Самая темная ночь - Тори Халимендис 14 стр.


- Алесса, - произнес он, привыкая к странному, непривычному имени. - Алесса. Нет, не то. Я дам тебе новое имя, девочка. Амира или, быть может, Малика. Имя, которое будет определять твою принадлежность к древнему народу. Имя, которое будет ласкать слух твоих подданных и напоминать им о твоем происхождении от древних властителей. А того, кто называет себя твоим отцом, я предам смерти и забвению. И если только ты окажешься достойной моей любви, девочка, я подарю тебе весь мир, я вознесу тебя на вершины власти и богатства. Ты получишь то, что полагается тебе по праву крови.

Шер попытался представить себе, как выглядит его будущая супруга. Золотые глаза - отличительный родовой признак - и светлые волосы медового оттенка. Должно быть, весьма неплохо. Экзотично. Остатки его некогда многочисленного народа, проживавшие в затерянном посреди пустыни городе, отличались смуглой кожей и темными волосами. Вот цвет глаз разнился - тем светлее, чем больше сила, дарованная Луной. У самого Повелителя, прозванного Бессмертным за неувядающую молодость, глаза были янтарного цвета, как и у его кузины, у Лунных Воинов - светло-карими, а у обычных жителей - почти черными. Разумеется, были у Шера и женщины иных народов - блондинки, шатенки, рыжие, с глазами самых разнообразных оттенков - но ни одна из них так и не смогла увлечь владыку. А вот мысль о дочери Кариды заставила взволнованно сжаться сердце.

- Скоро мы увидимся, девочка, - шепнул Повелитель образу, нарисованному его воображением. - Ждать осталось недолго.

САДДАМ

Ему было не привыкать идти по следу. К счастью, Алесса, была она дочерью Кариды или нет, пользоваться магией крови не умела, и скрыться от охотника ей было не дано. Рано или поздно - и скорее рано, чем поздно - но Саддам настигнет ее, в этом он был уверен.

Узнай он, что его отношение к обычным людям мало чем отличается от отношения его Повелителя, то вряд ли удивился бы сильно. Особая гордость, гордость народа Кровавой Луны, была даже не впитана им с молоком матери - нет, с нею он родился.

Некогда огромный город посреди пустыни медленно хирел и умирал, но его сказания и легенды повествовали об иных временах, временах могущества и славы. Весь мир тогда дрожал перед перед великим народом, детьми Луны, созданными, чтобы повелевать и править. Многочисленные караваны тянулись через пустыню, чтобы доставить в великолепный Галирфан добычу: предметы роскоши, ткани, золото, драгоценные камни и, конечно же, рабов. Именно рабы были причинами многочисленных набегов, от которых страдали соседствующие с пустыней государства. Лунных Воинов даже полагали демонами пустыни: они появлялись из ниоткуда, налетали, подобно смерчу, и уносились в никуда, перебив мужчин и прихватив с собою ценности, молодых женщин и детей. Было время, когда Воины устраивали набеги только развлечения ради, ведь Галирфан и без того исправно получал дань от соседей. Обнаружить же пустынный город ни разу никому не удалось. Посланные в Галирфан армии не вернулись из пустыни - так и спят где-то вечным сном, занесенные песчаной бурей. Что же до судьбы тех, кто попал к детям Луны в рабство, то о ней ходили разные слухи, один другого ужасней. Но действительность была куда страшнее слухов - уж это-то Саддам знал наверняка. Не зря же Луна, которой поклонялся его народ, была Кровавой.

С детских лет Саддам мечтал о том, как попадет на службу к Повелителю Шеру и поможет тому вернуть из забвения былое величие Галирфана. Сейчас окраины роскошного города из белого мрамора опустели и засыпались постепенно песком, пересохли бассейны и фонтаны, пошли трещинами стены домов, но Саддам верил своему владыке - близок тот час, когда Галирфан вновь оживет. И если поимка желтоглазой девчонки приблизит благословенное время, Саддам будет счастлив и горд, что столь ответственная миссия оказалась возложена именно на него. Но даже если Алесса окажется нужна Повелителю только для развлечения - это нисколько ни умаляло ответственности Воина. В любом случае он обязан выполнить свое задание.

Чутье вело его на юг от Теннанта. Саддаму удалось узнать, что девчонка растрепала своим подружкам, будто уезжает к морю, но он отнесся к добытым сведениям недоверчиво. Хотя поначалу отследить путь бывшего мага и его воспитанницы было легко - они ехали, не скрываясь.

Маги… Лунный Воин недоверчиво усмехнулся. Ни разу не довелось ему столкнуться с теми магами, что были известны и почитаемы, с теми, о чьих деяниях говорили с восторгом и придыханием. Саддам видел пока что лишь обычных травников да слабеньких предсказателей и удивлялся: что могли противопоставить эти жалкие людишки великому искусству колдовства на крови? Но окончательно сбрасывать со счетов магов все же стоило. Ранее, во время его великих предков, ни о каких магах вообще никто не слыхал. Говорили, что силу им даровали человеческие боги. Возможно, о чужих богах Саддам знал мало.

Воин тоже путешествовал не таясь, с комфортом. Разумеется, он был приучен обходиться долгое время без еды, питья и отдыха, но терпеть ненужные лишения не собирался. И лишь когда чутье подсказало ему, что дальнейший след неверен, он предпочел вновь стать незаметным.

На очередном постоялом дворе он выяснил, что девчонка с магом были здесь всего лишь пару дней назад. На вопрос о том, куда они направились дальше, паренек с конюшни уверенно назвал приморский город на юго-западе, большой и шумный. Конюх не лгал - ложь Саддам распознавал легко, но вот только, направившись по указанной дороге, Лунный Воин почуял неладное. Его так и тянуло повернуть обратно и поехать вдоль побережья. Дождавшись вечера, Саддам перерезал горло загодя пойманному кролику, досадуя, что приходится обходиться лишь животными жертвами, а затем привычным движением рассек себе ладонь. А затем закрыл глаза и прислушался к гласу Луны. Вскоре он уже знал, что сомнения его были верны - кровь звала его совсем в ином направлении, на юго-восток.

Дорога петляла среди хвойных лесов, затем стрелой тянулась по степи, миновала виноградники, где уже начался сезон сбора тяжелых темных сладких ягод, и наконец привела Саддама в небольшой городок. Остановившись на ночлег и наскоро поужинав, он незаметно выскользнул во тьму. На сей раз для жертвы пришлось стащить у хозяев из курятника шумного драчливого петуха, но угрызений совести Саддам не испытывал - плату трактирщик с проезжающих брал хорошую, небось не разорится от потери.

И вновь Воин получил ответ на свой вопрос. Он отставал от Лессы и Гордона по-прежнему на два дня. И повернули они, покинув городок, вовсе не на юг, как следовало ожидать, а опять на север. Саддам усмехнулся. Было весьма похоже на то, что маг тщательно запутывал следы, вот только иных преследователей Лунный Воин не обнаружил. Мысль о том, что Гордон мог бы догадаться о его существовании, Саддам отмел сразу же. Стало быть, боятся беглецы кого-то другого, вот только кого? Это необходимо было выяснить как можно быстрее, дабы не получить опять наказание от Повелителя. Впрочем, кем бы ни был неизвестный враг Говарда, против Шера ему не выстоять - в этом Саддам был уверен.

Наутро он собрался еще до рассвета и успел покинуть трактир до того, как хозяйка, обнаружив пропажу петуха, подняла визг на весь городок.

Наконец дорога привела Саддама в Палерго, шумный крупный город. Въехал в городские врата он уже под вечер и сразу же, несмотря на шумную многолюдную толпу, заполонившую улицы, ощутил знакомое азартное предвкушение: дичь где-то близко, охотник выследил ее. Постоялых дворов и трактиров в Палерго было немало, потому розыск девчонки Саддам оставил на следующий день, а сам выбрал для начала уютную комнату на постоялом дворе - не из самых дорогих, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, но и далеко не дешевом - долго блаженствовал в горячей ванне, затем со вкусом поужинал и со значением подмигнул пришедшей забрать посуду горничной. Девица поняла его правильно, покрылась румянцем и захихикала, а ночью осторожно постучала в дверь и ужом проскользнула внутрь. Она осталась весьма довольна, долго уверяла Саддама, что не знала мужчины лучше, однако же от предложенного золотого не отказалась и даже тайком попробовала его на зуб, когда случайный любовник отвернулся.

Утром Воин возобновил свои поиски. Он обходил все встречавшиеся на его пути трактиры и постоялые дворы, застывал у окон, будто к чему-то прислушиваясь, затем качал головой и шел дальше. Девчонка была где-то рядом, он чувствовал зов ее крови, но обнаружить желтоглазую никак не мог.

Проходя мимо лавки со сладостями - кондитерской - Саддам ощутил внезапное волнение. Нет, Алессы рядом не было, ее он не чуял, однако же рядом происходило что-то важное. Привыкший доверять своей интуиции, Воин вжался в стену и словно растворился в ней. Во всяком случае, никто из прохожих не обратил на него ни малейшего внимания, как будто его там и не было.

Вскоре в дверях лавки показался высокий темноволосый молодой мужчина. Рядом с ним семенил толстячок, что-то возбужденно рассказывавший и бурно жестикулирующий - лавочник, определил Саддам. Темноволосый слушал собеседника внимательно, но без излишнего любопытства. Глаза его, темно-карие, почти черные, окинули улицу внимательным взглядом и вдруг остановились прямо на лице Лунного Воина. Губы незнакомца дрогнули, будто он хотел задать какой-то вопрос, но внезапно передумал. Брюнет нахмурился, чуть качнул головой и забрал из рук лавочника пакет.

- Благодарю вас, любезный, - сказал он. - Так говорите, через три дня?

- Именно, именно, - закивал толстяк. - Наисвежайшие поставки. Новинка, которая произведет фурор. Непременно заглядывайте, сударь. Ваша дама будет в восторге.

- Моя дама, - повторил заинтересовавший Саддама незнакомец с кривой ухмылкой. - Что же, до встречи, любезный.

Он бросил еще один внимательный взгляд в сторону Лунного Воина, которого никак не должен был заметить, а затем развернулся и пошел вниз по улице. Чутье Саддама настоятельно гнало Воина вслед за брюнетом. Еще ничего не зная о том, кто тот таков, Саддам уже был твердо уверен, что ничего хорошего от незнакомца ждать не следовало. А еще - что просто необходимо последовать за темноволосым и выяснить о нем как можно больше. И самое странное - чутье просто вопило о том, что эта встреча не случайна и что незнакомец каким-то образом связан с желтоглазой девчонкой. И привыкший доверять своей интуиции Саддам решительно пошел следом за неизвестным.

ЛЕССА

Дорога была утомительной. Разумеется, путешествовали мы с куда как большим комфортом, нежели я во время своей достопамятной поездки из Заводня в Теннант, зато и длился наш путь гораздо дольше. Заниматься магией мне Говард строго-настрого запретил до прибытия в поместье графа, зато велел тренироваться в отключении сознания. Благодаря этому первый день пути пролетел для меня незамеченным, но к вечеру на мое странное состояние обратил внимание наемный кучер и поинтересовался, что это со мной.

- Отчего-то юная госпожа ни на что не реагирует, - обеспокоенно заметил он. - Заболела, что ли?

- Утомилась с непривычки, - пояснил Говард.

На следующий день мне было запрещены любые тренировки - неровен час, заподозрит кто что-то неладное. И все оставшиеся дни пути я либо разглядывала проплывающие за окном леса, поля и города, либо дремала, либо беседовала с дядюшкой. Наибольшую досаду вызывала невозможность в любой момент встать и пройтись - я даже не подозревала, сколь важной является подобная мелочь. И когда экипаж повернул наконец на подъездную дорогу к особняку из светлого камня, я ощутила несказанную радость. Мне было уже не столь важно, как меня встретят и придусь ли я ко двору, главное - наш путь наконец-то подходил к завершению.

В сгущавшихся сумерках ярко светились окна особняка графа. За время жизни в Теннанте я насмотрелась на дома богачей, но подобного не видела. Ступени широкого полукруглого крыльца поднимались к открытой веранде. По стенам вились крепкие гибкие плети все еще зеленого растения, усыпанного крупными яркими цветами - его названия я не знала. Хозяин в знак почтения лично вышел встречать нас.

- Рад, что вы приняли мое приглашение, - заявил он, пожимая Говарду руку. - И счастлив видеть вновь вашу очаровательную племянницу. Сейчас вас отведут в ваши комнаты, где вы сможете немного отдохнуть после долгого пути, а за ужином я познакомлю вас с моим кузеном. Весь мой дом в вашем распоряжении, единственная просьба - не покидать его после наступления темноты. На ночь из псарен выпускают собак, чтобы они охраняли наш покой. Днем же можете гулять где угодно. Тимьяна! Позаботься о юной госпоже.

Седовласая невысокая женщина с лучиками морщинок вокруг карих глаз отвела меня в большую комнату на втором этаже.

- Приготовить вам ванну? - доброжелательным тоном осведомилась она у меня.

- Буду вам очень благодарна, - ответила я несколько смущенно.

Пусть в доме Говарда и были экономка и горничная, все же я привыкла сама заботится о себе. А сейчас Тимьяна пообещала разложить мои вещи и помочь мне раздеться и расчесать волосы. Я попыталась отказаться от ее помощи, но, наткнувшись на недоуменный взгляд, замолчала. Раз уж в этом доме так принято, то устанавливать свои порядки я точно не стану.

Ванна поразила меня. Глубокая мраморная чаща, наполовину утопленная в пол, она наполнялась горячей водой из блестящего крана. У Говарда в доме в умывальню тоже подавалась сразу горячая вода, так что удивило меня вовсе не это. Нет, меня потрясли размеры ванны, в которой могло бы без труда поместиться несколько человек. На специальной полочке стояли флаконы с душистыми маслами и мыльными растворами. Перенюхав все, я добавила особо понравившееся масло в воду и расслабилась, закрыв глаза. И даже, кажется, задремала.

- Позвольте я помогу вам вымыть волосы, - донесся до меня сквозь блаженный туман голос Тимьяны.

Скрипнув зубами, я уселась на мраморную ступеньку и предоставила служанке возможность поухаживать за мной. Было немного неловко, но не особо неприятно.

Потом я сидела в кресле перед зеркалом в отведенной мне спальне и лакомилась виноградом без косточек из большой вазы, в которой лежали еще апельсины и персики, а Тимьяна тем временем укладывала мне волосы. Похоже, жизнь в богатом особняке далеко не столь уж плоха, как мне показалось поначалу.

Несмотря на съеденную гроздь винограда и два персика, к ужину я проголодалась, потому искусство графского повара (я уже узнала от служанки, что в кухне царствовал мужчина, что меня несколько удивило) занимало мои гораздо сильнее, нежели сам граф и его кузен. Эрвин до сих пор вызывал во мне чувство некоторой неловкости из-за случая во время праздника: пусть он ни разу ни словом не намекнул о нашей встрече, я никак не могла отделаться от мысли, что граф о ней не позабыл, тогда как я сама с удовольствием выкинула бы случившееся тем вечером из памяти. Незнакомый же пока герцог отчего-то представлялся мне высокомерным равнодушным молодым человеком, и я заранее его недолюбливала. Тем сильнее было потрясение.

Герцог был молод, очень молод. Я знала, что он на несколько лет младше своего кузена, но никак не ожидала, что он будет выглядеть озорным юношей ненамного старше того же Тима. Улыбка у Ланса была такой искренней и обаятельной, что поневоле хотелось улыбнуться в ответ. И лишь синие глаза смотрели цепко, внимательно и серьезно. Но стоило Лансу поймать чей-нибудь взгляд - и вновь на его левой щеке появлялась небольшая ямочка от улыбки, выражение лица менялось на добродушно-приветливое, и я начинала теряться в недоумении - уж не почудилась ли мне настороженность в его глазах?

Казалось, я произвела на молодого герцога самое лучшее впечатление. Он поцеловал мне руку при знакомстве, отметил, что я прекрасно выгляжу и спросил, не слишком ли утомила меня дорога. И за столом он развлекал нас с Говардом забавными историями, в то время как Эрвин большей частью отмалчивался. Граф только поинтересовался, нашли ли мы удобными отведенные нам комнаты, и вновь заверил, что его особняк находится в полнейшем нашем распоряжении.

После ужина, который, несомненно, был поистине великолепен, мужчины удалились для разговора, а мне было предложено несколько развлечений на выбор. Так, я могла прогуляться по саду, покуда еще не выпустили собак, посмотреть старинные гравюры либо же посетить библиотеку графа. Поскольку я порядком устала, а гравюрами не интересовалась вовсе, то выбрала последнее и вскоре с восторгом рассматривала поистине книжную сокровищницу. Даже в доме Говарда книг было меньше в разы!

Впрочем, одиночеством я наслаждалась недолго. Едва я выбрала парочку книг для чтения, как в дверь библиотеки негромко, но твердо постучали. Возникший на пороге пожилой представительный слуга вежливо сообщил мне, что господа желают меня видеть, и он готов сию минуту сопроводить меня в кабинет графа.

- Располагайтесь, Алесса, - предложил мне Ланс, указывая на глубокое мягкое кресло. - Желаете сока или вина?

- Сока, - неуверенно ответила я.

Я была уверена, что Ланс сразу же приступит к разговору о моем отце - иначе зачем бы ему звать меня? Но нет, он лично подал мне сок, поправил подушки и придвинул скамеечку для ног.

- Не уверен, что вам будут интересны наши разговоры, - пояснил он с усмешкой. - Но ваш опекун настаивал на вашем присутствии.

И он бросил на Говарда вопросительный взгляд.

- Лесса, - негромко сказал дядюшка, - покажи-ка этим господам знак на твоей руке.

К подобной просьбе я была готова, потому без возражений закатала рукав и вытянула руку вперед. Ланс внимательно всмотрелся в отметину. Насмешливое выражение исчезло с его лица, уступая место недоумению.

- Не может быть, - тихо произнес он. - Вы позволите?

И, не дожидаясь моего ответа, потер пальцем изображение крылатой ящерицы.

Эрвин встал со своего места, подошел к нам и тоже склонился над моей рукой. И лишь Говард, посмеиваясь, отхлебывал вино из своего кубка.

- Настоящая, - зачарованно протянул Ланс, поняв тщетность своих попыток стереть метку с моей кожи.

- Вы знали? - требовательно спросил Эрвин, резко поворачиваясь к Говарду.

- Подозревал, - признался мой дядюшка. - Прошу заметить, молодые люди, я до сих пор не был в полной уверенности. Все-таки вы утаили, какая именно отметина была у дочери Литора. Но, судя по вашему поведению, вы искали девушку как раз с таким знаком.

- Да, - выдохнул Ланс, крепко сжав мою ладонь. - Я столько лет искал вас, Лесса. Поверить не могу, что вы пришли к нам сами.

В синих глазах юного герцога появилось выражение неподдельного восторга. Он еще сильнее, почти до боли, стиснул мою руку.

- Говард, - отрывисто бросил между тем Эрвин, - вы ведь сами занимались обучением своей воспитанницы, не так ли? Что вы можете сказать о ее магическом потенциале? Велика ли ее сила?

- Велика, - хмуро ответил дядюшка. - Но пока еще нестабильна. Да и сама Лесса не научилась как следует с ней управляться. Так что я предпочел бы, чтобы вы ее в своих играх не использовали. Сам я готов помочь вам по мере своих сил, но вот девочку лучше оставить в покое. Я бы ничего вам не сказал, да вот только опасаюсь, что вскоре вы бы все выяснили и сами.

- Выяснили бы, - подтвердил граф. - Не удивлюсь, если Тимьяна уже нынче вечером доложит об отметине на руке вашей так называемой племянницы. Я ведь прав - Алесса вам не родственница?

- Нет, - ответил Говард. - Но я полагаю ее своей родней, и отсутствие общей крови мне в том не помеха. Потому предлагаю позабыть о том, кто в действительности является отцом девочки.

Назад Дальше