Глава XVII
"Будут также ереси между вами, которым избранные ваши предадутся перед вами"
Вечером того же рокового дня, когда Келсон скорбел, а Морган с Дунканом спешили к месту плача, Гвиннедская Курия в Дхассе все заседала.
Лорис собрал своих епископов в большом зале Курии в центре дворца: недалеко отсюда этой ночью было провозглашено отлучение. Но хотя сессия шла весь день, с небольшими перерывами для трапезы, до принятия решения было так же далеко, как и в начале.
Два человека завели Курию в тупик, а именно: Ральф Толливер и Вольфрам де Бланнет, один из двенадцати странствующих Гвиннедских епископов без определенной епархии. Толливер был не согласен с самого начала сессии - ведь отлучение Корвина ударило бы и по нему. Но именно Вольфрам расстроил дело окончательно.
Суровый старый прелат явился в середине утреннего заседания, вместе с семью собратьями, напуганными тем, что вопрос об отлучении Корвина обсуждается всерьез. Появился он с большим шумом, и пока дряхлые, вялые епископы собирались с мыслями, их противник успел произнести речь, решительно не соглашаясь с тем, что задумал Лорис против Корвина. Да, корвинский герцог (как согласились вчера Арилан с Кардиелем) заслужил наказание за то, что учинил в церкви Святого Торина, как и его кузен Дерини, который столько лет скрывал свое истинное лицо под маской священника, - тоже. Но наказывать целое герцогство за грехи правителя, к тому же когда сам он уже соответствующим образом наказан - что может быть глупее!
И тут начались дебаты. Кардиель и Арилан, понимая, как далеко может зайти вспыльчивый старик Вольфрам, держались пока в стороне, чтобы не выдать своих намерений раньше времени. Оба понимали, что споры, вызванные речью Вольфрама, помогут им найти возможных союзников, а это, в свою очередь, подскажет, как действовать дальше.
Арилан механически постукивал пальцами по столу, пока старый епископ Карстен разглагольствовал о каких-то запутанных статьях канонического права, имеющих отношение к делу.
Вольфрам, конечно, поддержит того, кто выступит против отлучения, и это значит, что он, когда настанет время, будет на стороне Кардиеля. Из его семи собратьев Сивард и простодушный Гилберт могут тоже поддержать их; трое - скорее на стороне Лориса, и двое колеблются. Из старших епископов двое: Браден и Ивор - соблюдают осторожный нейтралитет; это было видно по выражению их лиц во время дебатов. Однако Лацей и Креода пойдут за Лорисом, как и этот хриплоголосый старый Карстен. Карриган, конечно, человек Лориса с самого начала, поэтому из старших епископов остается только Толливер. К счастью, с ним нет никаких вопросов.
Итого восемь за отлучение, четверо колеблются, и шестеро против. Не слишком впечатляет, потому что колеблющиеся могут в любой момент оказаться на стороне тех, кто сильнее, и уж точно не станут ссориться из-за этого дела с Курией. А это значит - двенадцать голосов против шести, разве что у кого-нибудь хватит смелости воздержаться. И если их останется всего шестеро - они явно противопоставят себя Курии, что грозит им самим отлучением.
Арилан посмотрел на другой конец большого стола, похожего на подкову, где сидел Лорис, и встретил взгляд Кардиеля. Тот едва заметно кивнул и вновь внимательно прислушался к заключительным словам Карстена. Когда старый епископ сел, Кардиель поднялся. Время настало.
- Милорд архиепископ?
Кардиель заговорил негромко, но едва прозвучал его голос, шепот прекратился, и все взгляды обратились к основанию стола-подковы, туда, где он стоял. Он тихо ждал, пока спорящие займут свои места и успокоятся, а затем поклонился Лорису.
- Могу я говорить, ваше преосвященство?
- Да, конечно.
Кардиель поклонился еще раз.
- Благодарю вас, милорд. Я слушал нынче весь день споры и рассуждения братьев моих во Христе и как здешний епископ хотел бы выразить свое суждение.
Лорис нахмурился.
- Мы же предоставили вам слово, епископ Кардиель, - насторожившись, с раздражением сказал он.
Кардиель сдержал улыбку и, обежав глазами зал, остановился взглядом на Арилане и Толливере. Когда Лорис замолчал, отец Хью, секретарь Карригана, опустил глаза и поднял их только тогда, когда епископ набрал грудью воздух, чтобы произнести свою речь.
- Милорды епископы, братья мои, - спокойно начал Кардиель. - Обращаюсь к вам нынче как брат, как друг, а также как епископ места, избранного для этого заседания Курии. Я нынче весь день достойно играл свою роль, ибо мне пристало хранить нейтралитет, дабы не повлиять на решение других. Но дело, мне кажется, зашло слишком уж далеко, и я более не могу молчать, ибо иначе я обману доверие, оказанное мне церковью.
Его глаза еще раз обежали зал, и он заметил напряженный взгляд Лориса. Хью писал что-то, склонившись, и его глаз не было видно; все остальные, затаив дыхание, смотрели на Кардиеля.
- Позвольте мне заявить со всеми полагающимися формальностями - я надеюсь, что отец Хью впишет их, как и надлежит, что я также против отлучения, которое наш брат из Валорета хочет наложить на Корвин.
- Что?
- Вы что, повредились в рассудке, Кардиель?
- Он сумасшедший!
Кардиель подождал, пока вскочившие снова займут свои места. Пальцы Лориса вцепились в ручку кресла, но выражение его лица не изменилось. Кардиель с силой сжал руки и еще раз внимательно осмотрел слушающих, прежде чем заговорил снова:
- Это нелегкое решение, братья мои. Я думал и молился много дней, с того часа, как узнал, что предлагает нашей Курии архиепископ Лорис. А дальнейшая дискуссия укрепила меня в этом мнении Отлучение Корвина - зло. Того, против кого оно направлено, в Корвине уже нет. Он уже понес наказание этой ночью, когда вы отлучили его и Мак-Лайна.
- Вы тоже поддержали отлучение Моргана, Кардиель, - вмешался Карриган. - Вы признали это, приняв участие в процессе вместе с архиепископом Лорисом и со мной. И Толливер, епископ Корвина - тоже.
- Да, я это сделал, - спокойно ответил Кардиель. - По существующему праву Морган и Мак-Лайн осуждены правильно, и это остается в силе, пока они не приведут доказательств своей невиновности или не объяснят своих действий перед церковным собором. Их личное отлучение - вопрос бесспорный.
- Тогда что же - спорный вопрос? - спросил один из епископов. - Если вы признаете, что Морган с этим священником виновны в страшных грехах, то…
- Я не выносил им нравственного приговора, милорд. Они совершили то, что было перечислено вчера ночью. Допустим. Но выносить приговор тысячам людей, лишать их церковной благодати за действия их герцога! Разве так годится?
- Это вытекает из церковных законов, - начал Лорис.
- Так не годится! - повторил Кардиель, гневно ударяя рукой по столу. - И я не могу этого допустить. Отцы мои, если вы будете настаивать на отлучении, я вынужден буду покинуть собрание!
- Так сделайте это! - сказал Лорис, поднимаясь из-за стола; его лицо покраснело. - Если вы думаете, что напугаете меня этим, вы заблуждаетесь! Дхасса не единственный город в одиннадцати королевствах. Не сможем собраться здесь - соберемся в другом месте. А может быть, в Дхассе очень скоро появится новый епископ!
- А почему бы в Валорете не появиться новому епископу? - сказал Вольфрам, поднимаясь на ноги и глядя на Лориса. - Что до меня, милорд, я ваших угроз не боюсь - пока я жив, я - епископ. И ни вы, ни кто другой не отнимет то, что дал мне Бог! Кардиель, я уйду вместе с вами!
- Это неслыханно! - воскликнул Лорис. - Вы что думаете, будто два епископа могут помешать всей Курии?
- Больше двух, милорд, - сказал Арилан, и они с Толливером встали и подошли к Кардиелю. Карриган воздел руки к небу.
- О Господи, защити нас от неискушенных людей! Что же, прикажете нам учиться у мальчишек?
- Я старше, чем был наш Господь, когда он спорил с фарисеями и книжниками, - холодно ответил Арилан. - Сивард? Гилберт? Вы остаетесь с нами или с Лорисом?
Двое переглянулись, посмотрели на Вольфрама и встали.
- С вами, милорд, - сказал Сивард. - Мы не хотим отлучения.
- Надумали бунтовать? - закричал Лорис. - Да понимаете ли вы, что я могу совсем изгнать вас отсюда, даже отлучить от церкви…
- За отсутствие на заседании? - усмехнулся Арилан. - Я не думаю, что за это полагается анафема. Лишить нас сана - что ж, это в вашей власти. Но на наши действия угрозы ваши не повлияют. И мы не перестанем наставлять тех, кто идет за нами.
- Это безумие! - закричал старый Карстен, посмотрев на них округлившимися глазами. - Вы надеетесь победить?
- Считайте, что мы защищаем свою честь, - сказал Толливер, - и свои права слуг Божьих. Мы не хотим видеть отлучения края за грехи двух человек.
- Так сейчас прямо и увидите! - воскликнул Лорис. - Отец Хью, готов ли у вас для подписи текст отлучения?
Лицо Хью было мертвенно-бледным, когда он посмотрел на Лориса. Он долго молчал и в конце концов достал и положил перед архиепископом свиток пергамента.
- Итак, - сказал Лорис, беря у Хью перо и подписываясь, под документом, - "сим объявляю герцогство Корвин, со всеми городами и поселениями, вне церкви, пока герцог Аларик Морган и его родич Дерини не предстанут пред сей Курией для суда". Кто подпишет со мной?
- Я, - сказал Карриган, подходя к Лорису и беря перо.
- И я, - отозвался Лацей.
Кардиель молча смотрел, как Карриган ставит свою подпись.
- А вы подумали, что скажет король, когда узнает об этом, Лорис? - спросил он.
- Король - слабый ребенок! - возразил Лорис. - Он не может противопоставить себя всему гвиннедскому клиру - даже потом, когда войдет в возраст. Он одобрит это отлучение.
- Так ли? - сказал Арилан, в раздумье опираясь на стол. - Не так уж он был слаб, когда заставил в прошлом году Регентский Совет освободить Моргана. Или когда одержал победу в схватке с Кариссой. Уж если кто тогда и проявил слабость, то никак не он!
Лорис побагровел и яростно взглянул на подошедшего Лацея.
- Подписывайте же, де Лацей, - прошептал он. - Посмотрим, сколько народу окажется на стороне этого юного хвастуна и сколько поддержит правое дело.
Когда Лацей подписался, еще восемь епископов подошли и поставили свои подписи под документом, и только Браден оставался на месте. Лорис посмотрел на Брадена, приподняв бровь, но заулыбался, когда тот поднялся и поклонился ему.
- Я встал, милорд архиепископ, - сказал тот, - но не для того, чтобы подписать ваш документ.
Кардиель и Арилан переглянулись в изумлении - что заставило старого ученого из Грекоты принять их сторону?
- К сожалению, я не могу помирить вас, уважаемые господа, - продолжал Браден, - но я не могу и поддержать это отлучение - по своим собственным соображениям. Однако также я не могу согласиться с теми, кто спорит с Курией и вносит в нее раскол.
- Что же вы в таком случае намерены делать, милорд? - спросил Толливер.
Браден пожал плечами.
- Я вынужден воздержаться. А поскольку пользы ни одной из сторон я принести не могу, я удаляюсь в свое схоластическое общество в Грекоте и буду молиться за вас.
- Браден… - начал Лорис.
- Нет, Эдмунд, на меня вы не повлияете. Не спорьте, я вам не помощник.
И все собрание с изумлением смотрело, как Браден, поклонившись в обе стороны, идет к двери. Когда дверь за ним закрылась, Лорис посмотрел на Кардиеля. В его глазах вспыхнула ярость. Он медленно вышел из-за колонны и двинулся в сторону мятежных епископов.
- Я лишу вас сана, Кардиель, как только мне предоставят все нужные бумаги. Я не потерплю такого посягательства на мой авторитет.
- Пишите ваши бумаги, Лорис, - сказал Кардиель. - Без подписи большинства членов Курии все ваши отлучения, епитимьи - бумагой и останутся.
- Одиннадцать епископов… - начал Лорис.
- Одиннадцать из двадцати двух - это не составляет большинства. Из одиннадцати неподписавшихся - шестеро здесь перед вами, и они ничего не подпишут, а один вообще отказался играть в ваши игры; остальные четверо - странствующие епископы без определенной епархии, живущие то здесь, то там. Вам понадобятся, может быть, недели, чтобы отыскать одного из них, и еще недели - чтобы заставить его подписаться.
- Мне все равно, - прошипел Лорис. - Одиннадцать или двенадцать, разницы мало. Курия признает ваши голоса недействительными, и настоящие христиане арестуют Моргана и доставят сюда при первой же возможности. Ради этого все и делается.
- Вы уверены, что это не развяжет новую священную войну против Дерини, архиепископ? - спросил Толливер. - Можете запрещать ее сколько угодно, но мы же с вами знаем - стоит Варину де Грею узнать про отлучение, он устроит такую резню, какой мы двести лет не видели. С вашего благословения!
- Да вы с ума сошли, если думаете такое.
- Неужто? - возразил Толливер. - Не вы ли рассказывали нам, как встречались с этим Варином и разрешили ему захватить Моргана, если это будет возможно?
- Но ничего больше! Варин - это…
- Варин - фанатичный враг Дерини, как и вы, - бросил Арилан. - И вопрос для него только в том, как начать войну. Он не смирится с тем, что Корвин стал убежищем Дерини, что те, кто бежал от ваших преследований из Валорета, оседают здесь и живут в спокойствии и безопасности. Но я не думаю, что сейчас они позволят перебить себя без сопротивления, как это бывало раньше, Лорис.
- Я не палач! - воскликнул Лорис. - Я не казню без достаточных оснований. Но Варин прав. Эта скверна Дерини должна быть стерта с лица земли. Мы сохраним им жизнь, но о своих проклятых силах они должны забыть навеки. Они должны отречься от этих сил, запретить себе использовать их.
- А поймет ли это простой человек, Лорис? - спросил Кардиель. - Варин скажет ему - убей, и он будет убивать. Сможет он отличить отрекшегося Дерини от не отрекшегося?
- До этого не дойдет, - возразил Лорис. - Варин будет действовать под моим…
- Довольно! - крикнул Кардиель. - Довольно, пока я не забыл, что я священник, и не сделал того, о чем буду после жалеть. Вы утомили меня, Лорис, и я, как хозяин, прошу очистить зал.
- Вы хотите…
- Я сказал - довольно!
Лорис кивнул, его глаза сверкнули, как угли, на смертельно бледном лице.
- Значит, война, - прошептал он. - Что ж, с врагами нужно и обходиться, как с врагами. Другого пути нет.
- Лорис, я не желаю видеть вас в Дхассе. Толливер и вы, Вольфрам, Сивард, Гилберт, не сомневайтесь - они уедут. Скажем охране, что они должны покинуть Дхассу до полуночи, и сами потом проверим.
- С удовольствием, - ответил Вольфрам.
Бледный от гнева, Лорис обернулся и пошел к выходу. За ним последовали епископы и клирики, а также четверо из шести мятежных епископов - сторонники Кардиеля. Когда дверь закрылась, остались только Кардиель, Арилан и Хью. Последний так и продолжал сидеть на своем месте с испуганно опущенной головой. Арилан первым заметил его и, подав знак Кардиелю, подошел к священнику.
- Остались шпионить, отец Хью? - тихо спросил он, беря того за руку и осторожным, но твердым движением поднимая его из-за стола.
Хью, потупясь в пол, оправлял края сутаны.
- Я не шпион, милорд, - чуть слышно сказал он. - Я… я хочу присоединиться к вам.
Арилан посмотрел на своего товарища. Кардиель, сложив руки на груди, спросил:
- Что привело вас к такому решению, отец мой? Вы ведь столько лет были секретарем Карригана?
- Я не изменился, ваше преосвященство, - во всяком случае, я не имею никаких личных обид. На прошлой неделе, когда я узнал о готовящемся отлучении Корвина, я доложил об этом его величеству. Я обещал ему, что останусь при Карригане и буду сообщать все новости. Но дольше оставаться я не могу.
- Я, кажется, понимаю, - улыбнулся Кардиель. - Что же, Денис? Принимаем его?
- Я - за.
- Хорошо. - Кардиель протянул Хью руку. - Что ж, милости просим, отец Хью. Нас немного, но, как сказал псалмопевец, вера наша крепка. Может быть, вы поделитесь с нами тем, что знаете о дальнейших намерениях Лориса и Карригана? Ваша помощь сейчас была бы очень кстати.
- Возможно, я и могу помочь вам, ваше преосвященство, - пробормотал священник, наклоняясь, чтобы поцеловать руку Кардиеля. - Спасибо.
- Ну уж, без церемоний, - улыбнулся Кардиель. - Нас ждут важные дела. Найдите, пожалуйста, моего секретаря, отца Эванса, - вы оба понадобитесь нам через четверть часа. Нужно будет отправить несколько писем.
- Конечно, ваше преосвященство, - сказал Хью и, поклонившись, вышел.
Кардиель вздохнул, опустился на свободное кресло и, закрыв глаза, потер лоб рукой, а потом взглянул на Арилана, стоящего в конце стола.
Тот улыбнулся:
- Что ж, мы сделали это, друг мой. Раскололи церковь на кануне войны.
Кардиель повел бровью и устало улыбнулся:
- Войны с Венцитом и гражданской войны. Если вы думаете, что это нас не затронет…
Арилан пожал плечами.
- Чему быть, того не миновать. Вот Келсона мне жаль. Следующей жертвой Лориса будет он. Полукровка Дерини, как и Морган. Да еще особые силы, унаследованные от отца.
- Из этого следует одно: Келсон - реальное доказательство тому, что силы Дерини могут быть благотворны и чисты, - сказал Кардиель. Он вздохнул, заложил руки за голову и посмотрел в потолок. - Что вы думаете о Дерини, Денис? Действительно ли они так страшны, как считает Лорис?
Арилан слегка улыбнулся:
- Думаю, что есть разные Дерини. Ну как и среди всех, есть хорошие, но есть и дурные люди. Я не думаю, что Келсон, Морган и Дункан - злодеи, если вы это имеете в виду.
- Хм. Я удивлен. В первый раз вы прямо сказали, что думаете об этом. - Он повернулся к Арилану. - Не знай я вас лучше, я бы усомнился - уж не Дерини ли вы?
Арилан удивленно вскинул брови и положил руку Кардиелю на плечо.
- Странные вещи вы говорите, Томас. Идемте. Надо действовать, не то настоящий Дерини постучит в двери.
Кардиель встал и покачал головой:
- Боже сохрани.
Глава XVIII
"Оставайся же со всеми волшебствами и со множеством чародейств твоих, которыми занималась ты от юности своей"
До начала следующего дня оставалось еще несколько часов, когда Морган и Дункан подъехали к городским стенам Кулда. Они не сходили с седел около двадцати часов, после короткой остановки в Ремуте, где узнали, что Келсон уже уехал, не дождавшись их, в Кулд.
Нигель, замещавший Келсона в столице, был испуган словами Дункана о собрании в Дхассе и согласился, что прежде всего необходимо сообщить новости Келсону, и как можно быстрее. Рано или поздно известие о происшествии в Святом Торине достигнет Келсона, может быть, в форме официального декрета Дхасской Курии об отлучении; а тогда молодому королю небезопасно будет самому посылать за двумя осужденными Дерини. Тем временем Нигель продолжал собирать войска для предстоящей кампании. Но если смута на юго-востоке не утихнет, их придется использовать для внутренних нужд: гражданской войны допустить нельзя.