Воины теперь проталкивались вперед, положив руки на оружие. Настроение изменилось, нежелание действовать улетучивалось. Талос продолжил, обращаясь к Когтям:
- "Эхо проклятия", вероятно, не переживет даже краткого перелета к атмосфере планеты. Как только мы выйдем из самой плотной части астероидного поля, эльдары насядут на нас. Все, кто хочет спастись, должны быть готовы покинуть корабль.
- А команда? Сколько душ на борту?
- Наверняка неизвестно. Как минимум тридцать тысяч.
- Мы не сможем эвакуировать их всех или позволить офицерам, находящимся на ключевых должностях, покинуть их посты. Что ты им скажешь?
- Ничего, - ответил Талос. - Они сгорят вместе с "Эхом". Я останусь на мостике до последних секунд, чтобы смертные командиры не поняли, что легион бросил их умирать.
- Жестоко.
- Необходимо. И более того. Это наш последний бой, и будь мы прокляты, если не бросим в него все силы. Первый Коготь останется со мной, чтобы приготовить наш последний сюрприз эльдарам. Остальные как можно быстрее высадятся в десантных капсулах и "Громовых ястребах". Затаитесь под поверхностью Тсагуальсы и ждите развития событий. И помните, что, если мы это переживем, сюда придет Империум. Они обнаружат тех, кого мы пощадили в Санктуарии, и услышат рассказ о наших деяниях. Эльдарам плевать на смертных. Они явились сюда по наши души.
Фал Торм из вновь сформированного Второго Когтя злобно хмыкнул.
- И вдруг ты заговорил о выживании. Какие у нас шансы пережить это, брат?
Единственным ответом Талоса была на редкость скверная улыбка.
Через несколько часов пророк и Живодер шли по личному апотекариону Вариила. Собранные здесь инструменты были более специализированными, и под ногами путалось куда меньше рабов и сервиторов.
- Ты понимаешь, - спросил Вариил, - сколько трудов я должен выбросить в помойку по твоей прихоти?
Выбросить в помойку, - подумал Талос. - И Малкарион называет холодным меня.
- Вот почему я пришел к тебе, - сказал он вслух, проведя рукой по механической конечности хирургического аппарата.
Талос представил эту машину в действии, за священными операциями.
- Покажи мне результаты твоих трудов.
Вариил провел Талоса к камерам, расположенным в задней части апотекариона. Оба воина заглянули туда, где подопечные Живодера скорчились в клетках с голыми железными прутьями. Ошейники на горле приковывали их к решеткам.
- Похоже, они мерзнут, - заметил Талос.
- Возможно, так и есть. Я держу их в стерильной среде.
Вариил указал на первого из детей. Мальчику было не больше девяти лет, но на его груди, спине и горле розовели неровные шрамы от недавно проведенных операций.
- Сколько их у тебя?
Вариилу не потребовалось сверяться с нартециумом, чтобы уточнить цифры.
- Шестьдесят один в возрасте от восьми до пятнадцати лет, хорошо адаптирующиеся к различным стадиям имплантации. Еще сто девять подходящего возраста, но не готовые к имплантациям. Пока что умерло больше двухсот.
Талос был отлично знаком с этими цифрами.
- Очень хороший уровень выживаемости.
- Я знаю. - Вариила, кажется, почти задело это замечание. - Я искусен в том, что делаю.
- Вот почему я хочу, чтобы ты продолжил это делать.
Вариил вошел в одну из клеток, где мальчик неподвижно лежал ничком на полу. Живодер перевернул его носком бронированного ботинка. Снизу вверх на него уставились мертвые глаза.
- Двести тринадцать, - сказал апотекарий и жестом приказал сервитору убрать тело. - Сожги это, - приказал он.
- Слушаюсь.
Талос не обратил внимания на сервитора, занявшегося своими погребальными обязанностями.
- Брат, послушай меня на секунду.
- Я слушаю, - ответил Вариил, не прекращая вводить новые данные в нартециум, уточняя детали.
- Ты не можешь остаться с нами на Тсагуальсе.
Это заставило апотекария остановиться. Глаза Вариила - льдисто-голубые в отличие от черных Талоса - поднялись и окинули пророка медленным и бесстрастным взглядом.
- Очень смешная шутка, - сказал Живодер без капли юмора.
- Без шуток, Вариил. В твоих руках ключ к будущему легиона. Я отсылаю тебя до начала битвы. Корабль Делтриана способен на варп-перелеты. Ты отправишься с ним, как и твое оборудование, и твоя работа.
- Нет.
- Это не обсуждается, брат.
- Нет.
Вариил сорвал с наплечника кусок содранной кожи, обнажив скрывавшийся под ним крылатый череп.
Символ Восьмого легиона воззрился на Талоса пустыми глазницами.
- Я ношу крылатый череп Нострамо, как и ты. Я буду драться и умру рядом с тобой на этом никчемном мирке.
- Ты ничего мне не должен, Вариил. Уже нет.
В кои-то веки Вариил выглядел ошеломленным.
- Должен тебе? Должен тебе? Так вот как ты воспринимаешь наше братство? Как набор услуг, за которые надо расплачиваться? Я ничего тебе не должен. Я останусь с тобой, потому что мы оба из Восьмого легиона. Мы братья, Талос. Братья до смерти.
- Не в этот раз…
- Ты не можешь…
- Я могу делать все, что захочу Капитан Малкарион согласен со мной. На корабле Делтриана хватит места самое большее для десяти воинов, и то лучше оставить его для реликвий, которые надо вернуть легиону. Но тебя и твою работу необходимо сохранить в первую очередь.
Вариил перевел дыхание.
- Ты когда-нибудь замечал, как часто перебиваешь собеседников? Это раздражает почти так же сильно, как привычка Узаса облизывать зубы.
- Я учту это, - ответил Талос. - И буду работать над этим ужасным недостатком все долгие годы, что мне остались. А теперь ответь - когда ты будешь готов? Если я дам тебе двенадцать часов и столько сервиторов, сколько нужно, ты можешь гарантировать мне, что погрузишь все свое оборудование на борт корабля Делтриана?
Вариил обнажил зубы в нехарактерной для него злобной улыбке.
- Будет сделано.
- Не видел тебя сердитым со времен Фригии.
- На Фригии были исключительные обстоятельства. Как и сейчас. - Вариил помассировал закрытые глаза кончиками пальцев. - Ты многого от меня требуешь.
- Разве когда-то было иначе? И мне нужно от тебя еще кое-что, Вариил.
Апотекарий, почувствовав что-то необычное в интонации порока, снова встретился с ним взглядом.
- Проси.
- После того как ты будешь в безопасности, я прошу тебя найти Малека из Чернецов.
Вариил поднял тонкую бровь.
- Я никогда не вернусь в Мальстрим, Талос. Гурон оторвет мне голову.
- Я не думаю, что Малек остался там, и не верю, что Чернецы добровольно заключили союз с Кровавым Корсаром. Если они высадились на судно Корсаров, у этого должна быть другая причина. Не знаю какая, но, несмотря на случившееся, я ему доверяю. Найди его, если сможешь, и передай, что его план сработал. Малкарион пробудился. Военный теоретик вновь возглавил Десятую в ее последние ночи.
- Это все?
- Нет. Передай ему мою благодарность.
- Я сделаю все это, если ты просишь. Но корабль Делтриана не улетит далеко без дозаправки. Он слишком мал для дальних полетов, мы оба это знаем.
- Ему и не надо лететь далеко, по крайней мере сначала. Ему просто надо убраться отсюда.
Вариил недовольно проворчал:
- Эльдары могут пуститься за нами в погоню.
- Да. Могут. Еще жалобы будут? Ты теряешь время, а его у тебя и так мало.
- А что с Октавией? Как мы пойдем по Морю Душ без навигатора?
- Никак, - ответил Талос. - Поэтому она полетит с вами.
Он мог бы догадаться, что реакция Октавии будет куда более бурной, чем у Вариила. Если бы он вообще озаботился такими предсказаниями, его догадка была бы совершенно верной.
- Я устала, и меня тошнит от ваших приказов, - сказала она.
Талос не смотрел на нее. Он расхаживал вокруг трона, поглядывая на бассейн с жидкостью и вспоминая предыдущую обитательницу этих покоев. Та умерла в грязи, разорванная на куски выстрелами Первого Когтя. Несмотря на то что память его была близка к абсолютной, Талос не мог точно припомнить, как звали то создание. Как необычно.
- Вы слушаете меня? - спросила Октавия.
Тон ее голоса, столь изысканно аристократичный, вернул Талоса к реальности.
- Да.
- Отлично.
Он сидела на троне, поглаживая одной рукой раздувшийся живот. Из-за крайней истощенности Октавии ее беременность была еще более явной.
- Какова вероятность того, что корабль Делтриана хотя бы сумеет спастись?
Талос не видел смысла ей лгать. Он окинул ее долгим и тяжелым взглядом, пока секунды утекали с каждым биением ее пульса.
- Ваши шансы выжить почти до смешного малы. Но все же этот шанс.
- А Септимус?
- Он наш пилот и мой раб.
- Он отец мо…
Талос предостерегающе поднял руку.
- Будь осторожна, Октавия. Не принимай меня за человека, способного поддаться чувствам. Я сдирал кожу с детей на глазах у их родителей, как ты знаешь.
Октавия сжала зубы.
- Так он остается? - Она не понимала, зачем произнесла следующую фразу, но слова вырвались как будто по собственной воле: - Он последует за мной. Вы не сумеете удержать его здесь. Я знаю его лучше, чем вы.
- Я еще не решил его судьбу, - ответил Талос.
- А что насчет вас? Какая "судьба" ждет вас?
- Не говори со мной таким тоном. Это не императорский двор Терры, ваше маленькое высочество. Меня не впечатлить и не запугать высокомерным тоном, так что побереги дыхание.
- Извините, - сказала она. - Я просто… рассержена.
- Объяснимо.
- Так что же вы сделаете? Просто позволите им убить вас?
- Конечно нет. Но ты видела, что случилось, когда мы пытались бежать, как мы упирались носом в один заслон за другим. Они не позволят нам скрыться в Великом Оке. Петля начала затягиваться вокруг нас в ту же секунду, когда я выпустил на свободу псайкерский вопль. Мы будем сражаться здесь, Октавия. Если мы попытаемся оттянуть это, то потеряем последний шанс выбрать место боя.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Мы погибнем.
Талос махнул рукой в сторону настенных мониторов, каждый из которых показывал космос вокруг корабля под разными углами. И каждый из этих глаз смотрел на миллионы каменных обломков, парящих в пустоте.
- Это яснее ясного, - продолжил он. - За этим астероидным полем притаились ксеносовские корабли, ждущие нашего хода. Мы мертвы, Октавия, и больше не о чем говорить. А теперь приготовься к тому, чтобы покинуть корабль. Бери с собой все, что захочешь, мне это неважно. У тебя одиннадцать часов, а затем я не желаю тебя больше видеть.
Он развернулся и вышел, отшвырнув в сторону двоих ее служителей, недостаточно поспешно убравшихся с дороги. Она смотрела ему вслед, ощущая вкус свободы впервые с того момента, как попала в плен, - и не понимая, так ли этот вкус приятен, как ей помнилось.
Дверь открылась без скрипа, и на пороге показался его господин.
Септимус, все еще возившийся со шлемом Узаса, поднял голову. Он как раз заканчивал починку левой глазной линзы.
- Господин? - спросил он.
Талос вошел, наполнив неказистое помещение ревом сервосуставов и всепроникающим гудением активированной брони.
- Октавия покинет корабль через одиннадцать часов, - сказал Повелитель Ночи. - Твое нерожденное дитя отправляется вместе с ней.
Септимус кивнул, не отводя взгляда от наличника хозяина.
- Со всем уважением, господин, я уже догадался.
Талос прошелся по комнате, поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая внимания дольше, чем на пару секунд. Он увидел наполовину собранные пистолеты на верстаке, наброски схем, угольные портреты возлюбленной оружейника, Октавии, и одежду, сваленную неаккуратными кучами. Но больше всего в этой тесной комнатенке чувствовалась личность ее обитателя - здесь он жил и наложил на все неповторимый отпечаток.
Комната смертного, - подумал Талос, вспомнив стерильную пустоту своих собственных покоев - точно таких же, как у любого другого легионера, если не считать выцарапанных на стенах пророчеств.
Как же они отличаются от нас, если оставляют столь четкий след там, где проходит их жизнь!
Он снова обернулся к Септимусу - человеку, прослужившему у него уже больше десятилетия.
- Нам с тобой надо поговорить.
- Как пожелаете, господин, - сказал Септимус, опуская шлем на верстак.
- Нет. Давай забудем на следующие несколько минут, кто и кому тут служит. Сейчас я не хозяин и не господин. Я - Талос.
Воин снял шлем и посмотрел на человека сверху вниз. Его бледное лицо было спокойно.
Септимус едва подавил желание схватиться за оружие. Эта странная фамильярность его встревожила.
- Почему мне кажется, что это нечто вроде пугающей прелюдии к тому, чтобы перерезать мне глотку? - поинтересовался он.
Улыбка пророка не коснулась темных глаз.
Октавия и Делтриан не ладили. Она считала, что техножрец слишком нетерпелив для столь аугментированного существа, а ему не нравился исходящий от нее неприятный запах биологических соединений и органических жидкостей, связанных с системой размножения млекопитающих. Таковы были их первые впечатления друг о друге, и дальше все пошло только хуже. Оба вздохнули с облегчением, когда навигатор отправилась в свой отсек для последних приготовлений перед отлетом.
Она пристегнулась ремнями к неудобному трону в самом чреве приземистого, насекомообразного корабля Делтриана. Ее "покои", если это так можно было назвать, были оснащены единственным пикт-экраном, и в них едва хватало места для того, чтобы вытянуть ноги.
- Кто-нибудь садился на этот трон и опробовал его механизмы? - спросила она, когда сервитор вставил тонкий нейрошунт в небольшой и элегантный разъем на ее виске. - Ой! Осторожнее с этим!
- Слушаюсь, - промямлил киборг, уставившись на нее мертвыми глазами.
Это было все, что она услышала в ответ, что, впрочем, тоже ее не удивило.
- Нажимай, пока не услышишь щелчок, - сказала она лоботомированному рабу, - а не до тех пор, пока оно не вылезет у меня из другого уха.
Изо рта сервитора потянулась нить слюны.
- Слушаюсь.
- Трон! Просто убирайся.
- Слушаюсь, - повторило создание в третий раз и убралось.
Девушка услышала, как сервитор наткнулся на что-то в коридоре за дверью, когда корабль затрясся в последние минуты перед стартом.
В каморке Октавии иллюминаторов не было, так что она просмотрела сигналы с наружных пиктеров. На экране мелькало одно изображение центрального ангара "Эха" за другим. "Громовые ястребы" загружали полным боекомплектом, а десантные капсулы поднимали на стартовые позиции. Октавия бесстрастно смотрела на это, пытаясь понять, что она чувствует. Был ли этот корабль домом? Будет ли ей не хватать его? И куда они вообще отправятся, если смогут уйти?
- Ох! - прошептала она, глядя на экран. - Вот дерьмо!
Она остановила промотку и ввела код, заставив одну из камер на корпусе развернуться. Погрузчики и платформы с командой сновали туда и обратно. Грузовой шагоход класса "Часовой", захваченный в каком-то давнем набеге, прогрохотал мимо, топая стальными подошвами о палубу.
Септимус с потрепанной кожаной сумкой, перекинутой через плечо, стоял у основного трапа и говорил с Делтрианом. Длинные волосы скрывали его лицевые протезы, а под плотную куртку он надел защитный комбинезон с элементами брони. К правой голени оружейника был примотан мачете в ножнах, а на поясе висели два пистолета.
Девушка понятия не имела, что он говорит. Внешние пикт-камеры не транслировали звук. У нее на глазах Септимус хлопнул Делтриана по плечу, что совсем не пришлось по вкусу тощему хромированному скелету, если судить по тому, как тот отпрянул.
Септимус поднялся по трапу и скрылся из виду. Теперь экран снова показывал лишь Делтриана, отдающего команды грузовым сервиторам, и бесконечный поток техники, поднимавшийся на борт.
Почти в ту же секунду в люк постучали.
- Скажи, что у тебя на лбу повязка, - услышала она сквозь металл.
Улыбнувшись, она подняла руку, чтобы проверить, - просто на всякий случай.
Дверь открылась. Септимус вошел и тут же кинул сумку на пол.
- Меня отпустили со службы, - сообщил он. - Как и тебя.
- Кто поведет "Опаленного" во время высадки?
- Никто. Легионеров набралось только на три катера. "Опаленного" уже прикрепили к транспортным когтям этого судна. Талос завещал его Вариилу, и тот набил его оборудованием из апотекариона и реликвиями из Зала Раздумий. Мы должны вернуть его легиону в Оке, если, конечно, туда доберемся.
Ее улыбка померкла, как лучи солнца, садящегося за горизонт.
- Нам туда не добраться. Ты ведь понимаешь это, так ведь?
Он пожал плечами с самым беззаботным видом.
- Поглядим.
По кораблю, разумеется, разлетелись слухи о близящейся битве, но "Эхо" был целым космическим городом, со всей многоплановостью, свойственной городам. На высших командных палубах все сосредоточились на сражении: офицеры и младший командный состав знали свои роли и выполняли обязанности с тем же профессионализмом, что и на борту имперского военного судна.
На нижних палубах, в самых глубинах судна, битва была предметом молитв, беспомощных проклятий или полного неведения. Те тысячи смертных, что питали корабль своим потом и кровью, вкалывая в реакторных отсеках или на орудийных платформах, понимали лишь одно: вскоре предстоит бой.
Талос в одиночестве отправился на центральную посадочную палубу. Выжившие бойцы десятой роты уже погрузились в десантные капсулы, а их "Громовые ястребы" нагрузили боевым снаряжением, которое понадобится на поверхности. Сервиторы стояли тут и там, безмолвно таращась в ожидании следующего приказа.
Пророк пересек опустевшую палубу ангара. Делтриан спустился ему навстречу по трапу.
- Все готово, - вокализировал техножрец.
Талос окинул адепта немигающим взглядом багровых линз.
- Поклянись, что выполнишь мой приказ. Эти три саркофага бесценны. Малкарион останется с нами, но три остальных вместилища должны вернуться к легиону. Этим реликвиям нет цены. Они не должны погибнуть здесь, с нами.
- Все готово, - повторил Делтриан.
- Ценнее всего геносемя, - настойчиво продолжал Талос. - Запасы геносемени в контейнерах должны во что бы то ни стало достичь Великого Глаза. Дай мне клятву.
- Все готово, - в третий раз сказал Делтриан.
Он относился к клятвам без особого уважения. По его мнению, создания из плоти и крови давали обещания, пытаясь оперировать понятием "надежда" вместо точно просчитанных вероятностей. Если коротко: соглашение, основанное на неверных данных.
- Поклянись мне, Делтриан.
Техножрец издал низкое ворчание, означавшее код ошибки.
- Хорошо. Пытаясь закончить этот устный обмен репликами, я даю клятву, что в точности последую этому плану и попытаюсь исполнить его в меру своих возможностей и способностей контролировать действия других.
- Это меня устроит.
Однако Делтриан еще не закончил.