь давно сгнила, петли проржавели, да и закрываться-то было не от кого. От стен зала исходило еле заметное зеленое свечение. Здесь было заметно суше, чем в туннелях.
В центре зала стояли несколько сундуков, точнее, их останков. Время не пожалело сундуки, зато их содержимое осталось в целости и сохранности – золото не ржавеет. Здесь были россыпи монет, целые клубки драгоценных цепочек, от изящных женских до толстенных мужских. Кубки, блюда, перстни, – все это было покрыто изрядным слоем пыли, но все равно мерцало неповторимым желтым отблеском.
– Вау, сокровища! – выдохнул Сэм и облизнулся. – Конечно, здесь не так богато, как в Форт-Ноксе, где хранится золотой резерв моих родных Штатов, но и это внушает уважение.