Грибо, развалившийся в кресле, лениво приоткрыл жёлтый глаз.
- Эй, слезай. - Матушка сняла кошку с головы и аккуратно поставила на пол. - Думаю, у госпожи Ягг найдётся для тебя молоко на кухне.
- Найдётся-то найдётся, но не слишком много, - отозвалась нянюшка. - Прямо как будто пьёт его кто, честное слово!
Грибо широко распахнул глаз и тихо зарычал.
- Ты точно знаешь, что делаешь, Эсме? - забеспокоилась нянюшка, потянувшись за подушкой, чтобы метнуть её в кота, если что. - Он совершенно не терпит чужаков на своей территории.
Крохотная кошечка Эй сидела на полу и намывала ушки. Когда Грибо встал, она посмотрела на него невинным котёночьим взглядом. А потом взвилась в воздух и приземлилась котяре прямо на нос, вонзив все коготки.
- Она тоже, - проговорила матушка, глядя, как Грибо вылетел из кресла, шумно промчался по комнате и исчез в направлении кухни.
Из кухни донёсся грохот кастрюль, потом наступила тишина, и только упавшая последней крышка с тихим дребезгом некоторое время крутилась на полу.
Кошечка неслышно вернулась в комнату, запрыгнула в опустевшее кресло и снова свернулась клубком.
- На прошлой неделе он половину волчьей туши приволок, - сказала нянюшка Ягг. - Ты точно не крекс-фекспериментировала над этим котёнком, а, Эсме?
- Что ты, мне бы такое и в голову не пришло, - сказала матушка. - Просто она твёрдо знает, чего хочет. - Она повернулась к Тиффани: - Думаю, пока что Зимовей не будет тебя донимать. Идёт настоящая зима, и ему не до тебя. А тем временем госпожа Ягг научит тебя… тому, что она знает.
И Тиффани подумала: интересно, сильно нянюшка меня засмущает или не очень?
Где-то в снегах посреди продуваемой всеми ветрами пустоши небольшой отряд странствующих библиотекарей, сгрудившись вокруг походной плиты, ломал головы, что бы такого ещё пустить на дрова.
О библиотекарях Тиффани было известно немногое. В чём-то они походили на странствующих учителей и священников, все они заглядывали даже в самые маленькие и отдалённые деревушки и несли людям то, без чего люди легко обходились неделями, но в чём порой остро нуждались: молитвы, лекарства или факты. Библиотекари давали почитать книгу за пенни, хотя зачастую принимали в оплату и еду или чистую ношеную одежду. Если принести книгу в дар библиотеке, взамен они бесплатно разрешали почитать любые десять книг.
Порой где-нибудь на опушке леса можно было увидеть две или три их повозки, устроившиеся на стоянку, и уловить запах клея, которым библиотекари лечили самые старые книги. Некоторые из их книг были такими древними, что даже буквы в них поблёкли, истёртые взглядами тысяч читателей.
Библиотекари были овеяны тайной. Говорили, что они с одного взгляда понимают, какая книга тебе нужна, и умеют одним только шипением лишить человека голоса.
Но сейчас они рылись на полках в поисках знаменитого труда Т. X. Мышевода "Выживание в снегах".
Положение было отчаянным. Быки, тянувшие повозку, сорвались с привязи и убежали, когда странники попали в метель, огонь в плите догорал, но что хуже всего, догорала и их последняя свеча, и они понимали, что скоро не смогут читать.
- Волнолом Низагрош в книге "В стране снежных горностаев" пишет, что участники одной злополучной экспедиции в Китовый залив выжили, питаясь супом из пальцев собственных ног, - сказал младший библиотекарь Буркни.
- Интересно, - отозвался старший библиотекарь Свинсли, перебирая книги полкой ниже. - А рецепт он приводит?
- Нет, но, возможно, что-нибудь подходящее есть в "Кулинарии на грани" Каркараны Протеччи. Это у неё мы нашли вчерашний "Калорийный сюрприз из варёных носков"…
Раздался громкий стук в дверь. Дверь состояла из двух частей, чтобы можно было открыть только верхнюю половину и штамповать формуляры на узкой планке, прибитой к нижней. Стук продолжался, в щель нанесло снега.
- Надеюсь, это не волки, как в прошлый раз, - сказал Буркни. - Я из-за них всю ночь не спал.
- А волки стучатся? Можно посмотреть, что пишет капитан Какс Кусто в "Волчьих обычаях", - предложил старший библиотекарь Свинсли. - Но может, ты просто откроешь дверь? Да поторапливайся! Свеча вот-вот догорит!
Буркни открыл верхнюю половинку двери. На ступеньках повозки стоял высокий силуэт, едва различимый в мерцающем, процеженном облаками лунном свете.
- Мне нужна любофь, - заявил гость.
Младший библиотекарь подумал минуту, потом спросил:
- В такую погоду?
- Вы ж книженники или как? - резко спросил незнакомец.
- Да, мы… А, любовь! Романтические приключения! Конечно! - с явным облегчением сказал старший библиотекарь Свинсли. - Думаю, вам нужна госпожа Дженкинс. Госпожа Дженкинс, выйдите к нам, будьте добры!
- А у вас там, я зырю, мёрзло, - сказал посетитель. - Сосули прям с потолков виснут.
- Да, но, к счастью, нам удаётся не подпускать их к книгам, - сказал старший библиотекарь. - Госпожа Дженкинс, этот, гм, господин, желает почитать что-нибудь о любви. Полагаю, это по вашей части.
- Да, сэр. - Госпожа Дженкинс показалась из-за стеллажа. - Какого рода любовные романы вас интересуют?
- Такенные с облогой, стрыницами и чтобы словей побольше, - пояснил посетитель.
Госпожа Дженкинс, давно привыкшая к подобным запросам, скрылась в тёмной глубине фургона.
- Эти чучундры напрочь учокнутые! - заявил новый голос. Он исходил вроде бы от незнакомца в чёрном, но откуда-то значительно ниже головы.
- Прошу прощения? - не понял старший библиотекарь Свинсли.
- Ах, пустяковины, - поспешно сказал незнакомец. - Эт’ у меня коленье ноет, давнишняя история.
- Чего б им просто не попалить все ихние книжины? - проворчало невидимое колено.
- Звиняй, эти коленьи так и норовят обпозорить человека. Ох и умучился я с ними, - сказал незнакомец.
- Я знаю, как оно бывает. Мои локти тоже не дают мне покоя в плохую погоду, - согласился старший библиотекарь.
В нижних регионах посетителя явно шла борьба, и незнакомец покачивался, как тряпичная кукла.
- С вас пенни, - сказала госпожа Дженкинс. - И я должна записать ваше имя и адрес.
Гость в чёрном содрогнулся.
- Но я… мы нипочём не грим наши имена и адресы, - выпалил он. - Релихия запрещает. Э… Послушайте, не хочу быть такой наглой позадницей, как моё коленье, но чегой вы тут седаете и умерзаете вусмерть?
- Наши быки разбежались, а снег, увы, слишком глубок, чтобы можно было идти пешком, - объяснил Свинсли.
- Ах-ха. Но у вас есть печура и малакуча сухих старых книжин, - сказал незнакомец.
- Да, конечно. - Библиотекарь посмотрел на посетителя озадаченно.
Повисла одна из тех пренеприятных пауз, которые образуются, когда собеседники совершенно не готовы принять точку зрения друг друга.
Потом раздалось:
- Ну, тады давай мы - я и моё коленье - пойдём сыскнём вашиих му-зверей, а? - предложил загадочный незнакомец. - Нехудо за пенни, ыть? Громазд Йан, я тебе щаз кыкс накидаю по перво число!
Незнакомец покачнулся назад и исчез - или, скорее, выпал - из виду. Послышался шум драки, потом - удаляющиеся в снежную мглу вопли: "Раскудрыть!"
Библиотекари уже хотели закрыть дверь, когда услышали испуганное мычание быков. Мычание быстро приближалось.
Две снежные волны катились по искрящейся в свете луны пустоши. Быки мчались на них, словно любители кататься на досках в море, и истошно вопили на луну. В нескольких шагах от фургона они остановились, снег улёгся. Мелькнуло что-то синее и рыжее, и любовный роман исчез, как не бывало.
Но самое удивительное, по единодушному мнению библиотекарей, было то, что быки примчались к ним задом наперёд.
Смущаться от рассказов нянюшки Ягг оказалось трудно, потому что её жизнерадостный смех прогонял любое смущение. Саму её не могло смутить ничто.
В этот день Тиффани, поддев лишнюю пару носков, чтобы избежать нечаянного озеленения, отправилась вместе с нянюшкой "обходить дома", как это называли ведьмы.
- Ты ведь ходила по домам с госпожой Вероломной? - спросила нянюшка.
К горам со всех сторон стягивались пухлые тяжёлые тучи. Ночью наверняка выпадет ещё больше снега, чем вчера.
- Да. И с тётушкой Вровень, и с госпожой Жилетт.
- И как, нравилось оно тебе? - Нянюшка плотнее запахнула плащ.
- Иногда. То есть я знаю, почему мы этим занимаемся, но порой кажется, что нет уже никаких сил терпеть человеческую глупость. А вот лечить людей мне очень даже нравится.
- Недурно разбираешься в травах небось?
- Нет. Я очень хорошо разбираюсь в травах.
- А ты не скромничаешь, да? - усмехнулась нянюшка.
- Если бы я не понимала, что очень хорошо разбираюсь в травах, я была бы полной дурой, госпожа Ягг, - сказала Тиффани.
- Это верно. Хорошо. Хорошо, когда в чём-то хорошо разбираешься. А теперь давай окажем небольшую услугу…
…одной старушке, которую надо было помыть, насколько это возможно при помощи двух латунных тазов и тряпок. И это было ведьмовское дело. А потом они навестили женщину, которая недавно родила, и это тоже было ведьмовское дело. А потом - человека со страшной раной на ноге, и нянюшка сказала, что нога очень хорошо заживает, и это тоже было ведьмовское дело. А потом они отправились к нескольким домишкам далеко на отшибе, зашли в один из них и поднялись по узкой деревянной лестнице в тесную спальню, где какой-то старик выстрелил в них из арбалета.
- Что, старый чертяка, не сдох ещё? - весело приветствовала его нянюшка. - Выглядишь молодцом. Зуб даю, парень с косой забыл, где ты живёшь!
- Пусть приходит, я только того и жду, госпожа Ягг, - оскалился в ответ старик. - Уж если мне придётся помереть, я и его с собой прихвачу!
- А это вот Тифф, она на ведьму учится, - сказала нянюшка, повысив голос. - Тифф, это господин Конщавел… Тифф? - Она прищёлкнула пальцами перед лицом Тиффани.
- А? - отозвалась Тиффани. Взгляд её застыл от ужаса.
Звук спущенной тетивы, раздавшийся, когда нянюшка открыла дверь, сам по себе здорово её напугал. Но Тиффани на миг показалось, что стрела пронзила нянюшку Ягг насквозь и застряла в косяке.
- Как тебе не стыдно, Билл, стрелять в девочек, - пожурила старика нянюшка, взбивая его подушки. - И госпожа Лозоход жаловалась, что ты всякий раз в неё стрелы пускаешь, когда она приходит тебя навестить, - добавила она, опуская свою корзинку на пол возле кровати. - Разве так поступают с почтенной женщиной, которая приносит тебе еду, а? Стыдись!
- Прости, нянюшка, - смутился старик. - Просто она тощая и ходит в чёрном. Немудрено и ошибиться, впотьмах-то.
- Старина Конщавел лежит и ждёт Смерть, Тифф, - пояснила нянюшка Ягг. - Госпожа Ветровоск помогла устроить для него ловушки и сделать особые стрелы, верно, Билл?
- Ловушки? - шёпотом переспросила Тиффани.
Нянюшка подтолкнула её локтем и показала на пол. По всему полу щетинились страшные зубастые капканы. Все они были нарисованы углем.
- Верно я говорю, Билл? - повторила нянюшка громче. - Она помогла тебе с капканами!
- Помогла! - подтвердил господин Конщавел. - Ха! Не хотел бы я разозлить эту женщину!
- Правильно, так что больше не стреляй ни в кого, кроме Смерти, договорились? А то матушка не будет тебе помогать. - Нянюшка поставила на старый деревянный ящик, служивший столиком у кровати, бутылку. - Твоё зелье, только что сваренное. Где она держит твою боль?
- Прямо тут, над плечом, нянюшка. Там она меня совсем не беспокоит.
Нянюшка прикоснулась к плечу старика и, казалось, на минуту задумалась.
- Такая бело-коричневая загогулина? Вытянутая малость?
- Точно, нянюшка. - Старик потянул пробку из бутылки. - Корчится там, а я знай себе посмеиваюсь.
Он откупорил бутылку, и комната наполнилась запахом яблок.
- Она уже немаленькая, и растёт, - сказала нянюшка Ягг. - Матушка Ветровоск зайдёт вечером и заберёт её.
- Твоя правда, нянюшка. - Старик наполнил свою кружку до краёв.
- Только постарайся уж в неё-то не стрелять. Она от этого только злится.
Когда они выбрались из лачуги Конщавела, снова пошёл снег. Большие пушистые хлопья падали с неба и останавливаться не собирались.
- На сегодня вроде всё, - объявила нянюшка Ягг. - Мне ещё надо повидать кой-кого в Ломте, но это уж завтра, на метле полетим.
- Стрела, которую он выпустил в нас… - начала Тиффани.
- Воображаемая, - улыбнулась нянюшка.
- Но на мгновение она показалась настоящей!
- Ты не поверишь, что Эсме Ветровоск может навоображать!
- Например, капканы для Смерти?
- О да. Что ж, зато у старика не гаснет воля к жизни. Он уже на пути к Двери, бедняга. Хорошо хоть Эсме заботится, чтобы он не страдал от боли.
- И поэтому боль парит у него над плечом? - спросила Тиффани.
- Ага. Эсме её туда пристроила, так что старику совсем не больно, - сказала нянюшка.
Снег скрипел у них под ногами.
- Я и не знала, что вы так можете! - воскликнула Тиффани.
- Я могу так только с малой болью, зубной там или вроде того. А вот Эсме в этом деле нет равных.
Как припрёт, любая ведьма забывает свою гордость и зовёт матушку на помощь. Она, видишь ли, здорово в людях понимает. Но вот ведь странно, при этом их совсем не любит.
Тиффани взглянула на небо, а нянюшка была из тех, с кем очень нелегко, потому что они всё замечают.
- Что, гадаешь, не заявится ли твой дружок? - спросила она, широко ухмыляясь.
- Нянюшка! Ну в самом деле! - возмутилась Тиффани.
Однако нянюшку Ягг пристыдить было невозможно.
- Но ведь это правда, скажешь, нет? Хотя, если подумать, он ведь всегда рядом. Ты идёшь сквозь него, он ложится на твои плечи, ты отряхиваешь его с башмаков, когда входишь в дом…
- Не говорите так, пожалуйста, - попросила Тиффани.
- Да и вообще, что значит время для духа? - продолжала щебетать нянюшка как ни в чём не бывало. - И знаешь, я думаю, снежинки не сами себя лепят, особенно если надо им правильно руки-ноги приделать…
Она следит за мной краем глаза, подумала Тиффани. Хочет посмотреть, покраснею я или нет. Это уж наверняка.
Тут нянюшка вдруг игриво ткнула её локтем под ребро и засмеялась, как она это умела, - услышь этот смех камни, и те бы покраснели.
- А ты молодец! Было у меня несколько приятелей, которых я бы с удовольствием с башмаков отряхнула!
Вечером, собираясь лечь спать, Тиффани обнаружила под подушкой книгу.
Автором значилась Марджори Дж. Бюстье, заголовок, отпечатанный огромными красными буквами, гласил: "ИГРУШКА СТРАСТЕЙ", а под ним шла надпись буквами помельче: "Боги и Люди говорили, что им не суждено быть вместе, но они не желали слушать!! Душещипательнейшая история пылкой любви от автора "Разлучённых сердец"!!!"
На обложке была довольно крупно нарисована темноволосая молодая женщина, одетая, на взгляд Тиффани, довольно скудно. И волосы, и одежды её развевались на ветру. Лицо у неё было отчаяннорешительное и в то же время немного неприветливое. За женщиной издалека наблюдал красавец на лошади. Похоже, бушевала гроза.
Странно. На титульном листе стоял библиотечный штамп, а нянюшка никогда не брала книг в библиотеке. Что ж, можно и почитать немного, прежде чем задуть свечу…
Тиффани перевернула первую страницу. Потом вторую. Дойдя до девятнадцатой, она встала и нашла "Неурезанный словарь".
У Тиффани были старшие сёстры, так что кое-что об отношениях с мужчинами она вроде бы знала. Но Марджори Дж. Бюстье понимала многие вещи до смешного неправильно. На Меловых холмах ни одна девушка не стала бы убегать от молодого человека, который достаточно богат, чтобы разъезжать на собственной лошади. А если бы и стала, то недолго, недалеко и непременно так, чтобы он сумел её догнать. А ещё Mere, героиня книжки, ничегошеньки не понимала в фермерстве. Кому нужна жена, не способная дать корове лекарство или поднять молодого кабанчика? Какой от неё прок в хозяйстве? Губы как спелые вишни - это прекрасно, но, сколько ни красуйся с таким личиком, коровы от этого сами не подоятся, а овцы не постригутся.
И, кстати, об овцах. Эта Марджори Дж. Бюстье вообще что-нибудь смыслит в овцеводстве? Дело происходит летом, на ферме, где разводят овец, так? Ну и когда, спрашивается, была стрижка? Для пастухов это второе по важности событие в году, а про него в книжке ни слова!
Конечно, возможно, они держали подушных баранов или долинных куркулей, которые не требуют стрижки, но это редкие породы, почему же об этом не написано?
А тот случай в пятой главе, когда Mere отправилась с Роджером собирать орехи, бросив овец на пастбище? Это ж надо вовсе ума лишиться, чтобы такое натворить! Овцы ведь разбредутся и потеряются! Да и вообще, какой дурак ходит по орехи в июне?
Тиффани прочла ещё несколько страниц и подумала: а, ясно. Хмм. Ха. Не за орехами они пошли, значит. На Меловых холмах это зовут "искать кукушкины гнёзда".
Тут ей пришлось отложить книжку, чтобы сходить вниз за новой свечой. Вернувшись, Тиффани забралась обратно в постель, дождалась, пока ноги согреются под одеялом, и снова взялась за чтение.
Mere может выйти замуж за Вильяма, мрачного и черноглазого владельца аж двух с половиной коров, или поддаться на ухаживания Роджера, который зовёт её "моя гордая красавица", но на самом деле он явно негодяй, потому что ездит на чёрном жеребце и носит усы. И кого же ей выбрать?
А с чего она решила, что ей непременно надо выйти замуж не за одного, так за другого? И кто делает всю работу, пока она кокетливо прислоняется то к стенке, то к забору и надувает губки? И если она будет всё время расхаживать в таком наряде, то точно простудится.
Просто удивительно, как мужчины всё это терпят. Однако тут есть над чем подумать…
Тиффани задула свечу и скользнула под стёганое пуховое одеяло, белое как снег.
Меловые холмы укрывал снег. Он ложился на землю вокруг овец, и овцы среди белизны казались желтоватыми. Он застил звёзды, но искрился собственным светом. Он лип к окнам домов, и окна слепли, оранжевые огоньки свечей не могли пробиться в ночь. Но замок был ему не по зубам. Замок стоял на холме чуть в стороне от деревни, его каменная башня высилась над крытыми соломой домишками, утверждая свою власть. Дома, казалось, проросли из земли, а замок - наоборот, пригвоздил её к месту. Он будто заявлял: "Я владею".
Роланд сидел у себя в комнате и тщательно подбирал слова для нового письма. На стук в дверь он не обращал внимания.
Аннаграмма, Петулия, госпожа Вероломна - Тиффани постоянно упоминала чужестранцев со странными именами. Иногда он пытался представить их себе и гадал, уж не сочинила ли она всё. Со слов Тиффани выходило, что ведьмовское ремесло… совсем не такое, как его расписывают. Это скорее…
- Ты слышал, негодник? - В голосе тёти Дануты звенело торжество. - Теперь твоя дверь закрыта на засов снаружи! Ха! Это для твоего же блага, разумеется. Будешь сидеть здесь, пока не надумаешь извиниться.