- Правильно! Припахать к общественно полезному делу! - завопил Сказочник. - И чтобы никаких поблажек, а то - колов уж много настругано, все злодея дожидаются.
- Да ну какие ему поблажки, - уже вполне благодушно ответствовал Верещагин. - Видно же - запутался человек по глупости и малолетству, чего теперь… Ну иди, - он нежным пинком направил раскаявшегося пленного в смежную комнату, где его подхватили порученцы и пару раз дали для большего просветления по зубам. - Что-то Пашка мой молчит, - озаботился графоман.
- Непременно нужно позвонить ему да узнать, что да как… Вдруг неприятности какие! - встрял и сюда Сказочник.
* * *
Неприятности Пашки пока что исчерпывались тем, что он приземлился на воду и утопил аппарат. Теперь он ожесточённо выгребал к острову на резиновой лодке из аварийного комплекта, бормоча: "Видали мы лилипутов и покрупнее…" Это относилось к сорока шести (Пашка считал по плавникам+хвостам) здоровенным (расстояние от плавника до хвоста) белым акулам, которые сопровождали плот, бурно дискутируя, кому первому есть. Мальчишка посматривал на пояс шахида, который намеревался одеть и привести в действие в критический момент. Таковой, по его прикидкам, пока не наступил…
Белые акулы, наконец, определились, и самая старшая попыла вперед. Все остальные поплыли следом.
- Будут есть, - пробормотал неустрашимый порученец. И с криком: "Слава России и Дарту Вейдеру, долой джедаев!" - рванул кольцо пояса шахида…
…Если бы обитатели острова не были заняты своими важными делами, они бы сильно подивились тому, что в трёх километрах от берега с воды стартовала что-то сильно похожее на "томогавк". "Томогавк" с воем и матом пронёсс по дуге над островом и тяжко гупнулся в озеро на дальней его оконечности.
Кристально чистые воды с упругим "хлюппп…" сомкнулись над "томогавком".
Через полминуты Пашка - злой, обгоревший и оглушённый - выбрался на берег, держа под мышкой томик Верещагина, а под другой - АКМ-103 с наворотами. Из одежды на Пашке оставались очки с карболитовыми жёлтыми стёклами, левый носок, полмайки с портретом Верещагина (тоже половинным) и "лифчик" с магазинами и гранатами, висевший на манер набедренной повязки.
- Тьфу, - Пашка сплюнул попавшую в рот загрызенную пиранью и дрыгнул ногой, отцепляя вторую от пятки. - Не вышло покушать? - обратился он в сторону далёкого океана и близкого озера. - Фишбургеры чёртовы.
И двинулся в джунгли.
* * *
А тем временем на конюшне, куда Верещагин отправил пороть мальчишку-мага, обнаружилась пропажа. Собственно, пропал сам маг. Видимо, вдали от Олеговского кабинета он стал чувствовать себя посвободнее и просто растворился в воздухе, на прощание наложив на собиравшихся пороть его двух узбекских гастарбайтеров и одного следившего за процессом парня страшное заклятие - трехчасовую непреодолимую тягу к салатам и черствым круассанам. Один из узбеков, еще могущий говорить, так как заклятие задело его только боком, недоуменно объяснялся перед прибежавшими на крики Верещагиным и Сказочником:
- Панимаешь, начальныка Алэг Кирдыкбабаевич-паша, верыш, нэт - вот есть он, этат твар нэрусскый, и нэт иво, этат твар нэрусскый! Савсем нэт, дажи дасвидання нысказал, гад нэвэжлывый!
Верещагин задумчиво разорвал на груди камуфляж. Хотел рвать бороду, но не обнаружил её, досадливо поморщился и вырвал бороду гастрабайтеру постарше (тот не обратил внимания, так как, икая и выпучив глаза, ел тридцатый круассан - на фоне этого потеря бороды уже не страшила). Затем коротким жестом приказал привязать порученца, который поедал салат из миски, к дереву и завязать ему глаза, рот и уши.
- Всё доброта моя, - задумчиво подвёл итог графоман. Подумал и распорядился: - Тех двоих, извращенца и зулуску или кто она там - закопать живыми… - подумал и добавил: - В речное дно. Испол-нять! - и повернулся к гостю. - Так, - довольно зловеще сказал он. - Не помогло полено. Вишь, как беси активизировались - из-под носа уходят. Чего делать будем? С поленом твоя идея была, гость дорогой…
- Моя идея, между прочим, подействовала, нехристя выявила. А удержать его полено не должно было. Вот если б рельсой… - задумчиво-мечтательно сказал Сказочник. - А закапывать их надо вертикально, вверх ногами и глаза плотно завязав колючей проволокой. В таком положении никто ни колдовать, ни какое другое злодейство сотворить не сможет.
Если в неандертальском мозгу Верещагина и закопошились было какие-то нехорошие мысли насчёт гостя, то после такого предложения изувер-графоман-русофил растаял, как масло на солнце.
- Вижу, крепок ты в вере, - удовлетворённо сказал он и осенил себя коловратом на Солнце, пробормотав: "Сожги врагов наших, аки напалмом…" После чего прикрикнул порученцам: - Исполнять! Да колючку старую возьмите, новая гуманная, и не колется вовсе… - и сплюнул. Потом опять уставился на гостя и уточнил: - А ты вообще из каикх краёв? - жестом приглашая погулять его по саду.
Сад за домом представлял собой дремучий лес на десять гектар, тут и там уставленный кольями с черепами врагов русской идеи и постоянно прописанной на территории стаей волков, которым графоман скармливал не особо заядлых таковых (врагов) попадаших к нему в руки.
- Из далекой забугорщины, - неопределенно махнул рукой по направлению к Стамбулу Сказочник. - С трудом на Русь-матушку вырвался из плена тяжкого.
Верещагин посмотрел в ту сторону, куда указал гость. Там располагался новорусский посёлок Большие Дряни, построенный на месте вымершей деревни с таким же названием. Писатель всегда чувствовал, что там держат рабов - и вот живое доказательство! Про себя он решил, что через денёк, когда разгребёт дела, отдаст приказ ночью поджечь посёлок бутылками с "коктейлем". Давно было пора…
- Ммммм… - несколько растерянно промычал писатель. - Куть-куть, - окликнул он волка, волочившего между деревьев моток кишок. Волк вильнул задней частью тела: не до тебя. - А. Ну да… Ну и как там, в плену, в смысле?
- Тошно жить было, одной кока-колой поили… - пустил скупую слезу Сказочник. - Водицы ключевой же не давали…
Верещагин ритуально прослезился. Писатель-графоман скрывал ото всех свою любовь к кока-коле и пепси-коле, тайно заказывая эти напитки у разных фирм, после одноразового использования эти фирмы уничтожая путём подсыла боевиков, которым объяснялось, что фирмы травят русских людей всякой гадостью. Об этом пороке Верещагина знал только он… и ещё - о ужас! - теперь знал бежавший агент ВКП (б), успевший проникнуть мысленным взором в подвал под хутором, заваленный пустыми двухлитровками из-под буржуйского напитка
Впрочем, ключевую водицу Верещагин тоже любил, и без натяжки. И жестом пригласил гостя к роднику в тени дубов…
И тот опрометью бросился к теням дубов и чуть ли не залпом выпил пол-родника. Просто так, что бы не обидеть Верещагина.
- Гм… - Верещагин ошалело посмотрел на медленно заполнявшуюся водой вновь яму. - Эк ты… исстрадался… мда… Тяжко тебе было, видно… Ну давай, говори, какую помощь тебе оказать, чем пожаловать?
* * *
Когда в ВКП (б) стало известно о трагической участи двух лучших агентов - воцарилось уныние и рыдание с битьём себя в грудь и размахиванием изданными в Дании "Манифестами Любви". Верещагин ещё раз доказал свою зверскую сущность. Этот жестокий палач, обучавший детей стрельбе, рукопашному бою и прочим мерзким вещам, вместо того, чтобы красиво любить их, вновь подтвердил, что в его каменном сердце нет места истинной красоте и понятиям толерантного добра!!!
Но свежим дождичком на увядшие цветы были две вести. Первая - о наличии у Верещагина тайной и порочащей его мании - ПРИСТРАСТИЮ К КОЛЕ!!! К сожалению, не к мальчику Коле, а к Кока и Пепси. Вторым же радостным известием было известие с затерянного в Тихом Океане островка…
* * *
Это… Забронировать место в союзе писателей! - нашелся наконец ошалевший от такой щедрой просьбы Сказочник. Хотя и опасной - закажешь что-нить заграничное, будет так, что лучше не надо. - И чтобы все мои сказки издали, а то ничего ж хорошего не желают читать сейчас, одних потных гариков читают! Эх, молодежь! - покачал головой он с таким видом, будто ему самому было по меньшей мере триста лет.
От просьбы графоман слегка ошалел. Сам он в союзе писателей не состоял и не собирался, так как считал это место рассадником гнилокровного масонства и извращенцев. Но прикинул, что парой взрывов на советах союза можно будет уговорить его руководство принять парня - раз уж так рвётся…
- Сделаем, - барственно сказал он. - Пострелять не хочешь? У меня тир хороший.
- А Катюша в нем есть? - поинтересовался Сказочник.
- Катюша? - неандертальский мозг Верещагина впал в ступор. Он неуверенно ответил: - Ольга есть… Надежда, Вера, Любовь - по две штуки… А, гвардейский миномёт! - просиял он. - Есть, как не быть!
- Во, давайте из него! - стрелял Сказочник далеко не снайперски, но надеялся, что если разнесет мишень в клочки вместе с десятью метрами пространства, это будет засчитано как прямое попадание.
Однако, пострелять из "катюшки" (а Верещагин уже прикидывал, далеко ли до местного отделения Союза Писателей) им было не суждено. В кармане камуфляжа Верещагина заиграл бодрую мелодию "дубинушки" сотовый телефон. Жестом попросив прощенья у гостя, графоман извлёк аппарат.
- Да, я… да, у телефона… нет, у моего… Никого не умывай, придурок, я говорю, прости Заратустра, что Я У МОЕГО ТЕЛЕФОНА! Нет! Не мой! Он работать перестанет! Как ЧЕЙ, если не мой?! Так. Хватит. Чего надо?!
Нахмурив брови, Верещагин какое-то время молчал слушал, потом злобно хрюкнул и растоптал телефон. Дал пинка подскочившему уборщику-таджику, который с благодарностью закланялся и стал подбирать осколки.
- Вот что, гость дорогой, - сообщил Верещагин. - Не выйдет со стрельбой по мишеням. Сей час у нас иная стрельба будет… - он расставил ноги пошире и заорал: - Гайда! Гайда! Становись, дружинушка хоробрая!!!
Выглядел он при этом как персонаж особо упёртой былины про превосходство русского образа жизни.
- И что же случилось такое? - подозрительно сказал гость дорогой.
Верещагин, с удовольствием наблюдавший за построением порученцев (замешкались четверо, вытаскивавшие из сарайчика две счетверённых ЗПУ-14,5–4), пояснил, смутно поглядев на Сказочника:
- На островах дальних зло голову подняло… - Верещагин подумал и уточнил. - Змеиную. Капюшон - во, - он показал руками размер капюшона. - Будем оную голову рубить, - он опять подумал и конкретизировл: - По самый хвост.
Будучи человеком наивным и ограниченным, графоман не мог удерживать в неандертальском мозгу более одной мысли. В данный момент он, к сожалению, начисто забыл о ВКП (б).
А зря…
- Мангустов на них не хватает… - покачал головой Сказочник. - Что ж, рубить так рубить, где ж шашка?
- Ты чего, с нами решил?! - вытаращился Верещагин.
- А то… - выпятил грудь Сказочник. - Шашки наголо, бурки нафасо, сарынь на кичку и все такое…
Верещагин свистнул и ткнул в гостя двум подскочившим порученцам:
- Лёшка, Прошка. Переодеть, снарядить, вооружить. Выдать шашку. На всё сорок пять секунд, бегом марш, только вас ждём.
И, плотоядно потерев руки, принял из рук ключницы отделанную серебром "мосинку" с дубовой ложей.
Что с ним сделали, Сказочник так и не понял, очнулся через 44 с половиной секунды переодетым, снаряженным, вооруженным, с шашкой в одной руке и шахматой в другой, подшутил кто-то. Сказочник тупо посмотрел на антилюбовь всей своей жизни - шахматную доску и пожал плечами. Не оглядываясь, бросил ее за спину, попав по лбу какому-то таджику и сказал.
- Ну, все, сейчас все тронемся.
- Да тут все давно тронулись, - дружелюбно сказал Верещагин. Щёлкнул пальцами - в свободной руке гостя оказался автомат. Приклад "калашникова" был раскрашен в шахматную клеточку. - Стрелять умеешь?
В строю послышался дружный смех - мысль о том, что кто-то может не уметь стрелять, вызвала в дружном коллективе веселье.
- Надо будет - застрелю, - неопределенно ответил Сказочник.
- Вот только кого? - сурово спросил Верещагин. - Гляди, человек. Нажимать сюда. Отсюда пуля вылетает, сюда не заглядывай. Вот это приклад, к плечу прижимай плотно… Эй, народ, выкатывай тачанки!
- В кого придется, - махнул рукой Сказочник. - Кто сильно на Русь-матушку возникать будет.
Верещагин одобрительно кивнул и стал наблюдать, как из подземного ангара, расположенного под статуей Сталина, вытаскивают два грузовых ракетоплана - купленных по случаю на распродаже НПО "Энергия".
- Добре, - кивнул Сказочник.
В ракетопланы погрузились двадцать порученцев - плюс сам графоман и гость. Женская часть населения хутора, остававшиеся на охране ребята и рабочие-таджики дружно и радостно провожали отлетающих. Причём таджики ещё и яростно молились, выбив каждый лбом глубокую ямку - в их молитвах отчётливо прослеживались добрые пожелания отсутствовать подольше и вернуться не в полном составе.
… - Но опять дороги наперечёт -
И опять я по ним играю.
Моя смерть - за моим левым плечом,
Моя смерть - за моим правым!
- рявкнул динамик стерео. Оба ракетоплана стартовали вертикально…
Сказочника сразу заколбасило взад-вперед.
- Ве-се-ло-то-как! - обрадовался он.
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ВКП (б)…
Теперь оставалось самое важное - найти пропагандиста, который превратит подвал с бутылками из-под колы в подземелье, где графоман и садист содержит мальчика Колю. По свету были разосланы агенты - искать на святое дело борьбы с тоталитаризмом добровольцев за хорошую плату.
Но поиски оказались неожиданно трудными, причём трудности носили какой-то диковатый характер.
Знаменитый историк-исследователь Грызун-Власов с посланцами ВКП (б) дело иметь отказался, заявив, что никакого Верещагина он не знает и вообще ни в чём подобном принимать участия не будет, так как боится, что КГБ отравит его иридием. Агенты ВКП (б) долго толклись под дверями лондонской квартиры и кричали, что никакого КГБ давным-давно нет, а иридием нельзя отравить даже мышку, не то что такую матёрую тварь - но Грызун больше не отзывался.
Гунин-Фунберг, автор бестселлера 'Подонки', тоже никакого Верещагина не знал, но после получения аванса вспомнил, что они вместе учились в школе для малолетних диверсантов… или в экипаже пикирующего бомбардировщика служили, что ли? (Ни там ни там Гунин отродясь не был, но обожал вспоминать 'славную боевую юность' и 'страдания от рук тоталитарного режима' - зависело от того, кто больше заплатит и какая власть за окном). Когда аванс пообещали увеличить - Фунберг вспомнил и то, что Верещагин уже тогда отличался омерзительными привычками… но далее заломил за работу такую цену, что закачало даже стойких и крепко профинансированных агентов. На робкие напоминания о совести Гунин пакостно хихикнул и от разговоров отказался.
Другую группу агентов занесло не куда-нибудь, а к самому В.П.К. Один из агентов утверждал, что Коммандер Верещагина НИНАВИДЕТНИМАГУ. Но выяснилось, что и В.П.К ни о каком Верещагине ни разу не слышал!!! И это было ещё не самое страшное. Куда жутче дела пошли, когда тот же начитанный дурак упомянул Сказочника как объект для уничтожения. В.П.К. стал неожиданно ласковым, налил всем коньяку, упрашивая 'подождать', вышел, а вернулся, держа в одной руке фехтовальную шпагу, а в другой - 'перфект'. Пострадали все, но насмерть оказался заколот - справедливость восторжествовала - только тот идиот, который и завёл группу на квартиру знаменитого детского писателя. Остальные пострадали немного меньше, через полгода все уже выписались из травматологии…
…Кто-то вспомнил, что на просторах Интернета существует некто LLD, у которого с Верещагиным давние контры. LLD был найден в реале, что стоило агентам невероятного труда. На предложение отомстить ксенофобу и расисту LLD отреагировал неожиданно и странно - покраснел, побледнел, позеленел и заявил, что не умеет писать. Вообще. Ему было поставлено на вид, что писать-то и не требуется, топчи пальцами клаву - и всё… и что отказ весьма чреват, так сказать (что с ним церемониться?) Тогда LLD приобрёл какой-то уж совсем диковинный цвет, схватил кухонный нож и разом отхренашил себе пальцы на правой руке, после чего заявил, что недееспособен, упал на пол и пустил пену. Едва прибалдевшие агенты вышли, тщательно прикрыв за собой дверь, как пена кончилась, LLD прополз в затемнённую спальню, сплошь уставленную распечатанными из Интернета портретами сурового графомана и заваленную его рукописями на розовых и голубых плюшевых подушечках - и стал биться в счастливой истерике, лобызая все портреты подряд и выкрикивая имя любимого и ненавидимого кумира (в стратоплане Верещагин несколько раз подряд икнул, прокашлялся и недоумённо пожал плечами).
С другими Интернет-срунами тоже произошла целая серия странных и даже жутких обломов.