- Я взяла ровно столько, сколько мне нужно, - прохрипела Бетана, - просто я хотела проверить, во сколько ты сам оцениваешь мою службу. А что до остального, то может быть, ты вспомнишь и помянешь вдову Бетану в своих молитвах. В эти сумеречные годы я нуждаюсь в молитвах Всемогущему больше, чем в золоте.
- Я… я сделаю это, госпожа Бетана, - заикаясь, произнес Риммель, подбирая золото и складывая его обратно в кошелек. - Но неужели это все, что я могу сделать для вас?
Бетана покачала головой.
- Приведи ко мне в гости своих детей, архитектор Риммель. А теперь оставь меня. Ты получил то, что просил, получила и я.
- Благодарю вас, госпожа Бетана, - пробормотал Риммель и крутнулся на каблуках, в восторге от своей удачи. - Я буду за вас молиться, - донесся его голос уже снаружи из-за козьей шкуры, закрывающей вход.
Когда архитектор покинул пещеру, Бетана вздохнула и тяжко опустилась рядом с фонарем.
- Ну что ж, мой Дарелл, - прошептала она, поднеся к губам золотое кольцо, - дело сделано. Я сотворила колдовство, чтобы дать этому юноше то, что он хочет. Ты же не думаешь, что я сделала что-то дурное, поколдовав против Дерини, правда?
Она помолчала, как будто слушая ответ, и кивнула.
- Знаю, знаю, милый. Раньше я никогда не насылала чары ни на кого из вашего таинственного племени. Но они подействуют. Кажется, я правильно припомнила все слова. Да в любом случае это и неважно, пока ты со мной…
* * *
Уже совсем стемнело, когда Морган наконец дал команду остановиться. Оставив Корот, они с Дунканом ехали почти без остановок с раннего утра, лишь ненадолго прервав путь в полдень, чтобы напоить коней и немного поесть из дорожных припасов. Теперь они приближались к вершине Лендорской горной гряды, за которой проходил легендарный Гонорский путь. Он вел к гробнице Святого Торина, южным воротам вольного святого города Дхассы.
Утром, отдохнув после тяжелого пути, они должны будут отдать дань уважения святому Торицу - церемония, обязательная для того, чтобы путнику позволили пересечь широкое озеро и войти в город. Да, только после этого они смогут войти в Дхассу, куда ни одна коронованная особа не осмелилась бы войти без разрешения горожан; но Моргану нужно было попасть туда обязательно, и желательно неузнанным, дабы предстать перед Гвиннедской Курией.
Сквозь завесу моросящего дождя в сгущающихся сумерках впереди смутно виднелись развалины, и Морган пустил коня шагом. Его серые глаза, прикрытые ладонью от мороси, перебегали со стены на ступеньки, ведущие к вершине осыпавшейся башни, выискивая следы постороннего присутствия. Но ничего такого он не заметил, и, значит, здесь можно было спокойно остановиться на ночь.
Морган высвободил из стремян и с удовольствием вытянул ноги. Они уже приближались по неровной тропе к воротам. Кони устали не меньше всадников, они спотыкались, их копыта скользили в жидкой грязи. Пони, бредущий за Дунканом, подозрительно косился на все тени, шарахаясь в сторону и вздрагивая от каждого звука или едва заметного движения. Вдобавок на продуваемом всеми ветрами плато они промерзли до костей.
- Что ж, здесь мы и переночуем, - произнес Морган, когда они приблизились к разрушенным воротам.
Копыта коней уже не хлюпали по грязи, а стучали по мощенной булыжником дороге, ведущей в старинный двор. Несмотря на дождь, там стояла мертвая тишина, и Дункан невольно прошептал, подъехав ближе к Моргану:
- Что это за место такое, Аларик?
Морган направил коня проем разрушенной двери и пригнулся, проезжая под полуобвалившейся балкой.
- Святой Неот. До Реставрации - цветущий монашеский орден, прибежище всего братства Дерини. Церковь осквернили и разграбили, а монахов убивали прямо на ступенях алтаря. Местные жители обходят это место, как зачумленное. Мы с Брионом здесь бывали.
Морган проехал на коне в сухой, частично прикрытый еще кровлей угол и стал выборочно дергать балки у себя над головой, проверяя их надежность.
- Насколько я знаю, во времена своего расцвета Святой Неот был не хуже знаменитого Конкардинского университета или школы Варнаритов в Грекоте. Тогда, конечно, быть Дерини было более почетно, чем сейчас. - Он дернул последнюю балку, удовлетворенно кивнул и, усевшись в седле, отряхнул запачкавшиеся перчатки. - Думаю, здесь достаточно сухо. И крыша, по крайней мере, на нас не обрушится.
Спешившись, он осмотрелся - эти развалины были ему знакомы. В несколько минут они с Дунканом расседлали лошадей и сложили свое снаряжение возле сухой стены. Когда Морган вернулся, привязав коней в развалинах конюшни, Дункан уже готовил ужин на костре, аккуратно сложенном в углу. Морган одобрительно хмыкнул, сбросил промокшие перчатки и плащ и вытянул руки над огнем.
- Б-р-р, я-то думал, что уже никогда не согреюсь; Дункан, ты превзошел самого себя.
Дункан помешал варево в котелке и начал рыться в седельной сумке.
- Ты не представляешь, друг мой, как мы были близки к тому, чтобы остаться вообще без огня. Дерево сырое, да и нелегко было найти место, откуда огонь не виден снаружи. Что, кстати, здесь было раньше?
- Думаю, трапезная. - Морган принес к огню несколько веток из сухой расщелины. - Правее были кухни, дальше - стойла и кладовые, еще дальше - монашеские кельи. Все это сейчас в худшем состоянии, чем было, когда я заглядывал сюда последний раз. Несколько суровых зим - и вот каков результат. - Он сложил руки вместе и подышал на них. - А нельзя ли сделать костер побольше?
Дункан усмехнулся и открыл флягу с вином.
- Можно, если ты собираешься сообщить всем и каждому в Дхассе о нашем прибытии. Я же сказал, у меня черт знает сколько времени ушло на то, чтобы найти место даже для такого пустякового костерка, как этот. Чтобы по твоей милости…
Морган засмеялся:
- Мне нравится твоя логика. Я не больше, чем ты, хочу лишиться головы либо оказаться с перерезанным горлом. - Он наблюдал, как Дункан разливает вино в два маленьких глиняных стаканчика и кладет в каждый по маленькому камешку. Раскаленные камешки зашипели, согревая холодное вино. Морган добавил: - Как я уже говорил, в Дхассе есть свои способы борьбы со шпионами, особенно с Дерини.
- Избавь меня от деталей, - отозвался Дункан. Он достал из стаканчиков камешки и протянул вино кузену. - Лучше выпей. Последнее фианское вино.
Морган со вздохом опустился на пол перед огнем и отхлебнул горячего вина, которое согрело и укрепило его после тяжкого дня пути.
- Плохо, что они не пьют такое там, в Дхассе. Ничто так не помогает, как фианское вино, когда ты продрог и устал. Я затрудняюсь даже предположить, какой дряни нам придется хлебнуть в следующие дни.
- А ты собираешься остаться здесь надолго? - усмехнулся Дункан. - Надеешься, что тебя так никто и не узнает, пока мы не предстанем перед нашими дорогими архиепископами? - Он откинулся назад и, опершись о стену, смаковал вино. - Кстати, знаешь, говорят, будто в Дхассе даже для причастия используют эль, настолько плохое там вино.
- Наверное, это неудачная шутка?
- Да нет, вполне серьезно. Они используют эль для причастия. - Он наклонился и помешал похлебку. - Ты есть собираешься?
Спустя четверть часа каждый нашел по клочку сухой земли, чтобы устроить себе постель, и они стали готовиться ко сну. Дункан пытался читать свой требник при слабеющем свете костра, а Морган достал меч и присел на корточки, внимательно вглядываясь в темноту. Ветер завывал среди развалин, вторя слабым звукам падающих дождевых капель. Где-то совсем рядом в темноте Морган слышал удары железных подков по каменному полу стойла. Чуть в стороне пискнула и сразу затихла какая-то ночная птичка. Морган несколько минут смотрел на тлеющие угли, потом резко встал и поплотнее завернулся в плащ.
- Думаю, мне не помешает немного прогуляться, - пробормотал он, застегивая плащ и отходя от костра.
- Что-то случилось?
Морган в замешательстве посмотрел на носок сапога и покачал головой.
- Мы с Брионом были здесь когда-то, очень давно. Я вдруг вспомнил об этом, вот и все.
- Что ж, понятно.
Пониже надвинув капюшон, Морган медленно вышел из круга, очерченного светом костра, в полную тьму. Его преследовали мысли о Брионе. Не желая давать волю воспоминаниям, он шел и шел куда-то, и сам не заметил, как очутился под выгоревшим во время пожара куполом старой церкви.
Морган удивленно огляделся вокруг, так как не ожидал, что попадет сюда.
Когда-то этот храм был построен на совесть. Сейчас правая стена и часть алтаря обрушились - то ли от пожара, то ли от времени; с высоких фонарей давно осыпались последние осколки. И все-таки здесь сохранялся дух святости. Даже мысль о кощунственном убийстве монахов Дерини на этом самом месте не уничтожила тот переполнявший Моргана трепет, что всегда вызывала в нем освященная земля.
Он взглянул в сторону разрушенного алтаря: на мгновение ему показалось, что он видит пятна крови на его ступенях, и он помотал головой, чтобы рассеять наваждение. Монахи Дерини погибли здесь два века назад, и кровь их давно смыта ливнями, обрушивающимися на эти горы каждую весну и осень. Если призраки умерших монахов поначалу и являлись в церковь Святого Неота, как поговаривали крестьяне, то теперь этого уже не может быть.
Он повернулся, прошел в дверь, что чудом уцелела позади разрушенного нефа, и улыбнулся, обнаружив, что лестница, ведущая на колокольню, тоже еще цела, хотя и начала осыпаться по краям. Морган стал подниматься вверх, прижимаясь к стене и осторожно переставляя ноги, - ступени были завалены обломками, едва различимыми в темноте. Добравшись до первой площадки, он, держась стены, подошел к окну, поплотнее закутался в кожаный плащ и присел на подоконник.
"Как давно я вот так же сидел у этого окна, - изумился он, оглядываясь вокруг. - Десять лет назад? Двадцать?
Нет, - напомнил он себе, - это было четырнадцать лет назад, четырнадцать лет и несколько месяцев".
Он забрался на подоконник с ногами, обхватил колени и стал вспоминать.
* * *
Стояло начало ноября. Осень в том году была поздняя. Раз поутру они с Брионом выехали из Корота на обычную загородную прогулку. С утра было ясно, но ветрено, уже давала о себе знать приближающаяся зима. Брион был в превосходном настроении, и когда он попросил, чтобы Морган показал ему эти развалины, молодой лорд Дерини сразу согласился.
В те дни Морган уже не был просто слугой короля - он уже проявил себя годом раньше, участвуя на стороне Бриона в битве с Марлуком. К тому же ему исполнилось пятнадцать; по гвиннедским законам он уже год как был совершеннолетним, а значит, и полноправным герцогом Корвинским.
Словом, теперь он скакал рядом с Брионом на быстром вороном коне в черном кожаном плаще с изображением изумрудного Корвинского грифона, а не в малиновой ливрее. Кони тяжело дышали и фыркали от удовольствия, когда всадники, натянув поводья, остановились перед входом в старую церковь.
- Посмотри! - воскликнул Брион. Он подогнал своего белого жеребца к двери и, прикрыв ладонью глаза от солнца, заглянул внутрь. - Аларик, кажется, эта лестница, ведущая на колокольню, цела. Давай посмотрим.
Он проехал еще несколько шагов и спрыгнул с коня, отпустив красную кожаную уздечку так, чтобы животное могло пастись, пока они осматривают храм. Морган тоже спешился и последовал за Брионом в глубину полуразрушенной церкви.
- Да, величественное когда-то было место, - воскликнул Брион, перелезая через обвалившуюся балку и прокладывая себе путь среди обломков. - Как ты думаешь, сколько их тут было?
- Во всем монастыре? Я думаю, сотни две-три, государь. Это, конечно, считая монахов, слуг и учеников - всех вместе. А вообще, в ордене состояло около ста монахов.
Брион преодолел первые несколько ступеней, разгребая носком сапога камни в поисках прочной опоры, с каждым шагом поднимая известковую пыль. Яркие дорожные одежды короля горели малиновым огнем на фоне выцветшего серого камня, а белоснежное перо на красной охотничьей шапочке беспечно раскачивалось в такт его шагам. Оступившись, но удержав равновесие, он хмыкнул, затем выпрямился и продолжил путь.
- Смотрите, куда ступаете, милорд, - тревожно сказал Морган, поднимаясь следом за ним. - Не забывайте, что этим ступеням больше четырехсот лет. Если они обрушатся, Гвиннед останется без короля.
- Ах, ты чересчур беспокоишься, Аларик! - воскликнул Брион. Он уже добрался до первой площадки и подошел к окну. - Посмотри-ка! Отсюда видно половину пути до Корота.
Пока Морган одолевал последние ступени, Брион, смахнув перчаткой обломки и осколки, уселся на подоконнике, упершись сапогом в противоположный косяк.
- Смотри! - сказал он, показывая кнутовищем в сторону гор на севере. - Через месяц все это скроется под снегом. И засыпанная снегом дорога будет все равно так же красива, как сейчас, когда луга лишь тронуты инеем.
Морган улыбнулся и прислонился к оконному косяку.
- В такое время здесь можно хорошо поохотиться, государь. Вы уверены, что не хотите подольше остаться в Короте?
- Ах, Аларик, ты же знаешь, что я не могу, - ответил Брион, безнадежно пожав плечами. - Мои обязанности зовут меня настойчиво и строго. Если я в течение недели не вернусь в Ремут, лорды-советники поднимут переполох, как толпа нервных дамочек. Боюсь, они до сих пор так и не поверили вполне, что Марлук действительно мертв и что война закончена. А кроме того, там Джеанна.
"Да, кроме того, там Джеанна", - мрачно подумал Морган. На мгновение он представил юную рыжеволосую королеву, но тут же отогнал от себя ее образ. Все надежды на установление добрых отношений между ним и Джеанной рухнули в тот день, когда она узнала, что он - Дерини. Она никогда не простит ему это, а он не может ничего изменить, даже если бы хотел. И бессмысленно говорить об этом, растравлять эту рану. Это только еще раз напомнит Бриону пережитое им разочарование, напомнит, что он никогда не сможет сладить с той ненавистью, которую королева испытывает к его ближайшему другу.
Морган перегнулся через вытянутую ногу Бриона и выглянул в окно.
- Смотрите, государь, - сказал он, меняя тему разговора. - Аль Дерах нашел себе травку, не тронутую морозом.
Брион тоже выглянул. Внизу вороной конь Моргана деловито щипал зеленую траву футах в двадцати от подножия башни. Жеребец Бриона бродил несколькими ярдами правее и вынужден был довольствоваться пучками пожухшей бурой травы, которую он равнодушно ворошил носом, наступая копытами на красную кожаную уздечку.
Брион фыркнул и снова откинулся на оконный косяк, скрестив руки на груди.
- Гм, этот Кедрах такой тупой! Я иногда удивляюсь, как он находит собственный нос. Это глупое создание не сообразит оторвать от земли свои огромные ноги, чтобы что-то найти. Ему все время кажется, что он устал.
- А я убеждал вас, государь, не покупать лошадей в Лланнеде, - усмехнулся Морган, - но вы не слушали. Лланнедцы слишком много уделяют внимания внешности и скорости, но не слишком, как видите, заботятся о мозгах. А вот лошади из Р’Касси…
- Хватит! - оборвал его Брион в притворном негодовании. - Ты меня унижаешь. Короля никогда нельзя унижать.
Пытаясь скрыть смешок, Морган снова поглядел в окно на долину. Полдюжины всадников приближалось к развалинам, и, насторожившись, он толкнул короля под локоть:
- Брион?
Через мгновение оба уже узнали королевское малиновое знамя в руках у головного всадника. А под знаменем возвышалась коренастая фигура в чем-то ярко-оранжевом. И это мог быть только лорд Эван могущественный герцог Клейборнский. Должно быть, Эван в свою очередь увидел в окне малиновый плащ Бриона, потому что он вдруг резко привстал на стременах и огласил горы хриплым воинственным возгласом. Вскоре весь отряд с грохотом подъехал к башне.
- Какого черта? - пробормотал Брион, вставая и всматриваясь в Эвана и его спутников, остановившихся в клубах пыли.
- Государь! - завопил Эван; глаза его весело сияли, а рыжие борода и волосы развевались на ветру; в руках он сжимал королевское знамя, победоносно размахивая им над головой.
- Государь, у вас родился сын! Наследник Гвиннедского престола!
- Сын! - воскликнул Брион, и на миг онемел от восторга. - Бог мой, мне же говорили, что это произойдет через месяц! - Глаза его светились от радости. - Сын! Ты слышал, Аларик? - закричал он, схватив Моргана за обе руки и закружив его в танце. - Я стал отцом! У меня есть сын!
Оставив Моргана, он торжествующе посмотрел в окно на приветствующий его эскорт и снова воскликнул:
- У меня есть сын!
Затем он стрелой слетел с лестницы, и пока Морган следовал за ним по пятам, в развалинах церкви разносился голос Бриона, полный ликования:
- Сын! Сын! Ты слышал, Аларик, у меня есть сын!