– Как же так? – притворно удивился Миад. Он-то уже все понял, и все его потомки насторожились. Фении перестали есть, собираясь закричать, и только Бьярни еще не сообразил, в чем дело.
– У тебя есть дева, прекраснейшая на Зеленых островах. – Брикрен посмотрел на Элит. – Отдай мне ее в жены, и мир между нашими землями никогда не будет нарушен.
В зале раздались громкие негодующие крики. Брикрен, как побежденный, не вправе был требовать заложницу из враждебного рода. И то, что он решился-таки на это, означало угрозу с его стороны. Если Миад примет его условие, это будет означать, что он и сейчас боится Брикрена. Бояться рига Снатхи стоило, но все родичи Миада не желали этого признать. Те же из знатных мужей, что не состояли с королем в близком родстве, сами не сводили глаз с Элит Благородной и не собирались отдавать ее врагу!
– Тише, тише, сыновья мои и воины! – Миад поднял руки, ничуть не встревоженный этим требованием. – И один человек может привести гладкую телочку к водопою, но и сто сильных мужей не заставят ее пить! Пусть дочь моя Элит Элга сама скажет, придется ли ей по сердцу такой брак, и я не буду спорить с ее решением, каким бы оно ни оказалось!
Все замолчали и в ожидании уставились на Элит. Она поднялась с места, улыбаясь, гордая своей красотой и тем вниманием, с которым на нее смотрела половина Зеленых островов. Никто не знал, что она решит: ведь риг Брикрен по праву считался одним из доблестнейших и знатнейших мужей, и даже ей такой брак мог показаться почетным и привлекательным. А уж что она подчинит его себе и заставит во всем выполнять ее волю, никто из ее близких не сомневался – Брикрен сам не понимал, что добровольно отдается в руки Элит и ее рода.
– Скажи мне, Элит с прекрасными волосами, дочь Форгала Быстрого Оружия, Элит, которой повинуются герои, хочешь ли ты стать моей женой? – обратился к ней Брикрен.
– Ни одна невеста с изящными руками не отказалась бы от чести разделить твое ложе, Брикрен мак Лугайд. Но я уже сделала свой выбор. Было много мужчин, что искали моей любви, но никого не полюбила я, кроме Бьярни сына Сигмунда, – сказала Элит, и по залу пробежал громкий вскрик изумления. – Хочу я, чтобы мой бок по ночам был рядом с его боком, и его выбрала я, как славнейшего из героев, на чьем челе печать благословения!
С этими словами она повернулась к Бьярни, всем видом приглашая его подойти. Ни она, ни кто-то другой и мысли не допускали, что он может отвергнуть эту завиднейшую и почетнейшую участь. А Бьярни немного переменился в лице: то, что он надеялся отложить хотя бы до завтра, упало ему на голову прямо сейчас. Отступать некуда.
Мелькнула мысль, что настало последнее мгновение, когда он еще может повернуть судьбу – сказать "да". И навсегда забыть о том, что приехал сюда как непризнанный внук рига Миада.
Элит смотрела ему в лицо своими сияющими глазами и ждала его решения. А ему казалось, что она держит его душу на ладони и ясно видит малейшие ее движения.
– Никогда в моей жизни не слышал я слов более лестных и почетных для меня, – хрипло от волнения выговорил Бьярни, с трудом поднявшись на ноги и придерживаясь за плечо сидящего рядом Ивара хёльда. Рана на бедре сильно болела, стоять ему было тяжело, и это заметно портило торжественность мгновения. – И будь это в моей власти, ни одну женщину на свете я не назвал бы своей женой с большей охотой. Но это не в моей воле, и никто на свете не обладает силой, дабы устранить существующее препятствие.
– Вот как! – Элит с выразительным недоумением приподняла свои прямые черные брови. – Что же это за причина, над которой не властны ни смертные, ни даже боги?
– Дело в том, что я еще не сказал вам всей правды о моем происхождении. Скажи мне, риг Миад, – Бьярни обернулся к королю, – правда ли, что у тебя была дочь по имени Дельбхаэм?
Сердце его замерло: а вдруг старик сейчас с недоумением ответит "нет" и все его надежды и расчеты развеются как дым? Вдруг все то, к чему он успел привыкнуть, окажется только сказкой?
Впрочем, тогда исчезнет то самое препятствие, о котором он только что объявил. И он уже не был уверен, что отсутствие кровного родства с Миадом и Элит его огорчит.
– Да, у меня была дочь по имени Дельбхаэм, – помедлив, с удивлением ответил седовласый риг. – Но откуда тебе это известно?
– Правда ли, что ее увезли из дома враги, когда ей было всего пятнадцать лет?
– И это правда. Но почему ты заговорил о ней? Может быть, ты что-то о ней знаешь?
– Мне известно все о ее судьбе, потому что я – ее сын, – объявил Бьярни, ловя ухом изумленный гул, прокатившийся по броху. – Все эти годы она жила в доме моего отца, Сигмунда хёвдинга, и в его доме я родился, ее единственный ребенок. Много лет я не знал ничего о ней и о своем роде, пока этой зимой в наш дом не явился могущественный враг, а хозяина не было, и некому было постоять за его честь и имущество. И тогда моя мать объявила мне, что она – королевского рода, что я – внук могущественного и славного короля Миада Железная Рука, а значит, обладаю силой и удачей для борьбы с врагом. И слова ее оправдались, я одержал победу, и все люди в нашей округе признали, что только человек истинно высокого рода смог бы совершить подобное.
– Ты – сын Дельбхаэм? – Изумленный Миад встал с места и сделал несколько шагов навстречу Бьярни. – Сын моей дочери?
– А у тебя есть какие-нибудь доказательства того, что ты действительно из нашего рода? – вставил Махдад, ничуть не обрадованный этим известием. – Не спеши радоваться, отец, ведь любой может назваться твоим внуком. Из того, что Дельбхаэм была увезена лохланнцами, мы никогда не делали тайны.
– У моей матери было золотое кольцо, привезенное из дома, и она говорила, что ты, ее отец, подарил его ей, – ответил Бьярни. – Но это кольцо отняли у нее враги, захватившие наш дом, и пока еще я не смог его вернуть. Но я непременно найду грабителя и заберу у него мое родовое сокровище, чего бы это мне ни стоило! Я не требую, чтобы ты, риг, поверил мне без доказательств, но я должен был объявить о нашем родстве, чтобы ты… Чтобы объяснить… – Бьярни посмотрел на Элит, – почему я не могу принять руку твоей внучки, хотя девы прекраснее нее не рождалось на Зеленых островах!
– Мне не нужны доказательства в золоте, когда я вижу доказательства в твоей доблести! – Миад сделал еще несколько шагов и обнял Бьярни. – Твоим подвигом ты доказал, что в твоих жилах течет кровь наших славных предков! Никто иной не смог бы одолеть на поединке Гвайта сына Брикрена, и я сразу понял, когда узнал о твоей победе, что ты не так прост, как хочешь показать! Мне не нужно видеть золотых колец, когда я вижу огонь твоих глаз, сын мой!
Элит, опомнившись и снова начав улыбаться, приблизилась к Бьярни.
– Я знала об этом, – произнесла она. – Хоть ты не носишь бороды и длинных волос, хоть твой облик изменен чужеземной одеждой, я сразу различила в тебе черты моего рода, моя кровь отозвалась на зов твоей крови, и любовь к тебе родилась в моем сердце, едва лишь я увидела тебя! Ты выдержал испытание, через которое с честью мог бы пройти лишь один мужчина из семи тысяч!
Она смотрела ему в глаза, и он отлично понимал, какое испытание она имела в виду. Вот зачем она явилась к нему среди ночи – чтобы проверить, решится ли предполагаемый брат принять ее как возлюбленную. Он отказался от того, о чем все мужчины могли лишь мечтать, и тем укрепил ее подозрения, что перед ней – брат по крови.
– И твердость твоя достойна лучших героев нашего рода, – добавила она, намекая, что знает, каких усилий ему стоило не забыть об их родстве. – Отныне я буду неразлучна с тобой, и никто из моих братьев не будет мне ближе!
Бьярни с облегчением обнял ее, радуясь, что не утратил ее благосклонности, когда из заморского героя стал лишь одним из множества братьев. Теперь он мог это сделать, не боясь нарушить долг и утратить честь. Может быть, со временем он и научится видеть в ней сестру…
– Никогда раньше ты не была так легковерна и никому не открывала твоего сердца так быстро! – насмешливо сказал ей Киан, и видно было, что его терзают обида и ревность. Все потомки Миада готовы были передраться за благосклонность Элит, потому что она обладала, как все знали, способностью приносить удачу тому, кого любит. К тому же Бьярни, внук рига Миада через дочь, а не через сыновей, занимал теперь следующее после Элит место в ряду возможных наследников, что тоже не могло обрадовать всех остальных.
– Ладно, Киан, не надо считать нового брата глупее, чем он есть! – грубовато утешил племянника Сенлойх и хлопнул по плечу. Он один смотрел на Бьярни вполне дружелюбно и даже с радостью. – Зачем ему выдумывать? Ведь если бы он не был сыном моей сестры Дельбхаэм, то сейчас мог бы взять Элит в жены и получить все то же самое, даже еще больше.
Переговоры с Брикреном продолжались еще некоторое время: теперь, когда занятое было сердце Элит опять освободилось, тот желал получить-таки ее в жены. Но Брикрен сейчас был не настолько силен, чтобы требовать заложницу из Дома Клионн. Напротив, ему пришлось пообещать свою дочь Тейне-Де в жены Киану. На этом короли помирились и стали готовиться к погребению павших.
После дня радости пришел день плача. Для всех погибших приготовили курганы, и самые высокие – для вождей, для Гвайта сына Брикрена, для Конала сына Форгала и Финбаэда сына Сенлойха. Элит, одетая в черные одежды богини Бодб, стояла над курганом и причитала под плач женщин:
– Не оживлен весельем мой взор в этом доме, где всегда привык он внимать радости и веселью! Потерян ключ от моей сокровищницы, и нет мне пути туда, где играет сладкая музыка и льются веселые песни! Погибла радость моя – брат мой Конал лежит бездыханный, и навек угас взор брата моего Финбаэда!
Она перечисляла подвиги павших, восхваляла их на все лады, и простодушные пылкие улады рыдали так же горько, как вчера веселились, празднуя победу. Бьярни тоже пробовал горевать – все-таки павшие были его двоюродными братьями, но не мог забыть о том, что Конал погиб, собственно, при попытке убить его. И, не окажись поблизости Кари, еще неизвестно, кого тут сейчас оплакивали бы, – едва ли он, с разбитым щитом и раненный в бедро, смог бы отбиться от настырного противника.
А после погребения были снова пиры, игры и состязания, уже в честь будущей свадьбы Киана и Тейне-Де. Певцы уже вовсю восхваляли красоту девушки и ее искусства. Брикрен послал за дочерью, и вскоре ее должны были привезти. Собранное войско не разъезжалось, собираясь повеселиться на свадьбе. У Бьярни голова шла кругом, но никто другой не видел ничего необычного: быстрая смена пиров битвами и наоборот, с теми же самыми участниками, здесь была в порядке вещей. Именно это улады и называли жизнью.
Элит, верная своему обещанию, почти не отходила от Бьярни. Она сама перевязывала все его раны, обнаруживая при этом величайшее врачебное искусство, ухаживала за ним, ласкала и целовала с родственной нежностью – но Бьярни каждое ее прикосновение приводило на память все то, что он пережил в первую свою ночь под кровом деда, и долго ему после этого не удавалось заснуть.
Как он вскоре понял, Элит могла вовсе не беспокоиться, кто что о ней подумает, потому что в доме деда она пользовалась свободой, которой позавидовали бы королевы. Она была здесь всем: и хозяйкой, и наследницей, и жрицей, и воплощением богини. Превыше всех бессмертных здесь почиталась богиня Клиона, мать-создательница и покровительница острова, его душа, сама его земля. Она давала своим детям все, в чем они могли нуждаться, и помогала во всех делах: под ее покровительством находилось плодородие земли и плодовитость скота, она охраняла посевы, помогла женщинам при родах, давала благоприятную погоду, оберегала домашний очаг и разжигала в нем огонь, наставляла певцов и мудрецов, врачевала болезни, предсказывала судьбу – и в конце концов воплощала смерть, как естественный итог любой жизни. Моления и жертвы ей совершались в священной роще неподалеку от бруга Айлестар, и Элит уже лет семь, с тех пор как из девочки стала девушкой, возглавляла эти празднества.
Ибо, как Бьярни узнал в один из первых своих дней в доме Миада, сама богиня Клиона действительно была матерью Элит! Форгал мак Миад, ее отец, славился как один из величайших героев острова, и рассказ о его подвигах растягивался на несколько вечеров. Имя его Бьярни слышал еще дома от матери, его младшей сестры, ибо она, когда жила в родной семье, застала многие из этих событий. Но Бьярни занимало главным образом то, что имело отношение к Элит.
Как ему рассказывали, Форгал мак Миад, тогда – мужчина в расцвете сил, однажды охотился и увидел белую лань с красными ушами. Прекрасна была эта лань, и Форгал почувствовал неодолимое желание поймать ее. Быстрее ветра мчался он за ней через лес, пока не заблудился и не потерял след лани. Когда же прошел он еще немного вперед, то увидел женщину. Сидя под деревом, она пряла золотую нить, и куделью ей служил сам солнечный свет. Кожа ее была белой, как снег, губы и щеки алыми, как цветок шиповника, одета она была в зеленое платье с золотой бахромой и алый плащ, а на ногах у нее была обувь из белой бронзы.
– Кто ты такая, девушка? – спросил ее Форгал.
– Я – любовь Форгала мак Миада и пришла сюда ради встречи с ним, – ответила она.
– Пойдешь ли ты за мной? – спросил он.
– Пойду, если ты дашь мне то, о чем я попрошу.
– Все, чем я владею, готов тебе отдать, – ответил Форгал.
– Ты не должен называть моего имени, заставлять меня переходить текучую воду или стоять в полдень на вершине холма, – сказала она.
Форгал пообещал ей все это, и она последовала за ним.
Целый год королева прожила в бруге Айлестар, и этот год был сплошным праздником для всех его домочадцев и гостей. Если королева принималась делить мясо или иную еду, еда не кончалась, пока каждый из пирующих не насыщался до отказа. Если бралась она разливать пиво, пиво не иссякало, пока оставался на ногах хоть один человек в доме.
Так прошел почти год, и королева готовилась разрешиться от бремени. Случилось так, что Форгала не было дома, когда приблизился срок; королева же сказала, что он вот-вот вернется и она должна его встретить. Хотела она выйти из дома, но только вступила на порог, как начались у нее схватки. Там, на пороге дома, на самом рассвете и родилась ее дочь, получившая имя Элит, что значит "лань" – в память о той белой лани, в облике которой ее мать впервые явилась отцу.
Еще некоторое время королева прожила в доме Форгала, а потом однажды сказала ему:
– Пора мне возвращаться в мой прежний дом, ибо там у меня есть муж. Целый год в земном мире – лишь краткий миг в стране под зелеными холмами, но если я задержусь лишь на один день сверх этого срока, он узнает обо всем.
– Но как же ребенок, – сказал Форгал, – ведь девочка нуждается в молоке.
– Я приведу корову, которая будет кормить девочку, – сказала королева, и вскоре привела белую корову с красными ушами.
Девочка питалась молоком этой коровы, пока не подросла, а потом та в один миг исчезла…
Бьярни с удовольствием слушал, сидя вечером с другими людьми на тростнике, устилавшем пол вокруг очага, держа в руке рог с пивом и поглядывая на Элит – озаренная пляшущим светом пламени, та была не менее прекрасна, чем днем, при свете солнца. Все это очень походило на сказки, которые он в детстве слышал от матери. В них говорилось о других людях, и хотя многих из этих людей Дельбхаэм называла своими, а значит, и его предками, это не делало их более достоверными. Но здесь имелось живое доказательство – Элит! Как говорили, дочь в немалой степени унаследовала способности своей матери: никто лучше нее не умел заклинать благоприятную погоду, призывать благословение на посевы, лечить и помогать женщинам при родах. На жертвенных пирах, проходящих восемь раз в год, если делила она еду, еда не кончалась, пока все гости не насытятся. Но и в обычные вечера, если бралась она разливать пиво, ею же приготовленное, бочонок не пустел всю ночь и ни одна чаша, к нему протянутая, не оставалась ненаполненной. А охотников до пива находилось немало – любовью к пиву улады ничуть не уступали сэвейгам. Братья-фении вместе со своими товарищами являлись в бруг Айлестар мало что не всякий день, принося оленей, кабанов и прочую дичь, убитую на охоте. Зажарив дичь, домочадцы и гости пировали до утра, и часто Бьярни, наутро оглядывая дом, усеянный бесчувственными – или стонущими от похмелья – телами, вспоминал речи Властителя:
Меньше от пива
пользы бывает,
чем думают многие;
чем больше ты пьешь,
тем меньше покорен
твой разум тебе .
Как ни сильно пленяли Бьярни эти чудеса и как ни приятно ему было общество Элит, раз или два он задумывался, не пора ли ему возвращаться домой, привезти Ингебьёрг доказательства своего высокого происхождения, подарить ей золотые ожерелья Гвайта, после чего она уже не сможет отвергнуть его сватовство. Но сейчас все это уже не казалось ему таким привлекательным, как дома, и расставаться с Элит ради встречи с Ингебьёрг совсем не хотелось. Да и сама Элит, а также риг Миад и слышать не хотели о его отъезде.
– Ты хочешь покинуть нас сразу, как только мы нашли тебя! – с возмущением воскликнула Элит, когда он впервые упомянул об этом. Можно было подумать, что это они все двадцать пять лет искали Дельбхаэм и ее потомство, а не он искал их, одолевая морские дали и опасности. – Ты не любишь нас и не ценишь нашей любви, если хочешь так скоро с нами расстаться!
– Я не могу отпустить такого доблестного воина, когда злые враги одолевают нашу землю! – говорил Миад. – Благодаря тебе мы разбили Брикрена и отстояли землю Клионн, но неужели ты думаешь, что на Зеленых островах нет других доблестных вождей, мечтающих о Каменном Троне? Их еще хватает, ты убедишься в этом. И я не могу отпустить сына, ставшего опорой моей старости, когда род мой тает.
Помня о Конале, погибшем отчасти и из-за него, Бьярни не мог возражать. Тем более что старик оказался прав.
Вернувшись к королю Миаду, посланные за Тейне-Де принесли весьма неожиданные и неприятные известия.
– Мы не привезли твою дочь, риг Брикрен, но не возложи на головы наши вину за те черные вести, что доставили мы вместо нее! – объявили посланцы. – Велика эта тяжесть, что не оставила бодрости в наших жилах! Знай же, что второй твой сын, Лойдир, суровый в битве, Лойдир быстрого оружия, ныне вкушает блаженство в Стране Вечной Юности! Бруг твой захвачен врагом, и земля твоя стонет в руках чужеземцев!
– Кто это? – Брикрен вскочил. – Кто этот змей, захвативший мой дом?
– Риг Даохан из земли Банбы, Даохан мак Минид.
– Как – Даохан? – в изумлении воскликнул Миад. – А как же риг Минид? Разве он умер?
– Риг Минид был убит лохланнцами, а после сын его Даохан заключил с ними союз, вот теперь они вместе заняли твою землю, риг Брикрен. Твой сын Лойдир погиб на поединке, но эта жертва не принесла твоему войску победы.