- Что ж, учить молодежь - это святая миссия тех, у кого есть опыт. Между прочим, я всегда голосую положительно по законопроектам, касающимся образования. По всем, поддерживаемым профсоюзами, - поспешно добавил он. - Так вот что я хочу сказать: есть кое-что, чего не прочесть о Роксентере в справочнике "Кто есть Кто". Если вы этого не знаете, с Делбертом Джоном Роксентером у вас ничего не выйдет. Но на меня не ссылайтесь. Скажу конфиденциально, у этого семейства длинная родословная. Они были эмигрантами из Германии в 1800-х годах. Настоящая фамилия - Роученгендер. Основатель семейной династии в этой стране продавал сырую нефть как шарлатанское средство от рака и разыскивался полицией за изнасилование. На меня не ссылайтесь, я все буду отрицать. Впрочем, вы вряд ли из ФБР - у вас слишком открытое лицо. Семейство катилось под гору, но в финансовом отношении процветало. Первое поколение в Америке изменило фамилию на Роксентер и завоевывало рынок нефти, а с наступлением эры автомобилей получило монополию на бензин. В 1911 году эту монополию пытался сломать сам Конгресс, но им удалось увернуться.
Следующее поколение контролировало нефтяные и лекарственные компании. Третье поколение контролировало нефть, наркотики и политику. Четвертое поколение стало разваливаться на куски.
Теперь крупные состояния держатся на плаву обычно только три поколения. В основном об этом позаботились социалисты. Но богатство Роксентеров было так велико, что перешло в четвертое поколение. Однако положение семейства шатко, в политическом отношении - особенно. Третье поколение добралось только до вице-президентского уровня, четвертое же скатилось еще ниже.
И вот тогда из четвертого поколения на мировую арену вышел Делберт Джон Роксентер. Темная лошадка. Кандидат, которого никто даже и не замечал до тех пор, пока из-за резкого изменения в распределении голосов всем остальным пришел конец. Он, очевидно, хорошенько изучил все принципы первого американского Роксентера и придерживался их. Вот, цитирую: "Будь сдержан, очень сдержан. Не позволяй чувству товарищества даже в малейшей степени завладеть тобой". Еще один принцип таков: "Никому не доверяй".
Короче, молодой человек, он воскресил основные принципы Роксентера: всех обманывай, будь нетерпим к любой конкуренции, бери над всеми верх, включая собственную семью. На меня не ссылайтесь. Это все конфиденциально.
Делберт Джон захватил владения и вклады всех других Роксентеров и свел их снова в одну огромную силу. Он даже отправил на тот свет свою тетку Тиманту, чтобы получить ее наследство. Он восстановил все путы, в которых его семейство когда-то держало банки, правительства, компании, занимающиеся горючим, лекарствами - да чем угодно. И взял эти бразды в собственные руки. Единолично. Холост. Никогда не был женат и не имел подобного намерения. Да и зачем ему жениться, когда он может (…) весь мир!
Далее, вы можете решить, что с виду он стар, но пусть это вас не обманывает. Это мощнейшая турбина коварства и хитрости! Прожорливей этого ублюдка я еще не встречал на свете. Бесчестный - пробу ставить негде. Он пользуется моей всегдашней поддержкой! - Он допил до конца и подался вперед - И вот такого-то человека вы просите о личной встрече. - Он покачал головой, - Даже главы государств, когда им нужно, не могут рассчитывать на встречу с Делбертом Джоном Роксентером. - Он откинулся назад и ощерился абсолютно фальшивой улыбкой политика. - Итак, вы мне все выкладываете, а я передаю его поверенным.
- Вообще-то, сэр, - сказал я, - с его поверенными я могу поговорить и сам. Шеф мафии заверил меня, что вы сможете помочь.
Этот выстрел попал в точку, хотя я надеялся, что обойдусь без него. Как-то слегка осунувшись, сенатор сказал:
- Профсоюзы и мафия. Следовало бы знать. Вы уверены, что это в интересах Роксентера?
- Новое дешевое горючее, угрожающее его монополии, представляет собой огромный интерес, - отвечал я. - Я только пытаюсь помочь.
- Хорошо. - Он заглянул в памятку, сделанную для него секретарем, в которой значилось используемое мною в данный момент имя. - Хорошо, Инксвитч. Что вам нужно?
- Мандат сенатского следователя - самый настоящий. Тогда он примет меня. - Затем я выдвинул решающий довод: - Скажу конфиденциально: гонорар вы можете забрать себе.
- Ага! - Лицо его прояснилось. - Вы далеко пойдете, Инксвитч. Я возглавляю Сенатский комитет по энергетическому кризису. Я все время оказываю ему услуги тем, что удерживаю избыточные поставки горючего на низком уровне. Так говорите, новое дешевое горючее? Да, это действительно попахивает кризисом! - И он живехонько написал распоряжение выдать мне то, что нужно. Приятно мне было видеть, как кто-то другой пишет распоряжения, - ради разнообразия.
Мы расстались лучшими друзьями. А пару часов спустя у меня были все документы для предъявления в любых инстанциях - следователь Сената с правом стращать любого чиновника в этой стране и даже с правом ношения и применения оружия, ограниченным всего лишь клятвой не стрелять в сенаторов.
"Хеллер, - мысленно проговорил я, - ты уже там по подбородок. Еще один хороший толчок, и ты уйдешь в кипящее масло с головой".
Теперь все, что оставалось сделать, - это вытащить Ютанк из Вашингтона.
Глава 3
Два дня Ютанк не выказывала желания ехать дальше, поэтому я придумал ловкий ход. Пользуясь вашингтонскими такси, я стал преследовать ее лимузин. Делать это не составляло труда: я садился в машину, показывал удостоверение следователя Сената и говорил: "Давай поезжай за этим лимузином!", а таксист обычно ругался: "Ух, чертовы фэбээровцы!" - и следовал за лимузином.
Многое мне довелось повидать в Вашингтоне. Несколько раз я проезжал мимо огромной рекламной надписи, возвышающейся над Пенсильвания-авеню: "Дж. Эдгар Гувер".
Я решил на это не клевать и ничего не покупать. Но меня приятно щекотала мысль, что я могу войти, отыскать Тупевица и О'Блоома и рассказать им - как фэбээровец фэбээровцу, - с какой ловкостью обошел их Хеллер, но, поскольку ехидный смех мог бы возбудить профессиональную зависть, жертвой которой стал бы сенатор Шалбер, а я бы лишился своего мандата, я от этого воздержался.
Ютанк интересовали музеи и вещи. Ее, шикарно разодетую, не нужно было долго искать - она и так бросалась в глаза.
Ближе к вечеру ее лимузин остановился в парке Потомак, почти точно в том месте, где схватили Хеллера. Я даже узнал конного полицейского - того самого, который опознал его. Словно вернулись те времена.
После краткого поиска я увидел Ютанк. Она стояла на ступенях мемориала Линкольну, держа палец во рту и глядя на высокий обелиск памятника Вашингтону. Вокруг уже падали осенние листья, а поверхность длинного зеркального водоема рябило от ветра, и она не отражала памятника; в это время года зрелищное здесь явно не хватало. И ради чего она тут стояла, глядя на памятник, я понять не мог. Смотреть почти не на что - белая колонна, да и только.
Я находился от нее футах в пятидесяти. Одежду, что была на мне, она никогда не видела. Следил я за ней с большой осторожностью. И тем не менее, глубоко вздохнув и вынув изо рта палец, она повернулась ко мне и сказала:
- Прекрасно, не правда ли, Султан-бей?
Я приблизился к ней - теперь, когда она узнала меня, это уже можно было сделать. Во мне заговорило любопытство.
- Что же в этом такого прекрасного?
- Такой высокий, такой белый, такой твердый. - Она снова сунула палец в рот и посмотрела на монумент.
Идея! Я объяснил ей, что высота его всего лишь 550 футов. А вот Эмпайр Стейт Билдинг в Нью-Йорке почти в три раза выше - 1472 фута!
- Разве? - недоверчиво спросила она.
- Так оно и есть, - убеждал я. - И острый выступ наверху!
И в тот же самый вечер мы уехали в Нью-Йорк. Да, требуется подлинная гениальность, чтобы работать в Аппарате! Мы остановились в отеле-люкс "Бентли Бакс", окна нашего роскошного номера на верхнем этаже выходили на крышу. В пятидесятых шагах оттуда открывался прекрасный вид на Эмпайр Стейт Билдинг с южной и на Центральный парк с северной стороны. Но не в этом заключалось истинное достоинство номера, а в том, что в нем было две спальни! Восхитительно! Теперь я имел возможность выспаться в настоящей постели, а не мучиться на кушетке в гостиной! Учитывая, что мы намеревались задержаться здесь, это особенно радовало. Удача уже повернулась ко мне лицом, а теперь начинала улыбаться.
Рано утром, свеженький как огурчик, без малейшего хруста в спине, я позавтракал и, как только удалились бесчисленные официанты и горничные, извлек приемник и видео. До того как приступить к делу, хотелось взглянуть, насколько продвинулись дела у Хеллера.
Вспышка!
Может, моему оборудованию повредила перевозка? Я проверил различные индикаторы, но все казалось в порядке. Потом до меня дошло: ретранслятор 831 соединялся с блоком управления приемника! Это давало усиление сигнала до такой степени, что его можно было принимать на расстоянии нескольких тысяч миль! Если его не отключить, в этой зоне никакого изображения я получить не смогу.
Рат и Терб говорили, что установили его… Ага! На телевизионной мачте Эмпайр Стейт Билдинг. Я вышел на террасу и глянул на юг - мачта была прямо передо мной. Ну что ж, плевое дело! Я его отключу.
Я позвонил в нью-йоркский офис. Гудки, гудки - никто не брал трубку. Тут я вспомнил: Фахт-бей жаловался, что все разъехались в поисках клиентов-преступников. Боги! Все приходилось делать самому. Я оделся так, чтобы не выделяться среди прохожих, изучил схему метрополитена и взял такси.
Я вошел в Эмпайр Стейт Билдинг через подъезд с Тридцать четвертой улицы, купил билет в обсерваторию и взлетел в лифте на восьмидесятый этаж. Для этого понадобилось меньше минуты, так что желудок свой я оставил на первом этаже. Однако все это был мой служебный долг, поэтому, не колеблясь, я пересел на второй лифт, поднимающийся до обсерватории на восемьдесят шестом этаже.
Как автомат я вышел из лифта и почти сразу же очутился на смотровой площадке. Она окружена десятифутовой оградой, во избежание самоубийств, но это совсем не мешает обзору. Хотя я мог бы насладиться видом на пятьдесят миль окрест - для Нью-Йорка стоял относительно ясный осенний денек, - я поспешно ретировался внутрь здания, в закусочную, и нервно выпил кока-колы. Ну и высота!
Кока-кола малопригодна для успокоения нервов. Чтобы разглядеть народ внизу с этой платформы, потребовался бы телескоп. Где же могла стоять эта чертова антенна? Гид сказал мне:
- О, это верхняя площадка. Смотровая галерея на сто втором этаже.
- На сто втором? - испуганно возопил я.
- Да там совершенно безопасно. Платформа остеклена.
Меня призывал мой долг - беспощадный долг. Пришлось взлететь на сто второй этаж. Собственно говоря, это еще не предел: над этим этажом еще двести двадцать два фута! В литературе сказано, что мачту построили для крепления дирижаблей, но никогда не пользовались ею после одной попытки, едва не окончившейся трагически. И теперь мачта стала телевизионной антенной. Блок управления приемника и ретранслятор 831 находились где-то там. Сквозь окружавшее меня стекло я мог видеть на пятьдесят миль вокруг, а также на 1250 футов вниз!
- В потолке я заметил проем и задрожал. Я не переношу большой высоты, ненавижу ее. В глубине души я понимал, что моя попытка проникнуть туда вряд ли "едва не окончится трагически" - исход обязательно будет смертельным!
Входя в лифт, я едва справился с головокружением. И хотя скорость поднимающихся лифтов вызывала у меня протест, я благословлял ее, опускаясь вниз. Снова оказавшись на Тридцать четвертой улице, я нагнулся и с благоговением похлопал ладонью по тротуару.
Глупая ситуация. В тысячах миль отсюда, в Турции, я без труда мог следить за Хеллером. И вот он оказался совсем рядом, несколькими сотнями футов выше, в том же самом здании, а выследить его не представлялось никакой возможности! (…) Спурк!
Рат и Терб! Уж их-то я знал, где найти - в больнице "Серебряные струи". На острове Рузвельта. Вот только не знал я, под какими именами они зарегистрировались.
Я не знал, как туда добраться на метро, поэтому поехал на такси. Только благодаря тому, что мне были известны дата их поступления в больницу и то, в каком состоянии они прибыли туда, мне под видом "обеспокоенного друга" удалось разыскать их в палатах. Их состояние не требовало постельного режима! Они даже в кроватях не лежали! Посиживали себе в комнате отдыха и смотрели телевизор. Ну и наглость! Я знал, они разыграли весь этот цирк лишь для того, чтобы устроить себе отпуск за счет правительства Волтара!
Они почувствовали, что кто-то стоит и смотрит на них убийственным взглядом.
- Офицер Грис! - изумленно разинув рот, воскликнул Терб и поднял руки в гипсовых повязках, как бы защищаясь.
Рат молчал. Его челюсти все еще скреплялись проволочным каркасом.
- Что вы тут делаете? - спросил Терб несколько некстати.
- Я делаю вашу работу! - сообщил я им громогласно.
- Тише! - попросил Терб, помахав своим гипсом.
- Почему это "тише"? - разгневался я. И впрямь - почему? В комнате отдыха находились только старики и хроники. Отбросы общества. - Вы пренебрегаете обязанностями, возложенными на вас правительством! Вы оставили включенным ретранслятор 831! Преступная халатность!
Вбежала всполошенная медсестра. На ее лице было написано: "Что такое? Что такое? Это больница!" Я не дал ей говорить. Выхватил свой фэбээровский мандат и уже через несколько минут вел разговор с главным администратором.
- Те двое - симулянты, - объяснял я ему. - Они увиливают от призыва в армию. Когда вы можете выписать их отсюда?
Он был смущен и стал оправдываться:
- Снимки показывают сложные переломы. Им надо еще задержаться на некоторое время до снятия шин. Было бы опасно просто взять и выписать их.
- Если вы не пойдете мне навстречу, я добьюсь, чтобы вам урезали ассигнования, - припугнул я. - Правительству нужны военнослужащие.
Администратор раболепно заглянул мне в глаза и сказал, что сделает все от него зависящее.
Я вернулся в комнату отдыха и велел Рату и Тербу как можно скорее отключить ретранслятор 831. Я дал им свой номер телефона в отеле и напоследок язвительно сказал: когда им надоест смотреть телевизор, пусть позвонят мне и скажут, что снова приступили к работе, а до тех пор выплата жалованья им будет приостановлена. И с тем ушел.
Ей-Богу, я был здорово зол. Я тут пупок себе надрываю, а другие валяются и в потолок поплевывают.
Но это еще не решило моих проблем. Я должен был знать, чем занимается Хеллер. Прилично поиздержавшись на такси, я вернулся в отель. Прежде чем предпринять следующий шаг, я обязательно должен был восстановить свой контроль над Хеллером.
Ютанк куда-то вышла. На ленч я не успел, поэтому заказал себе в номер три креветочных салата и меланхолически их сжевал. И вдруг - идея! Иногда пища именно так сказывается на человеке. Я вспомнил про телескоп. Распаковав его, я вышел на террасу. Наверняка одна из тех комнат в Эмпайр Стейт Билдинг принадлежит ему, решил я. С изображением не ладилось - не было четкости, мешала какая-то желтизна. Я пошел в комнату и почитал инструкцию.
Оказывается, при включении телескоп становился не совсем телескопом, а испускал луч, который улавливал другую сторону стены, пройдя сквозь пустое пространство между молекулами стены. И когда уже молекул не оставалось, он создавал энергетический барьер, действующий как зеркало, изображение с которого возвращалось к зрителю. У него был и звукоприемник. Да-да, конечно же, эта штука походила на телескоп.
Я взглянул в него еще раз и увидел, что это было. Смог. Бедняга телескоп решил, что смог - это сплошная стена, и попытался на всем пути выстроить отражающие зеркала. Слишком много смога. Слишком большое расстояние. Смутно виделись какие-то столы, вещи, но ничего нужного. Вдруг я вспомнил, что кабинет Хеллера выходит окнами на юг! Это же другая сторона здания! (…)! Нужно было немедленно браться за работу. Этого требовал долг! Никаких проволочек!
Вернулась Ютанк в сопровождении двух посыльных, до отказа навьюченных ее покупками. На оберточной бумаге я видел, откуда они: Сакс, Лорд и Тейлор, Тиффани. Оставалось надеяться, что нам все-таки хватит денег на возвращение домой!
Она вышла на веранду.
- Придется нам задержаться здесь немного, - сказал я. - Надеюсь, денег на возвращение нам хватит!
Она открыла свою сумочку, заглянула туда и сказала, что от ста тысяч уже почти ничего не осталось. Меня как громом поразило. После Рима, Парижа, Лондона и Вашингтона? Этой дикарке из пустыни Каракумы только деньгами распоряжаться! Фантастика!
Ютанк была со мной дружелюбна, разговаривала ровно.
- Боже мой, только взгляни на это! - сказала она, кладя в рот пальчик. Она смотрела во все глаза на Эмпайр Стейт Билдинг, купающийся в закатном солнце. - Высокий, крепкий! Какой же он высоченный! Такое зрелище захватывает тебя целиком!
- И впрямь, целиком, - сказал я, и меня передернуло, когда я вспомнил о том, что испытал в этом здании.
Что-то у Ютанк было на уме. Она ласково посмотрела на меня:
- Султан-бей, а может, когда мы поужинаем и в комнате у тебя будет темно и уютно, мне прийти и… ну… ты знаешь.
О, радость! Никогда еще в жизни не слышал я о плане более чудесном, чем этот!
Долг может и подождать! Она подняла мне больше чем настроение!