- Скоро он будет здесь, - ответил Меркуций. - Живодер позвал его.
Узас полуприкрыл черные глаза тяжелыми веками. С губ его стекала кровь, в равной пропорции смешанная со слюной.
- Кто?
- Талос. Ты только что… только что спрашивал, где он.
Узас покачивался, отвесив челюсть. В углах его тонких губ пузырилась кровь. И без модификаций, совершенных хирургами легиона, - даже останься он простым человеческим мальчишкой, а не превратись в это сломленное живое оружие, покрытое заплатами после сотен битв, - Узас был бы исключительно непривлекателен на вид. Все, что произошло за время его жизни в легионе, сделало его лишь отвратительнее.
- Узас? - настойчиво повторил Меркуций.
- Хм-м?
- Ничего, брат.
Он переглянулся с Кирионом.
- Ничего.
Минуты утекали, а три воина стояли в молчании. Северные двери вновь и вновь распахивались на визжащих направляющих. Группа за группой в апотекарион вваливались члены команды, волоча с собой своих раненых.
- Странно, что сюда набилось столько смертных, - задумчиво произнес Меркуций.
Учитывая, что на многих палубах были медицинские части, это было действительно странно. Экипаж знал, что главный апотекарион - логово Живодера, и очень немногие добровольно согласились бы попасть под его ледяной взгляд и беспощадные лезвия.
- Смертные знают, что они просто расходный материал, - кивнул Кирион. - Их гонит сюда лишь отчаяние.
Талос вошел с последней группой. Пророк, не обращая внимания на суету смертных у его ног, направился прямиком к Вариилу. Септимус и Октавия следовали за ним. Оружейник немедленно свернул к одному из столов и принялся помогать работавшему там медику.
- Септимус, - приветственно проворчал хирург, - начинай зашивать эту рану на животе.
Октавия наблюдала за его работой, понимая, что лучше не вмешиваться и не лезть с предложениями помощи. Смертные всегда сторонились навигатора, независимо от ее намерений. Проклятие третьего глаза, даже когда он был спрятан под засаленной банданой. Все они знали, что она такое и что делает для их господ и повелителей. Никто из них не хотел даже глядеть в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться. Так что она продолжала ходить следом за Талосом, держась на почтительном, с ее точки зрения, расстоянии.
Талос подошел к Вариилу. В резком свете апотекариона повреждения его брони были еще заметнее.
- Где труп Ксарла? - спросил апотекарий.
Талос протянул ему запечатанный криоконтейнер.
- Вот все, что тебе нужно, - сказал он.
Когда Вариил принял сосуд, пальцы его слегка дрогнули. Живодер не любил, когда другие неумело делают ту работу, которую он мог выполнить идеально.
- Очень хорошо.
- Это все?
Талос оглянулся на Кириона, Узаса и Меркуция, готовый присоединиться к ним.
- Нет. Ты давно задолжал мне беседу, пророк.
- Нам надо поставить на колени планету, - напомнил Талос.
Взгляд льдисто-голубых глаз Вариила, столь непохожих на угольно-черные глаза ностраманцев, все еще скользил по комнате, всматриваясь в детали. Талос подумал, что это еще одна черта, отличающая апотекария от Повелителей Ночи, рожденных на Нострамо. Неизвестно, в силу ли привычки или генетического наследия, но большинство воинов Восьмого легиона либо пялились в одну точку, либо смотрели на собеседника. Внимание Вариила было куда более рассеянным.
- Половина наших воинов мертва или умирает, - заметил апотекарий, - как и сотни смертных членов команды. Необходимо собрать геносемя и провести операции по аугметическому протезированию.
Талос потер виски костяшками пальцев.
- Тогда делай то, что нужно. Я поведу остальных на поверхность.
Какое-то время Вариил молчал, переваривая информацию.
- Зачем? - наконец спросил он.
Вокруг него продолжали кричать и стонать мужчины и женщины. Это напомнило Талосу Галерею Криков со всеми ее дрожащими руками, тянущимися из стен в бессловесной пытке. Ему захотелось улыбнуться, по-настоящему улыбнуться - непонятно почему.
- Что "зачем"? - переспросил Талос.
- Зачем атаковать Тсагуальсу? Зачем вообще идти в атаку? Зачем спешить довершить начатое именно сейчас? Ты не был особенно щедр на ответы в последнее время.
Голубоватые вены на щеках Талоса изогнулись зигзагами молний в ответ на недовольную гримасу.
- Чтобы позволить псам сорваться с поводка и вдоволь потерзать добычу. Чтобы дать Восьмому легиону возможность побыть самим собой. И в первую очередь это должно стать символом. Тсагуальса была нашим миром, и мы оставили ее позади безжизненной. Такой она и останется впредь.
Вариил медленно перевел дыхание. Его взгляд - редкий случай - надолго остановился на Талосе.
- Население Тсагуальсы, и без того жалкое, сейчас забилось в штормовые убежища и трясется в страхе перед безликим гневом, разорившим их столицу. Они знают, что ужас вернется, и да, я полагаю, ты прав: когда легион сорвется с поводка и вдосталь наиграется жизнями тех бедняг на поверхности, все воины будут воодушевлены тем страхом, что навели на смертных, и последовавшей безнаказанной резней. Но этот ответ меня не удовлетворяет. Ты видишь пророческие сны, но, проснувшись, не можешь вспомнить свои видения. Ты действуешь на основе того, что едва помнишь и практически не понимаешь.
Талос снова вспомнил первый момент своего пробуждения: цепи, приковывающие его к командному трону, и обзорный экран с серым ликом Тсагуальсы, глядящим с безмолвного спокойствия орбиты.
- Где мы?
Первый Коготь присоединился к нему - ряд бесстрастных масок-черепов и скрежещущих сочленений доспеха.
- Ты не помнишь, какие отдал нам приказы? - спросил Ксарл.
Талос постарался не выказать раздражения.
- Просто ответь мне - где мы?
- Мы на Восточной границе, - отозвался Ксарл. - Вдали от света Астрономикона, на орбите того мира, куда ты так упорно желал отправиться.
Вариил нарушил задумчивость пророка недовольным ворчанием:
- Ты сам не свой с тех пор, как мы захватили "Эхо проклятия". Ты осознаёшь это?
Можно было подумать, что они беседуют наедине, обсуждая все это в тишине комнаты для медитаций, а не в кровавом аду главного апотекариона.
- Не знаю, - признался Талос. - Моя память словно горная цепь - там плато, здесь провал, где-то переполнена, а где-то царит пустота. Я даже не уверен уже, что вижу будущее. То немногое, что я помню, запутано, словно нити судьбы сплелись в клубок. Это больше не пророчество - по крайней мере, в моем понимании.
Если что-то из сказанного и удивило Вариила, он не подал виду.
- Много месяцев назад ты объяснил мне, почему хочешь отправиться сюда, брат. Ты говорил, что тебе приснилось, будто на Тсагуальсе снова появились люди, и ты хочешь увидеть это собственными глазами.
Талос отступил в сторону, потому что двое воинов Третьего Когтя притащили убитого брата и взвалили на стол.
- Ловец Душ!.. - приветствовал его один.
Талос наградил его гневным взглядом и отвел Вариила прочь.
- Я не помню такого сна, - сказал он апотекарию.
- Это было несколько месяцев назад. Твое состояние ухудшается уже давно, но сейчас болезнь прогрессирует быстрее. Сосредоточься вот на чем, Талос: ты хотел вновь очутиться в здешних небесах. Теперь мы здесь. И те самые смертные, которых ты видел во сне, закапываются в землю, бессильные и безоружные, горько сожалея о нашем возвращении. И даже сейчас, когда твое желание исполнилось, ты все еще пуст, память к тебе так и не вернулась. Ты распадаешься на части, Талос. Раскалываешься, если тебе угодно. Зачем мы здесь, брат? Сосредоточься. Подумай. Зачем?
- Я не помню.
Вместо ответа Вариил ударил его. Талос не успел заметить, как тыльная сторона перчатки апотекария хлестнула его по лицу.
- Я не просил тебя вспоминать. Я попросил тебя поработать твоими проклятыми мозгами, Талос. Думай! Если не можешь вспомнить, тогда дай мне ответ на основании того, что знаешь о себе. Ты привел нас сюда. Зачем? Какой нам с этого прок? Как это послужит нашим интересам?
Пророк сплюнул на пол кислотной слюной. Когда он снова повернулся к Вариилу, на его бледных окровавленных губах играла змеиная усмешка. Он не ударил в ответ. Не сделал ничего, лишь обнажил в улыбке окровавленные зубы.
- Благодарю, - сказал он, когда напряженная секунда миновала. - Я принял твои слова к сведению.
Вариил кивнул.
- Я надеялся, что так и будет.
Он встретился взглядом с темными глазами пророка.
- Извини за то, что я тебя ударил.
- Я это заслужил.
- Так и есть. И все же прошу прощения.
- Я сказал, все в порядке, брат. Не нужно извинений.
Вариил снова кивнул.
- Если так, не попросишь ли остальных перестать в меня целиться?
Талос оглянулся. Оба воина из Третьего Когтя вскинули болтеры. Первый Коготь последовал их примеру, наведя оружие на апотекария. Даже несколько Повелителей Ночи, лежавших на столах и ожидавших операции, подняли пистолеты и приготовились открыть огонь.
- Айваластиша, - сказал Талос. - Мир.
Воины, все как один, медленно опустили оружие.
Вариил махнул на одно из соседних помещений:
- Пойдем. Мне надо провести несколько тестов твоей крови…
- Тесты подождут, Вариил.
В холодных глазах Вариила блеснуло что-то - какая-то эмоция, которой он не дал проявиться целиком.
- Я считаю, что ты умираешь. - Он понизил голос. - Я уже спас тебя прежде. Позволь мне осмотреть тебя сейчас, и мы узнаем, сумею ли я спасти тебя во второй раз.
- Немного мелодраматично, - ответил Талос, хотя его пробрало холодом, словно ему вкололи боевые наркотики, блокирующие нервные окончания.
- Твое тело отторгает модификации, вызванные геносеменем. По мере того как ты стареешь и получаешь рану за раной, регенеративные процессы слабеют. Твой организм уже не может залечить те повреждения, что причиняет тебе кровь Курца. Некоторые люди просто не подходят для имплантации геносемени. Ты один из них.
Какой-то миг Талос ничего не отвечал. Услышанные во сне слова Рувена гремели у него в голове свирепым хором, сливаясь с приговором Вариила. Повернув мраморно-бледное лицо, он оглядел остальную часть комнаты.
- Это только предположение, - наконец выдавил он.
- Да, - согласился Вариил. - У меня мало опыта работы с физиологией Легионес Астартес первого поколения. Но я сумел поддерживать жизнь моего лорда Черное Сердце в течение веков, комбинируя мастерство, древнюю науку и используя глупцов, практикующих могущественную черную магию. Я знаю свое дело, Талос. Ты умираешь. Твое тело больше не функционирует так, как должно бы.
Пока апотекарий говорил, Талос шел за ним. В боковой комнате Вариил указал на что-то вроде пыточного стола в комплекте с цепями. Потолок зала занимал паукообразный многоногий прибор. Каждая стальная конечность заканчивалась сканером, ланцетом или зондом.
- Поначалу можешь не ложиться. Я проведу более детальные тесты после предварительных, но сейчас мне надо забрать кровь из вен в твоей шее. Затем мы сделаем скан твоего черепа. И лишь затем заглянем глубже.
Талос, не сказав ни слова, покорно закрыл глаза.
Еще один раненый умер на руках Септимуса. Оружейник выругался на ностраманском.
Хирург, с которым он работал, провел окровавленной рукой по лицу - как будто это могло стереть уже имевшиеся там пятна, а не добавить новых.
- Следующий, - сказал он ближайшим сервиторам.
Они втащили на стол извивающуюся женщину в грязной униформе. Болтерный снаряд повредил ей ногу, но жгут, наложенный на бедро, спас от холодной и зябкой смерти от кровопотери. Септимус вздрогнул, увидев то, что осталось от ее ноги ниже колена. Глаза женщины были расширены, зрачки сужены. Она со свистом вдыхала и выдыхала воздух сквозь сжатые зубы.
- Кто ты? - мягко спросил он одновременно с медиком, который бросил: "Имя и должность".
- Марлона, - ответила она Септимусу. - Четвертая арсенальная палуба правого борта. Я заряжающий.
На мгновение она отчаянно сомкнула веки.
- Не превращайте меня в сервитора. Пожалуйста.
- Он не станет, - сказал ей Септимус.
- Благодарю. Ты Септимус?
Раб кивнул.
- Слышала о тебе, - выдохнула она и обмякла на столе, прикрыв глаза от слишком яркого света ламп наверху.
Врач снова протер лицо, явно оценивая, стоит ли тратить дешевые аугметические протезы, запасы которых и без того стремительно уменьшались. Только офицеры могли твердо рассчитывать на бионический орган или конечность, но и эта женщина не была трюмной швалью.
- С одной ногой она не сможет выполнять свои обязанности, - сказал Септимус, чувствуя, что дело уже проиграно.
- Другой может с тем же успехом работать на погрузчике, - ответил медик. - Чернорабочим несложно найти замену.
- Примарис, - с хрипом выдавила Марлона, превозмогая боль. Пот катился с нее горячими каплями. - Квалифицированная примарис. Не… не просто на погрузчике. Могу управлять загрузчиком боеприпасов. Заряжать орудия.
Хирург покрепче затянул жгут, вызвав новый стон.
- Если я узнаю, что ты солгала мне, - сказал он женщине, - я поставлю в известность легион.
- Не вру. Квалифицированная примарис. Клянусь.
Ее голос слабел, а глаза закатывались.
- Поставь ее в очередь на аугментацию класса "омега", когда пройдет кризис, - сказал медик своему ассистенту-сервитору. - Стабилизируй ее и прижги пока что обрубок.
Теперь Марлона была без сознания. Септимус, однако, подозревал, что горячая смола, вылитая на ногу для предотвращения дальнейшей кровопотери, приведет ее в чувство. Подавив вздох, он проклял орден Генезиса за их фанатичную атаку. Гори Трон огнем, они изрядно потрепали корабль!
Врач двинулся дальше, выглядывая следующего пациента на следующем столе в их бесконечном потоке. Когда Септимус пошел за ним, его взгляд упал на Октавию в другом конце комнаты. Она стояла в самом центре этой мясной лавки, и ее бледную кожу осквернили кровавые следы, оставленные мертвыми и умирающими.
Он смотрел, как Октавия перевязывает конский хвост, как тревожно замирают ее пальцы, когда она идет от стола к столу, стараясь ни к кому не прикоснуться. Она ненадолго останавливалась лишь там, где лежали потерявшие сознание, и проводила пальцами по их коже, произнося несколько слов утешения или проверяя пульс.
И, посреди этого смрадного скопища умирающих еретиков, Септимус улыбнулся.
Вариил постучал по дисплею монитора, на котором перекрывалось несколько гололитических графиков.
- Ты замечаешь корреляцию?
Талос всмотрелся в искаженные гололитические диаграммы и сотни рядов рунических символов, заменявших цифры.
Он был вынужден покачать головой:
- Нет, не замечаю.
- Не верится, что ты когда-то был апотекарием, - сказал ему Вариил, язвивший редко, но метко.
Талос кивнул на перекрывающиеся кривые:
- Я вижу сбои в работе органов. Вижу падение кортикальной активности и пики там, где их не должно быть.
Говорить отстраненно о распаде собственного организма оказалось очень легко. Эта мысль почти заставила его обнажить зубы в улыбке, сделавшей бы честь Узасу.
- Я не говорю, что не понимаю того, что вижу. Я говорю, что не понимаю, что такого особенного в этом видишь ты.
Вариил, поколебавшись, решил зайти с другой стороны.
- Ты, по крайней мере, замечаешь эти вот вспышки активности лимбической системы и другие признаки, считающиеся потенциально смертельными?
- Я признаю такую возможность, - согласился Талос. - Но вряд ли это можно назвать окончательным диагнозом. Согласно этим показателям, я всю жизнь буду мучиться болью - но они не говорят о том, что моя жизнь вскоре оборвется.
Выдох Вариила подозрительно походил на вздох.
- Хорошо. Но взгляни сюда.
На глазах у Талоса графики замерцали и начали перестраиваться, снова и снова. Рунические цифры повторялись одна за другой, и диаграммы заплясали по экрану в странном танце, лишенном всякого ритма.
- Я вижу, - наконец сказал он. - Мои прогеноидные железы… Не знаю, как это выразить. Они слишком активны. Как будто все еще поглощают и перерабатывают генетические маркеры.
Он провел пальцами по шее сбоку, вспомнив, как всего лишь несколько часов назад извлекал геносемя Ксарла.
Вариил кивнул, позволив себе тень улыбки.
- У зрелых прогеноидов всегда сохраняется остаточная активность - базовый уровень переработки генетического материала, необходимый для записи информации о жизненном опыте воина и о полученных им травмах.
- Я знаю, как работают прогеноиды, брат.
Вариил поднял руку, пресекая возражения.
- Именно об этом и речь. Твои железы всегда были слишком активны, как мы уже знаем. Намного более активны, чем следует. Это привело к дестабилизации физиологических функций организма и, возможно, послужило причиной твоих пророческих видений. Теперь, однако, они окончательно взбунтовались. Раньше они все еще пытались улучшить тебя, превращая из человека в Легионес Астартес. Но это был тупик. Улучшить тебя больше, чем есть, невозможно. Ты уже один из нас. Сейчас их избыточная активность перевалила за критический порог. Во многих схожих случаях имплантированные органы просто отмирают и отторгаются. Но твои слишком сильны. Вместо того чтобы деградировать самим, они убивают носителя.
- Как я и говорил - я буду испытывать боль до последнего своего вздоха, но это не смертельно.
Пока Вариил обдумывал слова Талоса, в его бледных глазах мелькнула какая-то мысль.
- Возможно. Так или иначе, удаление прогеноидов уже не вариант. Это ни на что не повлияет, потому что твои органы уже…
Талос прервал его раздраженным взмахом руки, словно отдавал приказ открыть огонь:
- Достаточно! Я способен прочесть данные с треклятого гололита. Идем, Вариил. Разберись с ранеными, чтобы мы могли вернуть себе Тсагуальсу.
Живодер ответил долгим вздохом. Тусклый свет подсобки придал содранным человеческим лицам на его наплечниках мертвецкую бледность.
- В чем дело? - спросил Талос.
- Если бы ты умер и для твоих прогеноидов нашелся подходящий носитель, есть шанс, что его постигло бы то же проклятие, что и тебя, - но, в отличие от тебя, он сумел бы это контролировать. Твое геносемя не заражено скверной, оно просто тебе не подходит. При лучшем носителе и истинном симбиозе это могло бы стать…
- Стать чем?
В темных глазах Талоса разгорались мысли, мелькали призраки упущенных возможностей.
Вариил смотрел на графики.
- Могуществом. Представь, что у тебя есть пророческий дар, но без ложных видений, количество которых возрастает со временем, и без головной боли, от которой подкашиваются ноги, и без приступов беспамятства, длящихся неделями или месяцами. Представь свой дар, но без провалов в памяти и других губительных симптомов, мучающих тебя. Когда ты умрешь, брат, ты оставишь грядущим поколениям великое наследие.
- Грядущим… - повторил Талос. Взгляд его черных глаз затуманился. Повелитель Ночи почти улыбнулся. - Конечно.
Вариил повернулся к нему от гололитического экрана.
- О чем ты?
- Вот почему мы здесь.