- Узас. Говори со мной.
Узас все еще негромко и ритмично постукивал топором.
- За воплями. Послушай, Талос. Прислушайся к ритму.
Талос взглянул на Делтриана.
- Адепт, ты не можешь просканировать и установить, о чем он говорит? Я слышу только крики.
- Шестнадцать моих вспомогательных программ ведут постоянную диагностику.
Узас наконец-то поднял голову. Тусклый свет зала отразился от кровавого отпечатка пятерни на его наличнике.
- Ритм никуда не делся, Талос.
- Какой ритм?
- Ритм… его ритм, - отозвался Узас. - Малкарион жив.
Талос снова обернулся к саркофагу.
- Почтенный жрец, ты очень обяжешь меня, если пояснишь, что именно включает в себя ритуал воскрешения, практикуемый вашим орденом.
- Это запретное знание.
Конечно. Тогда не выдавай свои секреты, просто… объясни приблизительно.
- Это запретное знание.
Пророк почти рассмеялся.
- Это как выжимать кровь из камня. Помоги мне, Делтриан. Я должен знать, что ты делаешь с моим капитаном.
- Мы применяем сочетание усиленных синаптических импульсов, электрических систем жизнеобеспечения, химических стимуляторов и внутренних стабилизаторов физиологии.
- Прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз играл в апотекария. - По тону Узаса было понятно, что он ухмыляется. - Мне сбегать и привести Живодера?
Услышав, как его заблудший брат шутит, Талос едва сдержал невольную улыбку.
- Звучит подозрительно похоже на те методы, что мы используем для пыток, Делтриан.
- Так и есть. С объект… с Малкарионом всегда было сложно работать. Для того чтобы его пробудить, требовались невероятные усилия и концентрация.
- Но сейчас он проснулся, - сказал Талос. - Он не спит. Так зачем же продолжать ритуал?
Из горлового вокалайзера Делтриана вырвался сердитый треск.
- Что, во имя ста тысяч бездн варпа, это было? - спросил Талос.
- Выражение нетерпения, - ответил жрец.
- Как-то очень по-смертному для тебя.
Делтриан повторно издал тот же звук, на сей раз громче.
- Со всем уважением, но вы демонстрируете невежество. Ритуал воскрешения не прерывается немедленно после того, как объект пробудился физически. Его сознание не реагирует на окружающее. Мы пробудили его останки, позволив соединение со священной боевой машиной. Но его разум все еще спит. Ритуал продолжается, чтобы вновь возжечь и восстановить его аниму.
- Его… что?
- Его способность осознавать себя и разумно реагировать на поступающие сигналы внешнего мира. Его сознание, проявление его жизненного духа.
- Ты имеешь в виду его душу. Его разум.
- Как скажете. Мы воскресили его мозг и тело, но не разум и душу. Разница очевидна.
Талос втянул сквозь зубы застоявшийся рециркулированный воздух.
- Когда-то у меня была собака. Ксарл любил тыкать в нее палкой.
Делтриан застыл. Хотя глазные линзы техножреца оставались сфокусированными и неподвижными, его внутренние процессоры отчаянно заработали, пытаясь найти хоть толику смысла в последних словах Талоса.
- Собака, - вслух произнес он. - Четвероногое животное. Семейство Canidae, род Canis, отряд хищники.
Талос снова смотрел на саркофаг, прислушиваясь к воплям.
- Да, Делтриан, собака. Это было до того, как Нострамо сгорел, до того, как мы с Ксарлом вступили в легион. Уличные мальчишки, мы мало знали о том безумии и беззаконии, что творится в мире за пределами нашего города. Мы думали, что живем в сердце войны бандитских группировок. По прошествии времени это заблуждение порой казалось мне забавным.
Талос продолжил все таким же ровным голосом:
- Это была бродячая собака. Однажды я накормил ее, и потом она повсюду таскалась за мной. Вредная сучка, всегда готовая показать клыки. Ксарл тыкал в нее палкой, пока она спала. Его очень смешило, когда собака просыпалась, лаяла и щелкала зубами. Однажды Ксарл продолжил дразнить ее, когда шавка уже проснулась и лаяла на него. Через несколько минут она бросилась ему на горло. Ксарл вовремя поднял руку, но кисть и предплечье она ему изрядно покалечила.
- Что случилось с собакой? - спросил Узас.
К удивлению Талоса, в его голосе прозвучала нотка любопытства.
- Ксарл прикончил ее. Размозжил ей череп монтажной лопаткой на следующее утро, пока она спала.
- И в то утро она не проснулась с лаем, - заметил Узас все с той же до странности мягкой интонацией.
Делтриан, поколебавшись, ответил:
- Я не очень понимаю, какое отношение к теме имеет этот поворот разговора.
Талос кивнул на саркофаг:
- Я говорю, что он уже проснулся, Делтриан. Что ты делал с ним после пробуждения? Ты сказал мне, что его необходимо стабилизировать, но факт остается фактом: сейчас он бодрствует. Так что же ты делал?
- Проводил ритуалы воскрешения. Как я уже пояснял: синаптический шок, электрические системы жизнеобеспечения, химические стимуляторы и внутренние стабилизаторы физиологии.
- Итого, ты вводил приводящие в бешенство вещества и бил электричеством останки убитого воина, который уже наглядно показал, что его симбиоз с саркофагом выпадает из стандартной схемы.
- Но…
- Он уже проснулся и в своем безумии пытается добраться до тебя. Ты тыкал в него палками, Делтриан.
Техножрец задумался.
- Обрабатываю информацию, - сказал он. - Обрабатываю информацию.
Талос все еще вслушивался в крики.
- Обрабатывай быстрее. Вопли моего капитана отнюдь не ласкают мне слух, Делтриан.
- Ни на одном этапе объект не показал приемлемого уровня проявления высших нервных функций. Если бы это произошло, ритуал был бы немедленно прекращен.
- Но ты говорил, что пробуждение Малкариона никогда не шло по обычной схеме.
- Я… - впервые за столетия Делтриан усомнился в своих выводах. - Я… обрабатываю информацию.
- Обработай-ка вот что, - сказал Талос, отходя от техножреца. - Иногда, Делтриан, полезно делиться секретами с теми, кому ты доверяешь. И думать как смертный - не всегда проклятие.
- Регистрирую возможность сбоя, - вокализировал Делтриан, все еще вглядываясь в столбики цифр, бегущих по сетчатке. - Ваше предположение ставит под сомнение традиционный и самый священный из ритуалов преимущественно на основании эмоций. Если ваша догадка верна, ущерб, причиненный психике объекта, может быть необратим.
- По-твоему, меня это волнует?
Когда Талос приблизился к центральной панели управления, по золотому клинку стекла молния. Пророк всмотрелся в целую армию циферблатов, экранов сканеров, температурных датчиков, рычагов и переключателей. Все они вкачивали яд и боль в тело его капитана.
- Выключи это, - приказал он.
- Ответ отрицательный. Я не могу опираться в своих решениях на что-то столь непрочное, как предположение смертного и метафора, основанная на прерванном сне четвероногого млекопитающего, Талос. Талос, вы меня слышите? Прошу вас, милорд, отключите свой меч.
Талос поднял меч, и Узас расхохотался.
- НЕТ!
Делтриан испустил пронзительный боевой клич, который оглушил и парализовал бы любого смертного. Однако шлем Талоса защищал его от таких театральных эффектов. Он слишком часто сам использовал этот трюк в качестве оружия, чтобы сейчас на него поддаться.
- ТАЛОС, НЕТ!
Клинок опустился, и взаимное отталкивание силового поля и тонких механизмов панели породило такой взрыв, что обломки разлетелись по всему залу.
В тишине, последовавшей за взрывом, Талос поднялся на ноги. Первая пришедшая ему в голову мысль была странной: Узас прекратил нажимать на спуск цепного топора. Сквозь рассеивающийся дым пророк увидел стоящего у стены брата и Делтриана на полу в другом углу комнаты.
Стазис-поле все еще работало, сковывая конечности дредноута и испуская гудение, такое громкое, что у пророка заныли зубы. Но вопли затихли. Это внезапное молчание, казалось, наполнило стерильную атмосферу комнаты электрическим зарядом, сродни запаху озона после грозы.
Талос внимательно наблюдал за гигантской боевой машиной, всматриваясь, вслушиваясь, - его чувства обострились, готовые подметить малейшую перемену.
- Талос, - позвал Узас.
- Брат?
- Как звали твою собаку?
Кеза, - подумал он.
- Помолчи, Узас.
- Хм-м, - отозвался второй Повелитель Ночи.
Дредноут не шелохнулся. Не произнес ни слова. Он стоял безмолвно, мертвый, наконец-то мертвый.
- Ты убил Малкариона, - сказал Узас, подходя ближе. - Ты всегда собирался это сделать. Все, что ты говорил… Ты хотел помочь ему умереть, как бы ни утверждал обратное.
У победы был привкус пепла. Талос проглотил неприятный вкус, прежде чем ответить.
- Если он был жив, что ж, так вышло. Если мертв, тогда мы положили конец пытке и выполнили его последнюю волю. Но, так или иначе, я должен был с этим покончить.
Делтриан кружил вокруг разрушенной приборной панели. Его дополнительные руки выдвинулись и кропотливо подбирали дымящиеся обломки.
- Нет, - бормотал он. - Неприемлемо. Просто неприемлемо. Нет, нет, нет.
Талос не смог сдержать горькой, неловкой улыбки.
- Дело сделано.
Облегчение было практически осязаемо.
- Талос, - произнес нечеловечески низкий голос, настолько громкий, что палуба затряслась.
В ту же секунду двери зала со скрежетом распахнулись. Вошедший Кирион подбрасывал и ловил на лету череп. Очевидно, это был один из черепов, украшавших его доспех. Порвавшаяся цепь звякала о набедренник воина.
Остановившись, он некоторое время впитывал взглядом открывшееся ему зрелище: Талос и Узас стояли рядом, уставившись на дредноут; Делтриан, выдвинувший все руки, смотрел туда же, куда и легионеры.
- Талос, - повторил громовой, искаженный воксом голос. - Я не могу двинуться.
Кирион при звуках этого голоса рассмеялся.
- Капитан Малкарион снова пробудился? Вы что, не могли объявить об этом по системе всеобщего оповещения?
- Кирион, - сдавленно прошептал Талос. - Кирион, подожди…
- Кирион, - провыл дредноут, - ты все еще жив? Чудеса не прекращаются.
- Приятно видеть вас вновь, капитан.
Кирион подошел к шасси дредноута, глядя на саркофаг, примотанный цепями к предназначенной для него бронированной нише. Он еще раз подбросил и поймал череп.
- Итак, - сказал он громадной боевой машине. - С чего бы начать? Вот примерный список того, что произошло, пока вы спали…
XXI
БАЛЛАСТ
Последние уцелевшие воины десятой и одиннадцатой рот собрались в зале военного совета "Эха проклятия". Семь часов они стояли неподвижно вокруг пророка и Малкариона. Время от времени кто-нибудь из легионеров из других когтей добавлял собственные воспоминания к рассказу Талоса.
В конце концов Талос испустил долгий вздох.
- А потом ты проснулся, - сказал он.
В глубине дредноута раздался скрежет, словно в танке, переключающем передачи. Талос задумался, что это означало: кряхтение, проклятие или просто боевая машина пыталась прочистить горло, хотя горла у нее не было?
- Ты хорошо справился.
Пророк чуть не отпрянул, услышав это заявление.
- Понятно, - сказал он лишь потому, что надо было что-то сказать.
- Кажется, ты удивлен. Ты ожидал, что я разгневаюсь?
Талос остро чувствовал, что остальные глядят на него.
- Я ожидал, что в лучшем случае убью тебя, а в худшем - разбужу. О гневе я как-то не думал.
Малкарион был единственным, кто стоял совершенно неподвижно. Остальные, хотя и оставались на местах, время от времени переминались с ноги на ногу, склоняли головы или тихо переговаривались с братьями. Малкарион в своей неподвижности смахивал на памятник, застывший и бездыханный.
- Я должен бы прикончить этого проклятого техножреца, - прорычал он.
На другом конце комнаты хмыкнул Кирион. Двум братьям пришлось потратить немало времени, чтобы убедить Малкариона не убивать Делтриана после этого мучительного ритуала. Что касается самого Делтриана, то он был просто уничтожен - пусть внешне и не выдавал этого - позорным провалом, постигшим его ритуалы воскрешения.
- Но эльдары… - Талос не знал, как завершить фразу.
- Талос, в отсутствие офицеров ты сумел продержаться до этой ночи. Возвращение "Эха" тоже стало отличной операцией. Ловушка эльдаров ничего не значит. Единственным способом избежать ее было оставаться на задворках Галактики, не стремясь ни к чему и не достигая ничего. Сколько миров погрузились в темноту после твоего псайкерского вопля?
Пророк покачал головой. Точных цифр он не знал.
- Несколько десятков. Возможно, сотня. Единственный способ выяснить это - забраться в имперские архивы, когда на пораженных планетах уляжется пыль. И даже тогда мы можем ничего не узнать наверняка.
- Это больше, чем за все время совершил Вандред, пусть это и было достигнуто не на поле боя. Нечего стыдиться того, что в кои-то веки мы использовали в войне разум, а не когти. Империум знает, что тут что-то произошло. Ты посеял семена легенды, которая будет жить в этом субсекторе. Ночь, когда сотня миров погрузилась во тьму. Некоторые из них замолчали на месяцы. Некоторые сгинут в штормах варпа на годы. А о некоторых больше никогда не услышат. Империум, прибыв туда, несомненно, обнаружит, что спущенные на них демоны стерли всякие следы жизни. Признаюсь, Талос, - ты куда холоднее, чем я думал, если сумел обречь их на такую судьбу.
Талос попытался перевести разговор с себя на что-то другое:
- Ты сказал, что Империум узнает о случившемся здесь, но эльдары уже знают. Их мгновенная реакция означает, что их ведьмы сумели вглядеться в грядущее и прочесть что-то в эфирных волнах чуждого нам пророчества.
Дредноут в первый раз шевельнулся. Развернувшись на поясной оси, он оглядел собравшихся Повелителей Ночи.
- И это вас беспокоит?
Несколько голов опустились в кивке, а другие воины ответили вслух:
- Да, капитан.
- Я вижу, что у вас сейчас на уме.
Повелители Ночи, в свою очередь, устремили взгляды на капитана, воплотившегося в этой гигантской оболочке - грозном памятнике, воздвигнутом в честь целой жизни, посвященной преданному служению.
- Вы не хотите умирать. Эльдары загоняют нас к месту последнего поединка, и вы страшитесь зова могилы. Вы думаете лишь о бегстве, о том, что будет и другой бой, о спасении ваших жизней любой ценой.
Прежде чем заговорить, Люкориф зашипел.
- По-твоему выходит, что мы трусы.
Малкарион, скрипнув бронированными суставами, развернулся к раптору.
- Ты изменился, Люк.
- Время все меняет, Мал. - Голова раптора дернулась в сторону под визг сервомоторов. - Мы были первыми на стенах дворца во время Осады Терры. Мы были клинками одиннадцатой, прежде чем стать Кровоточащими Глазами. И мы не трусы, капитан десятой.
- Ты забыл урок легиона. Смерть - ничто по сравнению с оправданием всей жизни.
Раптор хрипло каркнул. Эти звуки заменяли ему смех.
- Смерть все равно та концовка, которой я предпочитаю избегать. Куда лучше преподать урок и выжить, чтобы в другой раз снова проучить Империум.
В ответ дредноут раскатисто зарычал:
- Если приходится давать урок дважды, значит он не был усвоен. А теперь перестань ныть. Прежде чем думать о смерти, нам предстоит остудить пыл этих чужаков.
- Хорошо, что ты снова с нами, капитан, - сказал Кирион.
- Тогда перестань хихикать, как мальчишка, - огрызнулся дредноут. - Талос, какой у тебя план? И лучше, если это будет грандиозный план, брат. Моя третья смерть должна быть, по меньшей мере, славной.
Несколько легионеров обменялись угрюмыми смешками.
- Это была не шутка, - рявкнул Малкарион.
- А мы и не думали, что вы шутите, капитан, - ответил Меркуций.
Пророк включил тактический гололит. Над проекционным столом повисло изображение плотного астероидного поля. Гуще всего астероиды роились вокруг выщербленной сферы. В самом сердце скопления мерцающая руна указывала местоположение "Эха проклятия".
- Пока что мы в безопасности в астероидном поле Тсагуальсы.
Малкарион снова издал звук, напоминавший скрежет передач.
- Почему астероидное поле такое плотное на этом участке? Даже если учесть дрейф обломков, оно отличается от того, что я помню.
Люкориф махнул рукой в сторону гололита:
- Талос разбил вдребезги половину луны.
- Ну, - откашлялся Кирион, - возможно, одну пятую.
- Ты не терял времени, Ловец Душ.
- Сколько раз мне придется вытаскивать тебя из могилы и повторять, чтобы ты не называл меня так?
Талос ввел другой набор координат. Гололитическая проекция съежилась - разрешение уменьшилось, и на экране возникла сама Тсагуальса. Другие вспыхивающие руны окружили планету и ее израненную луну.
- Вражеский флот собирается за пределами астероидного поля. Они пока не нападают на нас и не атакуют те несколько тысяч живых душ, что мы оставили на поверхности. Пока что они склонны выжидать, но на этом хорошие новости кончаются. Петля сжимается. Каждый раз, когда мы пытались вырваться, они загоняли нас обратно. Они знают, что принять бой - наш единственный выбор. Нас прижали спиной к стене.
Он оглядел зал совета, встретившись взглядами с немногими выжившими братьями. С воинами десятой и одиннадцатой рот, теперь переформированными в четыре последних Когтя.
- У тебя есть план, - проворчал Малкарион.
На сей раз это не было вопросом. Талос кивнул.
- Они затянули петлю, чтобы вынудить нас к бою, это верно. И у них достаточно огневой мощи, чтобы разнести "Эхо проклятия" на атомы, - в этом тоже нет сомнений. С каждым часом к ним подходят новые суда. Но мы все еще можем удивить их. Они ожидают, что мы вырвемся из своего убежища и вступим в последнюю битву в космосе. У меня есть идея получше.
- Тсагуальса, - сказал один из Повелителей Ночи. - Ты не серьезно, брат? У нас больше шансов в космосе.
- Нет, - Талос снова перефокусировал гололит. - Ты не прав. И вот почему.
Мерцающая проекция прояснилась, показав полярный регион Тсагуальсы и острозубые развалины сооружения, чьи башни некогда бросали вызов небесам. Некоторые из собравшихся легионеров вполголоса обменялись замечаниями или покачали головами, словно не веря своим глазам.
- Наша крепость едва держится, - проговорил Талос. - Десять тысячелетий не пощадили шпили и стены. Но под этими развалинами…
- Катакомбы, - прорычал Малкарион.
- Именно так, капитан. Ауспик-сканирование показало, что катакомбы по большей части остались нетронутыми. Они все еще тянутся на километры во всех направлениях, и целые секции этого лабиринта устойчивы к планетарной бомбардировке. Бой на наших условиях. Если эльдары хотят нас заполучить, пусть спускаются во тьму. Мы будем охотиться на них, так же как они охотятся на нас.
- Сколько мы там протянем? - спросил Люкориф сквозь треск вокса.
- Часы. Дни. Все зависит от того, какие силы они отправят в погоню за нами. Если предположить, что они высадят целую армию и хлынут в туннели, мы все же сможем потрепать их куда сильнее, чем в честном бою. Часы и дни - это всяко дольше, чем пара минут. Я знаю, что предпочел бы.