Какой-то человек в костюме-тройке протиснулся к кафедре и что-то быстро зашептал председательствующему.
Судья поднял молоток.
- Прокурор-обвинитель напомнил мне, что мы должны сделать еще кое-что. Тем более что все три истицы, они же ответчицы, присутствуют здесь.
Психо, Шизи и Словоблудинг, очевидно, успели переговорить с судьей до начала заседания, потому что у них уже все было готово. Они подтолкнули трех девушек к судье.
- Каждая из вас, - сказал тот, - обвиняется в лжесвидетельстве, введении суда в заблуждение и прочая, и прочая. Признаете ли вы себя виновными?
- Признаем, - хором ответили за своих клиенток Психо, Шизи и Словоблудинг.
- Признаны виновными в названных преступлениях, - заявил судья и стукнул молотком. - Все трое приговорены к десяти минутам тюремного заключения за каждое из названных преступлений. Приговор подлежит немедленному исполнению. - Он взглянул на прокурора, тот согласно кивнул.
Судья стукнул молотком. - А теперь суд, без сомнения, принимает новые гражданские иски и подтверждает, что им будет дан ход. Но с уголовным преследованием возможны осложнения. Изнасилование несовершеннолетней произошло в Мексике. Я бы советовал вам возбудить уголовное дело там, отправив жалобу по почте. Ордер на арест мы получим приблизительно через пять дней. Устроит вас это, Психо?
- Вполне, - ответил Психо.
- А обвинение?
- Вполне приемлемо, - отозвался прокурор. - Не забудьте, что послезавтра мы приглашены на классический гольф в Майами. А на следующий день мы должны быть дома, чтобы успеть на серфинговый гандикап в Акведуке.
- И в самом деле, - согласился судья и вновь обратился к суду: - Изнасилование несовершеннолетней является очень тяжким преступлением, которое влечет за собой длительное тюремное заключение, вплоть до пожизненного. Только что принятый закон, кроме того, предусматривает стерилизацию ответчика, а стерилизация взрослой особи мужского пола нередко заканчивается его смертью. Суд не может уклоняться от исполнения своих обязанностей, поэтому через пять дней мы вновь обсудим ордер на арест Уистера в связи с серьезным обвинением в изнасиловании несовершеннолетней. Я считаю, что мы можем со спокойной совестью пренебречь такой формальностью, как созыв большого жюри, потому что, как я уже говорил сегодня, это не новое, а возобновленное дело. Заседание суда закончено. - Судья стукнул молотком по кафедре и встал.
Все находящиеся в зале заседания тоже поднялись. Судья торжественно пожал руки своим помощникам.
- Шлюхи! - с плохо скрываемой яростью бормотала в толпе зрителей графиня Крэк. - Грязные девки! Они многое добавили от себя к тому, что я им велела!
Десять минут спустя, сидя в белом микроавтобусе, она пересказывала все происшедшее Бац-Бацу.
- Кто-то их подучил! - закончила она. - Кто-то стоит за всем этим!
- Может, тот придурок со вставной челюстью, который выдает себя за Джета? - предположил Бац-Бац, обгоняя грузовик. - Может, это его рук дело?
- Думаю, вы попали в самую точку, Бац-Бац, - произнесла графиня Крэк. - Но как нам его найти?
- Будем искать, - ответил Бац-Бац. - Может, я и не поражаю воображение своими габаритами, но тем не менее запросто могу выбить правду из человека. Предоставьте это мне. Мы вытащим Джета из пут закона!
Глава 7
Я позвонил в агентство "Орлиный глаз". - Они ушли, - сказал я. - Как вы могли их упустить?
- Мы не были готовы к такому, - ответил прокуренный голос. - Никому и в голову не придет искать преступника в суде, если не брать в расчет самих судей, конечно. Туда ведь не просто попасть. К тому моменту когда мои люди нашли нужный зал заседания, слушание уже закончилось. Но ничего страшного. Психо, Шизи и Словоблудинг предполагают, что в этом деле есть какой-то подвох. Сегодня утром они сказали мне, что раньше не было такого, чтобы их клиенты внезапно меняли решение, и им пришлось основательно пораскинуть мозгами, чтобы придумать, как составить новые иски. Они выдвинули новый вариант - изнасилование несовершеннолетней - и теперь собирают улики и так далее. Они увеличили награду для того, кто поможет упрятать эту женщину в Белльвью, до пятидесяти тысяч.
- Отлично, - сказал я, вновь обретая надежду.
- Да, слушайте. Похоже, вы, агенты ФБР, хорошо осведомлены об этом деле. Может, у вас есть ее фотография?
Ого! У меня была одна фотография Крэк. Копия ее фото на паспорте.
- Я немедленно доставлю ее вам, - сказал я.
Я повесил трубку, связался по радио с Ратом и потребовал, чтобы он зашел за фотографией и отнес ее.
- Кажется, мы наконец-то достали этого (…) офицера королевской службы, - сказал я, когда он явился. - Изнасилование несовершеннолетней.
- Это правда? - спросил Рат, пощипывая усы.
- С каких это пор в суде нужна правда? - съехидничал я.
- В земном суде? - спросил Рат. - Не нужна.
- Изнасилование несовершеннолетней - это очень серьезно. Виновника стерилизуют, и в ходе такой операции пациент нередко погибает. Ну а то, что от него остается, отправляют в тюрьму, пожизненно. Поделом этому (…)!
- Почему? - спросил Рат.
- Ты (…) идиот! - набросился я на него. - Он выполняет приказы Великого Совета. Он не аппаратчик. Он флотский! Он может получить приказ убить меня, запросто! Подумай об этом, Рат. Один неверный шаг, и я тебя в порошок сотру!
- Так изнасиловал он несовершеннолетнюю или нет? - спросил Рат. - Непохоже на него. Я следил за ним, и он производит впечатление порядочного человека. Не его вина, что мы потерпели поражение в "Ласковых пальмах". Виноваты вы, потому что не сумели все как следует спланировать.
- Виноваты проститутки в этом борделе! - накинулся я на этого идиота.
- Проститутки, институтки, - пробормотал Рат. - Ведь он же флотский. Так чего ж вы ждали? Но я вам скажу, там не было несовершеннолетних! У нас есть доказательства!
- Он с ума сходит от несовершеннолетних! - прорычал я. - А сейчас, (…) тебя, отнеси эту фотографию в агентство "Орлиный глаз".
Рат взял фотографию и взглянул на нее.
- Ого, - произнес он. - Это его девушка. Я ее видел однажды. Но на этой фотографии она на себя не похожа. Из всех женщин, что мне доводилось видеть, она - самая красивая. На планете Модон ни одна с ней не сравнится. Единственная женщина, которая может с ней поспорить, - это Хайтн Хеллер. Бедняга Терб сделал несколько снимков Хайти. Я как-то просматривал вещи Терба и нашел их. У этой девушки такой же разрез глаз. Она выглядит как настоящая аристократка с Манко, а они самые красивые…
- Черт (…) тебя, Рат! - рявкнул я. - Заткнись! Немедленно отнеси фото в "Орлиный глаз".
Рат убрал снимок в свой кейс. На пороге он обернулся и сказал:
- Вам никогда в жизни не удастся убедить меня, что офицер королевской службы, у которого есть такая красивая подружка, будет обращать внимание на несовершеннолетних, а тем более насиловать их!
Он быстро выскользнул за дверь, за мгновение до того, как в нее врезался брошенный мной стул. Какой негодяй! Просто счастье, что я держал его в ежовых рукавицах "аппаратной" дисциплины. Как смел он сомневаться, что Хеллер изнасиловал несовершеннолетнюю? Раз я сказал, значит, так оно и есть.
Я, в буквальном смысле слова, кипел.
А потому изо всех сил ударил видеоприбор Хеллера. Как жаль, что на нем нет кнопки, с помощью которой можно было бы ударить его самого. Это явное упущение. Мне нужно раз и навсегда покончить с ним, как это сделал Ломбар с антиманко.
От удара экран включился. Хеллер сидел в салоне и играл в покер с капитаном Биттсом, тренером и помощником.
- Никогда не подозревал, что в колоде должно быть пять тузов, - сказал Хеллер. - У меня три, а у вас два.
- Это специальная колода, - ответил капитан Биттс. - Видите, у меня все черви, значит, кон мой. - Он записал себе очки.
- Как мило с вашей стороны, что вы разрешили мне играть в кредит, - заметил Хеллер. - Сколько я уже проиграл?
- Ровно десять тысяч и тридцать три доллара, - ответил капитан Биттс.
- Думаю, мне надо пробежаться по палубе, - обратился Хеллер к тренеру, - пока у меня еще осталась обувь. - Он поднялся, тренер тоже встал. - Вечером мы снова сыграем, когда я немного приду в себя.
Я отвернулся. Я был рад, что он чувствует себя не в своей тарелке, насильник проклятый. Ему станет еще хуже, когда мы до него доберемся.
Великолепное будет зрелище, когда он предстанет перед судом по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней!
В холле послышался шум. Я удивился. Дамы вернулись с работы. Разве уже так поздно?
Они вошли, снимая вещи и переговариваясь на повышенных тонах. Похоже, они были чем-то очень расстроены.
И Адора и Кенди говорили о психиатрах и употребляли слова из трех букв, которые совершенно не подходят для женских уст. Я решил, что они потрясены демонстрацией аборта, которую видели утром по моему экрану. Потом они перешли к психиатрическому регулированию рождаемости, и слово из трех букв зазвучало еще чаще.
- Мы должны бороться до последнего, - сказала Адора Бей, урожденная Щипли. - Поэтому нам надо все хорошенько обдумать.
Наверное, у меня был на редкость глупый вид, когда я в халате появился на пороге своей комнаты, потому что Адора пристально взглянула на меня.
Плохой знак.
- Присаживайся, муженек, - указывая на стул, велела она.
Я сел.
- Хватит нежничать, - сообщила она мне. - Мы все спланировали. На следующей неделе мы начинаем обращать в свою веру "голубых".
- Мужчин? - спросил я.
- Верно, - резко ответила она. - Пока мы заняты только половиной проблемы, дальше нам не продвинуться. Психиатры так натаскали этих (…), что они могут только развратничать и брать в рот. Банда (…) придурков-шовинистов! Вот тут ты нам и пригодишься.
- Потише! - произнес я. - Я не собираюсь иметь дело с "голубыми"! Я их не перевариваю. Меня тошнит даже при одной мысли о них.
- Ладно, перестань. Тебе нужно просто привлечь их к антилесбиянской кампании: пусть "голубые" стоят вокруг и смотрят, что они теряют.
- Ни в коем случае! - крикнул я. - Они возбудятся, схватят меня и изнасилуют в (…). Нет, мадам Щипли Бей. Нет и нет! Это мой окончательный ответ. Считайте, что я вышел из игры. Моей деятельности пришел конец. И нет смысла говорить об этом. Возьмите ружье. И пристрелите меня. Подайте на меня в суд за двоеженство. Но можете убираться к черту вместе со своими "голубыми".
Адора страшными глазами посмотрела на меня. Прищурилась. Она не терпела возражений.
- Так я и думала, что этим кончится. Я уже слышала твое мнение по этому поводу. Потому-то и приняла кое-какие меры предосторожности. Сейчас я тебе кое-что покажу. - Адора щелкнула пальцами: - Дай большой конверт, Кенди.
Кенди передала конверт. Открыв его, Адора Бей сказала:
- Эти снимки только что получены из одной частной фотостудии. - Она достала их.
Это были большие цветные фотографии 25 на 27 сантиметров.
- Вот, - сказала Адора, - это ты с Майком, а это ты с Милдред. Снимала Крошка. Великолепные цвета. Выглядят как настоящие, верно? Тела особенно хорошо получились!
- При чем здесь они? - подозрительно спросил я. - Мы говорили о "голубых", а тут, как видишь, женщины! Этого никто не сможет отрицать. Так что же это доказывает?
- Ничего особенного. Только то, что ты развратник. - И тут на ее лице появилась фальшивая улыбка. - Взгляни-ка лучше на это!
Я и Крошка!
На первой фотографии был запечатлен момент, когда она чуть не сбила меня с ног, но из-за развевающегося халата все выглядело так, словно я набросился на нее!
- А теперь полюбуйся номером два! - злорадно процедила Адора.
Я пытался отвести руки Крошки, но было похоже, словно я схватил ее!
- Хватит! - взвизгнул я. - Фотографии врут!
- Вот как? - злорадно ухмыльнулась Адора. - Посмотрим номер три!
С выражением ужаса на лице Крошка, казалось сопротивлялась сексуальному насилию. А на самом деле я пытался скинуть ее с себя!
- Нравится, а? - вопросила Адора, глядя на мое перекосившееся лицо. - Думаю, номер четыре должен тебе понравиться. Выглядит так реалистично.
Я выпучил глаза. Голос мой превратился в тонкий писк:
- Но она сама встала на колени! Я не заставлял ее! Я пытался ее поднять!
- Классная порнуха, - ухмыльнулась Кенди, глядя через мое плечо.
- Да, но мы ведь еще не закончили, - заметила Адора. - Взгляни на номер пять!
На снимке была изображена Крошка, отступавшая к кровати. На лице у нее застыло выражение ужаса. И опять все выглядело не так, как происходило на самом деле.
- Эй! - вскрикнул я. - Я пытался привести ее в чувство!
- По фотографии этого не скажешь! - зловеще улыбнулась Адора. - А вот и номер шесть!
Крошка лежала на кровати. А я схватил ее за растрепанный хвостик, чтобы не дать ей броситься на меня,
- А теперь попытайся кому-нибудь доказать, что ты не занимался развратом, - сказала Адора.
- Подождите! - крикнул я. - Фотоаппарат лжет.
- Фотоаппарат никогда не лжет, - заявила Адора. - Все на свете верят фотографиям.
- Крысы! - сказал я. - Вы же сами все видели. Вы прекрасно знаете, что ничего подобного не было. Я всего лишь пытался заставить ее вести себя прилично.
Адора улыбнулась леденящей душу улыбкой:
- По этим фотографиям совершенно ясно, что именно ты собирался делать, детка. Любой, кто взглянет на них, сразу это поймет. Вот почему ФБР всегда старается все сфотографировать. Суд и публика верят, что фотографии говорят только правду. Посмотри еще раз, - и она веером раскинула передо мной фотографии. - Вот совершенно неоспоримое доказательство сексуального насилия, разврата - короче говоря, изнасилования несовершеннолетней.
Меня захлестнула какая-то темная волна. Я мгновенно потерял сознание. Но Адора привела меня в чувство. Словно издалека, с громадного расстояния, продолжал звучать ее голос, и слова впивались в мой мозг, словно гвозди.
- Негативы находятся в надежном месте. По новым законам тебя следует стерилизовать, и скорее всего ты умрешь под хирургическим ножом, но даже если выживешь, то многолетнее тюремное заключение тебе обеспечено, а там тебя каждый день будут насиловать сокамерники, как это обычно водится в федеральных тюрьмах. У тебя нет ни малейшего шанса отвертеться от наказания за изнасилование несовершеннолетней.
Мой мозг отказывался работать. Это должно было произойти с Хеллером! Не со мной! Нет, со мной этого не должно было случиться! Как могла судьба допустить подобную роковую ошибку?
Комната плыла у меня перед глазами. Потом меня охватил новый приступ паники. Я замер:
- Вы… вы ведь не выдали меня, верно?
- Пока нет. Но поскольку я уже поняла, как работают твои тупые мозги, то приняла меры предосторожности. Раскрой глаза и прочти это. - Адора что-то сунула мне под нос.
Бумажка оказалась официальным документом:
"ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВЕРХОВНОГО СУДА
Поскольку первая сторона КРОШКА БУФЕР находится под защитой данного суда, а вторая сторона СУЛТАН-БЕЙ, известный под псевдонимом ИНКС-ВИТЧ или под любым другим псевдонимом, имеет основания желать первой стороне СМЕРТИ, то суд настоящим документом выносит запрет на УБИЙСТВО первой стороны.
Если в срок, назначенный судом (каковой может быть определен произвольно), первая сторона КРОШКА БУФЕР не будет обнаружена, а вышеупомянутый СУЛТАН-БЕЙ, он же ИНКСВИТЧ, даже если он примет на себя другой псевдоним, не сможет предоставить первую сторону в распоряжение суда живой и невредимой в приемлемое для суда время, он автоматически считается совершившим УБИЙСТВО первой стороны и будет признан виновным в УБИЙСТВЕ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ТЯЖЕСТИ.
Кувалдер Твист, судья, член Верховного суда".
Я сидел, дрожа, пригвожденный к месту этим ужасным документом. Самое простое, если верить учебникам Аппарата, решение оказалось мне недоступным!
Было слишком поздно убивать Крошку! Я упустил свой шанс!
- Пожалуйста, обрати внимание, - сказала Адора, - что я отдала тебе эту бумагу, а значит, ты получил ее в законном порядке, и сей факт будет учитываться на суде. Таким образом, у тебя нет выбора. Ты будешьсотрудничать с нами в деле дегомосексуализации гомосексуалистов. Мы начнем осуществление нашей программы на следующей неделе. И ты сделаешь то, что обязан сделать, или отправишься в федеральную тюрьму, и там тебя каждый день будут насиловать сокамерники. Итак, через семь дней мы начинаем - и никаких отговорок.
А теперь пойди прими душ и подготовься к встрече с сегодняшними девочками. Ты весь покрылся потом, и от тебя несет.
Несло от меня резким, кисловатым запахом панического страха.
В этот момент я понял, что, невзирая на любые обстоятельства, должен сбежать. И у меня осталась всего одна неделя.
Что мог я сделать за эту неделю?
Я должен был собрать все свои силы!
Часть ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Я провел жуткую бессонную ночь. Я ворочался, перекатывался с боку на бок и дергался. Время от времени мне казалось, что эта (…) девка уже у меня в руках. Я готов был голыми руками придушить ее, словно котенка.
Но было слишком поздно. Я не мог даже пальцем дотронуться до малолетней (…)!
Я проснулся с опухшими глазами и пожелтевшей физиономией. С помощью марихуаны - но без единой капли алкоголя - я с трудом привел себя в чувство. Мне удалось перевесить зеркало так, чтобы я был уверен в том, что ни один "голубой" не сможет ворваться ко мне, когда я, голый, занимаюсь сексом. Травка помогла мне кое-как удовлетворить девушек. Сам я почти ничего не почувствовал. За эти дни "радости секса" совершенно потеряли для меня свою притягательную силу.
Единственным, что мне запомнилось в это утро, было то, что у меня не болела голова. Но когда действие наркотика ослабло, меня снова охватил вихрь панического ужаса.
Трясущимися руками я приготовил бхонг и затянулся почти дюжину раз. Но вместо того чтобы успокоить меня, он только усилил чувство страха.
Я потратил почти полчаса, чтобы побороть дрожь в руках и заварить крепкий кофе. И залпом выпил его. Руки у меня задрожали еще сильнее.
Жизнерадостный голос потряс меня до глубины души.
- Привет, Инки. Я решила забежать к тебе по дороге в школу. Ну, парень, теперь я знаю, как надо (…)! Передо мной во всей своей красе стояла Крошка - с хвостиком, в обтягивающих штанишках и гольфах до колен. Она взглянула на часы с Микки Маусом.
- У меня есть пара минут. Я могу тебе кое-что показать.
- Не знал, что твоя фамилия "Буфер", - глупо заметил я. Я собирался сказать: "Это ты меня подставила, грязная, вонючая (…)!" Но мне надо было соблюдать осторожность.