"Получается, что я альфонс, нет, деньги добыть нужно самому, иначе она не выдержит и снова заплатит, - анализировал он ситуацию, - а взяточника врача наказать, чтобы неповадно было, правда, пока не знаю как, но придумаю обязательно".
Так сидел он в своём маленьком кабинете и размышлял о прозе жизни. Ухваткин отправился на совещание к Помпееву, не взяв его. Виктор поначалу немного огорчился, но потом, вспомнив ненавистного Владимира Петровича, повеселел. "Послушать, о чём говорят, можно и не присутствуя там, - усмехнулся про себя он, - было бы что-нибудь толковое и интересное в их болтовне, только одна говорильня ни о чём".
Он переместил свой дальний взгляд в кабинет Помпеева. Там находились трое, кроме Помпеева и Ухваткина, их первый зам по ООО Евгений Иванович. Втроём они беседовали недолго, заглянув в кабинет уже минут через пять, Виктор не обнаружил там уже Евгения Ивановича. Ухваткин сидел за столом, а Помпей стоял у раскрытого сейфа и демонстрировал какие-то документы.
Виктор напрягся и воспользовался уже навыками яснослышания: в этот раз они говорили о вещах, которые заинтересовали его.
Помпеев:
- Так, вроде бы и всё показал и рассказал.
- А внизу что там за пластиковая карточка с бумагами? - спросил Алексей Иванович, со своего места заглядывая внутрь сейфа.
- Это я на отпуск приготовил, потом, буду уезжать, заберу, - ответил Помпей.
- Что опять новая? - усмехнулся Ухваткин, - ты в них скоро запутаешься.
- Вот напрасно иронизируешь, первейшая заповедь бизнеса - не класть все яйца в одну корзину.
- Что есть подозрения?
- Вот именно, - ответил Владимир Петрович, закрывая сейф и пряча ключ в карман, - копают недоброжелатели, копают, хотят поживиться нажитым добром. Но мы не лыком шиты, я каждые полгода меняю свои счета, откатные квартиры уже реализовал, одна вот только повисла.
- Что так?
- Дедушка родненький умер скоропостижно, а квартира на него оформлена, ты знаешь, и лет-то ему немного и здоровеньким выглядел, - сокрушался Помпей, - теперь проблем полный рот, наследство полгода ждать и хвост не обрубишь, засветился уже.
- Что ты паникуешь? - успокаивал его Ухваткин.
- Я тебе говорю, копает кто-то и бьёт в самую точку. Бывшие враги те просто шушукаются о коррупции, но толком ничего не знают, а этот невидимка Москву консультируют, - всё больше заводился Помпей, видно было, что тема для него насущная.
- В каком смысле?
- В смысле земельных участков, продай, говорят москвичи для дела, иначе отберут, говорят, и не попользуешься.
- О каких участках идёт речь? - всполошился всерьёз Ухваткин.
- Да о многих, даже о тех, про которые и ты не ведаешь, да, кстати, интересуются и по Сакко и Ванцетти, там, на месте бывшего хлебокомбината, если мне память не изменяет у нас автостоянка? - переключился на конкретный объект Владимир Петрович.
- Как вопрос по жилым домам заблокировали, организовали стоянку, - отозвался Ухваткин.
- Хочешь, поехали со мной на встречу с Малюгиным, я по своим вопросам буду консультироваться, а ты по хлебокомбинату, только один, без помощника, - заторопился Помпеев.
- Сколько он запросит за консультацию?
- Вот там и узнаем, делиться всё равно придётся с кем-то, когда ты не у власти, - пояснял Помпей.
- Что прямо сейчас? - удивился Алексей.
- Ты знаешь, что у меня отпуск на носу, тянуть нет смысла.
- А куда ты собрался в отпуск? - переключился на другую тему Алексей.
- А мне всё равно куда, этим вопросом Полина занимается, ну два-три дня выдержу, обозревая местные достопримечательности, а потом начну пить, и всё будет по барабану, - откровенно изложил свои планы на отпуск бывший мэр.
- Это ты зря, - протяжно вытянул из себя фразу Ухваткин, и было непонятно, то ли он осуждает Помпеева, то ли сочувствует ему.
- Да опостылело всё, и мысли разные в голову лезут, а так хоть голова отдохнёт. Ну, что поехали к заму губернатора? - взглянул вопросительно он на всё ещё сидевшего за столом Алексея.
- Поехали, - согласился тот и встал со стула.
Они покинули кабинет. Виктор отключился от картинки и стал размышлять о сейфе и карточке, затем переместил свой взор внутрь сейфа.
Карточка лежала на конверте поверх каких-то бумаг. "Как учил Хрусталёв, сконцентрироваться на предмете, а затем на месте, куда он будет трансформироваться".
Документы фрагментировались и исчезли. Виктор сфокусировал свой взгляд на поверхности стола прямо перед собой. Стопка появилась ниоткуда, в таком же расположении, как и в сейфе: сверху пластиковая карта "Виза", затем полуоткрытый конверт с вкладышем, где отображались номер счёта и код, внизу два листа договора. Виктор переписал pin-код, немного помедлив и номер счёта: "Вдруг надумаю возвращать деньги".
Через пятьдесят минут вся стопка лежала на своём месте в сейфе. Часть снятых денег с карточки Виктор положил на счёт главврача психиатрической больницы, остальные оставил себе на расходы.
"Всё это крысиные бега, с таким же успехом можно трансформировать купюры прямо из хранилища банка или из банкомата, чем я отличаюсь от Машки и Хрусталёва? Да ничем, мы все трое направляем свои способности на добычу денег. В принципе можно обойтись и без денег, брать то, что необходимо напрямую. Что тогда остаётся? Для чего живём? Развлечения? Месть? Наказывать тех, кто стоит на пути? Судить и наказывать таких, как Помпеев, соседей по даче, чтобы не лезли в чужие дела, главврача, - вот с него мы и начнём".
Он позвонил ему и сообщил о переводе денег.
- Если это так, - ответил грузный самодовольный человек в белом халате, - завтра можете приезжать за справкой.
- А почему не сегодня? - переспросил Виктор.
- Завтра, молодой человек, завтра, таков порядок, - ответили ему на другом конце провода.
Вечером после ужина, сидя на диване перед телевизором, он сообщил об этом Маше.
- Что ж, хорошо, а деньги откуда взял, - спросила она, выглаживая воротничок его рубашки, чтобы не делать это завтра утром.
- Фирма кредитует, - соврал он, не моргнув и глазом.
Блокировку от проникновения они умели ставить оба, потому он не боялся, что она узнает, каким образом он достал денег.
- Вить, - обратилась она к нему, пристально вглядываясь в его лицо, - у тебя всё нормально?
- Что, ты хочешь, Маш? - начал он уже раздражаться, - нормально у меня всё.
- Что я хочу? - неожиданно повторила она вопрос, а потом откровенно и ответила на него, - хочу нормальной семейной жизни.
Она прошла мимо, шелестя халатом, неся в руках отутюженную мужскую сорочку, чтобы повесить её в шкаф на плечики.
- Это значит, ты хочешь, чтобы мы расписались? - съязвил он, помня, чем заканчиваются разговоры о семейной жизни.
- А ты не хочешь? - не столько удивлённо, а сколько отстранённо переадресовала она вопрос ему, повернув голову в его сторону, а руками тем временем цепляя крючок плечиков с рубашкой о перекладину в шкафу.
- Вот распишемся и тогда всё, пойдёт настоящая семейная жизнь, - ёрничал Виктор и, нервничая, начал в беспорядке переключать каналы телевизора.
- Вить, я хочу детей, я хочу заботиться о них и в этом вижу своё предназначение, - как можно спокойно, чтобы его раздражение не перешло в агрессию, излагала Мария свою позицию. Она снова вернулась к гладильной доске, чтобы отгладить уже свои вещи, которые наденет завтра.
- Устраивайся на работу в детский сад и заботься, - начинал переходить на элементы хамства Виктор, что свидетельствовало о его готовности вспылить и наговорить много лишнего.
- Я с тобой серьёзно, а ты насмехаешься, - обиделась она.
- Я ещё не готов стать отцом, - несколько сбавил он температуру накала разговора.
- В том-то вся загвоздка, сначала мы не хотим, а потом уже и не можем, - тихо вздохнула она и отправилась в ванную комнату, тем самым давая понять, что дальнейшее развитие разговора ей понятно.
"Что на неё нашло, - размышлял Виктор уже в одиночестве, - с кем она там общается на своих сеансах белой магии, семейный только Хрусталёв. Кстати о Хрусталёве, пусть гонит его к чертям собачьим, он меня начинает доставать".
Неожиданно услышал раздражённый голос Марии сзади со спины, она стояла в проёме двери и выказывала своё недовольство:
- Так, чем тебе помешал Хрусталёв? И это вместо благодарности за восстановление твоей памяти?
- Прицепился старикан к молодым женщинам и каждый день за бесплатно просматривает эротику, - выпалил Виктор первое, что пришло ему на ум.
- Ты ревнуешь? Не переживай, он этого не делает, он дал слово и держит его, - улыбаясь она вошла в комнату и встала напротив Виктора.
В этот момент ей было приятно осознавать, что любимый мужчина ревнует её, в этом был хотя и малый, но всё же намёк на то, что она ему не безразлична.
- Откуда ты знаешь, с его слов? - продолжал упорствовать Виктор, но лица не поднимал и прятал свой взгляд в телевизор.
- Я чувствую, когда меня раздевают взглядом, и некоторые женщины, без браслета, обладают таким даром, но не знают, как его называть и как им пользоваться, - она, говоря, подошла вплотную к нему и начала теребить его вихры, так делают матери с непослушными сыновьями.
- В отличие от тебя он научился грамотно пользоваться браслетом потому, что его сознание очищено, а с тобой происходят странные вещи, твоя аура блекнет, ты нормально себя чувствуешь? - неожиданно по-матерински отклонив его голову назад, так чтобы видеть его лицо, спросила она.
- С каких пор ты стала ясновидящей? - удивился он.
- Не знаю, наверное, со второго браслета, я вижу что-то, но не знаю, как этим пользоваться и трактовать.
- Поговори с Хрусталёвым, у того над головой наверняка нимб сияет, он у нас почти святой.
- Нет у него никакого нимба, обыкновенная аура, но светлей и чище твоей, а потом, ты же не разрешаешь.
- Как будто в таких вопросах меня слушаешь.
- Нам нужно всем троим организовать что-то вроде семинара по обмену опытом, хотя бы раз в неделю, как мы раньше это делали с тобой, а потом и с Хрусталёвым.
- С ним общаться, а тем более обмениваться опытом я не буду, мы же антиподы.
- Нам всем нужно хорошо подумать.
- Думай, не думай, но моё мнение ты уже знаешь, слушай, а свою ауру ты видишь?
- Нет, только чувствую, зеркалом воспользоваться в этом случае нельзя, зеркало тонкие энергии не отражает, она, как бы наоборот, поглощает их.
"Завтра непременно поговорю с Хрусталёвым на такую тему", - подумала она.
На следующий день она выполнила вечернюю установку и поделилась своими размышлениями с Хрусталёвым.
- Андрей Викторович, у меня возникло желание обмениваться опытом по использованию браслетов, проводить что-то вроде семинара раз в неделю, как вы на это смотрите?
- Положительно, - отозвался Хрусталёв, - только в какой форме и в каком составе?
- Вы тоже не желаете общаться с Черниковым, как и он с вами? - уточняла она его позицию.
- Ну, общаться нам так и так придётся, коль иногда мы будем встречаться; просто тот обмен, который планируете проводить вы, будет менее продуктивным, если там мы с ним начнём пикироваться, - прояснил он свой взгляд на семинар втроём.
- Хорошо, давайте хотя бы попарно организуемся, - не отступала Мария.
- Что вы в настоящий момент хотите обсудить? - неожиданно сразу перешёл он к сути дела.
- У меня много накопилось вопросов, ну, вот хотя бы про внешний разумный голос, я перестала его слышать, - уточнила она, - не знаю, хорошо это или плохо, но его нет сейчас.
- Ага, мне приходится напоминать вам ваши же слова, нужно очистить сознание, - радостно включился в обсуждение Хрусталёв, - что-то мешает поступлению информации, блокирует канал.
- Моё сознание чисто, все помыслы позитивны, - уверенно, ни секунды не колеблясь в выборе слов, ответила гадалка.
- Возможно, что-то тёмное в вашем окружении, - продолжал настаивать Хрусталёв.
- Вы думаете это связанно с появлением Виктора, - задумчиво произнесла она, - конечно, здесь присутствует когерентность во временном периоде, но ведь я люблю его, что должно компенсировать.
- Я не могу конкретно указать причину, то ли затемнение или обрыв наступил, возможно, добрые дела не делаются за деньги.
- Даже так? Что ж, мне необходимо понаблюдать за собой.
- Что ещё?
- Вы знаете, это связано с воспоминаниями, с памятью.
- Вы видите себя со стороны сверху, - опередил её Андрей Викторович и улыбнулся.
- Как вы догадались? - и она тут же смутилась, - ну да, понятно.
- Я, кстати, сам собирался спросить вас об этом, - не останавливаясь, он продолжал, - я предполагал, что ракурс обзора, сверху вниз, возможен только у меня, и связано это с приобретёнными навыками лётной работы; но видно, я ошибался, вы-то никогда не летали, по крайней мере, в кабине пилотов, а вид именно такой.
Они замолчали и не заметили, как начали общаться телепатически, скорость и точность выросли неимоверно, ведь здесь не нужно подбирать слова. Каждый думал о своём, но лишь для того, чтобы сканы передать другому, но тут же воспринимал и осваивал поступающую информацию.
Хрусталёв увидел деревню Машки Антоновой, как называли её тогда, в её коротких фрагментарных воспоминаниях о детстве: старая школа у Церковного пруда зимой; новогодняя ёлка у подружки Надьки; кромка берега Ячмёнского пруда, о который ударяется волна. Всё это наблюдается сверху, со стороны, и только в первом случае тёмная фигурка девочки в зимней одежде на белом снегу, спешащая в сторону замёршего пруда, имела непосредственное отношение к женщине, сидевшей в настоящий момент напротив в кресле через журнальный столик. Всё остальное - лишь сельские пейзажи, привычные для любого человека, проживающего там. Необычность лишь в том, что отложились они в памяти пару десятков лет назад, да в таких пазлах, в которых он и не видел их никогда, ну например: волну, разбивающуюся о берег со стороны воды.
А Мария побывала в кабине вертолёта, несущегося над ярко-жёлтым полем подсолнечника. Вот впереди быстро приближается зелёная посадка, деревья становятся отчётливей, видны листочки и веточки, и, кажется, что вертолёт пройдёт сквозь них, но нет, в самый последний момент он взмывает вверх над ними. Теперь на мгновенье видно голубое чистое небо, затем он снова клюёт стеклянным носом, но теперь под ним уже другое поле, пшеничное, с бледно-кремовым оттенком.
- Вот и говорится во многих источниках, "познайте себя, и тогда многое откроется вам", - задумчиво произнесла Мария.
- Такой короткий обмен, сколько нового дал каждому из нас, не правда ли? - откликнулся Хрусталёв.
- Да, я согласна, ну а вы больше не занимаетесь перемещениями? - сменила она неожиданно тему.
- Пока нет, нет надобности, нет цели, а просто так, интуитивно чувствую, этого не следует делать, - откровенно поделился он своими планами.
- Вы уже что-то задумали? - улыбнулась она чему-то, не смотря в его сторону, а направив взор куда-то вверх перед собой, словно там где-то плыли ей только видимые субтитры его мыслей.
- Сложно скрывать от вас, я планирую поговорить с Рогалёвым, чтобы он выступил в роли руководителя, - начал он комментировать свои замыслы и в тоже время закрываться, делать свой мыслительный процесс, недоступным для неё.
- О! Тут я вам не помощница, - воскликнула она и встала с кресла, поняв, что их первый обмен мыслеформ окончен.
- Я понимаю, да ещё и сам не решил, как к нему подступиться и стоит ли? - ответил он и тоже поднялся с кресла.
"С Витей у нас обмена не получится, он всегда закрыт от меня, что-то скрывает", - делала она уже свои выводы, покидая комнату.
"Чудно, вообще-то, увидеть детство другого человека в мгновение, словно настоящее время остановилось и ждало, пока я закончу смотреть немое кино, но полное чувств и переживаний", - удивлялся сам себе Хрусталёв, выходя из комнаты следом за Марией.
Гадалка прошла на кухню, где за столом сидела Инна. Та увидела, что Хрусталёв повернул вправо по коридору на выход, и позвала его:
- Андрей Викторович, а вы не хотите присоединиться к нам и выпить чашечку кофе?
- Спасибо, Инна, но мне уже пора, да и не хочется, если честно, - ответил он, остановившись и заглядывая в кухню, - пойду работать.
Когда стукнула входная дверь, что свидетельствовало о её закрытии, Инна спросила гадалку:
- Что вы сделали, Марья Анатольевна, с нашим старичком, он, по-моему, ушёл не в себе?
Марья Анатольевна ничего не ответила Инне, потому что она точно была "в себе", в своих размышлениях, а наливала кофе, усаживалась за стол "на автопилоте", и теперь она истинно знала действенное значение такого выражения, можно сказать изнутри.
Глава 10
Два телефонных звонка одинаковые по значимости для лиц производящих их, но противоположные по своей сути, осуществились почти в одно и тоже время и с одним и тем же результатом. Ухваткин договорился наконец-то о встречи с Варевым, а Хрусталёв добился аудиенции у Рогалёва.
Ищите и найдёте, стучите и откроют вам, так или почти так преподносятся мудрости бытия в библии, только что искать и куда стучаться многим, прожившим, по мнению окружающих, долгую жизнь, так и не даётся это понимание, ускользает, теряется в абстрактности, и кажется, никаким боком не относится к ним.
Они встретились в уличном кафе на проспекте Кирова. Кафе выбрал Варев сам, салон автомобиля, как место встречи, уже не возникал даже в мыслях ни у того, ни у другого по известным причинам.
"Мог бы выбрать заведение приличней, или у него после взрыва крыша съехала, возможно, это просто его территория", - читал мысли своего шефа Черников, идя с ним на стрелку.
Алексей Иванович и Виктор двигались по многолюдному местному "Арбату" навстречу людскому потоку. Им постоянно приходилось лавировать, чтобы не столкнуться с выскакивающими прямо на них зеваками. А шли они против потока лишь потому, что на этой стороне должно быть "злосчастное", по словам Ухваткина, кафе.
В последнее время Ухваткин мало ходил пешком, но центр знал хорошо потому, что в детстве жил рядом. В текущем времени капитальных изменений здесь не произошло, ничего не снесли и не отстроили нового, обновили лишь покраску фасадов и рекламы добавили, но многие заведения, которые он знал раньше, исчезли скорей всего по чисто экономическим причинам, аренда очень дорога.
Вот потому и блуждали они в настоящий момент, выискивая магазинчик "Белочка", единственно названный ориентир их будущим собеседником, на длинном расстоянии между параллельными улицами Горького и Вольской, так как летние выносные кафе по большей части название имели лишь в регистрационных документах.
- Встретимся в летнем кафе, там, где в советские времена был магазин "Белочка", - сказал по телефону Глеб Викторович Ухваткину, - я надеюсь, вы не забыли? Или трудно вспомнить то, что не знаешь?
"Белочку-то" он знал, кто не знал магазин конфет и сладостей, только тот, кто не любил сладости, но канул он в лето и остался лишь в памяти тех, кто знал. Что за манера у людей называть места или улицы их старыми названиями, и что за манера так часто переименовывать улицы и менять названия общеизвестным заведениям.