Они подошли к машине. Это было старое-престарое такси! Конечно же, его трудно было узнать. Ранее будучи красным, теперь оно сияло оранжевым цветом, хорошо ухоженное, никаких треснувших стекол. Когда Хеллер забрался на заднее сиденье, включился верхний свет, и я увидел новую блестящую кожаную обивку. Ну просто новехонький антиквариат, да и только!
Бац-Бац захлопнул за Хеллером дверцу, сам же сел за руль и включил мотор. Тот взревел, но затем мягко замурлыкал, когда машина выезжала задом с места стоянки. Они вымахнули из подземного гаража и взяли курс на восток. Надпись на большом щите у дороги гласила: "Шоссе Франклина Д. Рузвельта".
Бац-Бац влился в уличный поток, плывущий на север. Хеллер все смотрел на играющую под утренним солнцем Ист-Ривер, а Римбомбо, видимо, полагал, что правит вертолетом, судя по тому, как он игнорировал неминуемые столкновения и протискивался в щели, которых, похоже, и не существовало. Он не проявлял никакой осторожности.
- Может, они вышли на нас! - проорал Бац-Бац Хеллеру в открытую перегородку. - Может, узнали, что я из морских пехотинцев. Они знают, что все мы психи.
Он вынудил лимузин дать ему дорогу и, похоже, собирался отделить фургон следующей машины от кабины.
- Эй! - крикнул он Хеллеру. - У меня потрясающая идея. А не взорвать ли нам все это местечко к чертовой матери!
Визжа тормозами и после серии заносов такси оказалось на Сто шестьдесят восьмой улице и остановилось на стоянке. Римбомбо выскочил, открыл дверцу Хеллеру. Когда Хеллер вышел, Бац-Бац накинул на дверцу табличку с надписью: "Не обслуживает до проверки группой разминирования" и указал на дом:
- Там было сказано - кабинет шестьдесят четыре. Доктор Кацбрейн. Я бы пошел вместо тебя, малыш, только у меня не так уж много мозгов про запас. Ты вот что: не давай им
надевать на себя смирительную рубашку. Они даже позвонить не дают. Если что не так, беги и все. Мотор я буду держать включенным - вмиг оторвемся.
Бац-Бац полез в кабину и снял флажок счетчика - знак принадлежности к такси. Тут же включилось полицейское радио. А счетчик-то у него был ненастоящий - незаконный!
Хеллер вошел в здание и вскоре уже сообщал о себе всевозможные сведения регистраторше в костюме медсестры. Он показал ей свои студенческие документы, затем заполнил длинный формуляр о предшествующих психических заболеваниях, написав на нем: "Превалирующее мнение в диспуте".
- Теперь можете заходить. Вы не договаривались о встрече с доктором Щицем, значит, и успокоительное давать вам не обязательно. - Медсестра протолкнула Хеллера в дверь.
Доктор Кацбрейн сидел за рабочим столом и чистил яблоко. Волосы на его голове торчали в разные стороны, а стекла очков были такой толщины, что глаза казались черными рыбками, плавающими в шаровидных сосудах.
- Это Лиззи Борден? - осведомился доктор. Он порезался и выругался.
- Это Джером Терренс Уистер, студент университета, которого вы хотели видеть, - отвечала медсестра, добавив: - Кажется. - И положила карточку на стол.
- Скверно, что вы все никак не доберетесь до Лиззи Борден, - сказал доктор. - Теперь бы я мог сделать очень многое при ее заболевании. Мог бы отделаться от тысяч родителей. - Он снова порезался. Затем пригнул голову и вгляделся в Хеллера. - Так как вы сказали вас звать?
- Джером Терренс Уистер, - повторила медсестра. - Вы знаете. Это тот самый. Теперь я оставлю вас наедине. Смотрите, не безобразничайте в мое отсутствие. - Она закрыла за собой дверь.
- Да, Борден, - заговорил доктор, - Некрасивое дело - так порубить топором своих родителей. Очень некрасивое дело. Извиняюсь, фрейдовская оговорка.
Мне стало довольно интересно, в самом деле. Ведь можно было узнать кое-что новое в психологии, поэтому я стал внимательно прислушиваться к тому, что говорит доктор.
- У-у, (…) твою мать, - выругался он, так как снова порезался.
Он выбросил яблоко в мусорную корзину и принялся жевать нож. Хеллер подтолкнул свою карточку поближе к доктору.
- Ага! - воскликнул доктор. - Два имени! Это очень яркий симптом. Два имени. Смахивает на шизофрению старого типа.
- Два имени? - настороженно переспросил Хеллер.
- Да, вот здесь, на карточке. Джером и Терренс. Два имени. Вы были близнецами? Нет. - Он помахал ножом перед Хеллером. - Что без толку ходить вокруг да около: Джером, или Терренс, или кем вы там можете назваться еще через пару минут. - Он увидел у себя руке нож и с грустью взглянул на Хеллера. - Зачем вы съели мое яблоко?
Доктор с минуту возился в ящике стола, приговаривая:
- Где же эта папка? Очень серьезный случай.
Он распрямился, держа в руках бумагу и ножницы, и начал вырезать из бумаги бумажную куколку, но затем брезгливо сказал:
- Нет, я же ведь не это искал. А вам что здесь надо, Борден?
- Вы же вызвали меня: я - Уистер, - поправил его Хеллер.
- А-а-а! - обрадовался доктор. - Тогда все ясно. Я же папку искал. Конечно! - Он снова зарылся в ящик, извлек несколько мотков шпагата и с неохотой отложил их в сторону.
- Папка, - сказал Хеллер. - Уж не та ли, что лежит у вас на столе?
- Да-да, та самая! - Доктор Кацбрейн нашел папку и открыл ее. Прочистил горло, почитал и сказал: - Ну-с, она непрестанно говорит о том, что разобьется в лепешку, но провалит вас на экзаменах.
- Кто?
- Мисс Симмонс, ваш преподаватель природоведения - кто же еще. Сейчас она в реабилитационной палате. Ну-с, Борден, такая реакция - это, конечно, нормальная реакция женщины на мужчину. В науке она называется "синдромом гена "черной вдовы"". Видите ли, Борден, это все вопрос эволюции. Мужчины произошли от рептилий. Это научно проверенный, неоспоримый факт. Но женщины, Борден, произошли от "черной вдовы" - каракурта, и это тоже неоспоримый научный факт. Доказан моей диссертацией. Но я вижу, что говорю в пустоту.
Однако те пауки, которых вы видите здесь на потолке, не мои. Их оставил мой последний пациент. Вы следите за моей мыслью, - он сверился с карточкой на столе, - Джером?
- Вполне.
- Прекрасно. Итак, подобная реакция женщин на мужчин удручает, потому что это факт рациональный. Видите ли, - он сверился с карточкой, - Терренс, все, о чем думает и что говорит душевнобольной пациент, - галлюцинация. Когда человек находится в психиатрической лечебнице, он, разумеется, является душевнобольным. Поэтому, что бы она ни говорила - это галлюцинация. Вы следите за моей мыслью, - он сверился с карточкой, - Нью-Йоркский университет?
- Очень пристально, - заверил его Хеллер.
- Поэтому очевидно: если она утверждает, что вы хороший человек, это не так. Но она не говорит, что вы хороший человек, она утверждает, что вы - атомная бомба. И, разумеется, это не так. Вы, должно быть, какая-то другая бомба - водородная, например. Ну-ка, признайтесь мне откровенно, - он сверился с карточкой, - "Ласковые пальмы", вы можете мне довериться? Я иногда связан клятвой Гиппократа. Конечно, когда это не касается полиции. Но продолжим наш разговор. Вот здесь сказано, что мисс Симмонс все кричит, будто вы убили восемь человек босыми ногами и что однажды она даже сбежала из лечебницы, чтобы добраться до телефонной будки и позвонить в полицию.
Хеллер крепче вцепился в ручки своего кресла.
- Они, конечно, явились, - сказал доктор Кацбрейн. - Да, я все это помню, хотя прошло уже несколько дней. Мы с полицией работаем в очень тесном контакте. Они, кажется, тогда обнаружили в парке восемь тел. Ну-с, что вы об этом думаете?
Руки Хеллера еще крепче вцепились в кресло.
- Однако, - он сверился с карточкой, - Нью-Йорк, вы, должно быть, помните, что я говорил вам о гене "черной вдовы" - эволюционно доказанном научном факте, касающемся женщин. Это яркий случай переноса чувства вины. Изменение роли на ее противоположность. Она завлекала тех бедных невинных мужчин в парк и заставляла их бороться за обладание собою, чтобы насладиться и тем, что ее насилуют, и зрелищем того, как естественное соперничество обезумевших самцов доходит до взрыва и начинается взаимное убийство, служащее дальнейшему разжиганию и удовлетворению ее естественных еексуальных аппетитов. Полиция же разрабатывает другую версию: будто с помощью трупов две соперничающие группировки размечают границы территории, которую не могут поделить между собой. Мы учим полицию, вы понимаете, что и многие дикие животные действительно метят границы своих территорий, но в данном случае они применили неверную теорию. Я указал им на это и в качестве доказательства показал свою диссертацию на тему генетической эволюции женщины из "черной вдовы". Тогда они поняли, что это для женщин естественно, зарегистрировали это дело как соблазнение-изнасилование-убийство с целью сексуального возбуждения и закрыли его. А мисс Симмонс уже находилась в отделении для психопатических пациентов, а потому невменяема, на том все и кончилось.
- Вы намерены держать мисс Симмонс взаперти? - спросил Хеллер.
- О нет! Не отпускать на волю невменяемого преступника - это совершенно противоречит профессиональной этике. Кроме, пожалуй, только данного случая, чтобы сделать одолжение членам муниципалитета - они же, в конце концов, платят нам, и мы должны им служить, мы немного подержим ее у себя. Знаете, она много причинила хлопот отрядам полиции особого назначения. Что-то связанное с протестами против бомб. Если люди хотят быть бомбами, пусть они и будут бомбами. Никогда не стоит посягать на личную свободу. Вы следите, - он снова сверился с карточкой, но не нашел его имени и сказал: - "Советы"? "Советы"? Здесь сказано, что вы вызываетесь для беседы с целью получить советы.
Доктор откинулся на спинку кресла и задумался. Поджал губы, погладил их, затем взглянул на папку с историей болезни Симмонс и потер лоб. Наконец он изрек:
- Ну-с, единственное, что могу вам посоветовать, - это когда обнаружите заблудших женщин, валяющихся со сломанными ногами, оставьте их в покое. - Подумав еще, он добавил: - Да-да, просто оставьте их в покое!
- А мисс Симмонс возвратится в преподавательскую группу? - поинтересовался Хеллер.
- А почему вы спрашиваете об этом?
- Если она невменяема, как же она может преподавать?
- О, чепуха, - сказал доктор, - Если она невменяема, это не будет иметь значения. Все способные люди должны быть по крайней мере невротиками. А уж если она душевнобольная, можно сказать, что она гений! Так что, разумеется, она может преподавать! - Он заглянул в папку. - Здесь сказано, что ее нужно отпустить заблаговременно, чтобы она успела принять свой класс в следующем семестре. Откуда у вас эта безумная идея, что сумасшедшие не могут преподавать в школах? Чтобы только попробовать это, уже нужно быть сумасшедшим!
Доктор снова взялся за бумагу с ножницами, и Хеллер, видимо, решив, что беседа окончена, стал подниматься с кресла. Доктор Кацбрейн на долю секунды отвлекся и тут же порезался. Он вытянул руку и настойчиво помахал Хеллеру, чтобы тот снова сел.
- Я только что вспомнил, зачем посылал за вами! - воскликнул доктор. - Бог мой, да конечно же! Как будто осенило. - Он торопливо порылся в папке. - Дело к тому же важное. Это касается нас, нашего собственного больничного персонала. А он у нас - на первом месте!
Он раскопал большой красный лист бумаги. Поверху, с края до края, бежала надпись "Срочно".
- Ага! Я знал, что мы этим займемся! Персонал больницы жалуется, что вы оставляете мусор, а им приходится убирать!
- Я?
- А кто же! - ликовал доктор Кацбрейн. - Наш персонал занят важным делом. Они каждый час должны делать инъекции себе и больным, должны утром, днем и вечером делать целым палатам инсулиновый шок. У них нет времени подметать полы! -
Доктор наклонился вперед и погрозил пальцем. - Цветы, которые вы ей присылаете, она ломает! Втаптывает их в бетон! Засовывает их в унитазы и забивает канализационную сеть! Так что немедленно прекратите присылать ей цветы!!! Вы слышите?!
Хеллер отстранился от угрожающего пальца и кивнул. Доктор Кацбрейн швырнул папку в мусорную корзину, взял ножницы и порезался.
- Психиатрическая консультация со студентом окончена! Сестра Скрю! Пришлите ко мне Борден!
Хеллер вышел, унося с собой карточку заказа на консультацию. Он настоял, чтобы сестра своей подписью изъяла ее из регистрации как дело завершенное. Джеттеро вышел из здания, и при виде его Бац-Бац вылез из машины и тщательно вытер пот внутри своей кожаной фуражки.
- Смотрю, не выбежал, а спокойно вышел - стало быть, отвертелся. - Он открыл сияющую дверцу старинного такси, снял с сиденья сумку, очевидно, с динамитом. - Как я догадываюсь, сегодня мы подождем со взрывом этого объекта.
Хеллер сел в такси, Бац-Бац закрыл за ним дверцу, снял табличку с предупредительной надписью, бросил сумку на пол машины спереди и сел за баранку. Как только он поднял флажок, полицейское радио выключилось. Хеллер сказал:
- Знаете, Бац-Бац, эти люди с большим приветом!
- Черт побери, и это для тебя новость? Да это же каждому известно. Куда теперь?
- Если тут больше ничего нет, тогда мне лучше быть в офисе.
Бац-Бац рванул с места и рискованно вклинился в поток машин. У меня закружилась голова от зрелища проносящихся на экране улиц, реклам, машин. Я попытался сконцентрировать мысли на состоявшейся консультации. Там, должно быть, много поучительного. Но куда там - у меня болела душа о себе самом, и это не давало мне сосредоточиться.
Глава 2
Хеллер не обращал внимания на то, как Римбомбо ведет машину. Он полез в рюкзак и достал оттуда учебник, обернутый в бумагу, а сверху карандашом было написано:
Вы спрашивали, что такое маркетинг. Рекомендую этот упрощенный текст. Изя.
Зачем военному инженеру нужен маркетинг? Еще одна нить в головоломном узоре заплетаемой им интриги! Очевидно, он уже почти закончил читать эту книгу, судя по закладке в последних страницах. Хеллер раскрыл ее почти в конце и, пока Бац-Бац стремился отделить нянек от их детских колясок, а массивные прицепы от их кабин, прикончил остаток текста.
В конце была страница с единственным абзацем, гласившим: "Ради прочного усвоения темы студент должен теперь составить окончательный проект сбыта, с тем чтобы определенный товар стал нужным и приемлемым для потребителей".
Хеллер сидел, рассеянно глядя в окно. Такой взгляд я видел у него и раньше, когда он пребывал в глубокой задумчивости. Про себя он бормотал: "Фасоль? Контрабандное виски? Чайки? Туфли? Средство против мозолей? О, исследование! Я же еще не провел исследования потребительского спроса".
Он наклонился к перегородке и прокричал Римбомбо:
- Если бы вы были потребителем, что бы вам больше всего захотелось потреблять?
Обогнув с визгом тормозов ограду, за которой шли ремонтные работы, Бац-Бац прокричал в ответ:
- Открою тебе одну тайну, если пообещаешь не распространяться. - Он выскочил за бордюрный камень и объехал грузовой автомобиль. - Вот все думают, что меня кличут Бац-Бацем из-за моих способностей минера. Не потому это вовсе. - Он обогнал пожарную машину
- Черубино может подтвердить. Меня так кличут с четырнадцати лет. - В это время машина, управляемая Римбомбо, легко перелетела над открытым канализационным колодцем. - Бац-Бацем меня зовут из-за девок. Если бы Малышка знала, что я все время таскаюсь в "Ласковые пальмы", она бы пришла в ярость!
- Значит, ответ на вопрос, что бы вам хотелось потреблять больше всего, будет - девки?
- Девки, девки и еще раз девки! - проорал в перегородку Бац-Бац, едва не задев одну на переходе, чтобы подтвердить свое заявление.
Хеллер откинулся назад. "Хм, девки". Он сделал пометку на внутренней стороне задней обложки учебника по маркетингу: "Исследование проведено. Товар для сбыта: девочки".
После этой мучительной езды вопреки всем законам уличного движения и природы Бац-Бац высадил Хеллера у главного входа в Эмпайр Стейт Билдинг.
Хеллер задрал голову, и у меня закружилась голова: казалось, что здание теряется где-то в облаках. Он пробрался сквозь толпу спешащих людей, миновал ряд всевозможных лифтов и вошел в один из них, по-видимому, с первой остановкой на его этаже. Никто в лифте не обратил на него никакого внимания.
Он вышел из лифта. Коридор выглядел теперь несколько иначе: увеличилось число латунных табличек, на одинаковом друг от друга расстоянии стояли пальмы. Прежде я не отдавал себе отчета, насколько велика площадь принадлежавшей им половины этажа!
Он нашел Изю в отделе связи и, перекрывая клацанье телетайпов, рявкнул:
- Привет, Изя! Как дела?
Эпштейн тускло улыбнулся ему - видимо, на лучшую улыбку он и не был способен. Все тот же костюм Армии Спасения, на носу - очки в роговой оправе, делавшие его похожим на клюв.
- Я надеялся, что вы не появитесь до тех пор, пока дела не пойдут в гору, - пробормотал Изя. Он держал перед собой лист бумаги. - Мы только что потеряли на валютном обмене с Италией. Напряжение ужасное. Похоже, с полумиллиона нельзя получить и сотни тысяч навару. Конъюнктура такая неопределенная.
- Что ж, арендную плату мы вносим, - сказал Хеллер.
- О, да что там арендная плата, - возразил Изя. - Если корпорации возьмут бразды правления у правительств, нам придется оперировать такими цифрами, как триллионы.
- И будем, - весело сказал Хеллер. - Ну а что там возникло такое уж срочное?
- О Боже, боюсь, я и к этому не готов.
Хеллер сделал ему знак, и они, выйдя из отдела, все шли и шли мимо нескончаемых дверей с разными именными табличками. Мне доставило горькое удовольствие видеть, что несколько девиц, очевидно, их собственных служащих - по виду студентки, работающие неполную рабочую неделю, - поспешно прошмыгнули мимо Хеллера со своей ношей, торопясь по своим поручениям, и даже не поздоровались с ним.
Изя и Хеллер остановились перед дверью с надписью: "Дипломатическая миссия Мейсабонго, Восточные Соединенные Штаты, Республика Мейсабонго. Да здравствует диктатор Ахмед Аллах!"
Изя рылся в кейсе, разыскивая ключи. У него их там, должно быть, было фунтов на десять, не меньше. Наконец он открыл дверь, включил свет. Обстановка комнаты была из бамбука. Белые отштукатуренные стены казались бы голыми, если бы не украшающие их
коллекции свирепого вида сабель. Напротив стола красовался, несомненно, герб - скрещенные боевые винтовки.
- У вас есть назначения помощниками консула, не так ли? - полюбопытствовал Хеллер.
- Есть, мистер Джет. Они вон там, на столе. Вот назначение мистера Римбомбо, а вот мое. Ах, забыл - а вот и ваше.
Хеллер взял свой документ и взглянул на него: в нем говорилось, что он назначается консулом Мейсабонго, остальное мне увидеть не удалось. Он положил документ в карман.
- И компания уже есть? - спросил Хеллер.
- О, разумеется. "Чудо-нефть для Мейсабонго, лимитед", зарегистрированная как корпорация в Мейсабонго для ведения торговой деятельности, и так далее. Но вы не являетесь ее директором, мистер Джет. Ими будут Эйби Коган и его жена. Понимаете, вы ничем не должны быть связаны с этими корпорациями - я за вас несу ответственность и в этом буду непреклонен. Даже если нагрянет с обыском департамент юстиции, они против вас не должны найти ничего. Этот их уполномоченный, мистер Гробе, довольно свиреп, а в руках Роксентера не только департамент юстиции, но и все остальное. Страшный человек.
- Не вижу, в чем проблема.
- Во фреске. Депутатский делегат настаивает на портрете Шарлотты.
- Наверное, я смогу убедить ее попозировать.