Итак, Морган и Дункан выехали в Кулд, не зная, что ожидает их в этом городе, кроме встречи с молодым королем. Когда в свежих утренних сумерках они достигли главных ворот, привратник выглянул в окошко и с подозрением осмотрел их. После трех дней пути они выглядели и впрямь так, что не вызывали доверия, тем более в столь ранний час.
- Кто хочет попасть в город до рассвета? Назовите себя, или предстанете перед городскими властями.
- Герцог Аларик Морган и Дункан Мак-Лайн хотят видеть короля, - громко сказал Дункан. - Пожалуйста, открывай быстрее, мы спешим.
Привратник возбужденно пошептался с кем-то, кого не было видно, лотом появился в окошке снова и кивнул.
- Отойдите чуть назад, милорды. Сейчас выйдет капитан.
Морган и Дункан отъехали на несколько шагов и привстали в седлах. Морган осмотрелся и вдруг увидел чью-то седую голову на пике над воротами. Он нахмурился и, коснувшись плеча Дункана, движением головы указал ему на пику.
- Сколько знаю, так наказывают предателей, - сказал Морган, удивленно рассматривая голову. - Давно здесь такого не было, однако. И случилось это, по-видимому, на днях.
Дункан повел бровью и пожал плечами.
- Я не знаю его. Лицо молодое, а волосы совсем белые. Интересно, что он натворил?
Тут загремела задвижка, тронулись с места стальные затворы, ворота приоткрылись, и показался всадник.
Морган удивленно посмотрел на Дункана - обычно гостей встречали в Кулде не так. С другой стороны, они никогда еще не въезжали в город до рассвета. Да и в любом случае силы к Моргану вернулись, и теперь им были не особенно страшны опасности.
Дункан въехал в ворота и пересек маленький двор, Морган последовал за ним. Внутри стояли стражники в темных плащах, держа коней под уздцы. Капитан со значком личной охраны Келсона подошел к Аларику и взял уздечку его коня.
- Добро пожаловать в Кулд, ваша светлость, и вы, монсеньор Мак-Лайн, - сказал он, не сводя с них глаз. Лошадь Моргана вдруг подалась вперед, и он поспешно отступил. - Эти люди будут сопровождать вас для большей безопасности.
Он отпустил лошадь Моргана, и тот вновь удивленно вскинул брови. Во дворе было темно, но в факельном свете Морган разглядел креповую повязку на руке этого человека. Как странно, что офицер Келсона публично носит траур! Кто же умер?
Эскорт двинулся, стражники держали факелы в вытянутых руках. Морган с Дунканом поехали следом за ними. Улицы Кулда были пусты в этот утренний час, и стук копыт гулко отдавался в воздухе. Городская охрана молча пропускала прибывших, видя их эскорт. Взглянув на окна королевской резиденции, Дункан и Морган увидели, что окна покоев, где обычно останавливался Келсон, освещены.
Вот это уже действительно странно. Что подняло молодого короля в столь ранний час? Обычно он встает поздно; должно было случиться нечто необычное, чтобы он поднялся за час до рассвета. Что же произошло?
Они натянули поводья и спешились. Грум провел мимо чью-то лошадь, то и дело останавливаясь и качая головой при взгляде на вконец заморенное животное.
"Только гонец мог так загнать коня, - подумал Морган. - Гонец, принесший Келсону срочное послание. Потому-то и горит свет в окне королевской спальни".
На лестнице их ждала еще одна неожиданность. Узнав старого привратника, знакомого с детства, они остановились и поклонились ему, дав знак освещавшим дорогу пажам подождать. Но он прятал от них глаза, и на нем тоже была креповая повязка.
"Кто умер? - спросил себя Морган, и страшное предчувствие обожгло его сердце. - Дай Бог, не король".
Морган переступал через две ступеньки, Дункан едва поспевал за ним. Расположение комнат было известно обоим, и Морган тревожно устремился к двери короля. Она была не заперта.
Келсон сидел за письменным столом, осунувшийся, с взъерошенными волосами. Пламя свечи, стоявшей на столе, задрожало, когда открылась дверь, но Келсон этого не заметил: он что-то сосредоточенно писал, изучая лежащий перед ним на столе документ. Рядом с ним стоял Дерри и читал пергамент, заглядывая ему через плечо. У очага ждал молодой кавалер, на его плечах был один из малиновых плащей Келсона. Он потягивал горячее вино; один паж стягивал с него сапоги, другой - готовил ему завтрак.
Келсон посмотрел на дверь, и его глаза расширились, когда он увидел Моргана и Дункана. Все остальные тоже обернулись к двери; как только Келсон встал и положил перо, Дерри отошел и виновато взглянул на Моргана. Во всем - даже в том, как были расставлены свечи, - чувствовалась какая-то большая беда.
Келсон подал знак пажам и кавалерам выйти и не двигался с места, пока дверь за ними не закрылась. Только после этого он вышел из-за стола. Но все еще не было сказано ни слова; Морган вопросительно посмотрел на Дерри, потом на короля.
- Что случилось, Келсон?
Келсон уставился на свои ночные туфли, чтобы не встречать взгляда Моргана.
- Не так просто сказать все сразу, Аларик и отец Дункан. Вы лучше садитесь.
Дерри подвинул кресло, а Морган с Дунканом обменялись недоуменными взглядами. Дерри вернулся на прежнее место за стулом Келсона; мальчик произнес со вздохом, указав на лежащий на стеле пергамент:
- Прежде всего вот это. Я не знаю, что там приключилось в часовне Святого Торина - Хью не вдается в детали, - но я думаю, для вас не будет неожиданностью, что оба вы отлучены от церкви.
Морган и Дункан переглянулись, и Дункан кивнул.
- Лорисом?
- Гвиннедской Курией.
Дункан сел и снова вздохнул.
- Нет, я не удивлен. Горони уж нарассказывал им сказок! Я думаю, имеется в виду, что я разоблачил себя как Дерини?
- Здесь все, - сказал Келсон, вновь указывая на пергамент.
Морган нахмурился и выпрямился на стуле, внимательно глядя на Келсона.
- Келсон, скажите же, что произошло до того, как вы получили это сообщение? Что стряслось? Почему все в трауре? Чья это голова на воротах?..
- Человека по имени Риммель, - начал Келсон, не глядя Моргану в глаза, - вы его, может быть, помните, отец Дункан…
- Архитектор моего отца, - кивнул Дункан. - Но что же он сделал? Такой казни обычно подвергаются изменники.
- Он был влюблен в вашу сестру, Аларик, - прошептал Келсон. - Он нашел ведьму где-то на холмах, чтобы навести любовные чары. Только, видимо, чары были неверно наведены, и, вместо того чтобы внушить ей любовь к Риммелю, они - убили.
- Бронвин?
Келсон слабо кивнул.
- И Кевина. Обоих.
- О, Боже мой, - прошептал Дункан упавшим голосом и обхватил лицо руками.
Морган непроизвольно коснулся его плеча, успокаивая, и вновь откинулся на спинку кресла.
- Бронвин умерла? От магии?
- Жерманский кристалл, - тихо ответил Келсон. - Одна бы она справилась. Ничего особенного там не было. Но здесь нельзя вмешиваться обычным людям, не Дерини. А тут появился Кевин. Это случилось два дня назад. Похороны сегодня, я бы сообщил вам, но знал, что вы уже едете сюда. Я бы только сделал ваш путь таким же мучительным, как тогда, когда умер мой отец.
Морган покачал головой, не веря случившемуся.
- Бессмыслица какая-то. Она могла бы - да… а кто эта ведьма, к которой ходил Риммель, Дерини?
- Мы не знаем точно, милорд, - ответил Дерри. - Мы с Гвидионом искали ее на холмах весь позавчерашний день и до нынешнего утра. Ничего.
- В этом отчасти моя вина, - сказал Келсон. - Я должен был получше допросить Риммеля, прочитать его мысли. Но я тогда ни о чем не мог думать, кроме…
Дверь скрипнула, и Келсон прервался на полуслове.
- Кто там?
- Герцог Яред, государь.
Келсон посмотрел на Моргана и Дункана, потом подошел к двери, чтобы встретить Яреда. Морган встал и отошел к окну, позади стола Келсона, глядя сквозь цветное стекло на утреннюю зарю. Дункан сидел в кресле, стиснув руки коленями и не поднимая глаз. Он с мукой посмотрел на дверь, услышав голос отца. Собравшись с силами, он встал и пошел навстречу.
Яред постарел на несколько лет за эти два дня. Его обычно напомаженные волосы были растрепаны, он весь поседел; тяжелый коричневый плащ подчеркивал его бледность, и морщины, избороздившие лицо, делали его еще старше.
Он встретил кроткий взгляд Дункана и вошел в комнату, стараясь сохранять достоинство в присутствии сына. Он с силой сжал ладони в бархатных перчатках.
- Я… я был с ним, когда сказали, что ты приехал, Дункан. Я не могу спать.
- Я знаю, - прошептал Дункан. - Никто бы не смог.
Келсон посмотрел через стол на Моргана, и Яред тоже взглянул на него, прежде чем снова обернулся к сыну.
- Могу ли я просить тебя об одолжении, Дункан?
- Все, что в моих силах, - сделаю, - ответил Дункан.
- Ты можешь сегодня утром отслужить по твоему брату заупокойную службу?
Дункан опустил глаза в растерянности. Видимо, Яред не знает, что он лишен права служения, что не имеет права совершать обряды. А уж теперь, когда он отлучен…
Он вопросительно посмотрел на Келсона. Тот, покачав головой, перевернул пергамент лицевой стороной вниз.
Итак, Яред не знает. И никто в Кулде не знает, кроме присутствующих в этой комнате.
Но сам-то он знает! Конечно. До официального сообщения из Дхассы с отлучением он может не считаться. Но служить-то ему запрещено.
А, с другой стороны, это само по себе не лишает совершаемые им обряды законной силы. И то, что он нарушает запрет, - это уж дело его совести.
Дункан вздохнул и посмотрел на Яреда, затем ободряюще тронул отца за плечо.
- Конечно, я сделаю это, отец, - мягко сказал он. - А пока давайте пойдем к Кевину.
Яред кивнул и часто заморгал, стараясь сдержать слезы. Дункан оглянулся на Келсона и Моргана. Келсон отпустил его коротким кивком, и Дункан вышел вместе с Яредом. Дерри взглядом спросил Келсона - может ли он тоже идти, и Келсон кивнул вновь. Последовав за Дунканом и Яредом, Дерри мягко закрыл за собой дверь.
Келсон с Морганом остались одни.
Келсон несколько мгновений глядел на Моргана, потом задул свечу на столе. Небо просветлело в рассветных лучах, и первого солнечного света, льющегося в окно, хватало. Келсон, стоя справа от Моргана, разглядывал город, облокотившись о подоконник и засунув руки в карманы. Он не находил слов, чтобы говорить о Бронвин.
- Вы провели в дороге много часов, Аларик. Вам, должно быть, надо отдохнуть?
Морган, кажется, услышал.
- Я плохо буду спать сейчас, мой принц. Последние три дня были худшими в моей жизни - почти такими же, как тогда, после смерти вашего отца, а в чем-то еще хуже. Я не думал, что может быть что-то хуже, - а вот случилось.
Келсон опустил голову: никогда он не видел своего учителя в таком состоянии. Морган говорил так, будто Келсона не было здесь.
- Когда придет официальное извещение об отлучении, вы не должны будете видеть нас, Келсон, не то и вас отлучат. И принимать нашу службу - тоже. А если, того и жди, будет отлучен весь Корвин, я даже не могу обещать вам помощи моих подданных. Скорее всего, начнется гражданская война. Я… я не знаю, что делать.
Келсон подошел к Моргану и тронул его за плечо, указав на постель в углу.
- Давайте не будем об этом сейчас. Вам нужен отдых. Почему бы вам не прилечь, а я, когда нужно будет, разбужу вас. Потом вы решите, как быть.
Морган кивнул и позволил уложить себя в постель, отстегнув и бросив на пол меч. Наконец он заговорил о Бронвин:
- Она была такой молодой, Келсон, - шептал он, пока король расстегивал и снимал с него плащ. - А Кевин - он ведь не Дерини, и вот тоже умер. И все из-за этой бесчувственной ненависти, этого разделения.
Он лег и закрыл глаза, укрывшись с головой парчовым покрывалом.
- Темнота подступает с каждым днем, Келсон, - шептал он, заставляя себя расслабиться. - Она идет отовсюду. Единственное, что сдерживает ее, - это вы, я и Дункан…
Убедившись, что он заснул, Келсон сел на край постели и долгое время молча смотрел на лицо генерала, потом положил руку ему на лоб. Очистив от всего лишнего свои мысли, он закрыл глаза и сосредоточился.
Усталость… горе… боль… начиная с первых новостей, когда Дункан появился в Короте, Страх. Отлучение Корвина и тревога за своих людей… Разведывательная поездка Дерри. Покушение, смерть Ричарда Фитцвильяма. Рассказ Дерри о Варине и его чудесах… Воспоминания о Брионе, о том дне, когда Келсон родился… Бесплодные поиски в разрушенной церкви… Святой Торин… отрава, пленение, хаос и темнота, смутные воспоминания… Ужас от полного бессилия, дорога, простительное довольство собой, когда силы вернулись… А потом боль от потери любимой сестры, кузена… И сон, забвение - хотя бы на несколько часов - спокойнее… тише…
Келсон с дрожью отдернул руку и открыл глаза. Морган спал теперь мирно, раскинувшись на середине кровати; он не пошевелился, когда Келсон, встав, укрыл его сверху еще плащом, который до этого держал в руках, погасил свечу над кроватью и вернулся к себе за стол.
Следующие часы будут весьма трудными, особенно для Моргана и Дункана. Но прежде всего необходимо упредить наступление хаоса. И ему нужно выстоять, пока Морган не сможет снова прийти на помощь.
Посмотрев последний раз на спящего Моргана, Келсон сел за стол и взял лежащий перед ним пергамент, вновь повернув его лицевой стороной. Он также взял перо и бумагу, которую составляли они с Дерри, когда Морган приехал.
Надо обо всем дать знать Нигелю. О смерти Бронвин и Кевина, об отлучении, об угрозе войны на два фронта. Внутренняя смута в Гвиннеде так на руку Венциту, воителю Дерини.
Келсон вздохнул и перечитал письмо. Новости были ужасны, как ни взгляни; он не знал, с чего начать.
* * *
Дункан стоял один на коленях в маленькой башне церкви Святого Тейло и смотрел на лампады перед алтарем. Он отдохнул, воспользовавшись способами Дерини для снятия усталости, и физически чувствовал себя бодро. Но хотя он был вымыт, выбрит и опять совершал богослужение - сердце его не лежало к тому, что приходилось делать. Не имел он права надевать эту черную шелковую сутану, не должен был служить мессу.
"Тоже мне, служитель Божий", - подумал он иронически. Была и другая причина, по которой он делал эта с неохотой: в глубине души ему нравилось его положение в последнее время, и ему не так уж хотелось вновь возлагать на себя знаки принадлежности к церкви, которой он служил до двадцати девяти лет.
Он склонил голову и попытался молиться, но слова не приходили. Точнее, приходили, но в его сознании они складывались в бессмысленные фразы, доставляя мало радости. Кто мог подумать, что ему придется провожать в могилу своего брата и сестру Моргана? Кто мог знать, что дело дойдет до этого?
Он увидел, как приоткрылась дверь, и повернул голову. Старый отец Ансельм, стоявший в дверях в зеленом стихаре, склонился перед Дунканом в извиняющейся позе.
- Я не хотел помешать вам, монсеньор; но пора уже собираться. Могу я чем-нибудь помочь?
Дункан покачал головой и повернулся к алтарю лицом.
- Все готово?
- Семья в сборе, процессия выстраивается. Еще несколько минут, и…
Дункан склонил голову и закрыл глаза.
- Благодарю вас. Я буду точно в назначенное время.
Он услышал, как дверь тихо закрылась, и поднял глаза на распятие над алтарем. Вот благой, добрый Бог, и он знает, что Дункан хочет сделать, и для него нет церковных авторитетов, ибо есть что-то выше их. Дункан не совершает греха.
Со вздохом Дункан достал и развернул черную сутану, прикоснулся к ней губами и одел ее через голову, закрепив края крест-накрест шелковым шнурком и разгладив полы. Он остановился и некоторое время осматривал себя, потом надел на шею тяжелый серебряный крест на черной шелковой нити. Затем он поклонился перед алтарем и двинулся к двери, чтобы возглавить процессию.
Все должно быть проведено в совершенстве - так, как это полагается и, может быть, делалось когда-то.
* * *
Морган сидел на второй скамье от гроба. Справа от него был Келсон, слева - Яред и Маргарет, все в черном. Сзади сидели Дерри, Гвидион, слуги и приближенные герцога Яреда, и за ними - столько жителей Кулда, сколько могла вместить небольшая церковь. В Кулде любили обоих - и Кевина, и Бронвин; горожане, как и семья, оплакивали их смерть.
Утро было солнечным, но туманным, холодок последних заморозков еще стоял в воздухе. А здесь, в церкви Святого Тейло, было темно и сыро, и освещали ее траурные факелы вместо свадебных свечей, которые горели бы сегодня, не случись того, что случилось.
С двух сторон у гробов поставлены были траурные канделябры, а сами гробы, стоявшие в центре нефа, были покрыты черным бархатом. На гробах были изображены гербы обоих фамилий, и Морган, закрыв глаза, заставил себя повторить в памяти их очертания - в знак любви к ушедшим.
Мак-Лайн: "Три красных розы на серебряном поле, с голубым львом над ними", и все увенчивал личный знак Кевина - три серебряные точки.
Сердце Моргана сжалось, но он заставил себя продолжать: "Зеленый грифон в двойном красном круге" или в ромбе: это в память о Бронвин.
Морган открыл глаза и взглянул поверх гробов на свечи, горящие на алтаре и отражающиеся в серебре и золоте канделябров. Но сам алтарь был покрыт черным, и черным были задрапированы золоченые фигуры. А когда хор начал отходную, Моргану было уже не убедить себя, что все это не так, что ему только кажется. Нет, это были похороны.
Процессия двинулась - клир в подобающем облачении, задрапированные черным кресты, служки с серебряными подсвечниками, монахи обители Святого Тейло в траурных сутанах и, наконец, Дункан, служивший мессу, бледный, облаченный в черное и серебряное.
Когда процессия достигла церкви, став с двух сторон алтаря, Морган услышал начальные слова литургии:
"Introibo ad altare Dei" - Я взойду к алтарю Господню.
Морган преклонил колени и опустил лицо на руки, не желая видеть в могиле тех, кого так любил. Всего несколько недель назад Бронвин была жива и радовалась своей свадьбе с Кевином. А сейчас она мертва, погибла во цвете лет от магии, от рук одной из себе подобных…
Морган больше не любил себя, не любил Дерини, не любил своего могущества и готов был сожалеть о том, что половина крови в его жилах - от этого проклятого племени.
Почему так? Почему Дерини должны быть прокляты, почему должны собственные, силы воспринимать как муку? И сколько это будет длиться? Неужели к тому времени, когда потомки смогут и захотят воспользоваться этими силами, сами силы забудутся, исчезнут? То есть, конечно, силы найдут себе дорогу, и люди, использующие их, появятся снова, но никто и не вспомнит тогда, что идут они от древнего рода людей, называвшихся Дерини.
А эта полоумная старуха Дерини, не знавшая, кто она и откуда, которую заставили скрывать свои силы - ее или ее родителей, - теперь занимается магией на потребу любвеобильным молодым людям - и вот, убита Бронвин…
Что может быть хуже этого?
Все вопросы, встававшие перед ним последние месяцы, сводились к одному - к вопросу о Дерини. Магии Дерини, три века отчужденной церковью, теперь грозит священная война. Дерини ненавистны обычным людям, на чем и играет Варин де Грей, обещая им перебить все это племя, начиная с него, Аларика Моргана. И он ведь едва избежал смерти в обители Святого Торина. А теперь еще - его и Дункана отлучение…