Средневековая валлийская легенда о Ллью Лло Джифсе, Блодведд и Гронве Пебире из четвёртой ветви "Мабиногиона" странным образом вновь напомнила о себе в наши дни… Загадочные и жуткие события начались, как только с чердака старого дома вдруг стали доноситься подозрительные звуки - стук, скрип, скрежет… Неужто в доме завелись крысы? Или, хуже того, привидения? Нет - то просыпаются старые кельтские мифы, заставляя героев холодеть от страха и совершать необъяснимые поступки…
Сказочная повесть Алана Гарнера "Совы на тарелках" (1967) удостоена медали Carnegie и премии Guardian.
Алан Гарнер
Совы на тарелках
Совы в тревоге. Здесь умерли люди - Добрые люди, убитые злом. Лучше не думать…
Р.С.Томас
Башню белую построю
Я для милой у ручья;
Все цветы с холмов окрестных
Соберу на башне я.
Народная песня
Родители-себялюбцы редко доживают до той поры, когда могут увидеть плоды своего себялюбия.
"Радио Таймс", 15 сентября 1965 года
1
- Ну, как твой живот, а? Еще болит?
Гвин просунул голову в дверь комнаты. Элисон сидела там на железной кровати, украшенной медными шарами в изножье и в изголовье. На изящных подпорках были изображения бога виноградников Бахуса в детском возрасте. Под одну из ножек подложен кусок шифера, потому что пол неровный.
- Зануда, - откликнулась Элисон. - Я просто перегрелась.
- Не груби, - сказал Гвин. - Я не нашел ничего подходящего и потому притащил тебе книжку из школы. Велели прочитать ее к урокам литературы, но обойдусь. Сплошная тоска и муть.
- Ладно, все равно спасибо.
- Роджер пошел купаться. Тебе небось скучно?
- Не жертвуй собой ради меня, - сказала Элисон.
- Тогда я пошел. Большой привет!
Он перелез через перила веранды, спустился на руках на площадку первого этажа.
- Гвин! - раздался страшный крик.
- Да? Что такое? Ты в порядке?
- Быстрей!
- Тебе нужен таз? Тебя тошнит? Отвечай!
- Гвин!
Он побежал опять наверх. Элисон стояла на коленях на кровати, уставившись в потолок.
- Тише! - сказала она. - Слышишь что-нибудь?
- Что "что-нибудь"?
- Звуки. С потолка… Да слушай же!
В доме все было тихо. Мостин Льюис-Джонс кричал на холме, собирая овец, но в доме было тихо… А над кроватью кто-то скребся. Сомнений быть не могло.
- Мыши, - сказал Гвин.
- Так громко?
- Ну, тогда крысы.
- Да ты слушай. Как будто обо что-то очень твердое.
- Они точат когти.
- Это не крысы, - сказала Элисон.
- Нет, крысы. Скребут по дереву, поэтому так здорово раздается.
- Я слышала еще в первую ночь, как приехала, - сказала Элисон. - И каждую ночь потом. Только лягу, сразу начинают.
- Это крысы, верняк, - повторил Гвин. - Они совсем обнаглели.
- Нет, говорю тебе! Кто-то хочет вылезти. С каждым днем звук все сильнее. А сегодня - особенно. Но почему-то не все время.
- Они же устают, - сказал Гвин. - Им надо отдышаться.
- Сегодня скрежет особенно сильный, - повторила Элисон. - Чем хуже я себя чувствую, тем он громче… Разве не странно?
- Ты сама странная! - сказал Гвин.
Он встал на кровать и, подпрыгивая, начал стучать костяшками пальцев по потолку.
- Эй, вы там! - кричал он. - Валите оттуда! Брысь!
Пружины продолжали звенеть, когда он тяжело приземлился на пол возле кровати и остался сидеть там с полуоткрытым ртом, глядя на Элисон. На его стуки послышались ответные.
- Гвин! - закричала Элисон. - Постучи еще. Слышишь?
Гвин снова взобрался на кровать.
Стук, стук…
Скрип, скрип…
Стук…
Скрип…
Стук, стук, стук…
Скрип, скрип, скрип…
Стук… пауза… стук, стук…
Скрежет в том же ритме.
Гвин присвистнул.
- Ну и дела, - сказал он. - Эти крысы, похоже, знают азбуку Морзе. Или побывали в тюрьме и научились перестукиваться. - Гвин спрыгнул с кровати. - Где это я видел?.. А, там в чулане, точно. Там есть люк!..
Он открыл небольшую дверь из спальни в помещение, где снизу доверху проходила печная труба. Здесь было тесно, как в шкафу, зато виднелась крышка люка в потолке.
- Ничего не сделать без лестницы, - сказал Гвин.
- А если встать на умывальник? - спросила Элисон.
- Да ты что! Нужна стремянка, и еще молоток. Крючок совсем заржавел. Сбегаю притащу из конюшни.
- Только недолго. Я вся трясусь от страха.
- Не дрейфь!.. Дрессированные крысы Гвина! Мы заработаем кучу денег на этом представлении!
Он вернулся с лестницей, молотком и мышеловкой.
- Мать на кухне, - сказал он, - поэтому я не стал брать приманку.
- У меня есть кусок шоколада, - предложила Элисон. - Фруктовый с орехами. Подойдет?
- Порядок. Давай сюда.
Гвин влез на лестницу, стукнул несколько раз молотком по задвижке. Ржавчина и старая краска посыпались ему прямо в лицо.
- Не открывали не знаю сколько лет, - крикнул он. - А, вот пошла!.. У тебя есть фонарь?
Он отодвинул заржавевший запор, потом спустился с лестницы за фонарем, вытер лицо рукавом, подмигнул Элисон.
- Теперь они у нас будут вести себя тихо, как мыши! А не как крысы.
Когда он произносил это, скрежет над дверцей люка возобновился. Громче прежнего.
- Не надо открывать, - сказала Элисон. - Что толку?
- И сказать "прощай" славе и богатству? Может, они суетятся там вокруг клада?
- Не смейся!.. Во всяком случае, из-за меня не делай… Гвин, прошу, будь осторожен! Эти звуки такие необычные: сильные и резкие.
- Никто не смеется. Я жутко серьезен… Подожди минуту…
Он принес с площадки за дверью комнаты половую щетку, широким концом упер в дверцу люка. Скрежет прекратился. Гвин нажал на палку, люк с треском открылся. Клубы пыли взвились и заволокли отверстие.
- Там светло! - крикнул Гвин, когда пыль рассеялась. - Смотри! В крыше окошко… Пока! Я полез…
- Осторожно! - повторила Элисон.
- "Кто там скрывается в чаще? - промолвил путешественник. - Выходите или я буду стрелять!.. - Яра-вара, яра-вара, - послышалось в ответ непонятное бормотание…"
Произнеся все это, Гвин просунул щетку в отверстие люка и вслед за ней полез туда сам. Его голова была уже над балками потолка. Элисон стояла у подножия лестницы.
- Здесь вагон и маленькая тележка барахла и старой соломы! - прокричал с чердака Гвин. - Поднимешься?
- Нет, - ответила Элисон. - У меня сенная лихорадка от пыли. Я ведь аллергик, понимаешь?
- Какой-то запах, не разберу… - сказал Гвин. - Прямо не запах, а настоящий этот… аромат. Вроде медоносной таволгой пахнет. Знаешь? Наверно, с берега речки сюда доходит… А шифер, ух и разогрелся! Так и парит!
- Не видно, откуда шум идет? - без всякой надежды с просила Элисон.
Гвин еще дальше просунулся в люк, немного подтянулся на руках, и вот он уже не чердаке.
- Здесь место только для водяной цистерны, даже пола нет нормального, - сообщил он. - Хотя… подожди-ка!
- Куда идешь? Не надо! - прокричала снизу Элисон.
Но было уже слышно, как Гвин зашагал по стропилам потолка. Он шел к самому темному углу чердака, и там, на одной из широких балок, что он увидел? Целый обеденный сервиз! Сплющенные башенки мелких тарелок, курганы глубоких тарелок, несколько блюд - и все это в грязи, в соломе, с темными отметинами от пребывания птиц, еще с какими-то пятнами.
- Ну что, нашел?
Элисон все же поднялась по лестнице и просунула голову в люк, прижимая к лицу носовой платок.
- Тарелки, - ответил Гвин. - Навалом тарелок.
- Все разбиты небось?
- По-моему, все целы. Хотя как следует не разглядишь… А они красивые, знаешь! Зеленые с золотом… Так и сверкают сквозь грязь.
- Возьми одну. Мы ее отмоем.
Элисон увидела, как Гвин взял тарелку из ближайшей к нему стопки, а потом он вдруг пошатнулся и чуть не провалился ногой в отверстие между балками.
- Гвин! Что с тобой?
- Ффу… - только и мог он сказать.
- Пожалуйста, спускайся!
- Сейчас… Иду… Тут такая жарища, у меня даже перед глазами поплыло.
Он подошел к люку и отдал Элисон тарелку.
- Кажется, тебя зовет мать, - сказала Элисон. - Слышишь?
Гвин спустился с лестницы, вышел на площадку.
- Что ты хочешь, ма? - крикнул он вниз.
- Принеси с огорода два пучка салата! - донесся голос матери. - И побыстрей!
- Я занят!
- Ничем ты не занят! Давай! Гвин тяжело вздохнул.
- Вымой пока тарелку, - сказал он Элисон. - Я скоро вернусь.
Прежде чем спуститься на первый этаж, он закинул на чердак мышеловку и прикрыл дверцу люка.
- Ну и что это нам дало? - спросила Элисон. - Ты ведь так ничего и не увидел?
- Нет, - ответил Гвин. - Кроме каких-то следов и пятен на обеденном сервизе. И трех тонн пыли… Но все-таки я хочу выяснить, что это за крысы, которые умеют считать или знают азбуку Морзе.
2
Роджер зашлепал по мелководью к берегу. Дорогу ему перегородил огромный камень, он отпрянул назад, в заросли лабазника, густо разросшегося у основания камня, ухватился за стебли, спрятал лицо в молочного оттенка цветы - они приятно холодили щеки, день был такой жаркий.
Сквозь цветочный занавес он видел высоко в небе пассажирский самолет, но единственные звуки, что были ему слышны, - легкое журчание воды да голос фермера откуда-то из долины, где паслись овцы.
Дальние горы слегка дрожали в жарком мареве. Гребень холма над домом, увенчанный еловой рощей, темнел на фоне яркого летнего неба. Роджер с удовольствием вдыхал свежий аромат цветов, чувствуя, как лучи солнца глубоко проникают в тело, продрогшее от долгого купанья.
Что-то стремительно пролетело рядом с ним - темная тень упала на цветы. Раздался тяжелый удар о камень, Роджер почувствовал, как тот сотрясается, услышал страшный вскрик.
Он пригнулся, расставив руки, выпустил из них цветочные стебли, окинул взглядом плоскую поверхность камня. Там было пусто. Крик замер, остались лишь отзвуки эха со стороны долины и щебет птицы каравайки на холме.
Вокруг не было ни души. Сердце у Роджера прыгало в груди, ему стало холодно, несмотря на жару. От острых стеблей лабазника на ладонях остались полоски с бусинками крови. Запах цветов сделался вдруг противным - они пахли козлом.
Роджер оперся о камень. Горы словно приблизились и нависли над ним - готовые упасть и завалить всю долину. Брр… Какое неприятное ощущение!.. Он начал растирать руки и ноги, покрывшиеся гусиной кожей. Потом посмотрел на реку, в обе стороны. Вода масляно блестела сквозь деревья на берегу, журчала, обегая камни.
"Что же это было? Что могло упасть?.. А удар? А крик?.. Звуковой обман?.. А горы, которые вроде сдвинулись?.. От этого всего свихнуться недолго…" Он крепко прижался спиной к камню. "Вот так, Роджер. Успокойся, парень… Ну… Легче стало?.. Господи, это еще что?!"
В камне, на который он опирался, было странное отверстие. Круглое, гладкое, оно шло насквозь, с одной стороны до другой. Роджер нащупал его рукою, прежде чем увидел и заглянул внутрь. Интересно, специально его просверлили или это причуда природы? Если оно искусственное, кто-то потратил бездну времени на никчемное дело… Однако, работка будь здоров! Сделано отлично… "Черт, вот это да!.." Он пригнулся, чтобы заглянуть в отверстие, и только тогда понял, что оно сквозное: через него он увидел темные ели на холме над домом. Как картина, заключенная в круглую раму… "Ну и ну!.. Надо скорей одеваться, никак не согреюсь…"
Он пошел через сад вверх по склону, в сторону дома. Гув Полубекон разравнивал граблями щебень на дорожке перед входом и беседовал с Гвином, который тряс пучки салата, освобождая их от комков земли.
- Славный день для купанья, - сказал Гув, увидев Роджера.
- Да, - сказал Роджер. - Подходящий.
- Славный день.
- Да.
- Ты купался? - спросил Гув.
- Да.
- Плавал?
- Поэтому я в купальных трусах.
- Славный сегодня день для этого, - сказал Гув. - Для купанья.
- Да, - сказал Роджер.
- В реке, - сказал Гув.
- Я должен пойти переодеться, - сказал Роджер.
- Пойду с тобой, - сказал Гвин. - Есть разговор.
- У этого человека крыша поехала, да? - спросил Роджер, когда они отошли на порядочное расстояние. - Так далеко уехала, что и не догонишь?
Они сели на веранде. Здесь не было солнца, только река сверкала снизу, сквозь деревья.
- Быстрей говори, чего хотел, - сказал Роджер. - Я замерз по-страшному.
- В такую жару? - не поверил Гвин. - А у нас тут происшествие. Над комнатой Элисон кто-то скребется.
- Подумаешь! Мыши.
- Я тоже так сказал. Но когда начал стучать, чтобы прогнать их, они стали стучать в ответ.
- Брось врать!
- Точно! Тощая полез на чердак - посмотреть. Там куча грязных тарелок. Целый сервиз. Наверно, стоит денег.
- Ты его стащил вниз?
- Только одну тарелку. Элисон должна отмыть ее… А что ты скажешь насчет стука-скрежета? Отчего он?
- Мало ли отчего! Крысы, мыши… Какая разница?.. А тарелки? Почему они там? Какие они?
- Я толком и не видел. Спросил потом про них у Гува.
- И что?
- Он сказал: "Будь осторожен, когда смотришь на нее".
- На кого? На Элисон? Она-то тут при чем?
- Дело не в Элисон. Он чего-то другое имел в виду. Но что - не знаю. Когда я спросил про тарелки, он сразу перестал работать и сказал вот эти слова: "Будь осторожен, когда смотришь на нее…" И тут ты подошел.
- Ежу ясно, он чокнутый! А почему его зовут Полубекон?
- На валлийском это Ханнерхоб, - сказал Гвин. - Можно и проще - Гув Свиной Бочок. Его и так, и этак называют.
- Ему подходит "Свиной Полубок".
- Это кличка.
- А настоящая фамилия?
- Думаю, он сам не знает… Роджер, послушай. Еще одно скажу. Только не смейся.
- Ладно.
- Понимаешь, когда я взял верхнюю тарелку из стопки, то сразу почувствовал… Ну, в общем, руки как-то затряслись и в голове тоже. А перед глазами - как в кино, когда кадр показывают сначала не в фокусе, а потом все проясняется… Но когда у меня прояснилось… там, на чердаке… все уже выглядело по-другому… Что-то вроде изменилось, а что - не знаю…
- Так бывает, - сказал Роджер. - Я знаю. Это похоже, как если смотреть на человека, который спит. Он еще не открыл глаза, не сделал никакого движения, но ты чувствуешь, что он проснулся. Понимаешь это.
- Ты правильно говоришь. В самую точку! Здорово объяснил. Там как будто кто-то проснулся… Или я сам…
- Лучше расскажи о том камне в реке, - сказал Роджер, - у которого дырка насквозь.
- Такой большой, плоский?
- Ага. А вокруг цветы.
- Его называют Камень Гронва, а почему - не знаю. Спроси у Гува, он здесь всю жизнь живет.
- Нет уж, спасибо. Он начнет рассказывать сводку погоды на ближайшую неделю. Или расписание поездов.
- А почему ты спросил про этот камень? - поинтересовался Гвин.
- Я там загорал, около него…
И тут Роджеру расхотелось рассказывать про то, что он увидел и услышал возле камня: хватит с них на сегодня необычных происшествий - Гвин уже поведал о них. Это все из-за жары, наверное…
Роджер сказал:
- Пойдем поглядим на тарелку, которая у Элисон. Интересно все-таки.
- Сейчас, - отозвался Гвин. - Только отнесу салат на кухню. Иди, я мигом.
Роджер быстро переоделся у себя в комнате и поднялся к Элисон.
Она сидела, держа тарелку на коленях, положив на нее лист бумаги, и что-то рисовала.
- Это и есть ваша находка? - спросил Роджер. - Мне Гвин говорил.
Элисон кивнула, не поднимая головы.
- Почти закончила, - сказала она, продолжая двигать карандашом. Потом обратила к Роджеру раскрасневшееся лицо. - Вот! Что ты думаешь?
Роджер взял тарелку с ее колен, повертел в руках.
- Никакой фабричной марки, - сказал он. - Жаль. Я-то надеялся, вы нашли что-то ценное. А это обыкновенная тарелка. Толстая и стоит недорого.
- Сам ты толстый! Погляди на рисунок!
- Ну… и что?
- Видишь, что изображено?
- Чего-то непонятное. По краям зеленое, внутри с позолотой. Как абстрактные картинки, знаешь?
- Роджер! Не притворяйся дураком! Смотри сюда. Это же голова совы. Скажешь, нет?
- Может быть… Если ты очень настаиваешь. Даже целых три головы, покрытых листьями, а внутри каждой какие-то цветочки. Теперь вроде вижу.
- Ничего ты не видишь! Это же ее туловище! Если рисунок снять с тарелки и потом сложить, получится настоящая сова… Да ты посмотри!.. Я срисовала разные части узора, видишь?.. Следи взглядом! Нет, не так! Слева направо… Теперь увидел? Сложи вместе разные части! Ну?!
- Сова, - неохотно согласился Роджер. - Немного похоже.
- Немного? Подожди!
Элисон схватила ножницы, начала вырезать свой рисунок. Потом разделила его на части, соединила - и перед глазами Роджера оказалась настоящая сова: голова, лапы с когтями, крылья - все на месте.
Он рассмеялся.
- В самом деле, сова! Как ты разглядела? У тебя глаз - ватерпас!
Да, то была именно сова - странная, составленная как бы из цветочных головок и лепестков: лапы слегка согнуты, спина горбатится, глаза зловеще смотрят из-под тяжелых нависших век.
- Здорово! - повторил Роджер. - Как тебя угораздило догадаться?
- Я увидела сразу, как только помыла тарелку. Это же любому ясно!
- Значит, я не любой, - сказал Роджер. - Никогда бы не разглядел. Но мне он нравится.
- Кто он?
- Это скорее филин, а не сова.
- Нет, сова! Она!
- Ты так думаешь? О'кей, пусть будет она. Все равно, мне нравится. Особенно на твоем рисунке. - Он постучал карандашом по совиной голове, отчего все ее тело заколыхалось. - Эй, старушка!
- Не делай так, - сказала Элисон.
- Не делать чего?
- Не трогай ее.
- Ты что, серьезно?
- Дай карандаш. Я подрисую еще немного…
- …Я положил салат возле мойки, - сказал Гвин. - Пойду к Элисон. Роджер тоже там.
- Подожди, успеешь, - откликнулась мать. - А его не надо помыть, как ты думаешь? У меня только две руки.
Гвин положил зелень в большую миску, поставил в мойку, пустил сильную струю воды. Мать показалась из кладовки. Она собиралась печь хлеб. Гвин вынул салат из миски, начал отрывать листья от корешков. Мать и сын молчали некоторое время.