- Петирон много чего не замечает - не заметит и того, что от тебя пахнет вином. Можешь об этом не беспокоиться. А тебе сейчас нужно расслабиться, и мое травяное снадобье придется очень кстати.
Мерелан выглянула из кабинета - посмотреть, как там Роби. Мальчик о чем-то болтал с судомойками - те весело смеялись, - и его лучащаяся довольством мордашка была перемазана ягодным соком. Мерелан снова села в кресло и приняла бокал из рук Лорры.
- Мастер Дженелл уже говорил с тобой о той новенькой девушке? - поинтересовалась Лорра.
- О Халанне?
Лорра кивнула.
- Да, я получила письмо из холда, от их арфиста Максиланта. Он постарался в меру своих сил обучить ее вокалу и утверждает, что девушка чересчур хороша, чтобы доверить дальнейшее ее обучение любителю вроде него самого. - Скромность Максиланта заставила Мерелан улыбнуться.
- Петирон тоже будет счастлив заполучить новое контральто, - сказала Лорра. У нее и у самой было контральто, но не настолько хорошее, чтобы петь сольные партии. - Странная штука жизнь, а? Никогда не знаешь, как она повернется, верно?
- Верно.
Мерелан глотнула вина и почувствовала, как лекарство начало действовать: напряжение мало-помалу отпускало ее.
- Она примерно того же возраста, что и ученицы из холда, так что я поселю ее вместе с ними, в том же домике, - сказала Лорра. - Вполне может быть, что они пробудут здесь только до Смены Оборота, но они помогут ей освоиться со здешней рутиной. К ней все-таки нужно еще привыкнуть, верно?
Услышав, что Лорра называет жизнь в Доме арфистов рутиной, Мерелан не удержалась от смеха. В зачаровывающей - а временами и неистовой - атмосфере, царящей в здешних стенах, каждый день был неповторим. Мерелан вспомнились ее первые дни в Доме, и она решила, что обязательно поможет Халанне освоиться здесь и втянуться в напряженный ритм учебы. В самом деле, если замечания Лорры справедливы - а Мерелан подозревала, что так оно и есть, - появление ученицы пойдет ей лишь на пользу. Меньше останется времени, чтобы переживать из-за воображаемого столкновения между сыном и мужем.
Глава 3
Халанна сразу показалась всем чрезвычайно самоуверенной особой. Эта девушка, которой едва сравнялось семнадцать Оборотов, находила недостатки во всем, и в первую очередь - в домике, где ее поселили. Она, видите ли, привыкла жить в отдельной комнате - о чем и не преминула сообщить Айсле, заботившейся о своих подопечных, как родная мать. Она просто не сможет уснуть, если в комнате будет кто-то еще. А почему это здесь так мало свежих фруктов? Ей нужны фрукты! Погода ужасная, а у нее нет подходящей одежды - это при том, что в трех больших тюках, доставленных на корабле в порт Форт-холда, а оттуда на вьючных скакунах в цех, одежды было хоть завались. И в этой несчастной комнате, куда ее поселили, даже негде как следует разложить вещи! И ей необходимы для занятий тишина и покой - а тут постоянно царит настоящая какофония!
Единственным, кто находил ее терпимой, был Петирон. С того мгновенья, как он впервые услышал пение Халанны, он уже не обращал внимания на жалобы Мере-лан - более чем обоснованные: Халанна недисциплинированна и музыкально почти безграмотна. Заполучив в свое распоряжение контральто великолепного тембра и широкого диапазона, Петирон возликовал. Он тут же принялся дорабатывать произведение, которое писал к Окончанию Оборота, добавив к нему соло для контральто. Предупреждения Мерелан о том, что Халанна не в состоянии будет "прочитать" партию контральто и уж тем более - справиться с изменениями ритма и каденциями, Петирон просто пропускал мимо ушей.
К несчастью, в результате попустительства Петирона манеры Халанны только ухудшались. Мерелан потребовался весь ее такт и весь ее авторитет мастера голоса, чтобы заставить девушку заниматься вокальными упражнениями - они должны были улучшить технику дыхания, укрепить диапазон и подготовить Халанну к исполнению экстравагантных сочинений Петирона. Петирон задумал также дуэт для сопрано и контральто, а это означало, что Халанне предстоит петь в паре со своей учительницей, мастером голоса. Девушке это было явно не под силу, несмотря на изумительный голос.
Мерелан никогда не была завистливой; она охотно помогла бы Халанне подготовиться и заполнить пробелы в образовании - если бы та была хоть чуть-чуть покладистее. Но Халанна решила так: раз уж она достаточно хороша для того, чтобы петь дуэтом с самой Мерелан, ведущей певицей Перна, значит, она уже не нуждается во всяких скучных упражнениях и изучении тонкостей музыкального дела. Она пела во все горло, не задумываясь, о чем она поет. Халанну не волновали исполняемые песни, ее интересовало лишь одно: как бы наилучшим образом продемонстрировать силу своего голоса. Такое достоинство, как мягкость, было ей неведомо.
- Если она и впредь будет так верещать, - сказал Уошелл, когда Мерелан пришла к нему посоветоваться, что же делать с новенькой, - через пару Оборотов у нее не останется никакого голоса. И проблема решится сама собой. Я бы так сказал.
- Уошелл! - потрясенно воскликнула Мерелан. Никогда прежде ее друг не говорил столь язвительно.
Уошелл приподнял брови, нахмурился и внимательно посмотрел на Мерелан.
- Конечно же, петь мягко и негромко - намного труднее, ведь для этого нужно уметь управлять дыханием. За время моей преподавательской деятельности у меня было много трудных учеников - но такого в моей практике еще не встречалось. Интересно, о чем думал Максилант, расписывая ей, какие у нее замечательные способности?
- Да ни о чем, наверное, - со вполне понятным раздражением отозвалась Мерелан. - Чистейшей воды безрассудство. И стремление польстить дочке хозяина холда.
- Может, ты и права. Но вот как он мог ее куда-то послать, дав настолько скудную базовую подготовку, - это у меня в голове не укладывается.
- И у Халанны, вероятно, тоже, - добавила Мерелан. И они обменялись понимающими усмешками.
- Пускай Петирон сам с ней разбирается, радость моя, - сказал Уошелл, подмигнув Мерелан. - Ты же сама знаешь: он не потерпит, чтобы кто-то коверкал его музыку.
- Это верно, - задумчиво пробормотала Мерелан, затем скривилась. - Только он, похоже, решил, что из меня - неважный наставник. А это не так! - добавила она со вспышкой гнева.
- Несомненно, радость моя. Любой арфист, проживающий в Доме, охотно это подтвердит. - Уошелл погладил Мерелан по руке. Затем он задумался на миг. - Возможно, существует и другой путь. Мы что-нибудь придумаем. Подожди немного.
Многие из мастеров и даже подмастерьев цеха арфистов были эксцентричны, каждый на свой лад; остальные уважали их причуды или мирились с ними, как с неизбежным злом. Но каждый из них упорно трудился, постигая тонкости своей профессии. Халанна же не утруждала себя подобными мелочами. Но Мерелан не отступалась: она настойчиво старалась чему-то научить Халанну, а девушка с неменьшим упорством уклонялась от уроков.
Халанна была искусной кокеткой и быстро выделила людей, к которым следует относиться благосклонно, - тех, кто либо занимал высокое положение в цехе, либо родился в семье влиятельных холдеров. Впрочем, она отличала и тех мастеров и подмастерьев, кто был хорош собою; а таких нашлось немало, ибо как раз сейчас многие вернулись в цех или за новым назначением, или для того, чтобы принять участие в предпраздничных репетициях. А Халанна обладала не только превосходным голосом: даже злейшие ее враги не могли не признать, что девушка очень красива. Ее белокурые волосы отливали на солнце серебром, а безупречно ровный загар подчеркивал яркую зелень глаз и белизну зубов. Да и фигура у нее была более зрелой и женственной, чем у большинства девушек ее возраста. Халанна не считала нужным придерживаться правил, установленных домоправительницей. Всякие там запреты - это для детей, а не для дочери владельца холда! Она не принимала во внимание, что многие ученицы ничуть не уступали ей по положению, а некоторые были даже родовитее. Халанна постоянно задерживалась на прогулках и пробиралась в домик учениц поздно ночью, тайком.
А потом Халанна невзлюбила Робинтона.
Мерелан часто проводила уроки вокала у себя дома- места там хватало, а свой уголок обеспечивал возможность заниматься без помех. Вот и сейчас, готовясь к празднику Окончания Оборота, она занималась с несколькими студентами, и далеко не всегда Роби в это время был в школе. Он тихо играл себе в другой комнате и никому не мешал. Но Халанна заявила, что присутствие ребенка мешает ей сосредоточиться. И вообще, она не любит, когда кто-то слушает, как она занимается. Это так раздражает!
Вот этого Мерелан уже не выдержала. Нет, такой наглости она не станет терпеть даже ради Петирона, хоть он и твердит с утра до вечера об успехе своего нового произведения.
- Раз это для тебя так важно, дорогой, - сказала Мерелан сквозь зубы, - я думаю, тебе следует самому заняться ее подготовкой. Как ты, вероятно, уже заметил, - добавила она, заведомо зная, что ничего такого Петирон, конечно же, не заметил, - Халанна способна добиться куда большего с наставником-мужчиной. А мне и без того хватает хлопот со второй партией.
- Но я не смогу обучить ее так, как обучила бы ты, - удивленно возразил Петирон. По его чистосердечному убеждению, Мерелан преподавала вокал несравненно лучше, чем он сам, и он никак не мог понять, почему ей трудно обучать девушку с таким прекрасным голосом. - Ты сердишься, что я написал дуэт и тебе приходится петь с ней?
- Я? С чего бы мне сердиться? У Халанны великолепный голос, но в технике много недостатков. А я уверена, что к твоим замечаниям она будет прислушиваться куда внимательнее.
Петирон отнюдь не был в этом уверен, но в Мерелан ощущалось нечто такое, что Петирон предпочел оставить свое мнение при себе, А подвоха он не почувствовал.
После первого же урока все изменилось.
- Да она же просто идиотка! - негодовал Петирон. - Она ничего не смыслит в музыке! Ты что, за целый месяц занятий так и не смогла ничему ее научить?
- Нет, - негромко ответила Мерелан и указала на закрытую дверь, напоминая, что ребенок спит.
- Но она же не умеет петь с листа - даже когда я сам отбиваю ей ритм! Если я перехожу в другую тональность, голос у нее срывается. Она думает, что я… я… - Петирон красноречивым жестом прижал руку к сердцу. - Что я разучу с ней всю партию наизусть! Неужели Максилант так и делал? - с раздражением поинтересовался он.
- Мне кажется, милый, что Максилант лишь восхищался ее чудесным голосом и умалчивал о пробелах в ее познаниях, - Мерелан старалась говорить невозмутимо, хоть ей и нелегко было скрыть ликование.
- Она не желает распеваться перед репетицией! И она сказала, что ты не потрудилась…
- Я "не потрудилась", Петирон, потому что так и не смогла доказать ей, что это необходимо! - гневно ответила Мерелан. - А Уошелл полагает, что если Халанна не научится петь грудью, то через несколько лет вообще лишится голоса!
Петирон невольно попятился. Он никак не ожидал от своей кроткой супруги подобной вспышки.
- Неудивительно, что тебе так хотелось, чтобы я сам с ней занимался, - почти угрюмо произнес он.
- Если уж ты не сумеешь ничему ее научить, значит, никто не сумеет, - сказала Мерелан, глядя прямо в глаза мужу. - Тебе она, быть может, и поверит, а мне - нет, ибо думает, что я ей завидую.
- А что, есть основания? - нахмурился Петирон. Мерелан расхохоталась.
- Милый мой, да я за все алмазы с берегов Исты не согласилась бы поменяться местами с этим ребенком! Уошелл совершенно прав, и ты сам это знаешь. Если она будет продолжать в том же духе, то вскоре лишится голоса.
- Да, он прав, - согласился Петирон и нахмурился еще сильнее. - Ну что ж, я не допущу, - он сделал нарочито затянутую паузу, - чтобы она испортила дуэт или арию. Я изменю и то, и другое так, чтобы ей оказалось под силу это спеть.
Мерелан ничего не сказала в ответ - лишь кивнула.
На следующем уроке Халанна так оскорбилась, что даже попыталась демонстративно уйти, хлопнув дверью. Возник спор, который могли слышать все желающие, ибо два голоса - баритон и контральто - звучали громко и пронзительно.
- Вы этого не сделаете! - взвизгнула Халанна.
- Еще как сделаю! Ты не в состоянии петь то, что я написал!
- Не в состоянии? Да как вы смеете!
- Нет, это как ты смеешь разговаривать с мастером таким тоном, девчонка! Уж не знаю, чему тебя учил Максилант - но так и не научил ни манерам, ни умению прочесть хотя бы простенькую партитуру!
- Простенькую партитуру? Да вы славитесь по всему Перну сложностью музыки! Я ни разу не слыхала, чтобы хоть кто-нибудь пел то, что вы написали! Это никому не под силу!
- Это с легкостью споет любой ученик первого года обучения! И все потому, что они знают нотную грамоту и смысл каждой ноты, которую поют!
- Я тоже знаю!
- Так докажи!
- Нет!
- А я говорю - будешь петь!
- Нет, не буду! И вы меня не заставите!
Многим показалось, что за этим возгласом последовал звук пощечины. И действительно, когда Петирон позволил Халанне удалиться, правая сторона лица у нее была темнее левой. Но зато она наконец прекратила орать во всю глотку. В тот день она трудилась над сочинениями Петирона до хрипоты - и в конце концов у нее начало что-то получаться.
- Надеюсь, он не слишком сильно ее стукнул, - тихонько сказала Мерелан Уошеллу.
- А мне кажется, для всех было бы лучше, если бы он врезал ей как следует, - без малейшего сочувствия заметил Уошелл.
После окончания урока Халанна поспешно выскользнула из кабинета и исчезла. Она постаралась как можно незаметнее пробраться через двор Форт-холда. Юркнув в свою комнату - где она по-прежнему жила не одна, - Халанна тут же захлопнула дверь и заперла ее на засов.
Но вот чего не знали наблюдатели, так это того, что Халанна подкупила ученика барабанщика, чтобы тот переслал срочное послание ее отцу, Халибрану. В послании говорилось, что ее оскорбили. Петирон признал, что действительно дал Халанне пощечину - чтобы она прекратила устраивать истерику; тому было достаточно свидетелей. А всякий мастер имел право наказать ученика, если тот относился к заданиям спустя рукава.
Когда мастер-арфист Дженелл и Бетрис, подмастерье цеха целителей, пришли поговорить с Халанной и объяснить, что так себя вести нельзя, девушка залилась слезами.
- Меня здесь никто не понимает! Меня унижают на каждом шагу! А я так на вас надеялась! - воскликнула она. - А вы ничуть не лучше всех остальных!
Как позднее сказала Мерелан Бетрис, она чуть не расхохоталась при виде этого представления.
- Никто тебя не унижает, - ответил Дженелл. Бетрис никогда еще не слышала, чтобы он говорил столь строго. - Тебя хорошо приняли в цехе, предоставили тебе самых лучших наставников. Мастер Петирон оказал тебе высокую честь - написал специально для тебя партию, позволяющую продемонстрировать всем твой голос. Это как-то трудно назвать унижением. Но ты, похоже, оказалась не способна по достоинству оценить эту честь. Тебе следует извиниться перед мастером Петироном…
- Извиниться? - От удивления Халанна даже подскочила с табурета. - Я - дочь владельца холда, и я ни перед кем не извинюсь! Это он должен извиниться передо мной за ту пощечину, или…
- Довольно! - оборвал ее Дженелл и повернулся к супруге. - Надо запереть ее в отдельную комнату и посадить на хлеб и воду.
Это оказалось проще сказать, чем сделать. Потребовались соединенные усилия Дженелла, Бетрис и Лорры, чтобы оттащить визжащую и брыкающуюся Халанну на третий этаж главного здания цеха, в одну из свободных гостевых комнат. Сперва Халанна отказывалась и от еды, и от питья и даже выливала воду, но вскоре жажда оказалась сильнее стремления покрасоваться. Поскольку ее тайное послание принесло результаты лишь через шесть дней, Халанна успела проголодаться и согласилась есть все, что дают, но по-прежнему отказывалась извиниться или пообещать исправиться. На любые попытки поговорить с ней она отвечала потоком оскорблений и угроз. Даже целительнице Джинии не удалось образумить своенравную девицу.
Караульный, дежуривший на восточной башне Форт-холда, заметил, что от порта к холду скачет отряд из десяти человек, все при оружии, - и поднял тревогу, переполошив и лорда Грогеллана, и весь Дом арфистов. Поскольку Грогеллан знал о тайно переданном послании, он собрал для встречи гостей своих сыновей, племянников и стражников. Получился внушительный отряд. Когда гости въехали во двор Дома, мастер Дженелл, Бетрис, Джиния, Петирон и Мерелан стояли, поджидая их, на широкой лестнице, а все ученики, подмастерья и мастера устроились так, чтобы следить за ходом событий.
Отряд Халибрана остановился. Холдеру нетрудно было догадаться, где находится его "оскорбленная" дочь, - та высунулась из окна и завопила во всю глотку.
- Отец, она опять за свое! - с отвращением произнес один из всадников. - Я совершенно уверен, что это она кого-то оскорбила.
Юноша был так похож на Халанну, что не оставалось сомнений: это ее брат. Но, кроме него, в отряде было еще несколько белокурых молодых парней, отмеченных печатью фамильного сходства.
Халибран спешился и велел сыну держать язык на привязи. Холд Халибрана не принадлежал к числу Великих, но был очень богат благодаря плодородию земли и рудникам. Зато в самом Халибране, в отличие от его дочери, не чувствовалось ни капли заносчивости. Он поднялся по лестнице и пожал руку мастеру-арфисту.
- Раз Халанна сидит под замком, значит, она опять что-то натворила и не желает извиняться - я правильно понимаю? В таком случае позвольте мне принести извинения от ее имени, - сказал он.
Окружающие с облегчением вздохнули, однако мастер Дженелл медленно покачал головой.
- Сожалею, холдер Халибран, но это ей, а не вам следует искупить свой проступок и ответить за нежелание подчиниться дисциплине цеха. Она должна усвоить урок.
Крики Халанны сделались еще пронзительнее, но гости демонстративно пропускали их мимо ушей.
- Это и моя вина, - тяжело вздохнув, произнес Халибран. - Ее мать умерла родами. Одна сестра при шести братьях - конечно, мы ее разбаловали.
Тот из братьев, который уже позволил себе высказаться, почти незаметно тряхнул головой и отвел взгляд. Еще двое очень старались сдержать смешки, но всем стало ясно, что братья, вероятно, давно уже пытались уговорить отца заняться воспитанием дочери как полагается.
- Так что же произошло, что она отправила такое послание? - поинтересовался Халибран.
Дженелл открыл было рот, приготовившись объяснять, но тут вперед шагнул Петирон.
- Должен вам сказать, холдер Халибран, что ваша дочь музыкально почти безграмотна, - твердо и отчетливо произнес он, - несмотря на то, что я всегда считал арфиста Максиланта опытным и знающим музыкантом.
- Максилант надеялся, что, быть может, наставники цеха преуспеют там, где он потерпел неудачу, - сказал Халибран беспомощно разведя руками. Обращался он при этом скорее к Дженеллу, чем к Петирону. - По своей воле я не стал бы перекладывать наши трудности на ваши плечи. - Он снова повернулся к Петирону. - И что же?
- Когда она несколько раз подряд отказалась выучить простенькую партитуру…
Каким-то чудом никто из присутствующих арфистов и бровью не повел, услышав из уст Петирона выражение "простенькая партитура".
- … и принялась кричать на меня, я дал ей пощечину. Одну.
И Петирон, дабы подчеркнуть свои слова, показал один палец.
Все, кто стоял на ступенях, подтвердили его слова.