По правде говоря, он и сам уже подумывал, как бы уехать из цеха и избавиться от придирчивых взглядов отца. Втайне Робинтон подозревал, что именно их молчаливый конфликт подтачивает здоровье мамы: ведь ей приходится все терпеть, да еще и постоянно утихомиривать отца. Робинтону хотелось жить самостоятельно, без постоянного ощущения скованности, преследующего его здесь, в цехе, и спокойно писать музыку. Он искренне обрадовался возможности уехать, особенно после того, как мастер Дженелл пообещал ему регулярно сообщать о здоровье Мерелан. Так будет лучше и для нее тоже; ей не придется беспокоиться о сыне, зато она сможет им гордиться.
Робинтон отправился в мастерскую - нанести последний слой лака на маленькую арфу, которую он сейчас ладил. Вообще-то, Робинтон делал эту арфу на продажу, но теперь решил взять с собой. Он и так уже заработал на своих изделиях несколько марок. Джеринт поинтересовался, чего хотел от него мастер-арфист.
Робинтон пожал плечами.
- Поговорить насчет следующего семестра, - ответил он - и, в общем, сказал чистую правду.
Робинтону так долго приходилось прятать свои чувства, что теперь это превратилось в привычку. Хотя ему не терпелось поделиться новостями с мамой, он знал, что сейчас она на уроках. А раз он не мог поделиться с ней, то предпочел пока помалкивать. В конце концов, ему хотелось сполна насладиться своей радостью. Мало того, что ему не придется изучать теорию под руководством отца - его еще и отправят из цеха с первым официальным поручением! А кроме того, он получил намек, за который старшие ученики душу бы продали: мастер Дженелл явно обдумывает, кто в ближайшее время сменит стол - в соответствии с традицией цеха. Значит, теперь в любой момент можно ожидать, что кому-то присвоят звание подмастерья; среди учеников только и разговоров было, что об этом.
Иногда счастливчиков заранее предупреждали, что им пора собирать вещи. Но чаще всего они ни о чем не догадывались до того самого момента, пока мастер Дженелл не называл их имена. А смену стола всегда сопровождал замечательный праздник. Мастера любили заставать врасплох учеников четвертого года обучения и заставляли их попотеть, прежде чем вознаградить за труды. Ну что ж, по крайней мере, у него будет время предупредить маму, что он уезжает. Но Робинтон знал, что она порадуется за него. Стать помощником арфиста - уже большая честь.
Робинтон навис над арфой, осматривая ее, и подул себе под нос, отгоняя испарения. Запах у лака был удушающий.
- То, что надо! - сказал мастер Бослер, остановившись у рабочего места Робинтона. Он коротко хлопнул ученика по спине. - Отличная вещь! И узор выложен замечательно. И сделана из небесного дерева! Просто замечательно! На следующей Встрече за нее можно будет выручить неплохие деньги.
- Небесное дерево добыть непросто… Я вот думаю: может, мне ее придержать ненадолго? - сказал Робинтон, внимательно вглядываясь в лицо мастера Бослера.
Знает ли он о том, что ждет Робинтона в ближайшем будущем? Мастер Дженелл, конечно же, советовался с мастерами, у которых Робинтон учился. Ведь он ученик, и решение о его дальнейшем обучении должны принимать все мастера - может, и его отец тоже, - в зависимости от того, что они думают о его успехах. Так что, возможно, мастер Бослер в курсе дела. Но Робинтон так и не сумел ничего прочесть ни по морщинистому лицу, ни в проницательном взгляде мастера.
Ну и ладно, решил Робинтон и, улыбнувшись мастеру, вновь взялся за арфу. Он не пользовался быстросохнущим лаком, поскольку на нем оставались разводы от кисточки.
К обеду настроение Робинтона изменилось: он ударился в другую крайность, и теперь у него противно ныло под ложечкой. Может, все это как раз придумал отец, чтобы убрать нелюбимого сына с глаз подальше? Отец только обрадуется, если Робинтона отправят вкалывать в какой-нибудь захолустный маленький холд. Или придумает что похуже - вот будет смеху, если его приставят к мастеру Рикарди в Форт-холде. У него и так уже целых три помощника и еще арфист постарше, у которого только и дел, что развлекать стариков холда. Нет, мастер Дженелл твердо сказал, что хочет поручить Робинтону преподавание. Но этот довод заставил Робинтона вернуться к другому вопросу, может, даже более серьезному: а действительно ли он хочет преподавать?
Лорра в тот день превзошла сама себя, но Робинтону за обедом кусок не лез в горло. Товарищи по столу не преминули это отметить - Робинтон славился своей прожорливостью.
- Да я лака сегодня надышался, - пояснил он, надеясь, что они поверят и отстанут.
Фалони смерил его удивленным взглядом.
- В первый раз за три Оборота, - заметил он. - Ну и хорошо. Нам больше достанется. Верно, ребята?
И он стянул с блюда третий кусок жареного мяса.
Робинтон не видел в коридоре никаких тюков; значит, никто не догадывается, что сегодня вечером кто-то может сменить стол. Роб исподтишка оглядел учеников четвертого года обучения. Судя по тому, с каким рвением они поглощали обед, с аппетитом у них все было в порядке. Робинтон решительно обмакнул кусочек хлеба в подливку и съел, хотя его слегка мутило - и от голода, и от нервного волнения. Состояние было для него непривычным.
Ему никогда прежде не приходилось ходить голодным. И что он так разнервничался? Ведь это всего лишь догадка - будто сегодняшний вечер может оказаться тем самым, знаменательным вечером.
Робинтон поерзал, пытаясь поймать взгляд матери, но Мерелан была слишком занята едой и беседой со своими соседями по столу, Петироном и мастером Уошеллом. Ну, не исключено, что она и сама ничего не знает.
Поскольку почти все время трапезы Робинтон занимался тем, что оглядывал обеденный зал, он вскоре заметил подмастерье Шонегара. В его появлении ничего особенного не было. Подмастерья постоянно курсировали туда-сюда: уезжали из цеха с поручениями и возвращались, чтобы получить новое или посоветоваться с мастерами.
Подали сладости и кла. С ними Робинтон сумел управиться без особых трудностей.
Затем послышался скрип отодвигаемого стула, и мастер Дженелл, поднявшись с места, постучал по бокалу, чтобы привлечь к себе внимание. В зале мгновенно воцарилась тишина. Все затаили дыхание.
- Ага. Вижу, вы готовы меня выслушать. - Дженелл с улыбкой оглядел стол мастеров, стол подмастерьев, а затем и учеников. - Итак, мастер Уошелл, обеспечьте нам дополнительные стулья.
Эта задача обычно возлагалась на учеников первого года обучения. Вот и сейчас мальчишки выбежали из зала и вернулись со стульями. Подмастерья потеснились, чтобы дать место новым товарищам. Двенадцать стульев! Кто же займет их через каких-нибудь несколько минут? Учеников, завершающих обучение, было девятнадцать, и все они старались сейчас выглядеть спокойными и невозмутимыми, как и подобает настоящим арфистам.
Обычай требовал, чтобы каждого нового подмастерья торжественно проводили от ученической скамьи к стулу, знаменующему его новый статус.
Мастер Дженелл достал из кармана лист пергамента и сощурился, притворяясь, будто не может разобрать, что там написано.
- Подмастерье Кайли.
Бывший ученик проворно вскочил на ноги, и улыбающийся подмастерье-наставник тут же двинулся к нему под общие аплодисменты. Все присутствующие принялись отбивать ритм и затянули традиционное приветствие: "Иди же, Кайли, иди. Время настало идти вперед. Иди же, Кайли, иди. Иди в новую жизнь. Иди, Кайли, иди".
- Ты поедешь в Керун, в холд Широкого Залива, - сказал Дженелл, легко перекрыв и пение, и рукоплескания.
Так он вызвал еще десятерых учеников. Последним из них был Эвенек - всеобщий любимец. Двое подмастерьев даже поспорили за право отвести его к новому столу. У Эвенека был лирический тенор, и он часто пел дуэтом с Мерелан. И вот теперь Мерелан радостно захлопала, услышав, что Эвенека отправляют в Телгар-холд; это было очень почетное назначение.
И вот остался всего один стул - и восемь возможных кандидатов.
Дженелл подождал, пока Эвенек усядется и новые соседи поздравят его.
- Как всем вам прекрасно известно, арфисту необходимо обладать множеством талантов. И некоторые из нас, - очаровательно улыбаясь, продолжал Дженелл, - наделены ими - совершенно несправедливо - сверх меры.
Робинтон оглядел оставшихся учеников. Кайли и Эвенек были лучшими по четвертому году обучения. Прочих же никак нельзя было назвать "несправедливо" одаренными.
- Однако я настаиваю на том, что, если ученик во всей полноте освоил наше ремесло, не следует препятствовать ему в получении звания, даруемого за знания и способности и - как в данном случае - редкостный талант.
По залу пробежал гомон. Все пытались угадать, кто же этот счастливчик. Старшие ученики сидели с озадаченным видом.
- Подмастерье Шонегар. Вы просили об этой привилегии еще два Оборота назад, когда уезжали из цеха. Воспользуйтесь же своим правом.
Все тут же повернулись к Шонегару. Тот встал и с обычной своей хитрой усмешкой размеренным шагом двинулся к столу, за которым сидели ученики третьего года обучения.
Когда Шонегар остановился рядом с Робинтоном, тот попросту оцепенел. Разинув от изумления рот, он смотрел на Шонегара круглыми глазами.
- Закрой рот, прекрати на меня таращиться и вставай, - вполголоса произнес Шонегар. - Твой час настал - и иначе это произойти не могло.
И Шонегар расплылся в улыбке: его позабавил поднявшийся в зале потрясенный гул.
Робинтон все никак не мог переварить случившееся, но Шонегар не стал дожидаться, пока он освоится. Он попросту подхватил Робинтона под руку и заставил встать.
- Иди! Иди, Робинтон! - и с этими словами Шонегар, развернув юношу, потащил его к столу подмастерьев. - Иди, Робинтон, иди!
- Эй, не так быстро! - воскликнул мастер Уошелл. Он вскочил со своего места и, высоко вскинув руки, зааплодировал - а остальные присоединились к нему. Встал Бослер, хлопая в такт шагам Шонегара. И Бетрис встала - и остальные мастера, и Оголли, и Северейд, и даже повара столпились в дверях и присоединились ко всеобщему ликованию. Во всем зале остались сидеть только два человека - родители Робинтона. Мерелан плакала, а Петирон был так ошеломлен, что, похоже, просто не мог пошевелиться.
Робинтон понял бы и сам, даже если б Шонегар и не сказал ему об этом на ухо, что сейчас он расквитался со своим отцом единственным доступным ему способом - добившись успеха.
"Иди, Робинтон, иди!"
Робинтон шел меж столов, не стыдясь слез, текущих по лицу, и сглатывая застрявший в горле ком. Он старался держаться с достоинством, хотя у него дрожали колени. Шонегар, так и не выпустивший его руки, протащил Робинтона мимо главного стола.
Мерелан улыбнулась сыну сквозь слезы и послала ему ликующий взгляд. Ни она, ни Робинтон не смотрели в этот момент на Петирона.
Усаженный на последний свободный стул, Робинтон дрожал всем телом. Он едва понимал, что ему говорят остальные новоиспеченные подмастерья. Он заметил лишь, что у каждого из них на плече уже повязан шнур - знак нового звания, - а потом Шонегар повязал ему такой же.
- Подмастерье Робинтон отправится к мастеру Лобирну, в холд Плоскогорье. Мы надеемся, что этот здравомыслящий юноша избавит мастера Лобирна от множества проблем, - объявил во всеуслышание мастер Дженелл, а затем велел принести для новых подмастерьев бокалы и вино. В поднявшейся суматохе Петирон незаметно выскользнул из комнаты. А Мерелан осталась. И Робинтон подумал, что так оно и должно было быть.
Глава 9
Хоть Робинтон и припрятал многие памятные с детства вещи в просторных кладовых цеха, ему тем не менее предстояло отправиться навстречу своему первому официальному назначению с пятью битком набитыми сумками. Мерелан настойчиво советовала сыну переслать с барабанщиками весточку Ф'лону и попросить друга о помощи.
- Если ты прилетишь туда на драконе, это лишь укрепит твою репутацию, - решительно заявила она.
- И получится, будто я хвастаюсь, - возразил Робинтон.
- Ну, просили же о помощи другие, - не унималась Мерелан. Она сновала по маленькой комнатке, помогая Робинтону укладывать вещи.
Робинтон знал, что эту комнатку он покидает навсегда. Конечно, рано или поздно он вернется в цех, но будет жить вместе с другими подмастерьями. Со вчерашнего вечера Робинтон почти не видел отца, и его это не удивляло. Ничто больше не связывало его с отцом - ни как с родителем, ни как с учителем. И Робинтон не испытывал по этому поводу никаких чувств, кроме искреннего облегчения, - но очень беспокоился о матери. Она казалась такой хрупкой, и руки ее, когда она заворачивала дудочки и укладывала их в сумку, дрожали. Да, матери и сыну нелегко расставаться.
- Тебе же понадобится три скакуна, чтобы увезти весь этот хлам, - фыркнула Мерелан. Робинтон наклонился взглянуть, не плачет ли она, и мать улыбнулась ему. - Ах, сынок, как я буду по тебе скучать… - Она коснулась его руки; взор ее затуманился слезами. - Я буду очень по тебе скучать - но все-таки я очень рада, что ты получил повышение и тебе теперь нечасто придется сталкиваться с отцом.
- А что он… ну, он хоть что-нибудь сказал?
- Нет, - Мерелан с негромким смешком отвернулась и принялась копаться в сумке, перекладывая вещи. - Он вообще со мной не разговаривает - настолько он возмущен самим фактом, что ты стал подмастерьем. - Она пожала плечами. - Со временем он смирится, но, боюсь, никогда не простит Дженеллу, что все это провернули у него за спиной.
- Клянусь Скорлупой! Я об этом как-то не подумал!
Робинтону представилось, как отец изводит мастера Дженелла своим недовольством, и юноша невольно съежился.
- Да будет тебе, Роби. Мастер Дженелл прекрасно справляется с причудами твоего отца - да и я тоже. Покипит-покипит - и успокоится и напишет какую-нибудь новую вещь, чтобы я ее спела.
Робинтон схватил мать за руку. Она взглянула на сына.
- Мама, но ведь ты же будешь осторожна, правда? Ты не будешь отдавать его музыке слишком много сил?
Мерелан с нежностью погладила юношу по щеке.
- Со мной все будет хорошо. Я обязательно буду отдыхать - как же иначе? Джиния, Бетрис, Лорра - все они присматривают за мной. Да и твой отец тоже. Я вовсе не собиралась его пугать, но, похоже, все-таки напугала. Он ведь меня любит, хоть и собственнически. Так что все будет в порядке.
Робинтон обнял мать, неожиданно остро почувствовав, до чего же она худенькая и хрупкая. Ему приходилось постоянно следить за собой, чтобы ненароком не причинить ей боль, а так хотелось крепко, изо всех сил прижать Мерелан к себе… Он боялся, что может никогда больше ее не увидеть.
- Роби, - успокаивающе сказала Мерелан, - я чувствую себя намного лучше. Не волнуйся ты так. Ты же знаешь, что все пойдет легче… теперь… - добавила она, извиняясь. - Если от тебя не будет вестей, я сама тебе напишу или отправлю сообщение с барабанщиками. Ты меня слышишь, молодой человек?
- Конечно, мастер голоса. В Плоскогорье неплохая сеть скороходов,
- Что ж им еще остается, раз они живут в таком захолустье, - несколько свысока фыркнула Мерелан.
Двор содрогнулся от ни с чем не сравнимого звука - трубного клича дракона.
- Похоже, за тобой прибыли, - сказала Мерелан и улыбнулась. Губы у нее дрожали.
Робинтон поспешно схватился за сумки, но тут в дверях появились Дженелл, Уошелл и Оголли. Они мигом оттерли молодого подмастерья от вещей и поделили их между собой; Робинтону достался лишь футляр с новой арфой.
- Это большая честь для меня… то есть я же сам справлюсь… - пытался возражать Робинтон, но его никто не слушал. Робинтон пожал плечами и сдался.
Они двинулись к выходу. Мастер Дженелл подмигнул Робинтону, и юноша понял, что старшие мастера демонстративно выказали ему свое благоволение и ради матери и для того, чтобы заставить отца держаться в стороне. Их доброта тронула Робинтона до слез, и он еле удержался, чтобы не расплакаться.
- Ты все-таки добился! - воскликнул Ф'лон соскользнув вниз по лапе Сайманит'а. - Поздравляю, подмастерье Робинтон! Поздравляю от себя и от всех твоих старых друзей в Бендене - и в Вейре, и в холде. - Потом он обратился к остальным новоиспеченным подмастерьям, ожидавшим во дворе: - Ваши драконы скоро прибудут - а с ними и ваши поздравления.
Багаж был приторочен в считанные секунды; пришла пора прощаться. Мать обняла Робинтона и притянула его голову вниз, чтобы поцеловать напоследок. Потом Робинтон пожал руки мастерам и заверил их, что будет трудиться изо всех сил.
- Передай от меня привет мастеру Лобирну! - крикнула вдогонку Мерелан, когда Робинтон уже взбирался на спину Сайманит'а. - Может, он меня помнит.
- Да разве тебя можно забыть, Мерелан? - сказал мастер Дженелл и успокаивающе обнял ее за плечи.