"Громовой ястреб" стрелой пронесся между ними. Двигатели визжали, рубка тряслась.
- Там… - выдохнул Ксарл, глядя прямо вперед.
И он был там. Огромный корабль горел, окруженный кольцом меньших крейсеров. Те стегали его беззащитный корпус огненными плетьми. Бастионы гребня и бортовые батареи изрыгали ответный огонь, вынуждая нападающих отступить и перегруппироваться для новой атаки. Вдоль его темно-синего корпуса тянулась надпись - гигантские ностраманские руны из потускневшей бронзы складывались в слова "Завет крови".
- "Завет", говорит Талос.
- Ты все еще жив, - протянул Вознесенный. - Сколько сюрпризов за один день.
- Мы на "Громовом ястребе" Тринадцатого легиона, приближаемся к вам со стороны носа. Не стреляйте по нам.
Воин на том конце канала связи выдавил что-то, отдаленно напоминавшее смех.
- Посмотрим, что я смогу сделать.
- Вандреду все хуже, - мертвым голосом произнес Узас, как будто размышляя вслух. - Он уже не мигает. Я это заметил.
И затем ни с того ни с сего и тем же безжизненным тоном добавил:
- Талос. Когда ты прыгнул, чтобы спасти Кириона, Рувен сказал нам не возвращаться за вами.
- Не сомневаюсь, что так он и сделал.
Пророк почти улыбался.
Талос открыл глаза. В них ударил свет ламп апотекариона, вынуждая воина отвернуться и прикрыть лицо.
- Так что, я умру? - спросил он.
Вандред покачал головой.
- Не сегодня.
- Сколько времени я проспал?
- Ровно два часа и девять минут. Совсем недолго.
Пророк приподнялся, вздрогнув от боли в суставах.
- Тогда у меня есть мир, который станет наглядным примером. Мы тут закончили?
- Пока да, брат.
- Идем. Мы возвращаемся на Тсагуальсу, ты и я. Я хочу кое-что тебе показать.
Часть третья
ПЕСНЬ ВО ТЬМЕ
XV
МАЯК В НОЧИ
Люди все еще сидели в подземных штормовых убежищах. Те немногие, что остались на поверхности, спрятались или соорудили баррикады на перекрестках. Они готовы были защищать свою территорию, вооружившись железными прутьями, рабочими инструментами, самодельными копьями и небольшим количеством огнестрельного оружия. Когда Повелители Ночи вернулись, они погибли первыми. Их тела первыми сбросили в ямы для освежеванных трупов.
Бригады сервиторов-землекопов выворачивали целые участки улиц, выкапывая все расширяющуюся сеть траншей, куда сваливали ободранных мертвецов. Летающие сервочерепа и камеры на шлемах Повелителей Ночи записывали картины бойни и помещали в архив для дальнейшего использования.
Архрегент все это время сидел за своим столом. До тусклого рассвета Тсагуальсы оставалось около часа. Теперь, когда захватчики вернулись, старик желал любым способом получить хоть какие-то ответы. Если ему сегодня суждено было умереть, он не собирался умирать в неведении.
Абеттор Муво торопливо вошел в комнату. В трясущихся руках он сжимал распечатки отчетов, мантия подметала усыпанный сажей пол. На поверхности не осталось слуг, чтобы вымести мусор.
- Ополчение практически истребили, - сообщил абеттор. - Что касается вокса… Больше нет смысла его слушать. Там только крики, сэр.
Архрегент кивнул:
- Останься со мной, Муво. Все будет хорошо.
- Как вы можете говорить такое?
- Старая привычка, - признался пожилой человек. - Ничего хорошего не будет, но тем не менее мы можем встретить неизбежное с честью. Мне кажется, я слышу выстрелы на нижних палубах.
Муво подошел к столу.
- Я… я тоже их слышу. Где ваши телохранители?
Архрегент уселся в кресло, сложив пальцы домиком.
- Я уже несколько часов назад отправил их в ближайшее убежище. Хотя, по всей вероятности, они остались где-то наверху из восхитительно наивного желания исполнить долг. Возможно, это они там, в глубине корабля, платят своими жизнями за то, чтобы отложить грядущую встречу на несколько мгновений. Но надеюсь, это не они. Это было бы напрасной потерей.
Абеттор косо взглянул на него.
- Как скажете, господин.
- Стой прямо, Муво. Сейчас у нас будут гости.
Когда Первый Коготь вошел в зал, их доспехи все еще были покрыты кровью защитников башни. Талос, ведущий их, сразу же бросил на стол архрегента красный шлем. По дереву побежали трещины.
- Этот стол достался мне по наследству, - заметил старик с изумительным спокойствием.
Руки архрегента даже не дрогнули, когда он откинулся в кресле. Талосу старик понравился - хотя вряд ли это хоть на йоту могло повлиять на действия легиона.
- Я так понимаю, - продолжил правитель города, - что это шлем имперского космодесантника из ордена Генезиса?
- Ты понимаешь правильно, - прорычал из вокса голос воина. - Ваши защитники пришли, чтобы помешать нашим планам в отношении этого мира. Это последняя ошибка, которую они совершили в своей жизни.
Отвернувшись, воин прошелся вдоль стеклянной стены наблюдательного купола, глядя на раскинувшийся во всех направлениях город. Наконец он вновь взглянул на архрегента. На маске череполикого шлема не читалось ни капли раскаяния, но, странным образом, не было там и следа жгучей ненависти - лишь пустой и холодный лик, никак не выдававший мыслей носившего его существа.
Архрегент выпрямился и прочистил горло.
- Я Джир Урумал, архрегент Даркхарны.
Талос склонил голову к плечу.
- Даркхарна, - повторил он без всякого выражения.
- У этой планеты не было названия в имперском каталоге. "Даркхарна" - имя первого корабля нашего флота, совершившего по…
- Эта планета называется Тсагуальса. Ты, старик, правишь иллюзией. Когда-то у Тсагуальсы был король. Его опустевший трон стоит в сердце забытой цитадели, и ему не нужны регенты.
Пророк снова бросил взгляд на город внизу, прислушиваясь к музыке сердечного ритма обоих смертных. Сейчас их сердца забились чаще: убыстряющаяся, влажная барабанная дробь и соленый запах страха и пота начали волновать его чувства. Люди всегда пахли хуже всего, когда были напуганы.
- Я расскажу вам, отчего Империум так и не пришел за вами, - через какое-то время сказал Талос. - Оттого же, отчего у этого мира нет имени в имперских записях. Некогда Тсагуальса служила убежищем для величайших еретиков. Это было в первые годы после войны, память о которой сейчас превратилась в легенду. Единственное, чего хочет Империум, - забыть об этом мире и о тех, кто некогда жил здесь. - Он снова обернулся к архрегенту. - Включая и тебя, Джир. Ты тоже связан с этим миром и потому запятнан.
Архрегент поочередно взглянул на каждого из них. Трофейные черепа и богато украшенное оружие; красные глазные линзы и гудящая боевая броня, питающаяся от массивных наспинных генераторов.
- А как зовут тебя? - спросил он, удивляясь тому, что голос свободно вырвался из сжавшегося горла.
- Талос, - прорычал в ответ гигантский воин. - Я Талос из Восьмого легиона, командир корабля "Эхо проклятия".
- А чего же ты надеешься здесь достичь, Талос?
- Я приведу Империум обратно к этой планете. Я ткну их носом в тот мир, который они столь страстно желали забыть.
- Мы четыре века ждали спасения от Империума. Они нас не слышат.
Повелитель Ночи мотнул головой, отчего сервосуставы его поврежденного доспеха недовольно взвыли.
- Разумеется, они вас слышат. Просто предпочитают не отвечать.
- Мы слишком далеко от Астрономикона, чтобы они решились на полет сюда.
- Хватит отговорок. Я сказал тебе, почему они бросили вас здесь.
Талос медленно перевел дыхание, тщательно взвешивая следующие слова.
- На этот раз они ответят. Я об этом позабочусь. Есть ли в вашей убогой общине лига Астропатов?
- Э… гильдия? Да, конечно.
- А другие люди с псайкерскими способностями?
- Лишь те, кто в гильдии.
- Ты не можешь солгать мне. Когда ты врешь, твое тело выдает тебя тысячей мельчайших сигналов. И каждый из них для меня словно зов боевой трубы. Что ты пытаешься скрыть?
- Время от времени среди псайкеров происходят мутации. С ними разбирается гильдия.
- Очень хорошо. Приведи ко мне членов этой гильдии. Сейчас же.
Архрегент даже не шелохнулся.
- Вы оставите нам жизнь? - спросил он.
- Посмотрим. Сколько душ в этом мире?
- Согласно нашей последней переписи, десять миллионов в семи поселениях. Жизнь недобра к нам здесь.
- Жизнь недобра повсюду. Галактика не питает любви ни к кому из нас. Я оставлю некоторым из вас жизнь и позволю влачить существование на руинах, пока вы дожидаетесь Империума. Если никто не выживет, то некому будет рассказать об увиденном. Возможно, один из тысячи доживет до прихода Империума. Необходимости в этом нет, но это внесет забавный элемент драмы.
- Как… Как ты можешь говорить о такой су…
Талос прочистил горло. Сквозь вокалайзер шлема это прозвучало так, словно танк переключал передачи.
- Я устал от этой беседы, архрегент. Выполни мои пожелания, и ты все еще сможешь стать одним из тех, кто переживет эту ночь.
Старик встал с кресла и выпрямился во весь рост.
- Нет.
- Приятно наконец-то встретить человека со стержнем. Я восхищаюсь этим. Я это уважаю. Но сейчас не время для проявления сомнительной храбрости, и я покажу тебе почему.
Кирион шагнул вперед и сжал в кулаке жидкие волосы абеттора. Человек вскрикнул, когда его ступни оторвались от пола.
- Пожалуйста… - заикаясь, выдавил он.
Кирион, вытащив свой гладиус, с деловитым видом вспорол абеттору живот. Кровь хлынула потоком. Кишки повисли, почти выпав наружу, - их удерживали внутри лишь пальцы самого абеттора. Его мольба немедленно захлебнулась в отчаянном крике.
- Это, - обратился пророк к архрегенту, - происходит сейчас по всему тому пятну шлака, который ты зовешь городом. Это то, что мы делаем с твоими людьми.
Кирион, все еще удерживая абеттора на весу за сальные волосы, встряхнул умирающего. Последовали еще крики, перемежаемые влажными шлепками вонючей требухи, вывалившейся на палубу.
- Видишь? - взгляд Талоса не отрывался от лица архрегента. - Вы бежали в укрытия, загнав себя в безвыходную ловушку. А теперь мы с братьями найдем вас и сделаем то, что всегда делаем с трусами, бегущими, как последняя мразь.
Пророк протянул руку ко все еще живому, судорожно трепыхающемуся человеку, которого держал Кирион, и сомкнул пальцы железным кольцом вокруг его горла. Без всяких церемоний он швырнул тело на стол архрегента.
- Повинуйся мне - и один из тысячи избежит подобной судьбы. Ты будешь в их числе. Но если попробуешь бросить мне вызов, я не только не стану щадить никого из твоих людей, но и ты умрешь здесь и сейчас. Мы с братьями сдерем с тебя кожу живьем. Мы наловчились затягивать пытку, так что жертва умирает лишь через несколько часов после операции. Одна женщина протянула шесть ночей. Ее мучительные вопли длились часами, пока наконец ее не убило заражение крови.
- Лучшая твоя работа, - заметил Кирион, размышляя вслух.
Старик сглотнул. Теперь он уже не мог сдержать дрожь.
- Твои угрозы ничего для меня не значат.
Повелитель Ночи поднес руку к лицу архрегента и провел кончиками пальцев, закованных в холодный керамит, по сморщившейся коже и хрупким костям под ней.
- Нет? Когда в разуме просыпается страх, человеческое тело творит удивительные вещи. Все силы уходят на то, чтобы решить единственный вопрос: бежать или сражаться? В твоем дыхании появляется кислый запах гормонов, выделившихся в кровь. Спазм внутренней мускулатуры влияет на пищеварение, рефлексы и способность обращать внимание на посторонние вещи. Исчезает все, кроме угрозы. Тем временем влажная пульсация твоего сердца перерастает в грохот боевого тамтама. Кровь устремляется в мышцы, необходимые для бегства. У твоего пота появляется другой, более густой и пряный запах - так пахнет дрожащий от ужаса зверь, в последний раз метящий свою территорию. Уголки твоих глаз дрожат, реагируя на скрытые команды мозга, а он разрывается между двумя рефлексами: то ли смотреть прямо на источник страха, то ли закрыть глаза и не видеть того, что тебе угрожает.
Талос сжал затылок архрегента и наклонился так, что наличник его череполикого шлема оказался лишь в нескольких сантиметрах от лица старика.
- Я чувствую, как все это происходит в тебе. Я ощущаю это в каждом подергивании твоей мягкой, такой мягкой кожи. Я улавливаю это в густой вони, исходящей от твоего тела. Не ври мне, смертный. Моя угроза означает для тебя все.
- Чего… - архрегенту снова пришлось сглотнуть. - Чего ты хочешь?
- Я уже сказал тебе, чего я хочу. Приведи ко мне своих астропатов.
Пока они ждали, архрегент наблюдал за гибелью своего города.
Вражеский вождь, тот, кто называл себя Талосом, стоял у края наблюдательного купола. Он постоянно поддерживал связь со своими братьями, рассыпавшимися по всему Санктуарию. Голосом, похожим на низкий звериный рык, Повелитель Ночи оповещал отделения об их взаимоположении и отмечал прогресс на карте. Каждые несколько минут он замолкал и какое-то время просто смотрел, как распространяются пожары.
Другой воин, тот, у которого за спиной был тяжелый громоздкий болтер, активировал ручной гололитический проектор. Он изменял картинку всякий раз, когда Талос приказывал ему принять пикт-изображения от следующего отделения.
Абеттор Муво затих. Архрегент закрыл глаза своему другу, задыхаясь от запаха, источаемого выпотрошенным телом.
- К этому привыкаешь, - сказал один из воинов с мрачным смехом.
Архрегент обернулся к гололиту, где, несмотря на дефекты изображения, отчетливо разыгрывалась сцена гибели Санктуария. Перед ним представали закованные в броню воины, беззвучные в своем гололитическом воплощении. Они вскрывали люки убежищ и врубались в скучившиеся внутри людские массы. Архрегент видел, как захватчики за волосы вытаскивают на улицы мужчин, женщин и детей, как сдирают с них кожу и швыряют трупы сервиторам или распинают их на стенах домов в знак того, что все ближайшие убежища обнаружены и зачищены.
Он видел, как тела сбрасывают в ямы для освежеванных. Горы ободранных трупов громоздились все выше и выше - памятники из свежей плоти, воздвигнутые лишь в честь мучений и боли.
Он видел, как один из легионеров схватил за ногу младенца и размозжил его о стену дома. Сгорбленные, когтистые воины с двигателями за спиной дрались за человеческие останки, хотя картинка переключилась на другое отделение как раз в ту секунду, когда победитель начал пожирать свой трофей.
- За что? - прошептал архрегент, не осознавая, что говорит это вслух.
Талос, не оборачиваясь, по-прежнему глядел на пожары.
- Некоторые из нас наслаждаются этим. Некоторые делают это лишь потому, что могут делать. Некоторые - потому, что это наша империя и вы, раболепствующие перед ложью, не заслуживаете того, чтобы в ней жить.
С восходом резня не прекратилась. Какая-то примитивная, наивная часть мозга архрегента надеялась против всякой очевидности, что эти твари исчезнут с наступлением дня.
- У тебя есть связь с другими городами? - спросил Талос.
Архрегент слабо кивнул.
- Но лишь изредка, в лучшем случае. Астропаты временами ухитряются общаться с членами гильдии в других городах. Но даже это происходит нечасто.
- Нечасто, потому что они не прилагают усилий. Я с этим разберусь. У меня в команде есть адепты Механикум - они высадятся на планету и позаботятся о вашем неисправном оборудовании. Затем мы начнем передачу этих записей на другие города, чтобы они знали, что их ждет.
У архрегента пересохло во рту.
- Вы дадите им время организовать сопротивление?
Он не сумел скрыть надежду, прозвучавшую в голосе.
- Ничто в этом мире не способно сопротивляться нам, - ответил Талос. - Они могут организовать все, что им угодно.
- Что такое "Механикум"?
- Вам они известны под рабской кличкой "Адептус Механикус".
Талос практически сплюнул имя имперского культа.
- Кай?
Кирион подошел к ним, не отводя взгляда от пылающего города. Ему нестерпимо хотелось оказаться там - как и всем им, - и это было видно в движении каждой мышцы.
- Ты наслаждаешься этим, - сказал он без тени вопросительной интонации.
Талос кивнул легко, почти незаметно.
- Это напоминает мне о днях до Великого Предательства.
В его словах была правда. В ту эпоху в самых дальних и темных уголках Галактики, куда достигал Свет Императора, Восьмой легион вырезал целые города, чтобы "вдохновить" жителей других поселений планеты на подчинение Имперскому Закону.
- Мир, добытый путем правосудия, - произнес Талос. - И правосудие, основанное на страхе наказания.
- Да. Я вспоминаю о том же. Но большинство наших братьев там, внизу, делают это из чистой любви к охоте и ради удовольствия истреблять перепуганных смертных. Подумай об этом, прежде чем наряжать то, что мы творим здесь, в ложные покровы высоких идеалов.
- Я оставил эти заблуждения, - признал Талос. - Теперь я знаю, что мы такое. Но им ни к чему разделять мои идеалы для того, чтобы мой план сработал.
- А он сработает? - спросил Кирион. - Мы по ту сторону границы Империума. Они могут никогда не узнать о том, что мы тут сделали.
- Они узнают, - ответил Талос. - Поверь мне, они об этом услышат и примчатся без промедления.
- Тогда вот мой совет: когда они прибудут, нас здесь быть не должно. У нас осталось четыре Когтя, брат. Покончив с этим, мы должны вернуться в Око Ужаса и объединиться с любыми силами легиона, которые пожелают заключить с нами союз.
Талос снова кивнул, но не сказал ничего.
- Ты хотя бы меня слушаешь? - спросил Кирион.
- Просто доставь ко мне астропатов.
Их насчитывалось всего сто тридцать восемь. Астропаты ввалились в зал разобщенной группой. Они были одеты в тряпье, столь характерное для жителей Санктуария и тех человеческих отбросов, что обитали на приграничных мирах у окраин Империума.
Юрис из недавно сформированного Второго Когтя ввел их внутрь. Его доспехи были покрыты пятнами засохшей крови.
- Они оказали сопротивление, - неохотно сообщил легионер. - Мы ворвались в убежище их гильдии, и семеро астропатов погибло. Остальные пошли с нами без боя.
- Какой убогий конклав, - заметил Талос, обходя прижавшихся друг к другу пленников.
Мужчин и женщин поровну; большинство не мыты. Несколько детей. Что самое интересное, никто из них не был слеп.
- У них все еще есть глаза, - сказал Юрис, заметивший пристальный взгляд Талоса. - Сможем ли мы их использовать, если их души не связаны с Троном Ложного Императора?
- Думаю, да. Это не настоящий хор астропатов, и рабское служение Золотому Трону не увеличило их силу. На самом деле они едва ли заслуживают имени "астропаты". Они ближе к телепатам, вещунам, колдунам и ведьмам. Но полагаю, их силы все же работают так, как нам надо.
- Мы вернемся в город, - сказал Юрис.
- Как хотите. Благодарю, брат.
- Удачи, Талос. Аве доминус нокс!