Глава 8
Когда я проснулся, было уже далеко за полдень. Я принял душ - что-то новенькое для меня, и оделся во все чистое - что тоже не входило в мои привычки. Я даже улыбнулся Мелахат-ханим - какое несвойственное мне поведение! - когда она помогала официанту подавать мне завтрак.
Весь мир источал прелестный запах, лучился ярким светом - тоже что-то новенькое для меня.
- А где моя радость Ютанк? - спросил я.
- Когда привезли машину, - отвечала она, - они с Карагезом уехали за ее водительскими правами.
Конечно же, все просто. Ведь я снабдил ее соответствующим удостоверением личности и свидетельством о рождении реально существовавшей девочки: если бы не ее скрытая от властей смерть, ей было бы сейчас столько же лет, сколько и Ютанк. Но Карагезу придется многому ее научить, прежде чем она сможет сдать на права.
Я вышел в прохладный внутренний дворик и сел в кресло. Из комнаты Ютанк выскочил один из ее мальчишек, совсем нагишом, побегал кругом и исчез. Вернулся он уже в штанишках и попытался тихонько прокрасться мимо меня. Слишком близко. Я потрепал его по голове и улыбнулся ему. Он, ничего не понимая, уставился на меня с открытым ртом.
Я достал из кармана монетку и отдал ему, а этот маленький негодяй уставился на нее с подозрением. Тогда я достал и отдал ему банкнот в десять лир. Перед тем как взять, он долго с удивлением поглядывал то на него, то на меня.
Пришлось достать и отдать этому змеенышу банкнот в сто лир - чуть ли не целый доллар США. При этом я сказал:
- Когда, малыш, в следующий раз увидишь Ютанк, передай ей вот что: перед ней бледнеют солнце и луна, вместе взятые.
Не зная, как все это понимать, он умчался, бормоча под нос услышанную от меня фразу, чтобы не забыть. Но вдруг он вернулся и спросил:
- Султан-бей, а можно есть виноград, который нам хочется?
Я снисходительно улыбнулся и сказал:
- Конечно.
Спустя некоторое время послышался рев подъезжающей машины. Я встал, чтобы лучше видеть ворота: в них стрелой влетел автомобиль и, затормозив так, что взвизгнули шины, припарковался точно на месте стоянки.
Это был белый БМВ - высокоскоростной седан с низкой посадкой и широким корпусом. Изнутри лобовое стекло и окна защищались непроницаемыми для постороннего взгляда пластмассовыми экранами. Ютанк вышла из машины со стороны водителя. Белый плащ с капюшоном и чадра скрывали ее с головы до ног, оставив видимыми лишь черные, как терновые ягоды, глаза, да и те затенял козырек капюшона. Скромно и изящно, крадущейся походкой, она прошла через двор. Я хотел остановить ее, но она повернулась, с опущенными глазами скользнула мимо и исчезла в своей комнате.
Я тут же встревожился: уж не сделал ли я что-то не так, не обидел ли ее чем?
Из седана вылезал Карагез с какими-то свертками. Их подхватил мальчишка и помчался в комнату Ютанк. Дверь за ним захлопнулась. В тревоге я подошел к Карагезу и спросил:
- Как машина - все нормально?
- Отличная! - похвалил он. - Одна у них только была такая, уже готовая для отправки богатому чиновнику, но, как только я передал им ваш заказ, они уступили ее нам и даже, как бы в качестве дополнительной скидки, немедленно перегнали ее в ваш дом. Ход у нее прекрасный, хотя скорость (…) - несется как шайтан.
- Ей-то понравилась?
- Еще бы! Вся над ней слюнками изошла.
- А когда ей сдавать на права?
- Да мы уже их получили. Я всего лишь показал ей то, что мне показал продавец, да еще как рулить, ну и все такое. А через десять минут она уже все освоила. Экзаменатор поклялся, что давно уже не видел лучшего водителя. Чудеса да и только!
- Ну что ж, неудивительно, - резюмировал я. - Умелому наезднику на верблюдах ничего не стоит освоить автомобиль для дорожных авторалли.
- Что правда, то правда, - согласился Карагез.
- Но чем же она тогда расстроена? - спросил я.
Он думал, думал, затем сказал:
- В магазине, где продаются кассеты, ей понадобился какой-то Чайковский - композитор, что ли, - и сочинение "Увертюра 1812 года". Она сказала, что ей нужна запись с настоящими пушками. Но ни того ни другого у них не оказалось, они пообещали, что пошлют запрос в Стамбул. Но она не так уж и расстроилась. Сказала, что возьмет "Битлз", а остальное подождет. - Он подумал еще немного. - Ах да! Она им сказала, что на аудиокассетнике, который ей хотели всучить, завалены высокие частоты и что им лучше бы приобрести приличную аппаратуру с высоким качеством воспроизведения, если они хотят видеть ее своим клиентом. Но вообще-то она разговаривала с ними очень мило, скромно и вовсе не лезла напролом. По ее акценту можно сказать, что она из диких кочевников России, но, ей-богу, в жизни еще не встречал такой благовоспитанной и скромной девушки. Ну, если не считать тех случаев, когда она садится за руль этой машины!
Итак, к загадке, чем же я все-таки мог ее расстроить, - ни малейшей зацепки. Это омрачило мой день. Я слышал смех из ее садика, ее гортанный веселый голос и писклявый визг двух ее мальчишек. Значит, на них она не сердится. Над машиной у нее слюнки текли, на продавцов она не злилась, моментально получила водительское удостоверение, Карагез ее ничем не расстроил. Напрашивался единственный вывод: она обиделась на меня. Невидящим взором я уставился на кучу скошенной травы. Я знал твердо: без Ютанк мне не жить.
Глава 9
Порой в жизни случается, что кто-то увидит коротенький проблеск рая, а затем живехонько погружается в бездну ада. И такое вот-вот должно было случиться со мной.
В тот вечер никакого посланца от Ютанк я так и не дождался, хотя без пользы просидел несколько часов, досадуя на свою судьбу. Утром, с воспаленными от недосыпания глазами, взъерошенный от беспокойства, я подумал, а не поговорить ли мне с нею и не спросить ли просто: что случилось - может, тогда все и уладится. По крайней мере я буду знать.
Понимая, что стучать бесполезно - ведь она просто захлопнет дверь перед моим носом, - я задумал хитрый план: притаиться во дворе и, когда кто-нибудь будет входить или выходить, проскользнуть в дом и спокойно задать ей свой вопрос.
По моей нынешней оценке этот план все еще кажется мне разумным. Однако ничего опрометчивей я не мог придумать. Я пристроился за плетеным стулом прямо у двери. Высокий стул скрывал меня довольно хорошо, и, став на колени и выглядывая, я не спускал глаз с двери. Изнутри до меня доносились еле слышные звуки текущей воды и всплесков. Немного погодя я вдруг услышал стук поднимаемой щеколды, и дверь открылась! Появился один из мальчишек, совсем нагишом. Он остановился и крикнул: "Мелахат!"
Изнутри послышался мелодичный голосок Ютанк:
- Попроси у нее и щетку для спины!
Мальчишка стрелой промчался по внутреннему и наружному дворам, вопя: "Мелахат! Нам нужны еще полотенца!"
Вот он мой шанс! Сорванец оставил дверь в спальню приоткрытой!
Выбравшись из-за плетеного стула, я на цыпочках вошел в комнату, боясь стукнуть или звякнуть чем-нибудь и испугать ее. Из ванной доносился плеск воды - дверь туда была широко открыта. Я крался молча, надеясь сказать ей одно-два словечка и увидеть, как она улыбнется в ответ, - и тогда все будет в порядке. И тут я увидел ее! Она лежала в ванне, пузырчатая белая пена доставала ей до подбородка, позволяя видеть только голову и кончики пальцев приподнятых в воде рук. Чтобы не намочить волосы, она забрала их вверх. Я видел ее в профиль: она сосредоточилась на руках и куске мыла, которым намыливалась.
Я прокрался мимо низкого столика с лежавшей на нем книжечкой и, должно быть, задел ее брюками - она упала на пол с легким стуком. Ютанк, наверное, услышала, но в мою сторону не посмотрела, лишь спросила: "Щетку принес?"
При звуке этого голоса я затрепетал от восторга. Ее черноволосая головка и изящные ручки над пеной казались мне бесконечно прекрасными. Это лишало меня дара речи. Любовь к ней наполнила все мое существо. Я попытался вернуть себе власть над голосовыми связками: "Ютанк…"
Головка тут же повернулась ко мне, ротик в ужасе приоткрылся, лицо залилось яркой краской стыда! Я шагнул вперед, чтобы успокоить ее, все еще пытаясь справиться со своим голосом. Она отпрянула, сжалась, словно желая превратиться в горсть пузырьков, и вдруг закричала: "Не убивай меня!"
Я так и обомлел! До чего ж я ее напугал! Пятясь, я вышел из ванной, но тут услышал еще один голос: "Не убивай ее!" Это был второй мальчик, тоже совсем голый. Он стоял у туалетного столика, сплошь уставленного открытыми коробочками.
Внезапно он словно с цепи сорвался: запустил в меня пудреницей и с криком: "Только посмей ее убить!" схватил вторую и швырнул что есть мочи. Белый взрыв окутал мне ноги. "Не убивай Ютанк! - орал он во всю силу своих маленьких легких и все рылся в коробочках на столике, пытаясь найти еще одну пудреницу.
Я выбежал из комнаты и пошел по дворику в полном смущении.
Первый мальчишка возвращался по двору бегом. Он уронил полотенца, и они в беспорядке валялись позади. В руках у него была щетка для спины с длинной ручкой. Из ванной за моей спиной все еще раздавались крики.
Мальчишка ринулся ко мне, загородил дорогу, крича во все горло: "Только посмей убить Ютанк!", и при этом ударил меня щеткой! Ростом он был невелик, и щетка в его руках едва достала мне до локтя, но орудовал мальчишка ею что есть мочи.
У меня лопнуло терпение!
В конце концов, он сам виноват: кто оставил дверь открытой?
Я замахнулся правой рукой, сжав кулак.
Изо всех сил я ударил его в лицо!
Он отлетел метров на пять и с глухим стуком рухнул на землю!
Из других помещений уже вывалила прислуга, видимо, привлеченная криками. Они увидели, как растянулся на земле мальчишка, видели и меня в воротах внутреннего дворика. Не доходя шагов пяти до того места, где лежал мальчишка, они застыли безмолвной толпой. Он лежал на боку с закрытыми глазами и подергивался. Из носа у него хлестала кровь. Прислуга не осмеливалась приблизиться к нему, заня меня, они понимали, что этого лучше не делать. Из толпы ко мне двинулась мать этого мальчика, но Карагез удержал ее за руку. Турки ломали головы, не зная, что делать. Но меня-то они знали хорошо! Поэтому они один за другим становились на колени и медленно, с завываниями, бились лбами о травянистый газон.
Я стоял, не двигаясь, свирепо глядя на эту сцену.
За спиной у меня послышался какой-то звук. Что-то скользнуло мимо.
Это была Ютанк.
Она не взглянула на меня, не остановилась, чтобы успокоить.
Эта дикарка вышла на лужайку и устремилась прямо к лежащему мальчишке. В белом плаще с капюшоном и в чадре, босая, она оставляла за собой лужицы воды на плитках.
- О, бедняжка, - проговорила Ютанк, стоя над телом мальчишки, - ты пытался меня защитить. - Она пощупала его пульс, осмотрела руки и ноги. Затем подняла его и понесла, а когда проходила мимо меня, даже мельком не взглянула в мою сторону.
Она отнесла мальчишку к себе и закрыла дверь. Толпа медленно разошлась. Я был в полной растерянности и не знал, что делать. Все это не укладывалось у меня в голове.
Я пошел в темный уголок двора и уселся под кустами, пребывая в каком-то оцепенении, как бывает, когда прыгаешь вниз со скалы и находишься только на полпути падения.
Спустя некоторое время приехал старый бородатый доктор из города. Карагез провел его к Ютанк.
Доктор пробыл там очень долго. Наконец он вышел. Я моментально оказался перед ним.
- Как Ютанк? - спросил я его.
- Так зовут этого мальчика? - Он взглянул на меня с удивлением. - странное имя для мальчишки.
- Нет-нет, - досадливо покачал я головой. - Не мальчика. Женщины! Как она?
- Ах, женщина! Да, она очень расстроена. Видите ли, по ее словам, у мальчика очень красивое лицо, а теперь у него сломан нос и вдавлена скуловая кость. Она предложила мне хорошие деньги, чтобы это исправить.
Я понял, в чем тут дело: у нее какая-то непонятная озабоченность эстетикой.
- И что же? Вы это сможете сделать? Сможете?
- С носом еще что-то можно сделать, - отвечал он после некоторого раздумья, - челюсть…
- Везите его самолетом в Стамбул!
Он покачал головой:
- Какой смысл? Им не сделать больше того, что сделал я, какой бы чудесной аппаратурой они ни обладали.
И он уехал. Я вернулся назад и снова присел за кустарником. Я пытался размышлять, пытался прийти к каким-то выводам. У меня было такое чувство, будто кто-то умер - непрестанная давящая тоска, справиться с которой невозможно. Ужасные последствия этих событий все тяжелее ложились мне на душу. Нет, никогда больше Ютанк не заговорит со мной, не станцует для меня. Она уж больше ни за что даже не взглянет на меня. Я понимал, что навеки отрезал ее от себя. Жить с такой тяжестью на душе было невыносимо.
Я попытался обратиться к своим знаниям по психологии, чтобы как-то справиться с этим, но безрезультатно - ничего мне там не светило. Горе становилось все тяжелее.
Весь остаток дня я просидел там. Я просидел там и весь вечер, и всю ночь.
На следующее утро во дворе появился комендант базы Фахт-бей. Он намеревался пройти во внутренний дворик, но к нему подошел Карагез и показал то место, где я прятался за кустами. Фахт подошел ко мне.
- Султан-бей, - стал он упрашивать меня, - прошу вас, не убивайте эту новенькую, которую вы купили. У нас и так хватает неприятностей, чтобы еще объясняться по поводу растущего числа трупов.
- Я и не пытался убивать ее, - тупо промямлил я.
- Как же, а персонал здесь считает, что пытался. Да и Карагез сказал мне, что девушка вся в страхе за свою жизнь.
- В страхе за свою жизнь? - удивился я. Это так не совпадало с тем, что я испытывал, что просто не укладывалось в сознании.
Фахт-бей кивнул, подтверждая свои слова:
- Она уже говорила Карагезу, что боится нападения. Да мы и сами не очень-то хорошо защищены. У нас даже нет сигнальных систем предупреждения на случай массированной атаки. - Он посмотрел-посмотрел на меня, затем продолжил: - Пожалуйста, обещайте не убивать эту девушку и не бросать ее тело где придется. Если уж хотите отделаться от нее, ну, возьмите да отошлите ее куда-нибудь.
Сделав этот прощальный выстрел, он уехал. Уж лучше бы саданул из 800-киловольтного бластера. У меня кровь застывала в жилах при мысли о расставании с Ютанк! Как раз об этом я всеми силами старался не думать, о том, что она уедет!
О, одно дело, когда с тобой не разговаривают, чураются тебя. Но совсем другое дело, если ее не будет радом, совсем не будет! Такая мысль была для меня невыносима!
В голове моей был полный сумбур.
Кое-как мне все же удалось навести в мыслях порядок. Значит, она чувствует себя незащищенной. Так. А чувствуй она защиту, возможно, и не пришла бы ей в голову мысль уехать. Воодушевленный этим рассуждением, я ринулся к себе в кабинет, достал ручку и бумагу и принялся проектировать сигнальную систему обороны. И чем больше я работал над ней, тем сильнее это меня увлекало и заставляло забыть о своем несчастье. У меня получится действительно отличная вещь!
Первое - ворота. Там снаружи кнопки с цифрами. Если нажать на одну из них, это послужило бы сигналом для всего персонала встать на защиту ворот. Я установил на схеме в комнате Ютанк кнопку сирены, чтобы, испугавшись чего-то, она могла нажать на нее и предупредить служащих. Затем я стал размышлять над словами Фахта о недостаточной защищенности базы. Я разработал для нее такую сигнальную систему предупреждения, которая позволила бы всему персоналу базы собраться в ангаре; в центре ангара я нарисовал обозначение орудийных площадок, откуда служащие базы могли бы стрелять по каждому входу в отдельности. Я поместил сигнальную кнопку и в своем секретном кабинете. Наступив лишь на одну кафельную плитку и сопроводив это движение поворотом ступни, можно было собрать всю базу в ангаре и приготовиться к бою.
Я закончил проект и пометил его: "Первостепенной важности". Потом написал приказ о поголовной воинской подготовке всей прислуги и всего персонала базы. Ютанк узнает, что теперь охраняется не только мой дом и ее апартаменты, но и вся база. На этом моя фантазия исчерпалась.
Снова мной овладело тяжкое ощущение потери. Я знал, что разлучен с Ютанк, и полагал, что навсегда.
Я был раздавлен.
Часть ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Больше с целью отвлечься от своих бед, чем по действительной необходимости, я в Тот день, разбитый и понурый, ввалился в свой секретный кабинет и включил ретранслятор. Ладно, в конце концов, Рат и Терб выполняют задание и скоро мы завладеем трафаретом и сможем покончить с Хеллером.
Честно говоря, я был слишком потерян, чтобы заставить себя на чем-то сосредоточиться. Но спустя некоторое время происходящее на экране мало-помалу стало вызывать во мне острый интерес.
Бац-Бац спускался с Хеллером в лифте отеля "Ласковые пальмы". Я видел их в зеркале лифта: Хеллер в белом джемпере с V-образным вырезом поверх шелковой рубашки цвета морской волны и в подходящих к рубашке слаксах; красная бейсболка сдвинута на затылок. Удивительно, как это Хеллеру всегда удается выглядеть таким опрятным и вместе с тем таким небрежным, - лениво шевельнулась мысль; будь у меня такой же вид, может, Ютанк проявила бы ко мне больше внимания. Бац-Бац был в специально подогнанном черном костюме, черной рубашке и белом галстуке - типично гангстерский гардероб. Но старая кожаная фуражка таксиста настолько не вязалась с его костюмом, что маскировка казалась неполной.
- Но послушай - это очень важно! - говорил Бац-Бац, похоже, очень встревоженный. - Я сразу же приехал сюда. Твое имя - оно было прямо на доске объявлений! Там было указано и время, и все остальное! Психиатрическая консультация!
- Понимаю, - сказал Хеллер. - Но так ли уж это плохо?
- О, клянусь Богом, конечно! - горячился Бац-Бац. - Они, наверное, принимают тебя за барана! Я вижу, ты просто не понимаешь, насколько это серьезно, Джет.
Значит, теперь уже Джет. Наверное, Бац-Бац перенял это обращение у Изи Эпштейна.
- Да, я знаю, - сказал Хеллер. - Но…
- Это же мозгокруты! - доказывал свое Бац-Бац. - Мозгосушилки! Они могут засадить тебя в тюрягу на всю оставшуюся жизнь без всяких обвинений. Даже без права выдать сообщников и стать свидетелем обвинения! Им на законность наплевать, зато закон и полиция всегда на их стороне.
Они спустились на цокольный этаж и пошли по гаражу.
- Но если… - попытался сказать что-то Хеллер, однако Бац-Бац перебил его:
- Ты не сечешь. Ведь они просто подпишут ордер и упрячут тебя к психам. Накачают тебя наркотиками и поджарят твои мозги! Даже череп тебе раскроят ледорубом! Они не успокоятся до тех пор, пока ты не станешь туп и нем как репа! И для этого не нужно, чтобы ты что-то совершил. Правительство полностью рассчитывает на них, когда ему нужно отделаться от неугодных личностей.
- Так-так, - сказал Хеллер. - Похоже, дело дрянь.
- Вот именно! А эти психоаналитики - самые сумасшедшие из всей этой компании!